narfu.ru · 1 Главный редактор Е.В. Кудряшова Редакционный...

1

Главный редактор Е.В. Кудряшова

Редакционный совет:В.П. Базаркина (отв. секретарь), Ж. Биндер (Франция), К.Г. Боголицын (зам. гл. редактора), В.А. Болотов, П.В. Боярский, Л. Брайэм (США), И. Брок (Норвегия), В.И. Голдин (зам. гл. редактора), А.В. Головнев, Д.С. Дюррант (Канада), И.И. Иванкин, А.Л. Кудрин, О.Л. Кузнецов, Н.П. Лавёров, Л. Лаюнен (Финляндия), В.И. Павленко, В.А. Садовничий, С.И. Сороко, И.Е. Фролов, О.А. Шпигун, Х.-Д. Энгельманн (Германия)

СЕВЕРНОГО (АРКТИЧЕСКОГО)ФЕДЕРАЛЬНОГО УНИВЕРСИТЕТА

Научный журналИздается с 2012 года(до 1 января 2012 года – "Вестник Поморского университета" )

СОДЕРЖАНИЕ

СЕРИЯ“Гуманитарные и социальные науки”

Редакционная коллегия:Т.С. Буторина, В.В. Ванчугов, В.И. Голдин (зам. гл. редактора), Н.В. Дранникова, А.А. Дрегало, А.А. Камалова (Польша), Д. Кемпер (Германия), Т.Я. Кузнецова,Т.Д. Матвеева,Н.И. Николаев,Й.П. Нильсен (Норвегия), Р.Г. Пихоя,А.М. Поликарпов, Ю.В. Попков, А.В. Репневский, Н.Я. Синицкая, И.З. Сковородкина, А.В. Сметанин,Ф.Х. Соколова (отв. редактор), А.Н. Соловьёва, Н.М. Теребихин,В.И. Ульяновский, П.В. Фёдоров,Э.Я. Фесенко, Н.Ю. Флотская,Н.А. Чертова, Н.В. Чичерина, А.В. Чудинов, А.Е. Шапаров

Свидетельство о регистрации ПИ № ФС77-47126

выдано 11 ноября 2011 года Федеральной службой по надзору

в сфере связи, информационных технологий и массовых коммуникаций (Роскомнадзор)

Подписной индекс журнала – 38555

№ 1 / 2012

Выходит 6 раз в год

Учредитель: Федеральное государственное автономное образовательное учреждение высшего профессионального образования

“Северный (Арктический) федеральный университет имени М.В. Ломоносова”

59

14

20

26

36

45

49

56

63

67

80

88

Кудряшова Е.В. Научному журналу Арктического универ-ситета интересных тем, актуальных и значимых проектов...Голдин В.И. Новый научный журнал: традиции и новации...

ИсторИя Зашихин А.Н. М.В. Ломоносов в сочинении У.Х. Диксона «Free Russia» (1870) .................................................................Красавцев Л.Б. Роль модернизации ледокольного и ледокольно-транспортного флота в освоении Северного морского пути в 50–80-е годы XX века ..................................Коротаев В.И. Проблемы колонизации и спецколонизации Русского Севера / Северного края и опыт их решения во второй половине XIX – первой трети XX века .......................Михайлов В.В., Пученков А.С. Добровольческая армия и Грузия в 1918 году ...................................................................Репневский А.В. Норвежская миссия в Москве и «заговор послов» (сентябрь–декабрь 1918 года) ..................................

фИлософИя. соцИологИя. культурологИяБурдин В.Ф. Несколько подходов к решению проблемы лидерства во власти ................................................................Дрегало А.А., Ульяновский В.И. Социологический потенциал исследования социального пространства северных регионов ..................................................................Пуртова А.С. Этническая толерантность в современном поликультурном обществе ......................................................Cоколова Ф.Х. Духовно-интеллектуальное пространство Арктики: концепт, структура, факторы формирования .......Теребихин Н.М. Геософия и сакральная география как проектно-ориентированные направления исследования в области этнокультурологии народов Северной Евразии .....

государство. право. экономИкаВертешин А.И. Вариативные риски в северной этнокуль-турной конвергенции и дивергенции......................................

2

РедакторЕ.В. Угрюмова

ПереводчикС.В. Бирюкова

ДокументоведТ.Н. Поцебенко

Верстка, обработка фотоО.В. Деревцовой

Фото на вкладкеА. Емельянова,

М. Иванова,А. Келарева,Р. Хлестачёва

Адрес редакции:163002, г. Архангельск, просп. Ломоносова, 6

Тел.: +7(8182)68-38-70; 64-22-48E-mail: [email protected]

© САФУ имени М.В. Ломоносова, 2012

Подписано в печать 20.03.2012. Бумага писчая. Формат 84 × 108 1/16. Усл. печ. л. 17,45. Уч.-изд. л. 18,69.

Тираж 1000 экз. Заказ № 196.Издательско-полиграфический центр

имени В.Н. Булатова САФУ163060, Архангельск, ул. Урицкого, 56

СОДЕРЖАНИЕ

Журнал включен Высшей аттестационной комиссией Министерства образования и науки РФ в Перечень российских рецензируемых научных журналов, в которых должны быть опубликованы основные научные результаты диссертаций на соискание ученых степеней доктора и кандидата наук

2

содЕрЖанИЕ

94

107

115

121

130

135

141

146

152

159

165

Лукин Ю.Ф. Арктика и Север России в проблематике гуманитарных исследований ....................................................Львов Н.П. Государственная политика. Социально-эконо-мическое развитие Севера ........................................................

фИлологИяБоднарук Е.В. Глагольные средства выражения футурально-сти в историческом аспекте ...........................................................Галимова Е.Ш. Специфика Северного текста русской литера- туры как локального сверхтекста...................................................Дранникова Н.В., Разумова И.А. Город и фольклорист: проб- лемы собирательских технологий.................................................Николаев Н.И. Своеобразие этической позиции автора и героя в «Пригожей поварихе» М.Д. Чулкова.........................................

пЕдагогИка. псИхологИяПушкина И.М. Формирование глобальной ответственности человека в свете реформ отечественного образования................Флотская Н.Ю. Психологические особенности развития по-ловой идентичности в период молодости ................................Чичерина Н.В. Медиаграмотность как ключевая компетен- ция современного специалиста: структура и содержание ...........

научная ЖИзньИванкин И.И., Журавлёв П.С. 300 лет М. В. Ломоносову в Архангельской области ...............................................................Пластинин А.В. Экономическая наука и образование – новые вызовы .............................................................................................

3

Founder: Federal State Autonomous Educational Institution of Higher Professional Education "Northern (Arctic) Federal University

named after M.V. Lomonosov"Scientific journalPublished since 2012 (Until January 1, 2012 – Vestnik of Pomor University)

OF NOrtherN (Arctic) FederAl UNiverSity

Registration certificate ПИ № ФС77–47126

issued on November 11, 2011 by the Federal Service for Supervision

in the Sphere of Communications, Information Technology and Mass Communications

(Roskomnadzor)

Subscriptional index of the journal – 38555

SerieS “humanitarian and Social Sciences”

№ 1 / 2012

cONteNtS

Editor in Chief Е.v. Kudryashova

Editorial Board:V.P. Bazarkina (Executive Secretary), G. Binder (France), K.G. Bogolitsyn (Deputy Editor in Chief), V.A. Bolotov, P.V. Boyarsky, L. Brigham (USA), I. Brock (Norway), V.I. Goldin (Deputy Editor in Chief), А.V. Golovnev, J.S. Durrant (Canada),I.I. Ivankin, A.L. Kudrin, O.L. Kuznetsov, N.P. Laverov, L. Lajunen (Finland), V.I. Pavlenko, V.A. Sadovnichy, S.I. Soroko, I.E. Frolov, O.A. Shpigun, H.-D. Engelmann (Germany)

Editorial Panel:T.S. Butorina, V.V. Vanchugov,V.I. Goldin (Deputy Editor in Chief), N.V. Drannikova, A.A. Dregalo, A.A. Kamalova (Poland), D. Kemper (Germany),T.Ya. Kuznetsova, T.D. Matveeva, N.I. Nikolaev, J.P. Nielsen (Norway), R.G.Pikhoya, A.M. Polikarpov, Yu.V. Popkov, A.V. Repnevsky, N.Ya. Sinitskaya,I.Z. Skovorodkina, A.V. Smetanin, F.Kh. Sokolova (Managing Editor), A.N. Solovyova, N.M. Terebikhin, V.I. Ulyanovsky, P.V. Fedorov, E.Ya. Fesenko, N.Yu. Flotskaya, N.A. Chertova, N.V. Chicherina,A.V. Chudinov, A.E. Shaparov

Issued 6 times a year

Kudryashova E.V. I Wish the Scientific Journal of the Arctic University Interesting Topics, Relevant and Important ProjectsGoldin V.I. The New Scientific Journal: Traditions and Innovations......................................................................................

HISTORYZashikhin A.N. M.V. Lomonosov in W.H. Dixon’s Work Free Russia (1870)..............................................................................Krasavtsev L.B. The Role of the Modernization of the Ice-breaker and Transport Fleet in the Development of the Northern Sea Route in the 1950–1980s.....................................................Korotaev V.I. The Problems of Colonization and Special Colonization of the Russian North / Northern Region in the Second Half of the 19th – the First Third of the 20th Century.....Mikhailov V.V. , Puchenkov A.S. Volunteer Army and Georgia in 1918........................................................................................Repnevsky A.V. Norwegian Mission to Moscow and «Conspiracy of Ambassadors» (September–December 1918)....

PHILOSOPHY. SOCIOLOGY. CULTUROLOGYBurdin V.F. Several Approaches to Handling the Matter of Leadership within the Frame of Political Power.........................Dregalo A.A., Ulyanovsky V.I. Sociological Potential of Social Space Researches of Northern Regions......................................Purtova A.S. Ethnic Tolerance in the Modern Polycultural Society..........................................................................................Sokolova F.Kh. Spiritual and Intellectual Space of the Arctic Region: Concept, Structure and Forming Factors......................Terebikhin N.M. Geosophy and Sacred Geography as Project-oriented Trends of Research in the Field of Ethnocultural Studies of the Northern Eurasian Peoples..................................

STATE. LAW. ECONOMICSVerteshin A.I. Variable Risks in the Northern Ethnocultural Convergence and Divergence.....................................................

5

9

14

20

26

36

45

49

56

63

67

80

88

4

Editor E.V. Ugryumova

Translator S.V. Biryukova

Document Manager T.N. Potsebenko

Make-up, photo editing by О.V. Derevtsova

Photo on the supplement by А. Emelyanov,

M. Ivanov, А. Kelarev,

R. Khlestachev

CONTENTS

Editorial office address:6 Prospekt Lomonosova, Arkhangelsk, 163002

Phone: +7 (8182) 68-38-70, 64-22-48E-mail: [email protected]

Signed in print 20.03.2012.Writing paper. Format 84х108 1/16.

Conv. printer’s sheet 17,45. Acad. publ. sheet 18,69.

Circulation 1000 copies. Order № 196.Publishing and Printing Center named after

V.N. Bulatov NArFUAddress: 56 Uritskogo St., Arkhangelsk, 163060

© NArFU named after M.V. Lomonosov, 2012

The journal is included by the Higher Attestation Commission of the Ministry of Education and Science of the Russian Federation in the list of Russian reviewed scientific journals, in which major scientific results of theses for academic degrees of doctor and candidate of science have to be published

4

CONTENTS

Lukin Yu.F. The Arctic and the Russian North in the Sphere of Humanities Research...............................................................Lvov N.P. State Policy. Socioeconomic Development in the North............................................................................................

PHILOLOGYBodnaruk E.V. Verbal Means of Expressing Future in Historical Aspect..........................................................................................Galimova E.Sh. The Northern Text of Russian Literature as a Local Supertext............................................................................Drannikova N.V., Razumova I.A. Town and Folklorist: Problems of Collecting Techniques.............................................Nikolaev N.N. Peculiarity of the Ethical Position of the Author and the Protagonist in Prigozhaya Povarikha (Сomely Сook) by M.D. Chulkov.........................................................................

PEDAGOGICS. PSYCHOLOGYPushkina I.M. Forming the Person’s Global Responsibility in the Context of the Education Reforms........................................Flotskaya N.Yu. Psychological Features of Gender Identity Development in Youth................................................................Chicherina N.V. Media Literacy as a Key Competence of Modern Specialists: Components and Content...........................

ACADEMIC LIFEIvankin I.I., Zhuravlev P.S. 300th Birthday Anniversary of Lomonosov in the Arkhangelsk Region......................................Plastinin A.V. Economic Science and Education – New Challenges....................................................................................

94

107

115

121

130

135

141

146

152

159

165

5

НаучНому журНалу арктического уНиверситета

иНтересНых тем, актуальНых и зНачимых проектов

Для Северного (Арктического) федераль-ного университета имени М.В. Ломоносова (САФУ) 2012 год начался с ряда важных для становления этого одного из ведущих вузов Северо-Запада России событий. В свете того, что текущий год объявлен Президентом Рос-сии Дмитрием Медведевым Годом российской истории, а Архангельская область будет от-мечать свое 75-летие, мы должны, помня об успехах и достижениях прошлого, и дальше развивать их на основе имеющегося крепкого фундамента.

Арктический университет вступил в 2012 год с хорошим багажом года ушедшего. В состав федерального вуза вошли Поморский госу-дарственный университет имени М.В. Ломо-носова, Архангельский лесотехнический кол-ледж Императора Петра I, Северодвинский технический колледж. В этом году последует присоединение Севмашвтуза и трех профес-сиональных училищ Северодвинска, а также Архангельского педагогического колледжа и учреждений профобразования Ненецкого авто-номного округа.

Развитие науки и инноваций в 2011 году проходило под эгидой празднования 300-летия

со дня рождения великого ученого, нашего земляка Михаила Васильевича Ломоносова. В САФУ открылся центр коллективного поль-зования научным оборудованием «Арктика», Издательско-полиграфический центр имени В.Н. Булатова с самым современным обору-дованием и электронный читальный зал Пре-зидентской библиотеки имени Б.Н. Ельцина. Проектом года стала научно-спортивная экс-педиция «Семь вершин Аляски», в ходе кото-рой благодаря архангельским горным туристам три перевала получили названия: «Северный (Арктический) федеральный университет», «Ломоносов», «Архангел». Наши ученые совершили несколько комплексных экспе-диций в Арктику: на Новую Землю, Землю Франца Иосифа, к острову Врангеля, по Север-ному морскому пути и на Соловки. В ходе од-ной из них, состоявшейся на судне «Профессор Молчанов», родилась замечательная идея со-вместно с Севгидрометом организовать на базе этого судна «плавучий университет».

Мы гордимся, что в стенах САФУ состоял-ся II Международный арктический форум «Ар-ктика – территория диалога», выездное засе-дание Президиума Уральского отделения РАН,

© Кудряшова Е.В., 2012

Дорогие коллеги, друзья!

6

а также V Морской межвузовский фестиваль «Морфест-2011» и международная конферен-ция «От Ломоносова до Нансена и далее…». На Архангельской земле была открыта боль-шая выставка, посвященная 150-летию Фри-тьофа Нансена, поклонника Ломоносова.

2012 год пройдет под знаком 20-летия с мо-мента подписания Киркинесской декларации о создании Баренцева Евро-Арктического реги-она. Огромная работа в сфере международной деятельности, проделанная за два десятилетия коллективами Архангельского государствен-ного технического университета и Помор-ского государственного университета имени М.В. Ломоносова, вошедших в состав САФУ, получила всероссийское признание и была от-мечена премией Правительства России в обла-сти образования 2012 года.

К главным задачам года наступившего следу-ет отнести развитие основных политик универси-тета, разработку и начало реализации программ развития всех институтов, выстраивание работы с органами власти субъектов Северо-Западного федерального округа. Мы начинам строительство нового университетского кампуса – общежития и научной библиотеки. День Арктики, который впервые отмечается в этом году 29 февраля, – также новый проект САФУ, призванный привлечь внимание общественности и органов власти к проблемам развития арктических территорий.

И, наконец, с начала этого года мы присту-паем к выпуску нового вузовского научного

журнала «Вестник Северного (Арктического) федерального университета», который вы сей-час держите в своих руках. Издание с богатой историей, традиции которого, безусловно, бу-дут продолжаться и в дальнейшем, открывает большие возможности как для опытных уче-ных, так и для начинающих молодых иссле-дователей, делающих первые шаги в науке. Кроме технических и естественнонаучных на-правлений, а также тем, связанных с изучением Арктического региона, важной составляющей «Вестника САФУ» будет и социально-гумани-тарная сфера, поскольку Арктика – это не толь-ко транспорт, углеводородное сырье и биоре-сурсы, но прежде всего люди, живущие здесь испокон веков, имеющие свою культуру, систе-му жизнеобеспечения и хозяйствования. Из-учением этих вопросов в САФУ очень активно занимаются такие ученые, как Юрий Лукин, Владислав Голдин, Наталья Дранникова, Ни-колай Теребихин, Андрей Репневский и целые коллективы федерального университета. Уве-рена, что по мере дальнейшего роста интереса к Арктике тематика научных работ и публика-ций журнала будет расширяться при активном участии не только северных, но и ведущих рос-сийских и зарубежных ученых.

От всей души желаю нашему научному из-данию интересных тем, актуальных и значимых проектов, конструктивного диалога с читателем!

В добрый путь!

куДрЯШова елена владимировна, доктор философских наук, профессор,

ректор Северного (Арктического) федерального университета имени М.В. Ломоносова,

главный редактор журнала

7

The year 2012 began with a number of important events for the establishment of the Northern (Arctic) Federal University as one of the leading universities in the North-East of Russia. Considering that this year has been declared by President Dmitry Medvedev the Year of Russian History and that the Arkhangelsk region is going to celebrate its 75th anniversary, we have to, keeping in mind the success and achievements of the past, continue increasing them on the solid basis we already have.

The Arctic University entered the year 2012 with many achievements of the last year under its belt. The federal university was joined by Pomor State University, Arkhangelsk Forestry Engineering College of Emperor Peter I and Severodvinsk Technical College. This year the federal university will be joined by Sevmashvtuz and three vocational colleges in Severodvinsk, as well as Arkhangelsk Pedagogical College and vocational institutions in Nenets Autonomous District.

Science and innovations were developing in 2011 under the aegis of the 300th birthday anniversary of a great scientist and our fellow countryman Mikhail Lomonosov. A center for collective use of research equipment The Arctic was opened in NArFU, as well as a publishing and printing center named after V.N. Bulatov with the most up-to-date equipment, and a digital reading room of the Presidential library named after B.N. Yeltsin. The project of the year was a research-sportive expedition Seven Tops of Alaska, during which Arkhangelsk mountain hikers gave names to three mountain passes: Northern (Arctic) Federal University, Lomonosov and Archangel. Our scientists undertook a number of complex expeditions to the Arctic: to Novaya Zemlya, Franz

I WISH THE SCIENTIFIC JOURNAL OF THE ARCTIC UNIVERSITY INTERESTING TOPICS, RELEVANT AND IMPORTANT PROJECTS

Dear colleagues and friends!

Josef Land, to Wrangel Island, by the Northern Sea Route and to the Solovetsky Islands. During one of the expeditions onboard the Professor Molchanov ship there evolved a wonderful idea to organize together with SevGidroMet a «Floating University» on the basis of this ship.

We are proud of having hosted: the 2nd International Arctic Forum The Arctic – Territory of Dialogue, a circuit meeting of the general committee of the Ural Branch of the Russian Academy of Sciences, the 5th Interuniversity Sea Festival Morfest-2011 and an international conference From Lomonosov to Nansen and Beyond. A large exhibition dedicated to the 150th birthday anniversary of Fridtjof Nansen was opened in Arkhangelsk.

The year 2012 will be marked by the 20th anniversary of signing the Kirkenes Declaration establishing the Barents Euro-Arctic Region. The huge work in the international sphere, carried out over the two decades by the staff of Arkhangelsk State Technical University and Pomor State University, which became a part of NArFU, was generally recognized throughout Russia and awarded a Russian Government Prize in education in 2012.

Among the main this year tasks should be mentioned the development of the university’s key policies, planning and launching of development programs for each of the institutes, enlisting cooperation with the authorities of the Northwestern Federal District entities. We are starting to build a new university campus – a dormitory and a scientific library. The Arctic Day, celebrated on February, 29 for the first time this year, is also NArFU’s new project aimed at drawing

© Kudryashova E.V., 2012© Бирюкова С.В., перевод на английский язык, 2012

8

the attention of the public and authorities to the problems of the Arctic territories’ development.

Lastly, from this year on we are beginning to publish the university’s new scientific journal Vestnik of Northern (Arctic) Federal University, which you are now holding in your hands. The publication with a rich history, the traditions of which will certainly be continued, opens up great opportunities both for experienced scholars and young researchers making their first steps in the field of science. In addition to the technical and natural science spheres and issues related to the exploration of the Arctic region, a significant constituent of the Vestnik of NArFU will be the sphere of social sciences and humanities, for the Arctic is not only transport, raw hydrocarbons and biological

resources, but first of all – its people, who have been living here from time immemorial forming their own culture and sustenance and management system. These issues have been very intensively studied in NArFU by such scholars as Yuri Lukin, Vladislav Goldin, Natalia Drannikova, Nikolay Terebikhin, Andrey Repnevsky and whole teams of researchers from the federal university. I am sure that with the growing interest for the Arctic region, subject areas of research works and journal publications will be widening due to the active participation of not only our, but also leading Russian and foreign scholars.

With all my heart I wish our scientific journal interesting topics, relevant and important projects, as well as a constructive dialogue with readers!

Good luck!

KUDRYASHOVA Elena Vladimirovna, Doctor of Philosophy, Professor,

Rector of the Northern (Arctic) Federal University named after M.V. Lomonosov,

Editor in Chief of the journal

9

© Голдин В.И., 2012

НовыЙ НаучНыЙ журНал: траДиЦии и НоваЦии

Журнал «Вестник Северного (Арктическо-го) федерального университета», который чи-татель держит сейчас в своих руках, является новорожденным изданием одноименного вуза и в то же время преемником и продолжателем тра-диций «Вестника Поморского университета». Эта вводная статья будет размышлением о том, что удалось сделать и какую память оставляет о себе научный журнал Поморского университе-та, что достойно продолжения и развития в но-вом журнале и какие новации могут быть в нем.

Учреждение и выход в свет в 2001 году перво-го выпуска научного журнала Поморского уни-верситета олицетворяло собой определенную веху и новые горизонты в развитии вуза и пре-жде всего его научной составляющей. Он призван был демонстрировать тот высокий уровень науч-ных знаний и возможностей по разным отраслям естественных, гуманитарных и социальных наук, которого достиг молодой классический универ-ситет. Заметим при этом, что в саму возможность его регулярного выпуска верили тогда далеко не все, ибо надо было обеспечивать, и в первую оче-редь усилиями преподавателей университета, тре-буемый уровень и качество статей, публикуемых в нем, а также добиться того, чтобы он стал

известен и престижен для публикаций рос-сийских и зарубежных коллег. Но это удалось сделать.

Журнал входил в перечень ведущих рецен-зируемых журналов и изданий ВАК, и, чтобы опубликовать статью в нем, особенно в серии «Гуманитарные и социальные науки», часто надо было преодолеть жесткую конкуренцию. В журнале публиковались ученые, препода-ватели, аспиранты и докторанты из разных уголков нашей страны, а также из-за рубежа. Рецензирование статей осуществлялось веду-щими специалистами, докторами наук и профес-сорами, и следует отметить, что ни разу журнал не получал рекламации на опубликованные статьи. Доброй традицией журнала стала публикация на его страницах статей сотруд-ников научных учреждений, представителей академической науки, и журнал стал трибуной для исследователей, работающих в разных сферах и отраслях научного комплекса страны. Важной составляющей журнала как научного издания являлись разделы «Научная жизнь» и «Критика и библиография», в которых публиковались материалы о значимых для ши-рокой научной и научно-педагогической обще-

Уважаемый читатель!

10

ственности страны событиях, конференциях, интересных книгах и др.

На страницах журнала был представлен весь спектр социогуманитарных наук, хотя уровень и качество публикаций по разным отраслям наук нельзя назвать равноценными. Доброй традици-ей стали публикации материалов круглых сто-лов по актуальной исследовательской тематике, научно-методологических семинаров, диалогов с зарубежными коллегами. Особое и почетное место в журнале занимали статьи, посвященные изучению исторического прошлого, современ-ности и перспективам развития Европейского Севера, а также международным отношениям на Севере Европы и в Арктике.

Журнал «Вестник Северного (Арктическо-го) федерального университета» должен взять лучшее из опыта работы своего предшественни-ка, но, и это самое главное, повысить качество издания и уровень публикуемых статей в соот-ветствии с требованиями, предъявляемыми к данному научному изданию федерального уни-верситета. Важно сделать журнал более привле-кательным для российских и зарубежных кол-лег. Он призван стать ведущей или, по крайней мере, одной из ведущих научных трибун для из-ложения актуальных проблем Севера и Аркти-ки, осмысления исторического опыта, комплек-са современных социогуманитарных проблем и перспектив развития этой части планеты.

Вместе с тем, это не означает, что ослабнет внимание к актуальным темам и проблемам различных отраслей социального и гуманитар-ного знания, а со страниц журнала исчезнут другие регионы России и государства мира, расположенные в разных уголках Земного шара. Напротив, северная и арктическая тема-тика и уровень понимания проблем социаль-ных и гуманитарных наук этого региона только выиграют в случае сопоставительного высоко-квалифицированного изучения его в простран-стве мира, с охватом самых разных хронологи-ческих эпох.

Хочется надеяться на продолжение до-брой традиции сотрудничества на страницах журнала с представителями академической и

отраслевой науки, ибо интеграция исследова-тельских усилий вузовской науки с учеными, работающими в иных структурах научного комплекса страны, принесет пользу и тем и другим, поднимет, образно говоря, планку на-учного творчества.

Важной задачей видится улучшение таких разделов журнала, как экономика, управление, политология, право, а также усиление меж-дисциплинарной направленности публикаций, размещение диалоговых материалов и взглядов представителей разных отраслей гуманитар-ных и социальных наук на те или иные акту-альные проблемы.

Представляется возможным и необходи-мым видеть на страницах журнала больше статей наших зарубежных коллег, причем как ведущих ученых, так и молодых исследовате-лей. Думается, что новый журнал должен про-должить традицию своего предшественника, связанную с публикацией материалов дискус-сий и круглых столов с участием российских и иностранных коллег по актуальной научной тематике. Не будем забывать о людях, поэтому публикация статей и материалов, посвящен-ных видным ученым, деятелям образования, выдающимся землепроходцам, людям, внес-шим весомый вклад в освоение и развитие Се-вера и Арктики, может стать доброй традицией нового журнала.

Научный журнал станет важной трибуной для публикации основных научных результатов докторантов, людей работающих над актуаль-ными и значимыми для российской и мировой науки проблемами. На его страницах будут по-прежнему широко публиковаться статьи аспи-рантов, но при главном условии – обеспечении высокого качества, должного теоретического уровня и новизны публикуемых ими материалов.

Думается, что у журнала должна появиться англоязычная версия, что, в свою очередь, позво-лит решить две важные задачи: усилить извест-ность, авторитет и привлекательность журнала для иностранных авторов, а с другой стороны, повысить международный индекс цитирования журнала и публикующихся в нем авторов.

11

Новый журнал вступает в жизнь в 2012 го-ду, объявленном Указом Президента России Годом российской истории. А это предпола-гает особую ответственность представителей исторической отрасли наук, служителей Клио. Хочется надеяться, что историки университе-та, а также российские и зарубежные коллеги, опубликуют на страницах журнала немало со-держательных статей, посвященных важным проблемам исторического прошлого, многие из которых своими нитями связаны с современно-стью, а в ряде случаев и с будущим.

Хочется верить и надеяться, что значитель-но усилятся разделы журнала, связанные с об-суждением проблем научной жизни, поисками учеными университета, его преподавателями и сотрудниками путей повышения эффектив-ности исследовательской деятельности, разви-тия научной инфраструктуры. Особый интерес

читателей всегда вызывают книжные новинки, монографии и другие научные издания, которые вышли в свет в нашем университете или связа-ны с разрабатываемой в нем научной тематикой. Хочется видеть на страницах журнала больше подобных материалов, и в т. ч. рецензий и об-зоров научных изданий по социогуманитарной научной тематике наших зарубежных коллег.

Завершая эту вступительную статью, хоте-лось бы заметить, что у университета много лиц. Но его новый научный журнал – это пре-красная возможность заявить о себе в мире науки, раскрыть научный потенциал препода-вателей и сотрудников, аспирантов и доктор-антов, сделать его привлекательной трибуной широкого международного диалога по актуаль-ной тематике. Пожелаем же этому нашему на-учному кораблю большого и успешного плава-ния по бурному морю научных знаний.

голДиН владислав иванович, доктор исторических наук,

профессор кафедры регионоведения и международных отношений

Института управления и регионологии Северного (Арктического) федерального

университета имени М.В. Ломоносова, заместитель главного редактора журнала

12

THE NEW SCIENTIFIC JOURNAL – TRADITIONS AND INNOVATIONS

The Vestnik of Northern (Arctic) Federal University, which you are now holding in your hands, is a newly-born publication of a similarly named university and at the same time a successor to the traditions of the Vestnik of Pomor University. This introductory article is a reflection on what has been done and what memories the journal of the Pomor University leaves behind, what should be continued and developed in the new journal and what innovations could be made in it.

The scientific journal of Pomor University was established and first published in 2001, which represented a certain landmark and new horizons in the development of this university and first of all its scientific component. The journal was intended for representing the high level of scientific knowledge and opportunities of this young classical university in various fields of natural and social sciences as well as humanities. It should be noted, though, that back then even the possibility of its regular issue was questioned by many, for one had to provide, and in the first place with the efforts of the university academics, the required level and quality of articles published in it, as well as to make the journal known to Russian and foreign colleagues and prestigious to be published in. It has, however, turned out well.

The journal has during all years of its existence been on the list of the leading reviewed journals and publications of the Higher Attestation Commission (VAK), and one often had to fight off a strong competition in order to publish an article in it, especially when it comes to the Humanities and Social Sciences series. Scientists, academics, postgraduate students and doctoral candidates from all corners of our country as well as from abroad had been published in it. The articles had been reviewed by leading specialists, doctors of sciences and professors, and it should be mentioned that the journal never got any claims on the articles published. There was started

a nice tradition in the journal – to publish articles of academic institutions’ workers and representatives of academia: and the journal became a forum for researchers in various spheres and fields of the Russian scientific complex. An important component of the journal as a scientific publication were the Academic Life and Reviews and Bibliography sections, which included materials on significant for the country’s wide academic and pedagogical community events, conferences, interesting books, etc.

The journal presented the whole range of so-cial sciences and humanities, though the level and quality of publications on different branches of science cannot be considered equal. Another nice tradition was to publish round-table materials on topical research areas, materials of methodological seminars and dialogues with foreign colleagues. A special and honourable place in the journal was given to articles devoted to the analysis of the historical past and prospects of development of the European North, as well as international relations in the Northern Europe and in the Arctic region.

Vestnik of Northern (Arctic) Federal University should take the best of its predecessor’s experience, but also, which is the most important, enhance the journal’s quality and the level of articles in accordance with the required standards for this scientific publication of the federal university. It is important to make the journal more attractive to both Russian and foreign colleagues. It is intended to become a leading or, at least, one of the leading scientific forums for researches on topical problems of the North and the Arctic, for the analysis of the historical experience, of the complex of present-day problems in the field of social sciences and humanities, as well as the prospects of development for this part of the planet.

It does not mean, though, that topical subjects and problems of various branches of social sciences and humanities are going to lose some of the attention,

© Goldin V.I., 2012© Бирюкова С.В., перевод на английский язык, 2012

Dear reader!

13

or that other Russian regions and countries of the world will disappear from the journal’s pages. Quite the contrary: the northern and Arctic research areas, as well as the level of understanding the problems of social sciences and humanities of this region will only benefit from a highly qualified contrastive analysis including all historical periods.

I hope that this nice tradition of cooperation with scientists and academics on the pages of the journal will be continued, because integration of research efforts of academics with scientists working in other structures of the country’s scientific complex will benefit to both groups and, figuratively speaking, will raise the bar of the scientific work.

An important task, as we see it, is to improve such sections of the journal as economics, management, politology, and law, as well as to intensify the interdisciplinary orientation of publications, include dialogue materials and opinions of representatives of different branches of social sciences and humanities on various topical issues.

It seems possible and even necessary to see more articles of our foreign colleagues, both leading scientists and young researchers, in the journal. I believe that the new journal should carry on its predecessor’s tradition to publish discussions and round-table materials on topical research areas with the participation of both Russian and foreign colleagues. Let us not forget people and establish a nice tradition for the new journal – to publish articles and materials devoted to eminent scientists, academics, distinguished explorers, and people who have made a major contribution to the development of the North and the Arctic.

The scientific journal will become an important platform for publication of main scientific results of doctoral candidates, people working on issues topical and significant for Russian and world science. Articles of post-graduate students will continue to be widely published in the journal,

but only provided that they show high quality, proper theoretical level and novelty of the materials.

I believe that the journal should have an English version in order to achieve two important objectives: make the journal eminent, authoritative and attractive to foreign authors and, on the other hand, to boost the international citation index of the journal and the contributing authors.

The new journal is starting out in life in the year 2012, which has been declared by the Russian President the Year of Russian History. It presupposes a special responsibility for the representatives of the historical branch of sciences, votaries of Clio. I hope that the university’s historians, as well as their Russian and foreign colleagues will publish a good many factful articles devoted to important issues of the historical past, many of which have links to the present and in a number of cases even to the future.

I sincerely hope for a greater intensification of the journal sections dealing with discussions of the academic life problems, as well as finding the ways to make the research work more effective and develop scientific infrastructure. Readers have always shown a particular interest in new books, monographs and other scientific publications coming out in our university or dealing with some scientific topic being developed in it. One would like to see more materials of such kind in the journal, including reviews and overviews of scientific publications of our foreign colleagues in the field of social sciences and humanities.

To conclude this introductory article I would like to note that the university has many faces, but the new journal gives it a great opportunity to make itself known in the scientific world, to fulfil the potential of its academics and employees, postgraduate students and doctoral candidates, as well as to make it an attractive forum for a wide international dialogue on topical subjects. Let us then wish our ship a long and successful voyage in the stormy seas of scientific knowledge.

GOLDIN Vladislav Ivanovich, Doctor of Historical Sciences,

Professor of the Regional Studies and International Relations Department of the Institute of Management and Regional Studies

of the Northern (Arctic) Federal University named after M.V. Lomonosov,Deputy Editor in Chief of the journal

14

ИСТОРИЯ

Характеристики М.В. Ломоносова и упоми-нания о нем в зарубежной литературе XIX века при всей их относительной немногочисленности еще не изучены исследователями в полной мере. Предметом настоящей статьи является одно из таких до сих пор не учтенных ломоносоведами развернутых суждений о Ломоносове англий-ского писателя второй половины XIX столетия. Речь идет об известном в свое время писателе-путешественнике и историке Уильяме Хепуорте Диксоне (William Hepworth Dixon, 1821–1879). В 1869 году он совершил путешествие по Рос-сии, результатом которого стало двухтомное со-чинение «Free Russia» («Свободная Россия»), изданное в Лондоне в 1870 году1. Путешествие Диксона начиналось с Русского Севера2, в числе достопримечательностей которого, обративших на себя особое внимание англичанина, оказался и бронзовый памятник М.В. Ломоносову в Ар-хангельске. Заинтересовавшись неординарной личностью Ломоносова, Диксон специально

УДК 94(47):821.111

заШихиН андрей Николаевич, доктор исторических наук, профессор кафедры оте- чественной истории Института социально- гуманитарных и политических наук Северного (Арктического) федерального университета имени М.В. Ломоносова. Автор 60 научных публикаций, в т. ч. трех монографий

м.в. ломоНосов в сочиНеНии у.х. ДиксоНа «FREE RUSSIA» (1870)

Автором исследуется восприятие образа М.В. Ломоносова английским писателем и историком второй половины XIX века У.Х. Диксоном, который совершил путешествие в Россию и написал книгу «Free Rus-sia», посвятив Ломоносову отдельную главу.

ключевые слова: Ломоносов, история, английская литература, восприятие, образ, характеристики.

© Зашихин А.Н., 2012

Рис. 1. У.Х. Диксон. Фотография студии «Elliot & Fry».

Из колл. Национальной портретной галерии (Лондон), ок. 1868 года

15

Зашихин А.Н. М.В. Ломоносов в сочинении У.Х. Диксона «Free Russia» (1870)

включил Холмогоры в маршрут своей поездки, а самому Ломоносову посвятил отдельную главу во втором томе своей книги3.

Название главы – «Крестьянский поэт» («A Peasant Poet») отразило главную особен-ность восприятия Ломоносова английским писателем XIX века. Для Диксона Ломоносов – это прежде всего гениальный поэт из народа (a village genius – «деревенский гений»), кото-рый «среди многих своих качеств имел высо-кое достоинство быть подлинно русским и пи-сать на родном языке».

Сам Диксон русским языком не владел и не мог со знанием дела давать собственные экспертные оценки поэзии Ломоносова. Ан-глийский писатель явно романтизировал как образ «деревенского гения», так и его поэзию, адресованную, по мнению Диксона, читате-лям из простонародья. «Пятьдесят лет Ломо-носова называли глупцом – умным глупцом (a clever fool) – за то, что он тратил свой ге-ний на кучеров и поваров,– утверждал Диксон. – Придворные дамы смеялись над его причу-дой писать стихи, которые могло читать про-

стонародье; а ученые мужи считали его без-умным за то, что он не писал более серьезные сочинения по-французски». Далее английский автор констатировал разительную перемену, произошедшую в России со времен Ломоносо-ва и благодаря ему: «Перемена явилась: двор говорит по-русски, и общество теперь находит уже определенное достоинство в выражениях, которыми оно некогда пренебрегало. Книжный язык и язык науки более не являются здесь чу-жими, и все классы благоразумно читают и го-ворят на своем музыкальном и богатом русском языке. Эта счастливая перемена – благодаря Михаилу Ломоносову, крестьянскому сыну!»4

На каких источниках основывался англий-ский автор в своих суждениях о Ломоносове и в приводимых сведениях о нем? Поскольку со-чинение Диксона не претендовало на строгую научность и академизм, автор не делал в книге ссылок на литературу и не приводил в конце ка-кого-либо библиографического списка. Впол-не вероятно, что, отправляясь в путешествие по России, Диксон знакомился с доступными ему английскими сочинениями об этой стране. Так, в 1865 году в Лондоне вышла специаль-ная книга, содержавшая исторический обзор развития русской науки, искусства и литера-туры, в которой, между прочим, приводились довольно подробные биографические сведения о Ломоносове и его достижениях5. Однако со-поставление этой книги с сочинением Диксона не обнаруживает каких-либо заимствований со стороны последнего. Различается даже на-писание собственных имен: Michael Bazilovitz Lomonosov (в указанной книге) и Michael Lomonosoff (без отчества у Диксона), причем имя отца Ломоносова Диксон пишет, основы-ваясь на фонетике, – Vassili. Что же касается сравнения приводимых в этих работах биогра-фических сведений о Ломоносове, то они так-же не совпадают, а само сравнение оказывается не в пользу Диксона, у которого чаще встреча-ются сомнительные сведения.

В тексте главы о Ломоносове Диксон лишь однажды вскользь упомянул фамилию со-временного ему российского автора статей

Рис. 2. Титульный лист второго тома книги У.Х. Диксона «Free Russia»

16

о Ломоносове В.И. Ламанского (одного из круп-нейших русских дореволюционных славянове-дов), при этом даже не указав инициалы или про-сто имя последнего и сами названия его работ. К тому же, не владея русским языком, Диксон не мог читать работы Ламанского, которые пу-бликовались в 1860-е годы только в российской периодике6. Можно предположить, что Диксон узнал об этих сочинениях от кого-то из своих но-вых знакомых в России, на чью помощь в каче-стве необходимых переводчиков он опирался во время путешествия. О том, что какие-то сведения о Ломоносове он узнавал от окружающих уже во время путешествия, мельком упоминает и сам Диксон, отмечая, что по крайней мере один из фактов биографии Ломоносова он узнал «на ме-сте» (on the spot). То обстоятельство, что англий-ский путешественник, по-видимому, полагался на устную информацию окружающих, к тому же неизбежно в какой-то степени искажаемую при переводе, объясняет своеобразие характеристик Ломоносова, содержащихся в книге Диксона.

Диксон дает в главе некое подобие биогра-фического очерка о Ломоносове в своем воль-ном изложении, в котором отдельные достовер-ные факты соседствуют с приукрашенными и вымышленными, а также просто ошибочными утверждениями. Ломоносов, по словам англий-ского писателя, родился в «лесной деревне» на «двинских крутых берегах» в семье «лодочни-ка», который зарабатывал на жизнь тем, что ло-вил сетями и бил острогой рыбу. Некий местный «добрый священник» приметил смышленого мальчика и научил его церковнославянской грамоте. Затем он же отправил 10-летнего Ми-хаила (именно такой возраст почему-то указан в книге Диксона) учиться в Москву с письмом к знакомому священнику, чтобы тот приютил парнишку в большом городе. В Москве Ломо-носов обучался в духовной школе, где изучал латынь, наряду с французским и немецким, а также самостоятельно выучился ремеслам, чтобы зарабатывать на хлеб, по словам Диксо-на, как «шлифовщик» (polisher) и «каменщик» (setter of stones). Потом была учеба в Герма-нии, где Ломоносов прожил несколько лет как

«художник, учитель и профессор», доскональ-но овладев современными языками и гумани-тарными науками (liberal arts).

Когда Ломоносов вернулся в родные края, он был уже «одним из ученейших мужей сво-его времени», которого «уважали в зарубеж-ных университетах за удивительный кругозор и проницательность ума». Освоив много от-раслей науки, он «сделал себе имя в каждой области». У русского человека, писал Диксон, множество талантов, а Михаил был во всех смыслах русским: «Когда он был еще простым парнем, говорили, что он мог одинаково умело залатать невод, спеть частушку, проехаться на телеге, срубить избу и править лодкой. Когда он вырос и возмужал, о нем говорили не ме-нее правдиво, что он мог в одно и то же вре-мя подшутить и тигель накалить, прикинуться логиком и поэтическим критиком, нарисовать фигуру человека и начертить карту звезд»7.

Диксон особо отметил трудности, с которыми столкнулся Ломоносов на родине: «Сильное не-мецкое влияние встретило его как незваного гостя из числа туземцев, который вторгся в мир учено-сти, закрытый в ту пору для русского человека; но он отшучивался и буянил, пробивая себе дорогу к высотам. Он не только завоевал себе место в Ака-демии, которую Петр Великий основал на Неве, но и через несколько лет стал ее живой душой»8.

«И все же Михаил, – утверждал Диксон,– оставался крестьянином и русским всю жизнь: пил изрядно и никогда не стыдился того, что бы-вал пьян. Однажды, как рассказывали члены той Академии, его подобрал в канаве кто-то из знако-мых. «Тсс! Осторожно! – тихо произнес добрый самаритянин.– Вставай потихоньку и ступай домой, пока кто-нибудь из Академии не увидел нас».– «Дурак!» – вскричал хмельной профессор. – «Академия? Я и есть Академия!». Приведя этот исторический анекдот в своем вольном переска-зе, Диксон соглашался с тем, что «не без причины подобная гордость приписывалась крестьянско-му сыну, поскольку Ломоносов и был Академией, по крайней мере с русской стороны»9.

Широта познаний Ломоносова, призна-вался Диксон, кажется удивительной даже

ИСТОРИЯ

17

для того времени, когда от каждого специали-ста требовались энциклопедические знания. Диксон так писал о поразительной разносто-ронности Ломоносова: «Он был и горняком, и лекарем, и поэтом. Он был живописцем, граве-ром и рисовальщиком. Он писал о грамматике, о лекарствах, о музыке и о теории льда. Одна из его лучших книг – это критическое рассужде-ние о варягах в России, одно из его лучших со-чинений – трактат о микроскопах и телескопах. Он писал о полярном северном сиянии, об обязанностях журналиста, о применении баро-метра и об изучении полярных морей. В исто-рии почти каждой науки и искусства встреча-ется его имя. Чем-то ему обязана астрономия, чем-то – химия, чем-то – металлургия. Но сла-вой Ломоносова были его стихи, которых он написал множество и многих видов: слова, оды, трагедии, неоконченная эпическая поэма и бесконечные духовные произведения»10.

Именно значение Ломоносова как поэта – в соответствии с общераспространенным суж-дением о нем в то время – выдвигалось Дик-соном на первый план. Однако он особо ого-варивал следующее: «Ранг великого поэта не присвоен Михаилу Ломоносову рассудитель-ными критиками. Из-под его пера не вышло создания подобного Онегину или хотя бы Лав-рецкому. Его достоинство заключается в том, что он был первым писателем, который решил-ся быть русским в своем искусстве». Значение Ломоносова для русской литературы заключа-лось и в том, что он выступил смелым рефор-матором литературного языка, приблизив его к разговорному и привнеся в него тонический ритм, плавность и «поэтическую музыку».

«Но еще более великим, чем его поэти-ческое достоинство, – продолжал Диксон,– является факт, на который такие писатели, как Ламанский, любят обращать внимание: Ломо-носов был совершенно русским человеком по своим привычкам и мыслям, после своего за-числения в Академию он посвятил себя тому, чтобы превратить это учреждение в нацио-нально русское, подобно тому, как Берлинская Академия является немецкой, а Парижская

Академия – французской». Диксон счел необ-ходимым еще раз подчеркнуть, что Ломоно-сов при жизни «встречал мало поддержки при дворе»: «Тот двор был немецким; ближайшее к нему общество – немецкое, немецкий – язык научной мысли. Русский слыл дикарем, а про-стонародная речь обрекалась звучать лишь на базарах и улицах. Ломоносов же ввел эту речь в литературу и в диспуты ученых мужей»11.

Со временем заслуги Ломоносова получи-ли, наконец, общественное признание на роди-не. За четыре года до путешествия Диксона в Россию, в 1865 году, здесь впервые широко от-мечался Ломоносовский юбилей – «столетняя память» со дня его кончины. По своему знаме-нательным представлялся Диксону факт пере-носа памятника Ломоносову в Архангельске с одного места, где он был первоначально уста-новлен, на другое, признанное более подходя-щим. Это произошло за два года до посещения английским путешественником Архангельска, в 1867 году. Еще лет сорок назад, замечал по этому поводу Диксон, место где-то на задвор-ках считалось «достаточно хорошим» для по-эта, который также был сыном рыбака, но «че-рез тридцать лет люди стали понимать, что нет “достаточно хорошего” места для человека, который увенчал их своей собственной славой, и, видя, что фигура Михаила Ломоносова явля-ет честь для их провинции даже больше, чем для самого поэта, воздвигли ему пьедестал на общественной площади».

Однако сам памятник, изваянный И.П. Мар- тосом еще в прежние времена, Диксону явно пришелся не по вкусу. Английскому путеше-ственнику, судя по всему, осталось неизвест-ным имя скульптора или, во всяком случае, его национальная принадлежность. Диксон почему-то посчитал автора памятника фран-цузом, и впечатление от памятника, созданно-го в стиле позднего классицизма, сложилось у английского писателя негативное: «Выпол-ненный французским скульптором в худшие дни плохой школы, он являет глупую пародию на правду и искусство. Деревенские жители и ры-баки, тараща глаза на лиру и Купидона, на голые


18

плечи и римскую тогу, удивляются, как это их поэт оказался в таком одеянии. Этот человек – не тот парень, которого знали их отцы…»12.

Куда более уместным на родине Ломоно-сова английскому путешественнику представ-лялся совсем иной вариант памятника. Диксон даже выразил уверенность, что со временем он появится здесь: «Однажды местный скульптор, работающий в местном духе, сделает более до-стойный памятник крестьянскому барду. Рос-лый молодой парень с широким белым челом и горящими глазами, в грубой овчине, подпо-ясанной широким ремнем, в свободной обуви и в высокой меховой шапке; правая рука сжима-ет багор и сеть, левая – держит раскрытую Би-блию – вот это был бы Михаил, каким он жил и каким люди помнят его теперь, когда его нет»13.

Не менее важным Диксону представлялось, чтобы память о Ломоносове сохранялась в Рос-сии и другим образом. Он с одобрением отме-чал, что в юбилейном 1865 году в память о Ло-моносове были учреждены особые стипендии для учащихся учебных заведений в разных го-родах России, а на его родине была построена школа для крестьянских детей14.

У.Х. Диксон был довольно известным и популярным во второй половине XIX века ан-глийским писателем, его сочинения по исто-рии Англии, а также книги о зарубежных пу-тешествиях в переводах издавались во многих странах, в т. ч. в России. Однако его книга о России «Free Russia» по иронии судьбы в самой России натолкнулась на цензурные запреты. Ее полный русский перевод, о намечавшемся выходе которого сначала даже было объявлено в российской печати, так и не увидел свет. Вместо него в 1872 году был напечатан только сокра-щенный перевод шести избранных глав из этой его книги, причем в приложении к совсем друго-му сочинению писателя15. Главы о Ломоносове в русском издании произведений Диксона не ока-залось. Читатели в России так и не узнали о ней.

Зато книга «Free Russia» издавалась тогда же в Англии и США, а также в европейских странах – в переводах на немецкий, шведский, французский, голландский, итальянский языки. Именно из этого сочинения английского писа-теля рядовой зарубежный читатель того време-ни узнавал о русском гении из народа – Миха-иле Ломоносове.

Примечания

1 См.: Зашихин А.Н. Британская россика второй половины XIX – начала ХХ века. Архангельск, 2008. С. 43–45.

2 Его же. Живущие на Севере в изображении английского писателя-путешественника XIX века У.Х. Диксона // Живущие на Севере: альм. Мурманск, 2010. Вып. 1. С. 114–116.

3 Dixon W.H. Free Russia. London, 1870. Vol. 2. P. 11–20.4 Ibid. P. 11–12.5 Grahame F.R. [Johnstone C.L.] The Progress of Science, Art, and Literature in Russia. London, [1865]. P. 31–40.6 Ламанский В.И. М.В. Ломоносов, биографический очерк // Отеч. записки. 1863. № 1. С. 244–295; № 2.

С. 460–509; Его же. Столетняя память М.В. Ломоносову 4-го апр. 1865 г. // День. 1864. № 37–38; Его же. Ло-моносов и Академия Наук // Чтения в Обществе истории и древностей российских при Московском универ-ситете. 1865. Кн. I. Отд. V. С. 37–192; Его же. Речь, произнесенная на обеде, данном по подписке в память М.В. Ломоносова в Петербурге 6-го апр. 1865 г. // День. 1865. № 15.

7 Dixon W.H. Op. cit. P. 14–15. 8 Ibid. P. 15.9 Ibid.10 Ibid. P. 16.11 Ibid. P. 17–18.12 Ibid. P. 19.13 Ibid.

ИСТОРИЯ

19

14 Ibid. P. 19–20.15 Диксон В. Швейцарцы. С картою Швейцарии и приложением шести глав из сочинения того же автора «Сво-

бодная Россия» / пер. с англ. Н.С. Кутейникова. СПб., 1872. С. 353–403.

Zashikhin Andrey Nikolaevich Northern (Arctic) Federal University named after M.V. Lomonosov,

Institute of Social, Humanitarian and Political Sciences

M.V. LOMONOSOV IN W.H. DIXON’S WORK FREE RUSSIA (1870)

The paper investigates M.V. Lomonosov’s image in the perception of W.H. Dixon, an English writer and historian of the second half of the 19th century, who travelled to Russia, wrote a book Free Russia, and devoted a separate chapter in it to Lomonosov.

Key words: Lomonosov, history, English literature, perception, image, characteristics.

Контактная информация: e-mail: [email protected]

Рецензент – Голдин В.И., доктор исторических наук, профессор кафедры регионоведения и международных отношений Института управления и регионологии Северного (Арктического) федерального университета име-ни М.В. Ломоносова


20

УДК [656.61+627.73(268)]:005.591.6(091)”195/198”(045)

красавЦев лев Борисович, доктор исто-рических наук, профессор кафедры теории и истории государства и права Юридического ин-ститута Северного (Арктического) федераль-ного университета имени М.В. Ломоносова. Автор около 200 научных публикаций

роль моДерНизаЦии леДокольНого и леДокольНо-траНспортНого Флота в освоеНии северНого морского пути в 50–80-е годы хх века

Статья рассказывает о проведенной в 50–80-е годы ХХ века модернизации ледокольного и ледокольно-транспортного флота. На смену старым паровым судам пришли новые дизель-электрические и атомные ледоколы, что позволило значительно увеличить и время и географию навигации в Арктике, а в западном секторе сделать ее круглогодичной.

ключевые слова: модернизация, ледоколы, ледокольно-транспортные суда, продление навигации.

Освоение Арктики и Северного морского пути в 30–80-е годы ХХ века всегда было при-оритетным направлением в морской политике государства. В трудные предвоенные годы, не-смотря на большие заказы по строительству военного флота, были построены 4 линейных ледокола мощностью по 10 тыс. л.с. Три из них – «Сталин», «Микоян» и «Каганович» обеспечи-ли арктические перевозки в годы Великой От-ечественной войны.

В 1930-е – начале 1950-х годов тактика ле-докольных проводок в Арктике строилась на практике использования ледоколов мощностью 7–8 тыс. л.с. Как показывал опыт, такой мощ-ности было недостаточно для преодоления сплоченных участков льда на трассах Арктики, а это ставило ледокольные операции в зависи-мость от природных условий. Для успешного плавания в Арктике требовались новые более

мощные ледоколы. Поэтому в июле 1946 года руководство Главсевморпути обратилось с пись- мом к И.В. Сталину о том, что для превраще-ния Северного морского пути в постоянно дей- ствующую магистраль необходимо построить два сверхмощных ледокола по 40-50 тыс. л.с., в письме содержалось предупреждение: «…Перед нами реальная угроза отстать в на-учных исследованиях и в подготовке северных районов к возможным военным действиям»1.

Для успешного плавания в Арктике требо-вались новые мощные ледоколы и ледокольно-транспортные суда. Осуществить это страна смогла только в середине 1950-х годов, когда закончили восстановление после войны народ-ного хозяйства. Одновременно новое руковод-ство страны после смерти И.В. Сталина взяло курс на развитие научно-технического прогрес-са, стремясь преодолеть допущенное в годы

© Красавцев Л.Б., 2012

ИСТОРИЯ

21

«холодной» войны отставание, когда сталинское руководство увлеклось борьбой с космополи-тизмом и отрицало зарубежный опыт. В резуль-тате продолжали строить устаревшие паровозы и пароходы на угле, а мир переходил к построй-ке тепловозов, электровозов, теплоходов.

Достигнутый в середине 1950-х годов про-гресс в ядерной энергетике и других областях науки и техники позволил приступить к по-стройке первого в мире атомного ледокола. 25 августа 1956 года в Ленинграде был зало-жен, а 5 декабря 1957 года спущен на воду и в 1959 году вошел в строй ледокол «Ленин» с атомной энергетической установкой 44 тыс. л.с. По мощности и энерговооруженности он превосходил более чем в 1,5 раза наиболее крупные ледоколы, строящиеся в то время в Финляндии по заказу СССР, а ледоколы дово-енной постройки типа «Сталин» – более чем в 4 раза2. К тому же он обладал практически неограниченной автономностью плавания, что имело немаловажное значение в условиях Арктики.

В 1954–1956 годах были построены в Фин-ляндии 3 дизель-электрических ледокола типа «Капитан Белоусов» мощностью по 10 тыс. л.с., а в 1960–1969 годах 5 ледоколов типа «Москва» мощностью по 26 тыс. л.с. С вступлением в строй новых мощных ледоколов потребовались новые транспортные суда ледокольного типа с корпусами усиленной конструкции, способные плавать за такими ледоколами в крупнобитом льду. В 1954–1957 годах в Нидерландах были построены 5 ледокольно-транспортных ди-зель-электрохода типа «Лена» грузоподъемно-стью по 5 тыс. т и мощностью по 8,2 тыс. л.с. с корпусами усиленного ледового класса, спо-собные плавать в сплошном льду толщиной до 0,40 м. Суда строились по проектам ЦКБ «Айс-берг», созданного в 1947 году для проектиро-вания ледоколов и ледокольных транспортов. В эти же годы в Николаеве были построены 6 дизель-электроходов ледового класса типа «Днепрогэс»3.

Поступление этих судов и мощных ледоко-лов позволило перейти к активному плаванию

в Арктике и в замерзающем Белом море, произ-вело переворот в арктических перевозках, в снаб-жении труднодоступных островных станций и портопунктов, а также позволило приступить к созданию советских станций в Антаркти-де. Уже в свою первую навигацию д/э «Лена» совершил впервые двойной сквозной рейс Архангельск–бухта Провидения–Архангельск. Д/э «Енисей» совершил плавание по Севморпу-ти в осенне-зимний период, когда другие суда не могли уже там плавать4. В январе 1958 года впервые в истории д/э «Индигирка» пришел в Архангельск. «Ехавшие по льду на лошадях колхозники с удивлением наблюдали как судно без помощи ледокола шло, прокладывая русло в замерзшей Северной Двине»5.

С вступлением в строй первого атомно-го ледокола «Ленин» начался этап активной борьбы со льдами. Мощная силовая установка, крепкий корпус, высокая маневренность и про-ходимость во льдах, длительная автономность и независимость от бункеровки позволили кар-динально изменить тактику проводки судов через льды. От тактики выжидания улучшения ледовой обстановки удалось перейти к актив-ному методу проводки судов через сплошные льды. Стало возможным взламывать припай и ледовые перемычки и начинать навигацию раньше обычных сроков. Возросла скорость проводки судов во льдах, увеличился ради-ус действия транспортных судов и период их плавания в Арктике. Работа атомного ледокола позволила увеличить скорость проводки транс-портов в 2,5 раза, уменьшились случаи ледо-вых повреждений проводимых судов6.

В свою первую навигацию атомоход «Ле-нин» вышел в 1960 году. Навигация продол-жалась до конца ноября. «Ленин» прошел в тяжелых льдах Карского и моря Лаптевых 7 тыс. миль и провел 92 судна. Поздней осе-нью 1961 года «Ленин» совершил беспример-ное плавание по морям Арктики и подошел к ледяному полю севернее острова Врангеля, где выгрузил оборудование для станции «Север-ный Полюс-10». В последующие годы «Ленин» совместно с другими ледоколами взламывал

Красавцев Л.Б. М.В. Роль модернизации ледокольного флота...

22

Енисейскую ледовую перемычку и припай в проливе Вилькицкого на полмесяца раньше их естественного таяния.

В 1966 году «Ленин» встал на переобору-дование на завод в г. Северодвинске для мон-тажа новой энергетической установки. Необхо-димость переоборудования была вызвана тем, что на испытаниях и во время опытной эксплу-атации выявились неполадки в энергетическом комплексе атомохода. У руководства отрас-ли возникли сомнения в отношении судьбы и первого атомохода, и всей программы атомного ледоколостроения. Это еще раз подтверждает, что очень часто все новое с трудом пробива-ет дорогу, вызывая сопротивление со стороны людей, придерживающихся устоявшихся мне-ний – в данном случае строительства дизель-электрических ледоколов. Борьба между сто-ронниками атомоходов и дизель-электроходов привела к тому, что в 1960-е годы строились только дизель-электрические ледоколы, а вто-рой атомоход «Арктика» вошел в строй только в 1975 году.

За продолжение строительства атомных ле-доколов выступили руководство Мурманской области и Мурманского пароходства, а также Т.Б. Гуженко – тогда первый заместитель ми-нистра морского флота, затем министр морско-го флота. Он сумел убедить правительство, что надо строить новую серию атомоходов типа «Арктика» и что альтернативы атомным ледо-колам в Арктике нет7.

В 1962–1972 годах в Комсомольске-на-Амуре была построена серия из 13 ледокольно-транспортных судов усиленно ледового класса типа «Амгуэма», предназначенных для работы в тяжелых арктических льдах. Д/э «Наварин» этого типа провел первый экспериментальный рейс с грузом медно-никелевой руды Талнах-ского месторождения из Дудинки в Кандалак-шу. С тех пор данная линия стала работать по расписанию. Вошедший в строй в 1970 году а/х «Ленин» осуществил в конце года экспери-мент по продлению сроков навигации по трас-се Мурманск–Дудинка. 14 ноября 1970 года атомоход принял для проводки у Карских ворот

д/э «Гижига» с грузами для Норильского ком-бината и в условиях полярной ночи провел суд-но в Енисейский залив, где его дальше повел ледокол «Капитан Белоусов». В начале декабря «Гижига» была выведена обратно. Экспери-мент показал возможность проводки транспор-тов в зимнее время в Дудинку и обратно при низких температурах. А в мае–июне 1971 года «Ленин» совершил переход из Мурманска в Певек севернее архипелагов Новая Земля, Се-верная Земля и Новосибирские о-ва, доказав возможность плавания в высоких широтах.

Продление навигации в Арктике имело большое экономическое значение, т. к. водный путь связывал добывающую промышленность Таймыра с металлургическим комплексом Кольского п-ва и тем самым обеспечивал не-прерывную работу последнего в течение всего года. Дальнейшее развитие зимних перевоз-ок в Арктике превратило западный участок Севморпути в круглогодичную магистраль. Этому способствовало вступление в строй в 1974–1976 годах трех дизель-электриче-ских ледоколов типа «Ермак» мощностью по 36 тыс. л.с., построенных в Финляндии, а также атомных ледоколов мощностью по 75 тыс. л.с. «Арктика» (1975) и «Сибирь» (1977), построенных в Ленинграде. Для работы во льдах морей и устьев рек арктического бассейна в 1977–1980-х го- дах в Финляндии построили 3 мощных, но мел-косидящих ледокола типа «Капитан Сорокин». Одновременно строились и транспортные суда ледокольного типа. С 1977 года в ГДР была построена серия крупнотоннажных рудово-зов-контейнеровозов с корпусами усиленного ледового класса типа «Дмитрий Донской» для Дудинской линии.

Рост арктических перевозок потребовал по-иска новых путей решения проблем арктиче-ского судоходства. Одним из таких направлений стало изучение возможности плавания в высоких широтах, что значительно сокращало протяжен-ность пути. Историческим событием в практике арктического судоходства стал эксперименталь-ный рейс атомного ледокола «Арктика» к Север-ному полюсу в августе 1977 года под руковод-

ИСТОРИЯ

23

ством министра морского флота Т.Б. Гуженко, который находился на борту ледокола. Впервые надводное судно достигло Северного географи-ческого полюса в свободном плавании. После этого весной 1978 года новый атомный ледо-кол «Сибирь» провел экспериментальный рейс из Мурманска до Берингова пролива, проведя д/э «Капитан Мышевский» с грузом на Мага-дан. При этом обогнули с севера Новую Землю, о-ва Северной Земли и достигли самой высокой широты для транспортного судна8.

В 1980-е годы продолжали строиться специ-ализированные суда для плавания в Арктике. В ГДР построили серию рудовозов-контейнеро-возов новой модификации типа «Михаил Стре-каловский» с мощными грузовыми кранами, более прочным в ледовом отношении корпусом и другими усовершенствованиями. С 1982 года в Финляндии строились многоцелевые ледо-кольно-транспортные суда типа «Норильск» грузоподъемностью 20 тыс. т и мощностью 21 тыс. л.с. Они обладали льдопроходимостью в сплошном льду толщиной до 1 м и способ-ны были работать при температуре до -50 °С. Были построены также атомный ледокол «Рос-сия» типа «Арктика» и ледокол «Диксон» мощ-ностью 10 тыс. л.с.9

Арктические навигации в 1980-е годы в за-падном секторе Арктики продолжались кру-глый год. Впервые ледоколы «Капитан Соро-кин» и «Капитан Мелехов» в 1980 году провели караван судов в Обскую губу с трубами боль-шого диаметра еще до взлома припая. В ноя-бре 1984 года теплоход «Тикси» совершил экс-периментальный рейс по Северному морскому пути с грузом зерна из Канады. Суда этого типа («Норильск») стали совершать рейсы из Мур-манска в порты восточной Арктики.

Во второй половине 1980-х годов моряки Севера наряду с транспортными и снабженче-скими операциями выполняли в Арктике и дру-гие важные государственные задания. Вошли в строй атомный ледокол «Советский Союз», два атомных ледокола «Вайгач» и «Таймыр» с ограниченной осадкой для проводки судов через мелководные районы арктических морей и льды

сибирских рек. Строился атомный ледокол «Ок-тябрьская Революция» (теперь «Ямал»). Вступил в строй и первый отечественный атомный лихте-ровоз «Севморпуть», построенный в г. Керчи. Он должен был обеспечить лихтерную систе-му доставки грузов по сибирским рекам вглубь материка из прибрежных пунктов без перевал-ки. В августе 1990 года а/х «Россия» впервые доставил на Северный полюс туристов. Затем такие же плавания совершили и атомоходы «Советский Союз» и «Ямал».

Своего расцвета трасса Северного морского пути достигла в 1960–1980-е годы. Именно тог-да благодаря проведенной модернизации были построены мощные ледоколы, в т. ч. атомные, новые транспортные суда усиленного ледового класса. Мощный ледокольный флот, надежное навигационное, метеорологическое и гидро-логическое обеспечение превратили Север-ный морской путь в надежную национальную магистраль. Ледоколы помимо обеспечения транспортных операций ежегодно проводили на Дальний Восток построенные в Северод-винске атомные и дизельные подводные лодки. В атомную эпоху ледового плавания навигация в Арктике увеличилась до 8-9 месяцев, а на западном участке стала круглогодичной. Ско-рость проводки судов во льдах выросла вдвое, возросла доставка грузов в районы Крайнего Севера и вывоз сырья и продукции из промыш-ленных районов Сибири.

К началу 1990-х годов Северный морской путь стал достаточно обустроенной и крат-чайшей морской дорогой с Запада на Восток в страны Азии и Америки. На трассах Севмор-пути работало 16 линейных ледоколов, из них 8 атомных. Работа Северного морского пути была рентабельной. Объем перевозок достигал 5,5 млн т (1987), тогда как общий грузооборот зарубежной Арктики не превышал 1,2 млн т в год10.

Выросший в эти годы количественно, а главное, изменившийся качественно, ледоколь-ный флот Севера позволил решить важнейшие проблемы региона: обеспечивал круглого-дичную навигацию в Белом море и западном


24

секторе Арктики, открывал большие перспек-тивы по использованию Северного морского пути в будущем.

Принятая в 2001 году Морская доктрина России в качестве долгосрочных задач опреде-лила сохранение мирового лидерства в строи-тельстве и эксплуатации атомных ледоколов и создание условий для работы российского флота в северных морях и на трассе Северно-го морского пути. Первые шаги уже делаются. Достроен строившийся 18 лет атомный ледо-кол «50-летие Победы». Однако сегодня, как и полвека назад, снова с остротой стоит задача модернизации и ледокольного и ледокольно-транспортного флота. Ведь за истекшие 20 лет почти не построено ни одного ледокола, кроме вышеупомянутого «50-летия Победы».

В Арктике остается потребность в совре-менных и мощных ледоколах. Существую-щие атомные ледоколы исчерпали свои воз-можности, стареют. Практически исчерпан ресурс а/х «Арктика». По оценке профессора

Ю.Ф. Лукина, ресурс а/х «Россия» исчерпал-ся в 2010 году, «Таймыр» сможет работать до 2013 года, «Вайгач» и «Советский Союз» – до 2014, «Ямал» – до 201711. Правда, предполага-лось в 2010 году заложить новый атомный ледо-кол (типа ЛК-60Я) следующего поколения, а затем до 2020 года построить еще 3 таких атомохода, 7 дизель-электрических и 4 портовых ледокола12. Однако атомоход «Россия» еще остается в строю и осенью 2011 года участвовал в экспедиции «Ар-ктика-2011», а новый ледокол пока не заложен.

Требуется обновление и транспортного флота. Так, средний возраст судов ОАО «Север-ное морское пароходство», по расчетам автора, составляет 25 лет, около половины судов паро-ходства имеют возраст более 30 лет. Таким об-разом, опыт модернизации ледокольного и ле-докольно-транспортного флота, проведенной в 1950–1980-е годы, заслуживает своего внимания и может быть использован и в настоящее время, конечно, с учетом последних достижений науки и техники и реалий рыночной экономики.


1 РГАСПИ. Ф. 475. Оп. 1. Д. 41. Л. 1, 3.2 Пятилетки судостроения. Л., 1978. С. 32.3 Судостроение. 2000. № 6. С. 73, 77, 79, 81.4 Чесноков И.Н. Порт приписки – Мурманск: очерк истории флота ордена Трудового Красного Знамени Мур-

манского морского пароходства. Мурманск, 1989. С. 68, 69.5 Правда Севера. 1958. 25 янв.6 ГАМО (Гос. арх. Мурман. обл.). Ф. 1. Оп. 23. Д. 12. Л. 102–104.7 Кучиев Ю.С. Атомоходы штурмуют льды // Годы застойные… годы достойные! Мурманск, 2000. С. 158–161.8 РГАЭ. Ф. 8045. Оп. 9. Д. 10. Л. 104, 105.9 Под флагом России: история зарождения и развития морского флота. М., 1995. С. 375.10 Пересыпкин В.И. Северный морской путь в системе геополитических интересов России // Русский Север в

системе геополитических интересов России: сб. материалов конф. М.; Архангельск, 2007. С. 39.11 Лукин Ю.Ф. Великий передел Арктики. Архангельск, 2010. С. 257.12 Там же. С. 258.

Krasavtsev Lev Borisovich Northern (Arctic) Federal University named after M.V. Lomonosov, Law Institute

THE ROLE OF THE MODERNIZATION OF THE ICE-BREAKER AND TRANSPORT FLEET IN THE DEVELOPMENT OF THE NORTHERN SEA ROUTE IN THE 1950–1980s

The article concerns the modernization of the ice-breaker and transport fleet in the 1950–1980s. The old steamships were replaced by the new diesel-electric and nuclear-powered ice-breakers, which

ИСТОРИЯ

25


made it possible to extend the time and area of navigation in the Arctic and to make the navigation in its western sector year-round.

Key words: modernization, ice-breakers, transport fleet, navigation period prolongation.

Контактная информация: e-mail: [email protected] (Лямцева А.И.)

Рецензент – Голдин В.И., доктор исторических наук, профессор кафедры регионоведения и международных отношений Института управления и регионологии Северного (Арктического) федерального университета име-ни М.В. Ломоносова

26

ИСТОРИЯ

УДК 94(470.1)″19″+314.148(045)

коротаев владимир иванович, доктор исто-рических наук, профессор кафедры отечественной истории Института социально-гуманитарных и политических наук Северного (Арктического) фе-дерального университета имени М.В. Ломоносова. Автор 44 научных публикаций, в т. ч. 4 монографий

проБлемы колоНизаЦии и спеЦколоНизаЦии русского севера / северНого краЯ и опыт их реШеНиЯ во второЙ половиНе XIX – первоЙ трети XX века

В статье проблемы добровольной и принудительной колонизации рассматриваются в условиях догоня-ющей модернизации. Особенность статьи заключается в том, что эти проблемы представлены во взаимос-вязи и их влиянии на коренное население.

ключевые слова: догоняющая модернизация, колонизация, спецколонизация, спецпереселенцы, заклю-ченные, колонизационные поселки, демографический кризис, депопуляция.

Историографии указанных в названии ста-тьи проблем, рассматриваемых в их единстве, нет, есть лишь специализированная по отдель-ным аспектам и проблемам научная литерату-ра. В отсутствии литературы общего характера по данной проблематике принципиальное зна-чение для нас имеют идеи известного демогра-фа А.Г. Вишневского и историка, академика Ю.А. Полякова об отсутствии у российского, а затем и советского правительств (до сере-дины 1960-х годов) специальной демографи-ческой политики. Вместо нее осуществлялась опосредованная экономическими и геополити-ческими задачами политика воздействия госу-дарства на демографические процессы, в т. ч. на переселение людей в угодном для властей направлении. Этим объясняется проблематич-ность и сложность оценки результатов колони-зации и спецколонизации.

Предмет нашего исследования – колони-зация и спецколонизация данного региона в контексте концепции догоняющей модерни-зации. Под Русским Севером понимаются со-седствующие территории Архангельской и Во-логодской губернии (до 1922 года). Во второй половине XIX года в состав Архангельской гу-бернии входил и интересующий нас Мурман, бывший частью Кольского уезда. В 1929 году был создан Северный край, в который входи-ли бывшие Архангельская, Северо-Двинская (с 1922 года) и Вологодская губернии и Коми АО. Поэтому применительно к 1930-м годам мы будем использовать такие названия реги-она, как Северный край и бывший Северный край (с 1937 года).

Колонизация в привычном смысле слова и спецколонизация, осуществляемая усилиями спецпереселенцев и заключенных, и их влия-

© Коротаев В.И., 2012

27

Коротаев В.И. Проблемы колонизации и спецколонизации Русского Севера/Северного края...

ние на коренное население изучались обосо-бленно, а не в едином контексте. Между тем эти исторические феномены в 1930-х годах оказались взаимосвязаны, поэтому их предпо-чтительнее изучать как единый процесс, а не порознь. Опыт решения этих проблем может оказаться полезным уже в начале XXI века, когда резко возрос интерес к Арктике и при-легающим территориям, а значит, и к предот-вращению ставшего уже привычным сегодня оттока населения отсюда, разумеется, с учетом неизбежных изменений, происшедших в этом регионе за десятилетия.

Историко-демографический подход приме-нительно к указанным проблемам представлен автором в монографии «На пороге демографи-ческой катастрофы: принудительная колони-зация и демографический кризис в Северном крае в 30-е годы XX века» (Архангельск, 2004). Поэтому в данной статье уделяется внимание не столько описанию этих феноменов, сколько осмыслению опыта их решения и выводам.

Плотность населения на побережьях Север-ного Ледовитого океана к середине XIX века была чрезвычайно низкой. Населенные пункты с постоянным населением отстояли друг на десятки и сотни километров, и их было мало. Чаще побережья океана заселялись сезонно, т. е. на время рыбо-звериного промысла. Поч-ти полгода русские поморы жили в деревнях с семьями, и столько же находились в промыс-ловых землянках, занимаясь традиционным ловом морской рыбы или боем морского зверя.

Между тем в прибрежных водах Северного Ледовитого океана тем же занимались иностран-цы и более успешно, т. к. в технико-технологи-ческом отношении значительно превосходили поморов-сезонников. Конкурировать с ними русские поморы не могли.

Слабозаселенные приарктические побере-жья в геополитическом смысле были уязвимы, т. к. не обеспечивали должную безопасность границ. Впрочем, освоение побережий было в финансовом отношении весьма затратным как для местных, так и центральных властей.

Но границы было необходимо надежно обе-регать, а для этого требовалось их заселить, создать гарантированные рабочие места и все-лить в души поселенцев уверенность в том, что все это будет сделано «всерьез и надолго». Реализация подобных планов, предполагала не только вложение колоссальных средств, но и детальную разработку проектов задуманного.

Надежда на быстрое и эффективное заселение и обживание побережий океана самими русски-ми поморами, освоение ими новейших для того времени технологий для ведения рыбо-звериных промыслов и сельского хозяйства была обманчи-вой, т. к. они вели свое хозяйство, как правило, традиционно, как их отцы и деды. Значит, их и их детей следовало либо научить имеющимся у западных соседей передовым технологиям, без ущерба собственному мировоззрению, либо по-будить их к этому ненавязчиво, посредством диа-лога, т. е. усваивая лучшее у тех, кто этими техно-логиями владеет и может поделиться. Во втором случае диалог может и не состояться. Поморы либо научатся у соседей работать по-новому, либо, не выдержав конкуренции, разоряясь, за-ймутся другим традиционным промыслом или найдут работу на промышленном предприятии.

В основе размышлений автора лежит кон-цепция догоняющей модернизации, в данном случае применительно к экономике региона. Ее прикладной характер заключается в том, что центральные и местные власти поощряли, а в некоторых случаях насаждали, первооче-редное развитие лесопиления и деревообработ-ки, что впоследствии могло привести к созда-нию лесопромышленного комплекса (ЛПК) и обслуживающих его отраслей хозяйства, пре-имущественно водного транспорта. Но вектор развития региональной экономики в данном направлении проявился лишь в конце XIX – начале XX века.

В середине XIX века власти г. Архангель-ска и Санкт-Петербурга решили осуществить колонизацию Западного Мурмана (Мурман – это арктическое побережье п-ва Кольского от р. Ворьемы, в его западной части, до мыса

28

Святой Нос, в его восточной части, устье р. Колы делит Мурман на две указанные части) иностранцами в надежде, что несомненную пользу от нее могут получать русские поморы. Тем более что сама идея помощи норвежцами русским поморам-колонистам в модерниза-ции их хозяйств была заявлена первыми через их посредников и поддержана руководством Архангельской губернии. Архангельские и пе-тербургские власти наивно и недальновидно поверили обещаниям норвежцев и санкциони-ровали колонизацию Западного Мурмана.

Колонизация началась в 1862–1863 годах. Но, во-первых, не был надлежащим образом продуман и подготовлен сам процесс колониза-ции, поэтому в 1866 году пришлось создать спе-циальную комиссию для его изучения. Впрочем, комиссия, как явствует из «Хозяйственно-Стати-стического и Этнографического очерка Норвеж-ских колонистов и лопарей», подготовленного Комповским, становым приставом 3-го стана Кемского стана, не заметила тех тенденций, ко-торые будут выявлены позже. Комповский же весьма благожелательно оценил образ жизни и труд иностранных колонистов: «Своим трудолю-бием, предприимчивостью и знанием дела успе-ют хорошо устроить свой быт, к общим для всех выгодам, чем положится прочное основание ко-лонизации нашего севера оседлыми жителями»1. Во-вторых, значительная часть норвежцев, посе-лившихся в западной части Мурмана, в основ-ном на п-ве Рыбачий, в 1873 году вернулась на родину. Соответственно, в составе иностранцев стали преобладать финны. Затем появились шве-ды и фильманы (норвежские лопари). В-третьих, они жили обособленно, не намеревались при-нимать российское подданство и учить русский язык. В-четвертых, они преследовали сугубо коммерческие цели и не учили, как обещали, русских поморов современным способам веде-ния хозяйства. В результате уже с конца XIX ве- ка архангельская администрация под разными предлогами стала препятствовать иностранцам заселять Мурман, а в начале XX века с санкции имперской канцелярии получили право вытес-нять уже осевших здесь иностранцев и поощрять колонизацию Мурмана русским населением.

Единственное место на Мурмане, где рус-ские поморы и оседлые карелы «выиграли» от соседства с иностранными колонистами, на-ходилось на Западном Мурмане, у Трифоно-Пе-ченгского монастыря, около которого возникло 5 колоний. Они располагались в максимальной близости от границ с Финляндией и Норвеги-ей (ставшей самостоятельным государством в 1905 году). Здешним колонистам было выгод-нее торговать с соседними государствами, чем с Архангельском, и перенимать новые техно-логии, в частности промысловые суда, в Нор-вегии. Здешние колонии экономически были значительно эффективнее, чем русские коло-нии на Восточном Мурмане и даже некоторые иностранные колонии на Западном Мурмане.

Таким образом, упование на благодетельную роль иностранной колонизации оправдалось в незначительной степени, а с геополитической точки зрения это мероприятие надо признать неудачным. Судьба же тех норвежцев, финнов и шведов, которые и при советской власти остава-лись на Мурмане, а в 1930-х годах организовали колхозы, оказалась незавидной. По информации В.Я. Шашкова, их накануне Великой Отече-ственной войны выселили в Заонежье2.

И сельскохозяйственная колонизация, про-водившаяся накануне Первой мировой войны в условиях аграрной реформы П.А. Столыпина, оказалась малоэффективной по своим резуль-татам, особенно в Архангельской губернии.

В специально подготовленные колонизаци-онно-переселенческие участки в Шенкурском уезде, считавшемся «житницей» Архангель-ской губернии, прибыло значительно меньше переселенцев, чем ожидалось. Причем хуто-ров, на которые рассчитывал Столыпин, соз-давалось существенно меньше, чем отрубов. В 1913 году их здесь числилось 98, а в 1914 было создано 4 хутора и 157 отрубов3. Переселен-цы охотнее селились в Опарино-Моломском переселенческом районе Никольского уезда Вологодской губернии, преимущественно это были переселенцы из Прибалтики и западных губерний России (до 70% от всех переселен-цев). Вологодский губернатор надеялся на за-имствование здешними крестьянами культуры

ИСТОРИЯ

29

огородничества эстонцев и навыков пчеловод-ства латышей и был удивлен «недоброжела-тельству» к прибалтийским поселенцам со сто-роны крестьян4.

Переселенцы из Прибалтики воспринима-лись вологодскими крестьянами как иностран-цы: чужой язык, лютеране, иной образ жизни, иное отношение к труду. К ним относились почти так же, как к иностранцам на Мурма-не. Тем более что латыши, эстонцы и литовцы предпочитали жить на хуторах. Вологодские крестьяне, ведшие экстенсивное сельское хо-зяйство, страдавшее от малоземелья, отно-сились к ним как к чужакам, захватившим их землю. В результате – неизбежные конфликты между переселенцами и коренным населени-ем, как и на Мурмане. В годы Гражданской во-йны, когда прибалтийские государства получи-ли независимость от РСФСР, часть прибалтов вернулась на свою родину. Кстати, накануне столыпинской реформы (1908–1909) Вологод-скую губернию покинули 7494 крестьянина, а вернулись домой 947. Для сравнения, в 1910 го- ду в Вологодскую губернию переселились 7015 человек из западных губерний России5. Если бы аграрная политика оказалась дальновидной и последовательной, и было введено всеобщее начальное образование, то, возможно, и сель-скохозяйственной колонизации на Русском Се-вере не понадобилось бы.

Русские же крестьяне, заселяя переселенче-ские участки, не выходили из общины, а вели отрубные хозяйства, надеясь на помощь общи-ны в трудные времена. Северные крестьяне, не доверяя аграрной политике власти, больше надеялись на «вольную» (стихийную) колони-зацию бегство крестьян как от малоземелья и «от власти», причем и при царском, и при со-ветском (в 1920-е годы) правительствах.

Северяне заселяли даже мало- или непригод-ные для ведения земледелия территории. Так, к концу XIX века они заселили юго-западное и юго-восточное побережья п-ва Канин. На р. Уса, притоке Печоры, перепись 1897 года «открыла» 37 поселков. В результате были образованы, со-ответственно, Несская и Балбанская волости. Процесс стихийной колонизации продолжался

и при советской власти. На 1 мая 1924 года ко-личество поселков в Балбанской волости увели-чилось до 646. Этот процесс продолжался и во второй половине 1920-х годов. Учитывая это, руководство партии и правительства решило преодолеть стихийную, неуправляемую коло-низацию и прибегнуть к принудительной коло-низации, т. е. к спецколонизации, разумеется, сочетая ее с добровольной, основанной на эн-тузиазме, колонизации. Причем, как правило, в малолюдных, богатых природными ресурсами, северных и северо-восточных окраинах страны, совмещая колонизацию с укреплением границ. Этому процессу содействовало освоение Север-ного морского пути в условиях аномального по-тепления климата в Арктике.

В 1929 году был образован Северный край как «всесоюзная лесопилка» и «валютный цех страны», как место решения задач Центра (В.Л. Каганский), а 18 августа 1930 года было принято постановление СНК РСФСР «О меро-приятиях по проведению спецколонизации в Северном и Сибирском краях и Уральской обла-сти». Это постановление обязывало «максималь-но использовать рабочую силу спецпереселенцев на лесоразработках, на рыбных и иных промыс-лах в отдаленных, остро нуждающихся в рабочей силе районах»7. Но главное – обеспечение лесом «всесоюзной лесопилки». Поэтому неудивитель-но, что на 1 февраля 1932 года 80 % спецпересе-ленцев были заняты в лесной промышленности8.

Первоначально планировалось использо-вать рабочую силу спецпереселенцев (в усло-виях коллективизации сельского хозяйства), а затем и заключенных (в условиях массовых политических процессов). При этом считалось, что спецколонизация даст дешевую рабочую силу, ее направят на север и северо-восток страны, «в районы постоянного поселения», в суровые природно-климатические условия для проживания и работы9.

Введение этих, экстремальных по своей сути, «мероприятий» стало возможно в СССР 1930–1950-х годов как государстве мобили-зационного типа, сочетавшего добровольную и принудительную колонизацию, энтузиазм масс и принуждение.


30

Процесс осуществления добровольной и принудительной колонизации не был должным образом продуман как в Москве, так и в крае-вом центре. Правительственные мероприятия осуществлялись людьми преимущественно с начальным образованием, которым прежде не приходилось решать таких задач. Мало того, больше 70 % прибывших на спецпоселение в Северный край в мае 1930 года были южанами, непривычными ни к здешним природно-клима-тическим условиям, ни к жизни в бараках, ни к местной пище, ни к работе в лесу. Это обстоя-тельство создавало дополнительные трудности. Поэтому руководителям, отвечающим за ввоз, обустройство по месту прибытия и организацию работ, приходилось «начинать с нуля», руковод-ствуясь методом проб и ошибок. Значит, винить за беспорядок и неумение все сделать так, как предписано, следует не столько их, сколько тех, кто все это санкционировал и потребовал испол-нения в короткий срок. Да еще в условиях эко-номического кризиса 1930–1933 годов.

Мужчин трудоспособного возраста, прибыв-ших к местам назначения, сразу же отправля-ли в «районы постоянного поселения». Им же приходилось строить бараки в спецпоселках. Женщины, дети и старики расселялись (или подселялись) в местах прибытия эшелонов зи-мой 1930 года в городах, на железнодорожных станциях и окрестных деревнях, как правило, в неподготовленных к их прибытию помещениях, но считавшихся пригодными для временного проживания, чтобы весной отправиться в спец-поселки. Прибыв нередко больными, они, под-селяясь в крестьянские избы, заражали тех, кто их принимал на жительство. Так возникали оча-ги эпидемий остроинфекционных заболеваний. Аналогичная ситуация возникала на перевалоч-ных станциях по пути следования эшелонов, где поневоле спецпереселенцам приходилось общаться с местным населением. Медиков было мало, требовалось время и медикаменты, чтобы

ликвидировать эпидемии. Эпидемии же быстро распространялись. Как следствие – демографи-ческий кризис, депопуляция (смертность превы-шала рождаемость населения).

В 1930 году число случаев заболевания остроинфекционными болезнями, главным об-разом скарлатиной и корью, по сравнению с предыдущим годом увеличилось в 2,5 раза. В 1931 году резко возросло, по сравнению с 1930, количество первичных заболеваний брюшным тифом (в 1,8 раза), дизентерией (в 3 раза) и сыпным тифом (в 3 раза). Именно за-болевание сыпным тифом вызвало особую оза-боченность краевых властей: в октябре 1931 года они объявили о начале эпидемии сыпного тифа. В 1933–1935 годах, в период аномального по-тепления климата, резко возросло количество первичных заболеваний малярией: в 3,3 раза. Удельный вес заболевших малярией в 1933 году составил 32,7 %, а в 1935 – 62,6 % от всех учтен-ных острых инфекционных заболеваний (исклю-чая грипп)10. Учтены были все заболевшие, в т. ч. административновысланные, спецпереселенцы и заключенные, но именно спецпереселенцы яв-лялись основным источником инфекционных за-болеваний. Таково было мнение органов НКВД и медиков Северного края. По расчетам В.Н. Зем-ского, наибольшее превышение смертности над рождаемостью в 1933 году наблюдалось в Север-ном крае (в 9,6 раза). Для сравнения: в Западной (4,8) и Восточной (4,5) Сибири этот показатель был в 2 раза меньше11. Основной причиной на-зывались условия работы спецпереселенцев, в т. ч. южан, на лесозаготовках.

Не все отправленные на спецпоселение доехали до места назначения. Немало людей бежало, другие не вынесли экстремальных ус-ловий этапирования, расселения в спецпосел-ках и работы на лесозаготовках, поэтому чис-ленность спецпереселенцев с 1931 по 1934 год сократилась почти в 4 раза, в период с 1935 по 1940 год она стабилизировалась.

ДИНАМИКА ЧИСЛЕННОСТИ СПЕЦПЕРЕСЕЛЕНЦЕВ В СЕВЕРНОМ КРАЕ12

1931 1.01.1932 1.01.1933 1.01.1934 1935 1.01.1939 1.01.1940Кол-во человек 300 922 120 509 112 266 79 537 67 161 67 417 68 821

ИСТОРИЯ

31


Депопуляция была преодолена в 1937 году. Бегство из спецпоселков по-прежнему продол-жалось. В 1938 году, по материалам обследова-ния НКВД, в Архангельской области состояло на учете 89,7 тыс. трудпоселенцев (так их на-зывали с 1934 года), из них 38,7 тыс. человек «находилось в наличии, а 51 тыс. числилась в бегах». По мнению В.Н. Земского, активных розысков не велось1.

Если правовой статус спецпереселенцев можно назвать маргинальным: ни свободный, ни заключенный, к тому же во второй полови-не 1930-х годов их стали постепенно восста-навливать в гражданских правах, но без права покидать спецпоселок, то статус заключенного был однозначен: гражданами они становились после отбывания срока заключения.

Массовый ввоз заключенных на территорию бывшего Северного края начался с 1937 года. Их численность только в исправительно-трудо-вых лагерях (ИТЛ) достигла к началу 1941 года более 200 тыс. человек. Причем заключенных направляли преимущественно в те же северные и северо-восточные районы, что и спецпересе-ленцев, в т. ч. и в Заполярье, что соответство-вало принудительному расселению колонистов в соответствии с постановлением о спецколо-низации от 18 августа 1930 года. Кстати, доку-менты, на основе которых было подготовлено это постановление, предполагали колонизацию и посредством использования труда заключен-ных. И они применялись при проведении гео-логических и геодезических и иных подобных подготовительных работ уже в первой полови-не 1930-х годов, а во второй половине 1930-х началось массовое создание ИТЛ, столь же массовый ввоз заключенных и применение их труда в ведущих отраслях экономики, в т. ч. впервые создаваемых (добыча каменного угля, нефти, строительство железных дорог и т.п.).

Есть и другие аргументы, подтверждающие колонизацию Севера заключенными. Идея ру-ководителей ОГПУ о создании колонизацион-ных поселков при ИТЛ впервые была высказа-на в 1929–1930-х годах, а в 1932 году был издан приказ ОГПУ об организации колонизационных

поселков ИТЛ ОГПУ для «исправившейся ча-сти заключенных». В нем образование колони-зационных поселков считалось одной из «форм колонизации различных районов Союза»2. И сразу же началось их создание. В частности, руководство Вайгачской экспедиции ОГПУ раз-работало и опубликовало в журнале «Ударник» «условия досрочного перевода “заключенных ударников” на поселение в колонизационных поселках»3 и организовало в устье р. Кары ко-лонизационный поселок. Его колонисты зани-мались рыбным промыслом. В случае наруше-ния дисциплины в поселке колонист мог вновь стать заключенным. Аналогичный «поселок рыбхоза Ухтпечлага» в 1937 году находился на окраине Нарьян-Мара: в порту, рядом с лесо-биржей лесопильного завода № 51.

Следующий аргумент. В 1933–1934 годах руководство карательных органов, мест заклю-чения и спецпоселений прибегло к «разгрузке» домов заключения и тюрем, отправляя заключенных, в зависимости от тяжести их преступлений, либо в спецпоселки, либо в ИТЛ ОГПУ. Посредством этого мероприятия решались, как минимум, две задачи: перевод подневольных на режим самообеспечения и осуществление спецколонизации северо- восточных окраин Северного края. Заключен-ные должны были трудиться на заготовке и сплаве леса4.

И третий аргумент. Часть городов бывшего Северного края, возникших в конце 1930-х – 1940-х годах (в Архангельской области – совре-менные Новодвинск и Северодвинск, в Коми АССР – Воркута, Инта, Печора, Ухта) были соз- даны самими заключенными, и немалая часть из них осталась там жить после отбытия срока заключения, но уже в качестве граждан, раз-умеется, при сотрудничестве с добровольны-ми колонистами и вольнонаемным персоналом лагерей.

Уже названных аргументов достаточно, чтобы считать колонизацию Северного края в 1930-х го- дах заключенными не мифом, а реальностью, а вторую половину 1930-х годов можно по пра-ву считать вторым этапом спецколонизации.

32

ИСТОРИЯ

Спецколонизация края происходила очень болезненно как для заключенных, так и для вольнонаемных, и для населения, проживавше-го рядом с ИТЛ. Там, где появлялись заключен-ные в огромных количествах, с неизбежностью возникали очаги брюшного и сыпного тифа, дизентерии, цинги и других остроинфекцион-ных заболеваний, прежде всего это было харак-терно для тех мест, где возникали проблемы с питанием и питьевой водой.

В этом смысле типичен пример Ягринлага и Строительства № 203. На его основе возник ра-бочий поселок Судострой, 11 августа 1938 года преобразованный в г. Молотовск (будущий Северодвинск). Сначала поселок, затем город строился у Белого моря, в болотистой мест-ности, поэтому обе проблемы в равной степе-ни беспокоили руководство этого населенного пункта. Летом 1938 года на 23 тыс. его жителей приходилось 8289 заключенных. С созданием Ягринлага и Строительства № 203 количество последних резко возросло: с 27 680 человек на 1 января 1939 года до 50 тыс. к октябрю 19405. В этих экстремальных демографиче-ских условиях только за 1937–1938 годы чис-ло случаев остроинфекционных заболеваний выросло более чем в 2 раза, их основной при-чиной являлась малокалорийная и бедная ви-таминами пища, причем как у заключенных, так и вольнонаемных, и детей. Начальник Строительства № 203 Б.К. Кронов 11 августа 1939 года заявил, что «вопрос питания в Мо-лотовске стоит на исключительно низком уровне», потому что «нет ни овощей, ничего». Из-за этого, по его мнению, «появляются цин-готники среди вольнонаемного состава», в т. ч. «у некоторых врачей, которые обслуживают ла-герь» и «даже среди детей». Его озабоченность разделял и директор завода № 402 (будущие ПО «Севмашпредприятие» и «Звездочка») К.С. Красильников: «Малыши ФЗУ на 90% болели цингой», а заключенным жилось еще хуже. По мнению секретаря Архангельского обкома ВКП (б) Г.П. Огородникова: «Рабочая сила из заключенных используется на износ»6. Такова цена форсированной спецколонизации бывшего Северного края.

Налицо закономерность: резкое сниже-ние уровня жизни населения в условиях фор-сированных реформ и активных миграций, прежде всего принудительного характера, сопро-вождается стрессом и остроинфекционными за-болеваниями, приобретавшими, при определен-ных дополнительных условиях, форму эпидемий.

В Заполярье (Ненецкий национальный округ, или ННО) колонизация и спецколо-низация имели свои особенности, прежде всего из-за особой экстремальности при-родно-климатических условий. Здесь тепла, света, энергии и органического вещества на единицу сопоставимой территории прихо-дится существенно меньше, чем в средней, тем более южной части страны7. В услови-ях вечномерзлых грунтов здесь комфортно лишь людям «полярного метаболического типа»8, т. е. кочующим ненцам и коми. Нен-цы-кочевники ННО на январь 1932 года составляли почти 90 % от всего ненецкого на-рода, а коми-кочевники – 75 %9.

Колонизация ННО активизировалась с 1933 года, когда руководство Северного края и ННО приняли решение об «освоении восточ-ного побережья СЛО (Северного Ледовитого океана. – В.К.)» административновысланны-ми, ссыльными и колонистами из бывших за-ключенных. С этого момента началось заселе-ние Индиги, Шойны, Хоседа-Харда, Пеши и других мест ННО. В объяснительной записке «К вопросу колонизации морского побережья СЛО Ненецкого округа» (1933) говорится, что в Шойне уже проживали 700 рыбаков, а в Ин-диге – свыше 500 человек10.

В результате колонизации мигрантами ННО численность населения округа резко возросла: по официальным данным, между переписями 1926 и 1939 года она увеличилась с 14,3 до 46,2 тыс. человек11, т. е. в 3,2 раза, преимуще-ственно за счет мигрантов, главным образом русских. Русские предпочитали селиться в г. Нарьян-Маре и рабочих поселках. Неудиви-тельно, что на 1 января 1935 года они преобла-дали в этническом составе населения Нарьян-Мара (2982 чел., или 60,1%). Для сравнения: ненцев здесь же было 166 чел., или 3,3%12.

33

Спецколонизация происходила в самых суро-вых условиях Заполярья: сначала заключенные появились на о-ве Вайгач, затем – в Амдерме, Воркуте, Хабарово. Здесь в середине 1930-х го-дов находилось не менее 5 тыс. заключенных, или около 20% к населению ННО. В 1938 году для увеличения добычи воркутинских углей был образован Воркутинский ИТЛ, где на 1 ав-густа того же года уже трудились 15 009 заклю-ченных13. Это больше, чем население г. Нарьян-Мара в 1939 году (13,7 тыс. человек). Судьбу Воркутинского угольного бассейна решали в Москве. 25 октября 1940 года пос. Воркута был изъят из ведения ННО и передан Коми АССР.

Появление в ННО добровольных и прину-дительных мигрантов, особенно в момент ввоза и обустройства, не подготовленных для прожи-вания и работы в здешних условиях, было чре-вато негативными демографическими послед-ствиями. С их появлением начались эпидемия цинги в Амдерме, Варандее, Виске, Индиге, Шойне, Оксино, Нижнее-Печорском районе, Нарьян-Маре, т. е. там, где резко увеличилось население за счет мигрантов. Борьбе с ней было посвящено несколько заседаний бюро не-нецкого окружкома партии в 1932–1934 годах. Из-за дефицита огурцов, помидоров, клюквен-ного экстракта специальным постановлением рекомендовалось выдавать их «исключитель-но по рецептам врачей». Неудивительно, что в г. Нарьян-Маре тогда же наблюдалась самая вы-сокая, на фоне других городов РСФСР, смерт-ность детей в возрасте до года14.

Постоянно дефицитными были мясо, рыба, овощи, поэтому их «забрасывали» лишь в те места, где начиналась эпидемия цинги. Пока боролись с ней посредством «усиленного пи-тания» в одном месте, она появлялась в дру-гом. Между тем тундра изобиловала ягода-ми, здесь же паслись десятки тысяч оленей, в реках, озерах и в океане было много рыбы. Но проводившаяся тогда продовольственная политика сопровождалась хронической нехват-кой «противоцинготной» пищи и ягод. Летом 1933 года окружные власти организовали спе-циальные рыболовецкие отряды, «сбор ягод и других местных противоцинготных средств».

И только после принятия этих мер, эпидемия цинги пошла на спад. С эпидемией сыпного тифа боролись дольше, потому что продол-жался жилищный кризис, не хватало обычного мыла и бань.

Проблема сохранения здоровья и трудоспо-собности добровольных мигрантов, тем более руководящих кадров и специалистов, на наш взгляд, решалась полуофициально. В архивных делах встречаются документы, позволяют пред-положить, что действовало неписанное правило: отработал в Заполярье определенный срок – име-ешь право вернуться на родину («на материк»), тем более, если уже подорвал здоровье.

Таким образом, в ННО был более высоким процент добровольных и принудительных ми-грантов в составе населения округа, чем в дру-гих районах бывшего Северного края. Отсюда было почти невозможно бежать, т. к. пароходы из Архангельска приходили только в период короткой навигации. Здесь демографический кризис проявился в более резких формах в силу остроты жилищного кризиса, экстремальных природно-климатических условий и плохого обеспечения населения даже продуктами пер-вой необходимости.

В результате нашего исследования делаем следующие выводы.

1. Инициируемая государством колонизация Русского Севера во второй половине XIX – на-чале XX века оказалась малоэффективной на фоне стихийной крестьянской колонизации.

2. Колонизация и спецколонизация 1930-х го- дов Северного края (сначала посредством рас-кулаченных крестьян-спецпереселенцев, затем заключенных) оказались с экономической точки зрения эффективнее, но лишь на ближайшую перспективу. Она сопровождались острым де-мографическим кризисом, поэтому общая ее оценка неоднозначна, тем более что созданная индустриальная база для последующего раз-вития региона была основана преимуществен-но на эксплуатации разного рода сырьевых ресурсов (лес, каменный уголь, нефть, затем газ). Исключение – то, что впоследствии ста-нет ПО «Севмашпредприятием» и «Звездоч-кой» (в 1930-е годы – Судострой). В результате


34

ИСТОРИЯ

осуществления добровольной и принудительной колонизации Северный край стал еще в большей степени, чем в начале XX века сырьевой перифе-рией Центра, местом решения его задач.

3. Эта узость экономического развития ре-гиона завела его в тупик в конце XX – начале XXI века. В результате распада СССР и эконо-мических реформ в эти годы у бывших мигран-тов и их детей пропало чувство исторической перспективы и возникло убеждение в необхо-димости искать удачи в другом месте. Тогда же начался демографический кризис: сокращение населения северных и северо-восточных окра-ин страны, т. е. именно там, куда вселялись добровольные и принудительные мигранты с 1930-х годов и занимались лесоразработками и добычей угля, нефти и газа. Этот процесс за-хватил и территорию бывшего Северного края. Темпы сокращения населения в Ненецком ав-

тономном округе в первой половине 1990-х го- дов были в 3 раза больше, чем в Архангель-ской области в целом. А за более длительный период, с 1989 по 2003 год, наиболее контраст-ные изменения произошли в составе населения г. Нарьян-Мара и поселков городского типа округа: здесь численность населения сократи-лась на 7,9 и 46,1% соответственно15.

4. Теперь очевидно, что в XXI веке не сле-дует повторять ошибок предшественников, в частности непродуманного и на неопределен-ный срок заселения Европейского Севера Рос-сии. Необходима разработка на длительную перспективу демографической политики, учи-тывающей внутреннюю и внешнюю миграцию населения. Обязателен мониторинг демогра-фических процессов. Необходимо исключить развитие региона только на основе эксплуата-ции сырьевых ресурсов.

Примечание

1 ГААО (Гос. арх. Арх. обл.). Ф. 71. Оп. 1. Т. 1. Д. 278. Л. 25–26об.2 Шашков В.Я. Репрессии в СССР против крестьян и судьбы спецпереселенцев Карело-Мурманского края.

Мурманск, 2000. С. 140. 3 ГААО. Ф. 6. Оп. 3. Д. 106. Л. 3; Ф. 116. Оп. 4. Д. 51. Л. 87об.4 Даричев. К вопросу об агрономической помощи переселенцам Никольского уезда, Вологодской губернии //

Северный хозяин. 1911. № 2. С. 47. 5 Обзор Вологодской губернии за 1910 год. Вологда, 1911. С. 47.6 Пер. Б. Поселки на р. Усе и ее притоках // ИАОИРС. 1910. № 14. С. 611; Дьячков А.Н. О колонизации Ар-

хангельской губернии // К вопросу о колонизации и внутреннем расселении Северо-Восточной области. Архан-гельская губерния. Вып. 1. Архангельск, 1925. С. 38.

7 Покаяние: Мартиролог. Т. 4. Ч. 1 / сост. Г. Доброноженко, Л.С. Шабалова. Сыктывкар, 2001. С. 206.8 ГААО. Ф. 621. Оп. 3. Д. 22. Л. 100, 110 (Высчитано мною. – В.К.)9 ГААО. ОДСПИ. Ф. 290. Оп. 1. Д. 378. Л. 4.10 ГААО. Ф. 1734. Оп. 1. Д. 421. Л. 8; Оп. 2. Д. 12. Л. 5, 6; Ф. 1196. Оп. 2. Д. 17. Л. 20–23.11 Население России в XX веке… Т. 1. С. 298, 300.12 Шашков В.Я. Указ. соч. С. 122; Население России в XX веке. Исторические очерки: в 3 т. Т. 1. 1900–1939.

М., 2000. Табл. 55–59; ГААО. Ф. 1322. Оп. 3. Д. 22. Л. 100; Оп. 2. Д. 17. Л. 21; ИЦ УВД АО. Ф. 24. Оп. 1. Д. 7. Л. 42.

13 Там же. С. 294.14 ИЦ УВД АО. Ф. 39. Оп. 1. Д. 5. Л. 38.15 Там же. «Ударник». 1934. № 19. С. 17–18.16 Покаяние… Т. 3. С. 80.17 Северодвинск. Испытание на прочность. Очерки. Воспоминания, Исследования. Северодвинск, 1998.

С. 437; ГААО. ОДСПИ. Ф. 290. Оп. 2. Д. 662. Л. 150.18 ГААО. ОДСПИ. Ф. 296. Оп. 1. Д. 506. Л. 16, 24, 35, 63.

35


19 Крючков В.В. Север на грани тысячелетий. М., 1987. С. 17–18.20 Косенкова Д.О., Евсеев А.В. Состояние здоровья в импактных районах Европейского Севера России // Стра-

тегии развития северных регионов России: материалы Всерос. науч. конф., 18–19 ноября 2003 года. Архан-гельск, 2003. С. 298.

21 ГААО. ОДСПИ. Ф. 804. Оп. 1. Д. 98. Л. 6.22 Там же. Д. 1441. Л. 79–80.23 Крат. стат. сб. Нарьян-Мар, 1999. С. 8.24 ГААО. Ф. 94. Оп. 1. Д. 15. Л. 104.25 Система исправительно-трудовых лагерей в СССР, 1923–1960: справочник. М., 1998. С. 180.26 Население России в XX веке… Т. 1. С. 268.27 URL: http:// atlas.socpol.ru/portraits/arkh.shtml#demography (дата обращения: 07.01.2012).

Korotaev Vladimir IvanovichNorthern (Arctic) Federal University named after M.V. Lomonosov, Institute of Social, Humanitarian

and Political Sciences

THE PROBLEMS OF COLONIZATION AND SPECIAL COLONIZATION OF THE RUSSIAN NORTH / NORTHERN REGION IN THE SECOND HALF OF THE 19TH – THE FIRST

THIRD OF THE 20TH CENTURY

The author analyzes the problems of voluntary and forced colonization in terms of overtaking modernization. The peculiarity of the article lies in the fact that these problems are represented in correlation and their impact on the indigenous people.

Key words: оvertaking modernization, colonization, special colonization, forced settlers, prisoners, colonization settlements, demographic crisis, depopulation.


Рецензент – Соколова Ф.Х., доктор исторических наук, профессор, заведующая кафедрой регионоведения и международных отношений, заместитель директора по науке и инновациям Института управления и регионоло-гии Северного (Арктического) федерального университета имени М.В. Ломоносова

36

ИСТОРИЯ

УДК 94 (470)«1918»

ДоБровольческаЯ армиЯ и грузиЯ в 1918 году

В статье рассказывается о взаимоотношениях между Добровольческой армией и Грузинской Республи-кой в 1918 году. Особое внимание уделяется рассмотрению вопроса о государственной принадлежности Сочинского округа как главного фактора конфликта между противоборствующими сторонами. Работа в значительной степени раскрывает внешнеполитическую стратегию грузинского руководства в отношении командования Добровольческой армии.

ключевые слова: Грузия, Добровольческая армия, Н.Н. Жордания, М.В. Алексеев, А.И. Деникин.

михаЙлов вадим викторович, доктор исторических наук, доцент кафедры истории и политологии Санкт-Петербургского государствен-ного университета аэрокосмического приборо- строения. Автор более 40 научных публикаций, в т. ч. трех монографий

пучеНков александр сергеевич, кандидат исторических наук, докторант отдела истории российских революций и общественных движений Санкт-Петербургского института истории Российской академии наук. Автор более 30 научных публикаций, в т. ч. трех монографий (в соавт.)

Русская революция 1917 года изменила судьбу Грузии, ставшей самостоятельным государством. В течение всей Гражданской войны на Юге Рос-сии интересы Грузии и южнорусского Белого дви-жения теснейшим образом соприкасались, приво-дя зачастую к острым конфликтам. Один из таких эпизодов будет рассмотрен в этой статье.

Отношения с государственными новообра-зованиями на территории бывшей Российской империи, и, в частности, с государствами Закав-казья, складывались для южнорусского Белого движения очень непросто. Причина этому одна: обе стороны – и правительство Закавказья, и бе-лые – относились друг к другу с предубеждением.

В одной из своих статей Деникин писал: «Мы не могли санкционировать отторжение от России ее окраин, и это обстоятельство вызыва-ло со стороны русских интернационалистов сле-ва обвинение в шовинизме и империализме и ли-шало нас активной помощи новообразований»1.

Подобная позиция добровольческой адми-нистрации по национальному вопросу ни для кого тайной не была. Как следствие, «новооб-разования», а в данном случае Грузия, видели в армиях Деникина враждебную для себя силу и относились к белым с опаской.

Отношения Грузии и командования Добро-вольческой армии с самого начала были не-простыми. Власть в Грузии перешла к сепа-ратистам с явно социалистической окраской, рассматривавшим добровольцев как велико-державную и реакционную силу, стремящуюся ликвидировать все завоевания революции.

Грузия, по определению генерала Дени-кина, жила исключительно «русским насле-дием» и не могла в то время проводить само-стоятельной внешней политики2. В одном из писем Деникин охарактеризовал положение в Грузии следующим образом: «Грузия – пока в руках сепаратистов с явно социалистической

© Михайлов В.В., Пученков А.С., 2012

37

Михайлов В.В., Пученков А.С. Добровольческая армия и Грузия в 1918 году

окраской. Готовы метаться куда угодно, только бы не в сторону Добровольческой армии. Отношения враждебно-нейтральны»3. В сво-ей неопубликованной работе «Навет на Белое движение» Антон Иванович назвал грузин-скую политику «антирусской»4.

Особенностью всего Закавказья было преоб-ладающее влияние здесь социалистов, а приме-нительно к Грузии – меньшевиков, стремитель-но терявших во всей России свое политическое влияние и фактически не имевших никакой социальной базы5. Неслучайно как следствие и то, что советские историки 1920-х годов на-зывали данный период «эпохой грузинской Жиронды»6, вынужденно менявшей внешнепо-литическую ориентацию, но никогда не оста-вавшейся без иностранного «хозяина»7.

Амбициозные грузинские политики по-ставили перед собой вполне определенную за-дачу: «…Признание нашей независимости де юре, наше вхождение в Лигу Наций и принятие нас под ее покровительство»8. Председатель правительства Грузинской Демократической Республики Ной Жордания утверждал: «Наше демократическое государство было идеологи-ческим национальным противопоставлением только одному государству – большевистской советской республике. Защитить себя от нее стало для нас главной заботой…»9. Министр иностранных дел грузинского правительства Евгений Гегечкори в интервью корреспонден-ту тифлисской газеты говорил: «Мы стоим во всеоружии на страже. Мы никогда не питали и теперь не питаем никаких агрессивных на-мерений против кого бы то ни было. Не пита-ем мы их и против Добровольческой армии. Но я должен подчеркнуть, что всякое посяга-тельство на нашу территорию и на нашу свобо-ду встретит с нашей стороны отчаянное сопро-тивление. И это не фраза, не словесная угроза, а реальный факт, с которым придется считать-ся и посчитаться всякому»10. Газета «Грузия», официоз грузинского правительства, писа-ла, что «с “деникинцами” может быть только непримиримая борьба за свободу»11. Добро-вольческая армия рассматривалась в Грузии

как реакционная сила, стремящаяся ликвиди-ровать все завоевания революции12. В передо-вой статье «Грузии» отмечалось, что «насе-ление Грузии должно зорко следить за всеми перипетиями добровольческих интриг, чтобы каждую минуту быть наготове с оружием в ру-ках стать на защиту своей свободы от черных деникинских воронов»13.

Сложно судить о том, в какой степени идея национальной независимости соответствовала уровню развития национального самосозна-ния грузинского народа: если грузинские ав-торы отвечали на этот вопрос утвердительно14, то деникинцам казалось, что «простой народ в Грузии не настроен враждебно против России и не стоит за сепаратизм. Это – дело вождей и грузинской интеллигенции»15.

Весной 1918 года с Грузией граничила Ку-бано-Черноморская Республика. Грузия, вос-пользовавшись Гражданской войной и общей неразберихой на Северном Кавказе, начала продвижение на север по побережью Черного моря. Войска главнокомандующего грузински-ми войсками генерала Г.И. Мазниева (Мазни-ашвили), по словам министра иностранных дел Грузии Евгения Гегечкори, предприняли операцию «очищения от большевиков Черно-морского побережья»16. По утверждению со-временного грузинского историка, грузинские военные силы действовали по просьбе и при поддержке Национального совета Абхазии, обратившегося в Тифлис за помощью, хорошо осознавая, что красные – общий враг и грузин, и абхазов17. Операция проходила достаточно успешно: Мазниев занял Адлер, Сочи, Туап-се, и, несмотря на то, что «белогрузины», как почему-то называли их советские историки18, потерпели поражение под Туапсе от Таманской армии, двигавшейся после неудачных боев в Черноморье на соединение с основными сила-ми главкома И.Л. Сорокина19, к сентябрю аван-гарды грузин были уже под Гелленджиком20. По утверждению Гегечкори, Мазниев впервые услышал о существовании противобольше-вистской Добровольческой армии лишь в авгу-сте 1918 года. Бывший министр независимой

38

ИСТОРИЯ

Грузии утверждал, что «Мазниашвили тотчас же вошел в соприкосновение с местным коман-дованием добровольцев, передал им сформи-рованный во время операции отряд казаков во всем вооружении, а сам отошел к Сочи и укре-пился там. Генерал Мазниашвили наладил на-столько хорошие контакты с местным коман-дованием добровольцев, что в скором времени добровольческим и грузинским отрядам при-шлось уже совместно вновь очищать Туапсе от большевиков»21. Действительно, по поручению Деникина, бывший генерал-квартирмейстер штаба Кавказского фронта Е.В. Масловский выехал в район Туапсе, чтобы объединить под своим командованием все русские доброволь-ческие отряды на Черноморском побережье до Майкопа включительно. Самая важная за-дача, поставленная перед Масловским Дени-киным, заключалась в том, чтобы постараться подчинить себе, «опираясь на свой авторитет бывшего генерал-квартирмейстера штаба Кав-казского фронта, а потому хорошо известного и грузинскому правительству и всем офицерам Кавказской армии, ныне находящихся в соста-ве грузинской армии, – грузинского Главноко-мандующего генерала Мазниева с его армией и этим включить Черноморское побережье в орбиту Добровольческой армии…»22. В целом Масловский сумел выполнить поручение Де-никина: Мазниев согласился войти в подчине-ние Масловскому. Однако грузинские военные, как оказалось, были более уступчивы в пере-говорах, чем грузинские политики. Возможно, этого не понимал Масловский, объяснявший последующую неудачу переговорного процес-са только хамством и бескомпромиссностью добровольческого командования и противо-поставлявший собственные успехи в отноше-ниях с грузинами неудачам высшего командо-вания армии. Дело тут было не в «талантах» Масловского и «бесталанности» Алексеева и Деникина. Ситуация была гораздо сложнее. 16 августа, по установлении связи с генера-лом Мазниевым, верховный руководитель До-бровольческой армии М.В. Алексеев послал ему письмо, выражая свою радость от того,

что «судьба поставила нас не только в близкое боевое соприкосновение, но сделала нас союз-никами, борющимися пока за одно и то же дело и действующими в одном и том же направле-нии… Думаю, – писал Алексеев, – более того, убежден, – что этот союз примет длительный и более широкий характер…»23.

Казалось бы, между двумя антибольше-вистскими силами существовала база для со-глашения – общее желание борьбы с Советской властью. Однако никакого союза, или, по атте-стации советского автора М. Амиа, «единого меньшевистско-казацкого фронта»24, между грузинскими меньшевиками и добровольца-ми не получилось. По распоряжению генерала М.В. Алексеева в расположение отряда были отправлены продовольственные припасы. Алексеев надеялся на союз с отрядом Мазни-ева, а также на то, что тот поделится с добро-вольцами оружием25. Вскоре грузинское пра-вительство резко изменило свое отношение к режиму Деникина. Генерал Мазниев был обвинен в русофильстве, отозван и заменен А. Кониевым. Последний занимал жесткую по-зицию по отношению к России. Продвижение добровольцев по Черноморской губернии было блокировано грузинами. Возникла необходи-мость во встрече между представителями обеих сторон конфликта. По приглашению Алексеева в Екатеринодар прибыл Е.П. Гегечкори в сопро-вождении генерала Мазниева. Перед встречей с представителями добровольческого командо-вания Гегечкори заявил корреспонденту одной из газет о том, что он «командирован нашим (грузинским. – Авт.) правительством в качестве уполномоченного республики, чтобы устранить все те недоразумения, которые могут возник-нуть между нами и соседями – Кубанским кра-евым правительством и Добровольческой арми-ей. Наши войска сейчас занимают Сочинский округ, и поэтому необходимо установить грани-цу между Грузией и Кубанью. На меня возло-жена также задача выяснения вопроса об эконо-мической связи с Кубанью. Мы приложим все усилия, чтобы наша миссия удалась. Насколько это возможно – укажет будущее…»26.

39


На совещании, проходившем 25–26 сентя-бря 1918 года затрагивались вопросы, как будто переносящие нас в сегодняшний день: вопросы товарообмена между государственными ново-образованиями Юга России и Добровольческой армией; вопрос о русском военном имуществе на территории Грузии; о государственной при-надлежности Сочинского округа; о положении русского населения в Грузии и, наконец, о ха-рактере взаимоотношений Грузии и Добро-вольческой армии.

Политике Грузии в отношении русского населения в Грузии нельзя дать однозначную оценку: если простой народ в целом благожела-тельно относился к русским, то правительство усматривало в поведении русских (а в особен-ности приблизительно 4 тыс. офицеров, скопив-шихся на территории республики после фак-тического распада Кавказского фронта, штаб которого продолжал оставаться в Тифлисе)27

неблагонадежность и нелояльность по отноше-нию к новому государству28. Вследствие этого, русских в Грузии, как писалось в аналитиче-ской записке того времени, буквально «изво-дило» придирками грузинское правительство29. По воспоминаниям К.Д. Кафафова, бывшего исполняющего обязанности директора Депар-тамента полиции Российской Империи: «Аре-сты, высылки (лиц, подозреваемых во враж-дебном отношении к независимой Грузии, главным образом русских. – Авт.) сыпались из социалистического рога изобилия, не счи-таясь ни с какими принципами и проблемами свободы, о которых еще так недавно кричали эти социал-демократы с трибуны русской Госу-дарственной Думы»30. Деникина, естественно, задевало и отношение Грузии к русскому офи-церству на территории республики. Офицеры, преимущественно проживавшие в Тифлисе, в массе своей находились в нищенском положе-нии, бедствовали. Дело доходило даже до рас-продажи обмундирования. Вместе с тем предо-ставленные сами себе военнослужащие долгое время не могли оставить территорию Грузии и не имели возможности (несмотря на имевше-еся желание) отправиться в Добровольческую

армию, о которой в Тифлис поступала отры-вочная информация. Подобные попытки гру-зинами старательно пресекались. За нелестные отзывы о грузинском правительстве офицеры зачастую арестовывались31. Можно понять и русского офицера, с недоумением взирающего на вновь образованное государство. Доброво-лец Д. Кобяков вспоминал: «Несерьезным все это казалось, точно в театре, не по-настоящему. Не могли в толк взять русские, в особенности коренные тифлисские жители, что вот они, не сходя с места, вдруг очутились за границей! Не у себя дома. Что не хозяева уже»32. По словам председателя Закавказского русского нацио-нального Совета Ю.Ф. Семенова, в политике по отношению к «нежелательным элементам» между грузинскими и московскими социали-стами была существенная разница: «Россий-ские большевики лишали эти элементы зара-ботка и многих расстреливали. Закавказские националисты никого не расстреливали, но ли-шали их возможности заработка и гражданских прав, а тех, кто громко против этого протесто-вал, сажали в тюрьмы»33.

Тем временем Тифлис большевизировал-ся, пребывание офицера с русскими погонами в рабочих кварталах, а затем и в центральной части города становилось небезопасным: на-ционалистическая молодежь, бедняки и другие приверженцы завоеваний революции срывали с офицеров погоны, избивали их и т.д. К июлю 1918 года почти все офицеры добровольно сня-ли с себя погоны. Для русских, а в особенности для русского офицерства в республике скла-дывалось тяжелое положение: как следствие, и огромная армия выкинутого на улицу русско-го чиновничества, и мелкие служащие, и офи-церы стали «выискивать» у себя украинские корни, добывать подложные свидетельства о своем «громадянстве» – все с одной целью: попасть на территорию гетманской Украины34. Чтобы спасти офицеров от голодной смерти35, «Ликвидационная комиссия Кавказского фрон-та» выдавала желающим уехать из Тифлиса 2-месячное содержание и отпускное свидетель-ство. Ввиду отсутствия в казне такого громад-

40

ИСТОРИЯ

ного количества денежных знаков местные вла-сти выдавали деньги частями: по 50 р. в неделю на человека. Да и ехать по большому счету было некуда, поскольку Владикавказ заняли красные, а о Добровольческой армии сведения имелись крайне отрывочные. В итоге большинство уез-жающих офицеров отбыли на Украину36. Про-тив Добровольческой армии в грузинской прес-се была развернута ожесточенная кампания: добровольцы поносились как «шайка реакци-онных генералов», только и думающих о том, чтобы погубить независимую Грузию37. Такое положение вещей, естественно, вызывало у Де-никина сильное недовольство.

Особо «страстный», по выражению Дени-кина, характер приняли споры вокруг государ-ственной принадлежности Сочинского округа. Дело в том, что свою государственную дея-тельность правительство молодой Грузинской Республики начало с округления границ и за-хвата Сочинского округа Черноморской губер-нии – округа, в котором проживало к тому мо-менту лишь 10,8% грузин (при преобладающем русском населении: из 50 селений округа лишь одно было грузинское)38, и который, по словам Антона Ивановича, «миллионами русских на-родных денег обращен был из дикого пустыря в цветущую здравницу»39. Деникин правомер-но утверждал, что на Сочинский округ «ни по историческим, ни по этнографическим мо-тивам Грузия не имела никаких прав»40. Этот захват встретил противодействие со стороны командования Добровольческой армии, под-держиваемой в этом вопросе широкими кру-гами русской общественности. Сами грузины считали, что значение Сочинского округа очень важно для обеспечения независимости Грузии, рассчитывая создать силами своей Народной гвардии «непреодолимый барьер для “армии” Алексеева – если он пойдет на нас войной»41.

Само совещание, напомнившее советскому автору «голубиное воркование деятелей Вто-рого Интернационала с белогвардейскими го-риллами»42, происходило очень остро43, между сторонами существовали принципиальные разногласия. Дело в том, что грузины отказы-

вались признать Добровольческую армию пра-вопреемницей Российской Империи, именуя ее «частной организацией», что до крайности оскорбило Алексеева44. Участник совещания кадет В.А. Степанов вспоминал: «Никто из тех, кто участвовал в этом совещании, его не забу-дет. Никто не забудет той выдержки, с которой покойный Михаил Васильевич руководил пре-ниями, той ясности, с которой он ставил во-просы, той твердости и достоинства, с какими он парировал иногда бестактные выходки при-бывших депутатов. Совещание продолжалось два дня. Заключительное слово Верховного Руководителя было проникнуто чувством бла-гоговейного отношения к достоинству и чести России. Через два дня (неточность: генерал Алексеев скончался спустя 12 дней – 25 сентя-бря (8 октября) 1918 года. – Авт.) его не стало. Он умер на своем славном посту в самом бук-вальном смысле этого слова»45.

Открывая заседание, Алексеев привет-ствовал «дружественную и самостоятельную Грузию». Со стороны Михаила Васильевича прозвучали заверения в том, что белогвардей-цы не собираются посягать на независимость Грузии. Однако Алексеев жестко поставил во-прос о необходимости прекращения притесне-ний русских в Грузии и о скорейшем очищении грузинами Сочинского округа, на 65% состояв-шего из русских46 и разделенного грузинами на две части – Гагринский и Сочинский. Русское население подвергалось со стороны грузин жестоким преследованиям, взывая с просьбой о защите к командованию Добровольческой армии47. Организация русского национального союза на территории Сочинского округа жела-емого результата дать не могла. В письме пред-ставителю союзного командования генералу Миллю Деникин утверждал, что население Гагринского округа и окрестностей подверга-ется «возмутительному притеснению со сторо-ны грузинских властей», пытаясь через внеш-нюю силу решить вопрос в положительном для белогвардейцев ключе48.

Также на совещании поднимались и дру-гие вопросы. Гегечкори, этот «отчаянный,

41


злобный, нетерпимый грузинский шови-нист», как охарактеризовал его идеолог белых В.В. Шульгин49, занял твердую позицию. Он отрицал очевидное – притеснения русского населения в Грузии. Стороны не смогли до-стигнуть соглашения. Закрывая совещание, М.В. Алексеев подчеркнул: «Точки зрения наша и Грузии так резко разошлись, что это исключает всякую возможность в дальнейшем обсуждать остальные вопросы»50. Гегечкори же, по характеристике Шульгина, «ненавидел Россию и со свойственной Востоку жестоко-стью нанес умирающему Алексееву последнее оскорбление, назвав Добровольческую армию “частной организацией”, не имеющей ничего общего с Россией». Шульгин с возмущением писал, что грубость Гегечкори была обращена к «Верховному Главнокомандующему, кото-рый, оставшись один, после того, как армия разбежалась, вновь стал собирать ее, по одному рублю, по одному человеку, и вот умирал в то время, когда его беспримерный труд, казалось, начинал быть всероссийской надеждой»51. Если Деникин и Алексеев обвиняли в неудаче пере-говоров грузинскую миссию, то их оппоненты, естественно, думали иначе. Уже упоминавший-ся генерал Е.В. Масловский, правда, в эмигра-ции писал, что в «печальном окончании по-пытки Грузинского правительства установить добрые отношения с Добровольческой армией главная вина ложится без всякого сомнения на генерала Деникина: генерал Алексеев, про-явивший особую резкость в своих выражениях, был уже на краю могилы, больной, разбитый морально, раздражительный старик, очевидно, не вполне владеющий собой и своими чувства-ми, и все Белое дело уже тогда было в руках генерала Деникина…»52. Справедливости ради надо отметить, что в своих воспоминаниях Масловский, бывший генерал-квартирмейстер штаба Кавказского фронта, возглавлявший, по поручению генерала Деникина, все вооружен-ные силы на Черноморском побережье – как русские добровольческие отряды, так и гру-зинские войска генерала Мазниева с полного согласия последнего – мало для кого из своих

сослуживцев нашел добрые слова, именуя себя «вдохновителем идеи сближения Грузии с До-бровольческой армией и главным лицом в осу-ществлении этой идеи»53. По словам мемуари-ста, «именно Грузия первая сделала попытку к созданию дружеских отношений, а генерал Де-никин, как я сказал, оттолкнул протянутую ему руку дружбы»54. Масловский считал Добро-вольческую армию единственной виновницей неудачи переговоров, утверждая, что благода-ря «бестактности совершенно ненужной в от-ношении грузинской делегации мы ничего не выиграли, а приобрели вместо доброжелатель-ного и полезного нам соседа лишнего недобро-желателя»55. Принципиальность Алексеева и Деникина Масловский в своих воспоминаниях рассматривал как проявление «политической близорукости»56.

В докладной записке Драгомирову, пред-ставлявшей «материал» для подготовки пись-ма Главнокомандующего союзникам на кон-ференции в Яссах, генерал В.Е. Вязьмитинов сообщал следующее: «Грузинское правитель-ство – враг идеи Единой России и склонно к агрессивной деятельности – его надо скрутить и обнаружить над ним реальную силу (вы-делено нами. – Авт.)».57 Именно так, вероятно, думали и Драгомиров, и Романовский, и сам Деникин. Исходя из такой постановки вопроса, стали развиваться и дальнейшие, весьма кон-фликтные, отношения между Добровольческой армией и Грузией. Никакого «единого меньше-вистско-казацкого фронта», как писал о мифи-ческом союзе Деникина и Гегечкори М. Амиа58, не существовало. К началу 1919 года, как писал Деникин, добровольцы находились «в отноше-нии Грузии почти в состоянии войны…», кото-рая вскоре «началась и фактически – нападени-ем грузин»59. Однако, это тема уже отдельного исследования, выходящего за хронологические рамки 1918 года60.

В целом отношения Грузии и Добровольче-ской армии носили ярко выраженный конфликт-ный характер: борьба с большевиками – как общая цель – не могла сгладить все спорные во-просы, имевшиеся между сторонами. Главным

42

ИСТОРИЯ

из них был вопрос о независимости Грузии: местные политики видели в Добровольческой армии «колонизаторскую силу», правопре-емственную по отношению к самодержавной власти, и опасались деникинцев. Кроме того, нельзя не подчеркнуть, что политика доброволь-ческого командования в значительной степе-

ни была обусловлена имперской психологией. Однако заметим, что чуть ли не каждое из вновь возникших на территории России государств стремилось стать маленькой империи, скатыва-ясь на самом деле к узкому национализму. При таких капитальных разногласиях альянс между Деникиным и Грузией вряд ли был возможен.


1 Деникин А. Борьба продолжается // Борьба за Россию. 1927. № 6. С. 6.2 Его же. Очерки русской смуты. М., 2003. Т. 3. С. 407.3 РГВА. Ф. 40308. Оп. 1. Д. 22. Л. 3.4 Bakhmeteff archive. Anton & Kseniia Denikin collection. Box 10. Рукопись Деникина «Навет на белое дви-

жение». (Ответ на книгу генерала Н.Н. Головина «Российская контрреволюция в 1917–1918 гг.» Париж, 1937. L. 49.). Предоставлена С. Машкевичем (Нью-Йорк).

5 Вардин Ил. (Мгеладзе). Революция и меньшевизм. М.; Л., 1925. С. 60.6 См., напр.: Амиа М. Путь грузинской Жиронды. Тифлис, 1926.7 Вардин Ил. Указ. соч. С. 93.8 Жордания Н. Моя жизнь. Стэнфорд, 1968. С. 95.9 Там же. С. 100.10 Беседа с мин. ин. дел Е.П. Гегечкори // Возрождение. Тифлис. 1919. 23 дек.11 Грузия. 1919. 22 марта.12 Возрождение. 1919. 31 мая.13 Грузия. 1919. 5 июля.14 Интересен фрагмент из воспоминаний генерала Г.И. Квинитадзе: «В Грузии никто не думал быть против

революции и ее завоеваний, ибо создание национальной грузинской единицы было исполнением тайных вожде-лений всякого грузина». (Квинитадзе Г.И. Мои воспоминания в годы независимой Грузии 1917–1921. Париж, 1985. С. 7.)

15 РГА ВМФ. Ф. Р-72. Оп. 1. Д. 33. Донесения о положении в Грузии, 1919 г. Л., 77.16 Гегечкори Е. Ответ генералу Деникину // Последние новости. 1933. 13 янв.17 Джавахишвили Н.Г. Борьба за свободу Кавказа. (Из истории военно-политического сотрудничества грузин

и северокавказцев в первой половине ХХ века). Тбилиси, 2005. С. 16. Действительно, 11 июля 1918 года Абхаз-ский Национальный Совет и правительство Грузии заключили «временный» договор, в соответствии с которым Абхазия включалась в состав Грузии (в начале 1918 года она была в составе Горской Республики). По словам московского историка В.Ж. Цветкова: «Грузинские войска должны были обезопасить Абхазию от возможного наступления со стороны отрядов Красной гвардии». (См.: Цветков В.Ж. Белое дело в России. 1917–1918 гг. (формирование и эволюция политических структур в России). М., 2008. С. 278.)

18 Горлов В.П. Героический поход. М., 1967. С. 97.19 Подробнее см.: Лобанов В., Пученков А. «Авантюра» Ивана Сорокина // Родина. 2011. № 2. С. 62–66.20 Цветков В.Ж. Капкан тифлисского коварства. Особенности политического курса Белого движения в от-

ношении Грузии в 1918–1920 годах // Родина. 2008. № 11. С. 9.21 Гегечкори Е. Ответ генералу Деникину...22 Bakhmeteff archive. Evgeniy Vasil`evich Maslovsky papers. Box 4. Воспоминания генерала Е.В. Масловского.

«Некоторые страницы моей жизни». L. 1483. Предоставлена С. Машкевичем (Нью-Йорк). L. 1282.23 Деникин А.И. Очерки русской смуты. Т. 3. С. 672.24 Амиа М. Путь грузинской Жиронды. Факты, документы, материалы из истории реакционного перерожде-

ния меньшевиков. Тифлис, 1926. С. 9.

43

25 Деникин А.И. Очерки русской смуты. Т. 3. С. 672.26 Беседа с Е.П. Гегечкори // Приазовский край. 1918. 13(26) сент.27 ГАРФ. Ф. Р-446. Оп. 2. Д. 33. Л. 34; Дом Русского Зарубежья А. Солженицына. (ДРЗ). Ф. 1. М.-250. Вос-

поминания генерала П.Н. Шатилова. Л. 103. Главнокомандующему Кавказским фронтом в оперативном отноше-нии подчинялись национальные формирования. После решения сейма об отделении Закавказья от России было принято решение об образовании Закавказской армии, с подчинением ее Командующему всех национальных корпусов. На должность командующего армией был назначен полковник Г.И. Квинитадзе, которого спешно про-извели в генералы. Большая часть русских офицеров продолжила выполнять свои обязанности, лишь затем они стали замещаться офицерами кавказских национальностей. Оставшись не у дел, генерал П.Н. Шатилов, буду-щий начальник штаба у Врангеля, по его словам, «все же принимал известные меры для отправки офицеров в армию генерала Алексеева и работал по линии союзнической ориентации. У меня сохранились связи с офицера-ми, еще не покинувшими Штабов Закавказской армии, в том числе с разведывательными и контрразведыватель-ными органами, которые я старался отстранить от работы с новым Штабом и сохранить для передачи их затем в ведение Добровольческой армии. Кроме того, по прибытии на Кавказ турецких и немецких войск, я принимал некоторые меры для оказания им затруднений по оккупации». (ДРЗ. Ф. 1. М-250. Л. 108.).

28 Генерал А.П. Богаевский писал Деникину в дни екатеринодарского совещания о том, что «этого (т.е. враж-дебности. – Авт.) желает кучка авантюристов, составляющая ныне грузинское самозваное правительство». (Пе-реписка по грузинскому вопросу // Белый архив. Париж, 1928. Кн. 2-3. С. 192).

29 Все это не помешало написать Ною Жордания в своих воспоминаниях о том, что «к русским в Грузии мы относились хорошо… Мы очень боялись, чтобы местные русские не снеслись бы с Москвой и не имели бы нею тайной связи. К счастью, этого не случилось. Тифлисские русские были далеки от московских притязаний, и всегда были лояльны к нам, вплоть до последней войны. Мы и им оказывали всякую помощь, как от правитель-ства, так и от частных организаций. Им везде были открыты двери…» (Жордания Н. Указ. соч. С. 102).

30 Кафафов К.Д. Воспоминания о внутренних делах Российской Империи // Вопр. истории. 2005. № 7. С. 96.31 ГАРФ. Ф. Р-446. Оп. 2. Д. 33. Л. 134–135.32 Там же. Ф. Р-5881. Оп. 2. Д. 407. Л. 2. Воспоминания добровольца Д. Кобякова.33 Там же. Оп. 1. Д. 147. Л. 144. Воспоминания Ю.Ф. Семенова.34 Попов К. Воспоминания кавказского гренадера. 1914–1920. М., 2007. С. 176.35 Семина Х.Д. Трагедия русской армии первой Великой войны 1914–1918 гг. Записки сестры милосердия

Кавказского фронта. Нью-Мексико, 1964. Кн. 2. С. 193.36 ГАРФ. Ф. Р-5881. Оп. 2. Д. 407. Л. 5–6.37 Там же. Ф. Р-5881. Оп. 1. Д. 467. Записка председателя Русского национального Совета Ю. Семенова о

Грузии и Закавказье. 1919 г. Л. 152.38 Присоединение к Грузии Сочинского округа было юридически подкреплено резолюцией «общественного

собрания граждан Сочи» от 20 сентября 1918, которое мемуарист охарактеризовал как сборище «нескольких русских политических шарлатанов в Сочи о желательности присоединения его (Сочинского округа. – Авт.) к Грузии». (Горский. Очерки независимой Грузии // Зарницы. Константинополь. 1921. № 16. С. 17.). Резолюция, подписанная председателем собрания П. Измайловым, признавала, что «единственной частью бывшего Рос-сийского Государства, где не только признан добытый кровью народа республиканский строй, но и закреплен в основных законах, является Грузинская Республика», и в силу этого в резолюции высказывалось пожелание, чтобы «Грузинское Правительство немедленно особым декретом оформило временное присоединение Сочи к Республике». (Документы и материалы по внешней политике Закавказья и Грузии. Тифлис, 1919. С. 390).

39 Деникин А. Ответ Е. Гегечкори (Письмо в редакцию) // Последние новости. 1933. 25 янв. Ссылаясь на мнение Деникина, историк В.Ж. Цветков обоснованно заключает, что «притязания на Сочинский округ носили сугубо политический, а не национальный характер». (Цветков В.Ж. Капкан тифлисского коварства… С. 10.).

40 Деникин А.И. Очерки русской смуты. Т. 3. С. 675.41 Джугели В. Тяжелый крест. (Записки народногвардейца). Тифлис, 1920. С. 69.42 Амиа М. Указ. соч. С. 7–8.43 По утверждению Е. Гегечкори, накануне совещания, 24 сентября 1918, у него произошла часовая беседа с

Алексеевым, которая привела к «полному соглашению, которое сводилось к тому, что грузинские части должны оставаться там, где они стояли, – в Сочи, – давалась полная свобода товарообмена, а со стороны Закавказья тыл Добровольческой армии должен был считаться совершенно обеспеченным…». (Гегечкори Е. Ответ ген. Деникину


44

ИСТОРИЯ

// Последние новости. 1933. 13 янв.). Однако официальное совещание к согласию сторон не привело. «Поездка оказалась безрезультатной. У Алексеева видимо губа не дура, и он “просил” освободить все побережье до реки Бзыби! Наши решительно отказались, и нам приходится точить свой боевой меч», – записал в своем дневнике Командующий Народной гвардией Грузии Валико Джугели. (Джугели В. Указ. соч. С. 70).

44 Документы и материалы по внешней политике Закавказья и Грузии. Тифлис, 1919. С. 410.45 Степанов В. М.В. Алексеев. (Личные встречи) // Свободная речь. 1919. 26 сент.46 ГАРФ. Ф. Р-446. Оп. 2. Д. 37. Материалы о Закавказье, составленные для Командования Добровольческой

армии. Л. 37. 47 Там же. Л. 24.48 Там же. Л. 7.49 ГАРФ. Ф. Р-5974. Оп. 1. Д. 24. Разрозненные заметки В. Шульгина. Л. 4–4об.50 Документы и материалы по внешней политике Грузии и Закавказья... С. 413–414.51 ГАРФ. Ф. Р-5974. Оп. 1. Д. 24. Л. 5об.–6.52 Bakhmeteff archive. Evgeniy Vasil`evich Maslovsky papers. Box 4. Воспоминания генерала Е. В. Масловского.

«Некоторые страницы моей жизни». L. 1483. Предоставлена С. Машкевичем (Нью-Йорк).53 Там же. L. 1329.54 Там же. L. 1484.55 Там же. L. 1325.56 Там же. L. 1325.57 ГАРФ. Ф. Р-446. Оп. 2. Д. 99. Л. 3.58 Амиа М. Указ. соч. С. 6.59 Bakhmeteff archive. Anton & Kseniia Denikin collection. Box 12. Рукопись Деникина «Заметки, дополнения и

размышления к «Очеркам русской смуты». Folder 1. L. 35. Предоставлена С. Машкевичем (Нью-Йорк).60 Цветков В.Ж. Белое дело в России. 1917–1918 гг. (формирование и эволюция политических структур в

России). М., 2008. С. 278–291.

Mikhailov Vadim VictorovichSaint-Petersburg State University of Aerospace Instrumentation, Humanitarian Faculty,

Puchenkov Alexander SergeevichSaint-Petersburg Institute for History of the Russian Academy of Sciences

VOLUNTEER ARMY AND GEORGIA IN 1918

The article describes the relationship between the Volunteer Army and the Republic of Georgia in 1918. Special consideration is given to the question of the state status of the Sochi district as a key factor in the conflict between the warring parties. The paper to a great extent describes the foreign policy strategy of the Georgian leaders towards the Volunteer Army command.

Key words: Georgia, volunteer army, N.N. Zhordania, M.V. Alekseev, A.I. Denikin.

Контактная информация: Михайлов Вадим Викторович

e-mail: [email protected] Пученков Александр Сергеевич

e-mail: [email protected]

Рецензент – Голдин В.И., доктор исторических наук, профессор кафедры регионоведения и международных отношений Института управления и регионологии Института управления и регионологии Северного (Арктиче-ского) федерального университета имени М.В. Ломоносова

45

Репневский А.В. Норвежская миссия в Москве и «заговор послов»...

УДК 94(481=113.5)+94(470.1/.2) (045)

репНевскиЙ андрей викторович, док-тор исторических наук, профессор кафедры все-общей истории, директор Института социаль-но-гуманитарных и политических наук Северного (Арктического) федерального университета имени М.В. Ломоносова. Автор 171 научной публикаций, в т. ч. одной монографии

НорвежскаЯ миссиЯ в москве и «заговор послов» (сентябрь – декабрь 1918 года)1

В статье на основе архивных источников показана роль норвежской дипломатической миссии в связи с так называемым антибольшевистским «заговором послов» 1918 года. На этом примере ярко раскрывается посреднический характер деятельности норвежских дипломатов в сложный период революции и начала Гражданской войны в России.

ключевые слова: революция в России, норвежская дипломатия, миссия в Москве, «заговор послов», посредническая роль.

1Статья подготовлена при поддержке Российского государственного научного фонда и правительства Архангель-ской области (проект № 11-11-29002 а/С).

После прихода к власти большевиков в но-ябре 1917 года посольства Великобритании, Франции, США, Италии, Румынии, Японии и других государств сначала игнорировали пра-вительство В.И. Ульянова (Ленина), а затем за-няли твердую позицию непризнания советской власти и всячески содействовали ее свержению.

Весьма сомнительно, что в этих условиях члены таких представительств могли бы рас-считывать на дипломатический иммунитет. Факт непризнания пролетарской власти давал большевикам основания в любой подходящий момент обрушить на них репрессии. Хорошо, если бы при этом речь шла только о высылке из страны. Но их могли, и не без оснований, обви-нить в заговоре, взять в заложники. До осени

1918 года от принятия крайних мер СНК сдер-живали только надежды на возможность избе-жать крупномасштабной интервенции.

Редкое исключение составило посольство Королевства Норвегия в Петрограде и его кон-сульство в Москве. Представители этой страны, как и все, не признали большевиков. Они также подвергались опасностям репрессий, но почти в полном составе оставались и действовали в обеих русских столицах до самого конца 1918 года. Им пришлось взять на себя неблагодарную роль посредника в огне непримиримой классовой борьбы. Лучшего кандидата для посреднической работы, чем Норвегия найти было невозможно. Швеция, хотя также являлась нейтральной страной, в годы Первой мировой войны больше симпатизи-

© Репневский А.В., 2012

46

ИСТОРИЯ

ровала Германии, и союзники по Антанте ей не до-веряли. Еще один вечный нейтрал – Швейцария – не имела столь прочных политических и торго-вых связей с Россией, столь древних традиций добрососедства на Русском Севере, как Норвегия.

Многие правительства, не признавшие Со-веты, поручили защиту неотложных интересов своих государств, а также личных и имуще-ственных прав их граждан норвежской миссии в Москве и Петрограде1. За разрешением этих проблем к ним постоянно обращались англича-не, французы, американцы, даже сербы.

Самым массовым и типичным документом эпохи оказались запросы посольства в НКИД за разрешениями на выезд из страны для ино-странных и русских граждан средних сословий (купцы, промышленники, мещане). Норвеж-ские дипломаты с апреля по октябрь 1918 года активно занимались также вопросами репатри-ации и обмена военнопленными. Стремились обеспечить их максимально безопасный про-езд на родину и хоть какое-то медицинское обе-спечение и питание в пути2.

Но самой значительной являлась переписка норвежской миссии в Москве с представителя-ми советской власти в период с ноября 1918 по январь 1919 года по известному делу американ-ца Ксенофонта Дмитриевича Каламатиано.

3 сентября «Известия ВЦИК» опублико-вали сообщение о производимых с 1 сентября арестах и ликвидации заговора англо-француз-ских дипломатов. В публикациях того времени утверждалось, что руководителями заговорщи-ков были начальник британской миссии Роберт Брюс Локкарт и французский генеральный консул в Москве Гренар. Причем сам Локкарт поначалу был только допрошен и отпущен, а Гренар и другие официальные лица Франции успели найти убежище в норвежском посоль-стве. Там же скрылся и американский консул Девитт Пуль. Чекисты немедленно установили за зданием скандинавов наблюдение. В своих мемуарах Б. Локкарт подробно описывает про-исходившее в норвежском посольстве и вокруг него3. Он отмечает корректность окружив-ших территорию войск, а площадь посольства

была немалой – занимала место между двумя улицами, включала два дома и большой сад. Большевики не хотели нарушать экстерритори-альности норвежских дипломатов. У них уже был опыт налета на Британское посольство в Петербурге, который вызвал негативный ми-ровой резонанс. Поэтому ЧК ограничилась тем, что никого не пускала в ворота посольства, от-ключила водоснабжение и освещение. Однако скрывавшиеся там союзники не выходили за пределы посольской территории, хотя в хоро-шую погоду и прогуливались по тамошнему саду. Питание они получали через американ-ский Красный Крест. Локкарт утверждает, что каждый день «половина Москвы собиралась на соседних улицах посмотреть на происходящее и посмеяться».

Все же вскоре при входе в консульство че-кисты задержали человека, назвавшегося Сер-геем Николаевичем Серповским. Он предъявил соответствующий паспорт, но был опознан как Ксенофонт Дмитриевич Каламатиано, поддан-ный США и служащий американской конторы «Вильям Кембер Хиттс энд К°». Фирма занима-лась поставкой в Россию автомобилей и тракто-ров. К. Каламатиано был обвинен в организации антисоветского заговора и арестован. При нем в тайнике тяжелой трости были найдены доку-менты, свидетельствовавшие о военном шпио-наже (расписки в получении денег от агентов, шифры, сведения о формировании частей Крас-ной Армии, положении в прифронтовой полосе, информация о работе патронного завода в Туле).

Громкий процесс о «заговоре послов» толь-ко по недоразумению получивший название «заговора Локкарта» открывался дважды: с 25 ноября по процедурным причинам он был перенесен на 28 ноября 1918 года. Суд длился 5 дней (до 3 декабря). Дело рассматривал специ-альный революционный трибунал при ВЦИК. 9 обвиняемых были по суду оправданы, другие 9 человек получили различные сроки тюрем-ного заключения (от 3 месяцев до 5 лет). Еще шестерых приговорили к расстрелу. Но трое из них: Локкарт, Гренер и Вертимон, вместо смерт-ной казни были высланы за пределы Советской

47

Репневский А.В. Норвежская миссия в Москве и «заговор послов»...

России. Позже в своих мемуарах Р. Локкарт при-знал, что «после начала интервенции он сделал все от него зависящее, чтобы помочь ей» и, в частности, в августе 1918 года сосредоточил свои усилия «на финансовой помощи русским, которые поддерживали нас»4. Локкарту повезло в том, что при первом обыске чекисты постес-нялись или забыли сделать личный досмотр, и он сумел выбросить записную книжку с шиф-рованными записями денежных переводов в ту-алет. А это вещественное доказательство могло бы повернуть судьбу английского дипломата в гораздо более трагичную сторону5.

В частности, Р. Локкарт был обменен на арестованного 6 сентября в Лондоне в каче-стве заложника непризнанного советского полпреда М.М. Литвинова с сотрудниками. Литвинов находился в Брикстонской тюрьме недолго. 15 сентября его выпустили под над-зор полиции, сделав до этого соответствующее предложение об обмене на Локкарта. На пер-вой стадии переговоров об этом посредничал в основном нидерландский посланник Удендик, но в последующем к делу активно подключи-лись другие нейтралы: шведы и норвежцы. 28 сентября Литвинов и еще 30 русских под-данных были посажены в поезд и прибыли в порт Абердин. Добираться до России им пред-стояло через Берген. В поездке большевиков во избежание каких-либо неприятностей сопро-вождал норвежский консул. М.М. Литвинова удерживали в Норвегии до тех пор, пока не пришло подтверждение о переходе Р. Локкар-том и следовавшими с ним другими дипломата-ми русской границы. Это произошло 3 октября в районе Белоострова. Таким образом, Локкарт и некоторые другие лица ушли из-под суда еще на стадии расследования дела. Литвинов же прибыл в Петроград к 10 октября6. А 5 ноября норвежский поверенный в делах Ф. Прютц по просьбе Парижа снова обратился к Чичерину о дополнительном освобождении еще четверых французов и также в счет обмена на группу Литвинова7. Норвегия, как видим, выполняла важную посредническую миссию, выступая гарантом любого акта доброй воли.

Профессиональный английский разведчик Сидней Рейли, тоже числившийся среди под-лежащих расстрелу, сумел избежать ареста и с подложными документами на имя антиква-ра Георгия Бергмана благополучно добрался до Лондона. Между тем всем приговоренным обратная дорога в Советскую Россию была за-казана. Приговор гласил, что все названные в нем лица все же будут расстреляны, если вновь окажутся на русской территории8.

В отношении еще двоих – К.Д. Каламати-ано и А.В. Фриде – приговор должен был быть приведен в исполнение в течение 24 часов. Однако благодаря заступничеству норвежских представителей Т. Кристенсена и М.Э. Холь-мбо, исполнение приговора в отношении Ка-ламатиано было приостановлено специальным постановлением ВЦИК. Без дипломатического прикрытия остался только бывший подполков-ник царской армии и военный судья Александр Владимирович Фриде.

Норвежский атташе Кристенсен поста-вил перед Советским правительством вопрос об аннулировании приговора, вынесенного по делу Каламатиано9. Сыграло серьезную роль и письмо правительства США, переданное кон-сулом Норвегии Хольмбо 2 декабря в НКИД. В письме сообщалось, что если Каламатиано будет расстрелян, то «американское правитель-ство... употребит самые сильные репрессивные меры против вождей и представителей боль-шевиков на Мурмане и в Америке»10. Таким образом, американцы, как и англичане, были готовы брать в заложники невиновных. В ходе гражданской войны и интервенции к этой вне-правовой мере неоднократно прибегали и боль-шевики. В связи с американскими угрозами, СНК немедленно рассмотрел вопрос о снятии смертного приговора. 4 декабря заместитель наркома по иностранным делам Л. Карахан направил через посольство Норвегии следую-щий ответ: «...таковой (приговор. – А.Р.) может быть отменен и гр. Калиматиано (так в тексте. – А.Р.11) будет предоставлена возможность по-кинуть пределы РСФСР лишь при условии немедленного освобождения гражданина Ма-

48

ИСТОРИЯ

клин в Англии и гражданина Дебс в Америке12 и лишь в том случае, если известия об их ос-вобождении будут получены непосредственно от них самих. Для выполнения этих условий давался семидневный срок13. Срок невелик, но и через 7 дней Каламатиано не был расстрелян. 11 декабря ему было разрешено свидание с секретарем норвежского консула Квадегей-мом14. Завязался дипломатический торг, став-кой в котором служили судьбы многих людей.

Переговоры об условиях спасения этого за-ключенного оставшиеся в России норвежские дипломаты завершили в январе 1919 года15 и 4 августа 1921 года Ксенофонт Каламатиано был амнистирован, а 9 августа выслан в Эстонию.

Как убеждаемся, от успеха посреднической миссии норвежцев в прямом смысле зависели жизни людей той и другой враждующих сторон, и в попытках спасти эти жизни норвежские дипломаты преуспели.

Примечания1 См., напр.: Документы внешней политики СССР / под ред. А.А. Громыко. М., 1957. Т. 1. С. 529.2 АВПРФ. Ф. 116. Оп. 1. Д. 8. Л. 1–8.3 Lockhart R.H.B. Memoirs of a British Agent. London; N.-Y., 1932. P. 342.4 Ibid. P. 312.5 Ibid. P. 317–320.6 Зарницкий С., Трофимова Л. Так начинался Наркоминдел. М., 1984. С. 191–193.7 Riksarkivet. Privatarkivet. Frederik Pritz. Del.II. Frederik Prytz. Rapporter 1918 (Politiske). Dok. fra. 5 November. 1918.8 Штейнберг В. Петерс Е. М., 1989. С. 70–108. См. также: Семенов Ю. Заговор Локкарта // Человек и закон.

1971. № 2–3. 9 АВПРФ. Ф. 116. Оп. 1. Д. 8. Л. 8.10 Там же. Д. 6. Л. 25.11 В документах и публикациях встречается, по крайней мере, три различных написания этой фамилии.12 Маклин Джон (1875–1923) – один из руководителей левого крыла Британской социалистической партии.

Участник движения фабричных старост. Дебс Юджин (1856–1926) – один из организаторов Социалистической партии США и организации «Индустриальные рабочие мира». Оба в годы первой мировой войны занимали интернационалистические позиции. Выступали в защиту Советской России от интервенции. Подвергались ре-прессиям со стороны властей.

13 АВПРФ. Ф. 116. Оп. 1. Д. 1. Л. 8.14 Там же. Д. 6. Л. 37.15 Там же. Оп. 2. Д. 4. Л. 25, 26, 32.

Repnevsky Andrey VictorovichNorthern (Arctic) Federal University named after M.V. Lomonosov,


NORWEGIAN MISSION TO MOSCOW AND «CONSPIRACY OF AMBASSADORS» (SEPTEMBER – DECEMBER 1918)

The article deals with the mediating role of the Norwegian diplomatic mission in connection with anti-Bolshevik «conspiracy of ambassadors» in 1918. The author investigates the nature and the results of the activity of Norwegian diplomats in the atmosphere of revolution and the beginning of the Civil War in Russia.

Key words: revolution in Russia, Norwegian diplomacy, mission to Moscow, «conspiracy of ambassadors», mediating role.



49

ФИЛОСОФИЯ. СОЦИОЛОГИЯ. КУЛьТУРОЛОГИЯ

© Бурдин В.Ф., 2012

УДК 123

БурДиН василий Фёдорович, кандидат воен- ных наук, доцент кафедры гуманитарных и социаль- ных дисциплин Института социально-гуманитар- ных и политических наук Северного (Арктического) федерального университета имени М.В. Ломо- носова. Автор 45 научных публикаций

Несколько поДхоДов к реШеНию проБлемы лиДерства во власти

Данная статья затрагивает вопросы актуальной темы. Проблемами лидерства научное сообщество ин-тересуется давно. Изучаемая проблема характеризуется тем, что в период социальных и политических кризисов интерес к лидерству возрастает. В «смутные времена» появляется множество людей, желающих самореализоваться в политике. Вот почему возникает потребность в изучении и анализе специфических особенностей лидера во власти.

ключевые слова: лидерство, власть, свобода, необходимость, случайность, теория игрового поля.

Современный человек так или иначе со-прикасается с властью, причем не столько с органами государственной власти, сколько с конкретными людьми, которые входят в поли-тическую элиту, и сам нередко попадает в эту среду. Отыскать путь, ведущий к двери госу-дарственного управления, помогут современ-ные социологические исследования в области лидерства.

Одна из социологических теорий, а именно теория элит, способствует объяснению многих политических, экономических, технических и культурных событий, происходящих в совре-менном обществе.

Разработка данной теории связана с име-нами Вильфредо Паретто, Гоэтано Моска, Ро-берта Михельса и др. Теория элит опирается на несколько фундаментальных научных по-ложений: неравномерность распределения по-

литической, социальной, экономической, куль-турной власти; деление участников властных отношений во всех сферах общественной жиз-ни на две категории. Первая категория − элита, т.е. группа лиц, обладающих всеми ресурсами власти в стране, вторая − оппозиция, способная в любое время занять ключевые позиции во вла-сти. Смена элиты на оппозицию происходит при определенных политических условиях и предо-пределяется политической необходимостью. Этот процесс называется циркуляцией элит1.

Теория элит позволяет исследовать тончай-шие взаимозависимости между событиями по-литической, культурной жизни общества, смену элитных групп и действия отдельных историче-ских личностей. Изучению подвергаются пери-оды элитной циркуляции и длительность суще-ствования правящей элитной группы2. Однако самое глубокое изучение теории элит не может

50


дать человеку практических рекомендаций по продвижению к вершине власти.

Во второй половине ХХ века Е. Боргатта разработал концепцию лидерства под назва-нием «Теория “Великого человека”» («“Great man” theory»).

Исследуя множество групп из трех чело-век, цель работы которых была одинаковой, он установил, что, как правило, наиболее высокую оценку со стороны членов группы получал тот человек, у которого показатель ин-теллекта был наивысшим. При этом учитыва-лись лидерские способности, степень участия в решении групповой задачи и социометриче-ская популярность человека.

Необходимость в выявлении и эксплуата-ции лидерских черт со стороны власти вызвала появление множества научных работ в области лидерства, а затем и классификации их на раз-личные категории.

Характерной особенностью всех существу-ющих концепций лидерства является то, что ни одна из них не может дать алгоритма движения лидера к вершине власти, а те алгоритмы, кото-рые предлагаются, легко разрушить, используя области неопределенности.

Используя опыт предыдущих научных ис-следований в области лидерства во власти, автор позволил себе предложить широкой на-учной общественности на обсуждение свою теорию − «теорию игрового поля».

Согласно данной теории, движение лидера к вершине власти отображается на поле, напоми-нающем трехмерную шахматную доску на го-ризонтальной плоскости, на которой представ-лены происхождение лидера, его воспитание, образование, врожденные физические данные, наличие последователей и другие факторы по желанию субъекта исследования, не зависящие от личности лидера – объекта исследования. На вертикальной плоскости отображаются та-кие факторы, как наличие самообразования, характер личности, наличие мотиваций для движения к власти, область практической де-ятельности, приверженность последователей идее лидера и др. по желанию субъекта иссле-дования, которые зависят от личности лидера.

Важным обстоятельством является совпа-дение количества факторов, составляющих го-ризонтальное и вертикальное измерение, кото-рое обеспечивает симметрию игрового поля и исключает смещение его центра.

Третье измерение игрового поля – верти-кальная ось, которая поднимается вверх из середины поля. Она делится на платформы – уровни: первый уровень – экономическая плат-форма, второй – политическая, третий – плат-форма популярности, четвертый – платформа административных ресурсов и свободы выбо-ра. Все четыре платформы выстраиваются в виде пирамиды, а вершина власти совпадает с вершиной пирамиды.

В совокупности указанные измерения опре-деляют исход партии, напоминающей партию в шахматы, которая длится в течение всей жизни лидера, являющегося субъектом исследования. Игроками в данной партии являются лидер и ситуация, в которой лидеру приходится при-нимать решения, определяющие его последу-ющие ходы и движение по вертикальной оси.

Находясь на той или иной платформе, лидер «ждет» изменения ситуации, что не мешает ему заниматься определенным видом деятельности, которая в дальнейшем обеспечит движение по вертикальной оси. Ситуация может не изме-няться в течение длительного времени, в этом случае платформа также остается неизменной.

На наш взгляд, теория игрового поля может применяться при исторических исследованиях деятельности как известных политических де-ятелей мирового уровня, так и лидеров любого уровня от президента до менеджера.

Кроме того, любой человек, который по-чувствует, что он способен влиять на поведе-ние окружающих его людей, может начинать строительство своей собственной пирамиды. Он может определить параметры вертикальной и горизонтальной плоскостей. Выбрать точку на вертикальной оси, на которой будет распо-ложена «нулевая платформа». Нулевая плат-форма – это такая платформа на вертикальной оси, находясь на которой, начинающий лидер, не имея никакой власти, может убеждать и ве-сти за собой окружающих. Она занимает все

51

Бурдин В.Ф. Несколько подходов к решению проблемы лидерства во власти

игровое поле, построенное начинающим лиде-ром, и представляет собой платформу неогра-ниченных возможностей. Здесь потенциальный лидер начинает партию с жизненной ситуацией и может совершать любые ходы в любой обла-сти человеческой деятельности, результат ко-торых приведет к движению по вертикальной оси к вершине.

Начиная свою партию, исследователь своей жизни – потенциальный лидер должен помнить о том, что вертикальная ось непосредственно связана с осью времени. Задержавшись на од-ной из платформ, лидер приобретет возраст, но теряет скорость продвижения по вертикальной оси. Результатом такой потери может стать не-возможность перехода на более высокую плат-форму, и лидер остается на платформе, которую успел занять до конца жизни, а вершина власти достается другим лидерам. Однако такое по-ложение рассматривается в теории игрового поля как частный случай, и возраст не всегда является препятствием для движения по верти-кальной оси. Это, скорее, средство противни-ков из числа других лидеров, которые в то же самое время стремятся к власти и используют все средства для формирования своих ходов в своих жизненных партиях.

О специфических временных факторах, влияющих на деятельность всемирно извест-ных лидеров, упоминал в свое время Питирим Сорокин. Так, в опубликованной в 1927 году в американском журнале «Social Forest» статье П.А. Сорокин пишет, что Александру Македон-скому, Наполеону I, Бисмарку, Кромвелю при-сущи 4-годичные циклы их карьерного роста3.

Вертикальная ось не является незыблемой структурой, на которой платформы расположе-ны в строгой иерархической последовательно-сти. Далеко не всегда экономическая платфор-ма предшествует политической платформе, а последняя − платформе популярности. Иногда все три могут поменяться местами. Неизмен-ной остается только вершина.

Не менее опасно для лидера, достигшего вер-шины власти, явление отчуждения. Термин «от-чуждение» имеет два значения. В первом значе-

нии – это социальный процесс, во втором – это процесс возмездной или безвозмездной пере-дачи имущества. В теории игрового поля от-чуждение рассматривается как объективный социальный процесс, который характеризу-ется превращением деятельности лидера и ее результатов в независимую от самого лидера самостоятельную силу, которая господствует над ним и становится враждебной ему.

Г.В. Плеханов писал: «Карлейль в своем из-вестном сочинении о героях называет великих людей начинателями (Beginners). Это очень удачное название. Великий человек являет-ся именно начинателем, потому что он видит дальше других и хочет сильнее других. Он решает научные задачи, поставленные на оче-редь предыдущим ходом умственного развития общества; он указывает новые общественные нужды, созданные предыдущим развитием общественных отношений; он берет на себя почин удовлетворения этих нужд. Он − герой. Не в том смысле герой, что он будто бы может остановить или изменить естественный ход истории, а в том, что его деятельность является сознательным и свободным выражением этого необходимого и бессознательного хода. В этом − все его значение, в этом − вся его сила. Но это колоссальное значение, страшная сила»4.

Окружающие потенциального лидера люди, в т.ч. и последователи, перестают понимать его, хотя и видят, что он творит благо. В ко-нечном итоге это приводит к отчуждению, а именно появлению той силы, которая являет-ся результатом деятельности лидера и которая его уничтожит.

Движение потенциального лидера по вер-тикальной оси к вершине пирамиды в любой области человеческой деятельности, например в науке, искусстве, политике, − процесс не-вероятно сложный. Он связан, прежде всего, с такими явлениями, как случайность, свобода, необходимость и отчуждение.

Что касается свободы, то тут все зависит от того, является ли деятельность потенциального лидера необходимым звеном в цепи историче-ских событий. Если да, то тем меньше у него

52


колебаний и тем решительнее он совершает поступки, способствующие его продвижению по вертикальной оси. Если потенциальный ли-дер считает свою деятельность необходимой, это значит, что отсутствие свободы равно-сильно для него совершенной неспособности к бездействию и что отсутствие свободы от-ражается в его сознании в виде невозможности поступать иначе, чем он поступает.

Таким образом, для потенциального лидера свобода есть лишь необходимость, перешед-шая в сознание.

Иногда для лидера, приближающегося к вершине власти, возникает такая ситуация, ког-да сознание несвободы представляется лишь в виде полной субъективной и объективной не-возможности поступать иначе, чем возможно поступить. Тогда необходимость отождествля-ется в сознании потенциального лидера со сво-бодой, а свобода с необходимостью и тогда он не свободен только в том смысле, что не может нарушить это тождество свободы и необходи-мости. Он не может противопоставить их одну другой, не может почувствовать себя стесненным необходимостью. На самом деле подобное отсут-ствие свободы есть ее полнейшее проявление.

Философская мысль рассматривает свободу как явление, но всегда свободу от чего-нибудь, и если нет противоположной связанности, то данное явление не имеет смысла. А это означа-ет, что свобода есть осознанная необходимость.

Потенциальный лидер, занявший платфор-му административных ресурсов и свободы вы-бора, сталкивается с явлением нравственного стеснения, которое тормозит энергию, двига-ющую его по вертикальной оси. Однако, пока лидер не достиг этой платформы и не завоевал свободы «мужественным усилием философ-ской мысли», он не вполне принадлежит сам себе и своими собственными нравственными муками платит позорную дань противостоящей ему внешней необходимости5.

Осознание потенциальным лидером того, что его стремления и идеалы являются субъек-тивным выражением объективной необходимо-сти, дает ему возможность уверенно держаться

на платформе административных ресурсов и свободы выбора и предопределяет его продви-жение по вертикальной оси к вершине.

Умственные и нравственные свойства потен-циального лидера, безусловно, оказывают зна-чительное влияние на окружающих, в т. ч. и по-следователей. Если он уверенно обосновался на платформе административных ресурсов и свобо-ды выбора, его таланты, знания, решительность, храбрость или трусость влияют не только на окру-жение, но и на ход и исход исторических событий. Однако это влияние объясняется не одними толь-ко законами общественного развития. Оно скла-дывается под действием того, что называется слу-чайностями частной жизни. По мнению Гегеля, во всем конечном есть элемент случайного и, кро-ме того, случайность есть явление относительное. Она появляется в точке пересечения необходи-мых процессов. Для потенциального лидера, на-ходящегося на платформе административных ре-сурсов и свободы выбора, рассмотрение вопроса соотношения необходимости и случайности при-водит к выводу о том, что случайность есть не-осознанная необходимость.

В общественных отношениях есть опреде-ленная логика, а потенциальный лидер понима-ет, что пока окружающие находятся в данных взаимных отношениях, они будут думать, чув-ствовать и поступать именно так, а не иначе. Но если он знает, в какую сторону изменяются общественные отношения благодаря опреде-ленным переменам, то он также знает, в каком направлении изменится социальная психика. Следовательно, он имеет возможность влиять на нее, создавая благоприятные условия для продвижения по вертикальной оси к вершине.

В качестве примера исторического исследо-вания с помощью предложенной теории автор предлагает рассмотреть игровое поле Алексан-дра Македонского.

Формируем факторы вертикальной плоско-сти:

Происхождение. Воспитание. Образование. Физические данные.

53


Происхождение. Александр Великий (Ма-кедонский) родился 21 июля 356 года до н. э. в македонской столице Пела. Его родителя-ми были македонский царь Филипп II и дочь эпирского царя Олимпиада. Сам Александр по традиции вел свой род от мифического Герак-ла через царей Аргоса, от которых будто бы ответвился первый македонский царь Каран6. Вывод напрашивается сам собой: происхожде-ние – царственное, по мнению самого Алексан-дра, божественное.

Воспитание. Строгое спартанское воспита-ние в детстве Александр получил от родствен-ника по линии матери Леонида. Кроме того, воспитанием будущего великого полководца занимался шут и актер Лисимах. В 343 году до н. э., когда Александру было 13 лет, для его воспитания был приглашен философ Арис- тотель.

Лидер мирового уровня Александр Маке-донский получил воспитание соответствующее царственной особе. Воспитательный процесс носил комплексный характер. В нем присут-ствовал спартанский оттенок, элементы лице-действа и философской мудрости.

Образование. Под руководством Аристо-теля Александр Македонский получил класси-ческое греческое образование. Для наших дней такое образование можно приравнять только к высшему.

Физические данные. В детские годы Алек-сандр отличался от сверстников. Он был равно-душен к телесным радостям и предавался им весьма умеренно. Известно, что «Александр был очень светлым, и белизна его кожи пере-ходила местами в красноту, особенно на груди и на лице»7.

Следующим шагом данного исследования является формирование вертикальной плоско-сти. Здесь нам необходимо выбрать четыре субъективных фактора для образования симме-тричного игрового поля.

К таким факторам отнесем:1. Самообразование.2. Характер.3. Наличие мотиваций для движения к власти.4. Область практической деятельности.

Самообразование. Любимой книгой Алек-сандра Македонского был героический эпос «Илиада» Гомера. Под влиянием Аристотеля Александр ценил и уважал философов, с ув-лечением изучал греческую литературу. Дан-ные исторические сведения говорят о том, что Александр занимался самообразованием и уде-лял этому немало времени.

Характер. По свидетельству Плутарха: «Филипп видел, что Александр от природы упрям, а когда рассердится, то не уступает ни-какому насилию, но зато разумным словом его легко можно склонить к принятию правильного решения; поэтому отец старался больше убеж-дать, чем приказывать». В 10-летнем возрасте Александр Македонский укротил Буцефала, жеребца, от которого по причине строптивости отказался даже царь Филипп.

Упрямство, неприятие насилия, положи-тельная реакция на разумные слова являются характерными особенностями характера по-тенциального лидера.

Наличие мотиваций для движения к власти. Современники пишут, что честолюбие Александра было безгранично. У Александра Македонского существовало сильнейшее вну-треннее стремление для продвижения по вер-тикальной оси, которое в конечном итоге долж-но было привести к ее вершине.

Область практической деятельности. Полководец, правитель, завоеватель, создатель империи – это не полный перечень практиче-ской деятельности Александра Македонского.

Теперь, когда игровое поле сформирова-но, приступим к формированию вертикальной оси. Проследим путь движения к вершине, как результат реакции потенциального лидера на складывающуюся ситуацию.

Экономическая платформа. В связи с тем, что Александр Македонский родился в царской семье, созданием экономической платформы занимались его родители. Ему было необходи-мо только родиться. Сам факт рождения позво-лил ему переместиться на первую платформу.

В 10-летнем возрасте ситуация сложилась так, что Александру предстояло сделать ход, предопределяющий его перемещение к плат-

54


форме популярности, и он сделал этот ход – укротил Буцефала. Хотя впереди были еще шаги, позволяющие занять политическую плат-форму, однако платформа популярности уже была готова принять потенциального лидера.

Политическая платформа. В 340 году до н. э., когда Филипп осаждал Византий, он оста- вил за царя в Македонии 16-летнего Александра. Юный Александр правил жестко, беспощадно подавив восстание фракийского племени ме-дов8. Этот шаг Александра позволил ему пере-меститься на политическую платформу, а даль-нейшие шаги укрепляли его положение на ней.

Платформа популярности. В результате того, что Македонское войско хорошо знало и видело Александра в сражениях, он был провоз-глашен царем. Правильные ходы, совершаемые Александром Македонским на политической платформе, которая в его время была совмеще-на с деятельностью потенциального лидера как полководца, позволила ему подняться по верти-кальной оси на платформу популярности.

Он был признан лидером народными мас-сами, которые почувствовали его влияние на себе и в благодарность провозгласили царем. Этот факт дал возможность Александру пере-меститься на платформу административных ресурсов и свободы выбора.

Платформа административных ресур-сов и свободы выбора. В возрасте 20 лет Александр стал царем Македонии. Как пи-шет Плутарх: «Развращение нравов и упадок греческого духа повлекли за собой падение республиканских учреждений, и миру нужен был человек, который бы преобразовал респу-бликанские формы жизни в монархические. Вступая на престол, Александр нашел все под-готовленным деятельностью Филиппа, и ему легко было осуществить то, что было целью всей жизни отца, но что могло быть выполнено только таким человеком, как Александр».

На этой платформе Александр Македон-ский приобретает необходимую для потен-

циального лидера свободу. Он был глубоко уверен, что поступает правильно в любой ситу-ации. Он отбрасывает стеснение как ненужный элемент своей деятельности. Он свободен от всего. Чувство свободы заряжает его еще боль-шей энергией. Вершина власти у него в руках.

Однако вершина власти требует шагов для ее удержания. При вступлении на македонский трон Александр первым делом расправился с предполагаемыми участниками заговора про-тив его отца и с возможными претендентами на трон. Одним из последних он казнил Аминту − реального претендента на царствование, сына македонского царя Пердикки III и своего дво-юродного брата. Знать и македонский народ он привлек на свою сторону отменой значитель-ной части налогов. Такие ходы исключали со-противление конкурентов и обеспечили леги-тимность власти Александра.

В 334 году до н. э. Александр отправился в свой знаменитый поход в Азию. Результатом похода явилось создание империи, простирав-шейся от р. Истр (современная р. Дунай) в Ев-ропе до р. Ганг в Индии9.

В дальнейшем на своем игровом поле Алек-сандр Македонский совершил множество дру-гих шагов, позволяющих ему держаться на вершине пирамиды. Большинство из них были правильными.

У современного молодого человека, обла-дающего талантом, сильной волей и способ-ностями влиять на окружающих людей, есть несомненные преимущества. Используя предло-женную теорию, он может построить свое соб-ственное игровое поле и определить несколько ходов на очередные четыре года. И как только общественно-экономическая формация востре-бует его способность управлять людьми, потен-циальный лидер всегда займет подобающее ему место в действующей политической элите.

Написать эту статью автор смог только по-сле того, как внимательно изучил публикацию Т.В. Евдокимовой10.

55

Примечания1 Кудряшова Е.В. Лидер и лидерство. Исследование лидерства в современной западной и общественно-по-

литической мысли. Архангельск, 1996. С. 47.2 Карцов А.С. Социологическая интерпретация проблемы элиты и метод исторического исследования // Ин-

теллектуальная элита античного мира: тез. докл. науч. конф., Санкт-Петербург, 8−9 ноября 1995 года. СПб., 1995. С. 55.

3 Сорокин П.А. Циклические концепции социально-исторического процесса / пер. Н.В. Романовского // Social Forest. 1927. Sept. P. 28–40.

4 Плеханов Г.В. К вопросу о роли личности в истории // Избр. философ. произв. Т. 2. М., 1956. С. 302.5 Там же. С. 307.6 Плутарх. Сравнительные жизнеописания в трех томах / под ред. М.Е. Грабарь-Пассек. М., 1963. С. 397.7 Его же. Избранные биографии. М.; Л., 1941. С. 178.8 Арриан Флавий. Поход Александра. М., 1993. С. 57.9 Меринг Ф. Очерки по истории войн и военного искусства. М., 1940. С. 136.10 Евдокимова Т.В. Представления об элите в работах германских исследователей раннего периода Веймар-

ской республики // Вестн. Помор. ун-та. Сер.: Гуманит. и соц. науки. 2006. № 2. С. 38−46.

Burdin Vasily Fedorovich Northern (Arctic) Federal University named after M.V. Lomonosov,


SEVERAL APPROACHES TO HANDLING THE MATTER OF LEADERSHIP WITHIN THE FRAME OF POLITICAL POWER

The article concerns the questions of leadership within the frame of political power. The matter of leadership has long been of interest to the academia. The problem studied is characterized by the fact that periods of social and political crises see a rise of interest for leadership. In the «time of troubles» there appear a lot of people wishing to fulfil their potential in the sphere of politics. That is why there is a need for studying and analyzing the specific features of a leader within the frame of political power.

Key words: leadership, power, freedom, necessity, randomness, playing field theory.


Рецензент – Кудряшова Е.В., доктор философских наук, профессор, заведующая кафедрой философии Инсти-тута социально-гуманитарных и политических наук, ректор Северного (Арктического) федерального универси-тета имени М.В. Ломоносова


56


УДК 316.334.52

соЦиологическиЙ потеНЦиал исслеДоваНиЯ соЦиальНого простраНства северНых региоНов1

В статье рассматриваются проблемы развития социального пространства в условиях трансформации цивилизационных ценностей. Анализируются современные социологические метапарадигмы и раскрыва-ется их методологическое значение в познании социальных процессов. На основе SWOT-анализа делается вывод о необходимости полипарадигмального подхода в изучении социального пространства локальной северной среды.

ключевые слова: локальная среда, качество жизни, социологическая парадигма, социологический анализ, исследовательская парадигма, социология жизни.

Дрегало александр алексеевич, доктор фи-лософских наук, профессор, заведующий кафедрой государственного, муниципального управления и менеджмента Инстиутута управления и реги-онологии Северного (Арктического) федерально-го университета имени М.В. Ломоносова, стар-ший научный сотрудник Архангельского научного центра Уральского отделения Российской акаде-мии наук, Автор 190 научных публикаций, в т. ч. 14 монографий

ульЯНовскиЙ виктор иванович, док-тор социологических наук, профессор кафедры государственного, муниципального управления и менеджмента Института управления и регио-нологии Северного (Арктического) федерального университета имени М.В. Ломоносова, старший научный сотрудник Архангельского научного цен-тра Уральского отделения Российской акаде-мии наук, Автор 150 научных публикаций, в т. ч. 11 монографий

Исследователи наблюдают возрастающую роль потенциала социологического знания при исследовании глобального, регионального (наци-онального) социального пространства, обуслов-ленную сменой цивилизационных ценностей1.

П.А. Сорокин первым в отечественной со-циологии обозначил контуры социального про-странства. Он считал, что «социальное про-странство есть некая вселенная, состоящая из народонаселения земли». Положение человека

1 Исследование выполнено при финансовой поддержке Российского гуманитарного научного фонда и прави-тельства Архангельской области (проект № 11-13-29010 а/С).

в социальном пространстве определяется его социальным положением по отношению к дру-гим людям. Изменение социального положения в многомерном социальном пространстве сви-детельствует о социальной мобильности в об-ществе, об изменении социальной дистанции между индивидами2.

Механизм турбулентности в социальном пространстве раскрывает П. Бурдье: власть над социальным пространством дает обладание

© Дрегало А.А., Ульяновский В.И., 2012

57

Дрегало А.А., Ульяновский В.И. Социологический потенциал исследования...

различными видами капитала. «Социальное пространство – абстрактное пространство, конституированное ансамблем подпространств или полей (экономическое поле, интеллек-туальное поле и др.), которые обязаны своей структурой неравному распределению отдель-ных видов капитала…». В качестве основных П. Бурдье выделяет экономический, культур-ный, социальный, а также символический ка-питал, обычно называемый престижем, ре-путацией, именем и т. п.3 Пространственное господство привилегированных социальных групп, легитимность которого не принимается большинством российского общества, не толь-ко сопровождается нравственными оценками, но и кумулятивным протестным потенциалом.

Ученые обоснованно наряду с выделением общемировых вызовов, связанных с процессом трансформации цивилизационных ценностей, отмечают социальные издержки формирования новых цивилизационных ценностей в соци-альном пространстве локальной среды. Среди таких ценностей – необходимость сохранения себя и своей цивилизации, в т. ч. на уровне тер-риториальных сообществ; потребность в ре-альном повышении жизненного уровня основ-ной массы населения, а не только ее небольшой части; необходимость создания экономическо-го и правового механизмов, способных развить у людей инициативу и др.4

Однако названные императивы не в пол-ной мере отражают специфику локальных сред, в т. ч. северных регионов страны. И здесь более продуктивной является идея В.Н. Лаженцева о том, что «специфика же самого террито-риального развития по-прежнему остается в тени, и потому мало внимания уделяется вза-имосвязи между природой, населением и произ-водством, слабо учитываются территориаль-ные факторы и местные условия организации производительных сил»5 (курсив наш. – Авт.). Как следствие игнорирования территориальных факторов и местных условий в государственной региональной политике, усиливается диспро-порция в уровне развития производительных сил, в темпах роста качества жизни населения.

Отметим тенденцию слабой востребован-ности субъектами управления социологиче-ской науки. Мы целиком разделяем озабо-ченность коллег, отметивших манкирование возможностями социологии при разработке стратегий городского, регионального и корпо-ративного развития. Авторы, подводя итоги IХ Дридзевских чтений, посвященных проблеме управления локальных территорий РФ, отмеча-ют: «Весь российский опыт недальновидных реформ “сверху” показывает, что они неминуемо затрагивают всю социальную сферу и не только политическую, но и социально-стратификаци-онную, институциональную и саморганизаци-онную, где зарождаются латентные процессы спонтанной активности». Разумеется, наблюдать такие процессы, особенно «внутренние угрозы», достаточно трудно. Подобные сложности «свя-заны с менталитетом правящей элиты, которая склонна рассматривать спонтанную социальную активность как угрозу своему господствующе-му положению ситуаций. Трудно найти сегодня такой регион, такую область, как и корпорацию, где не было бы сделано попыток сформулиро-вать стратегию развития и создать соответству-ющую программу. Однако именно социальное обоснование принимаемых стратегий остается слабым местом таких разработок»6.

Социология, наряду с другими близкими на-уками, располагает относительно высоким ис-следовательским потенциалом для объяснения и прогнозирования изменений в социальных пространствах отдельных территорий. Резуль-тат исследования социального пространства, в т. ч. локального социума, во многом опреде-ляется исходными парадигмами, а также совре-менными концепциями.

В социологической теории существует немало попыток сформировать обобщенное представление о социологическом знании. В последние годы в отечественной литературе появилось несколько концепций, развиваю-щих известные социологические парадигмы. В.А. Ядов в известной книге «Современные социологические теории» выделяет три этапа развития социологических метапарадигм7.

58


1. Классическая наука. Научная картина ми- ра – мир независим от нас (надо выявлять его свойства и законы развития). Крите-рий обоснованности знания (социального в частности): непротиворечивая теория.

2. Постклассика-модерн. Научная картина мира: мир объективен, но ученый не может адекватно его отразить. Общество: социальное взаимодействие. Критерий научности: принцип дополнительности в физике, понимающая со-циология (плюс релятивистская теория мега- и микромира). Критерий обоснованности знания: подтверждение предсказанного и ранее не на-блюдаемого.

3. Постпостклассика, наука нашего вре-мени (рубеж ХХ–ХХI веков). Научная картина мира: мир в постоянных изменениях. Обще-ство – конструкции непрерывно меняющейся реальности агентами, которые производят соци-альные изменения. Критерий обоснованности знания: неоднозначность, т.е. множественность объяснения изучаемых процессов (феноменов).

Следующий этап развития социологи-ческих метапарадигм В.А. Ядов связывает с активистской социологией (Н. Элиас, М. Ар- чер, Э. Гидденс). Социолог, по мнению М. Арчер, должен различать, с одной стороны, структу-ру (или культуру), а с другой – деятельность. Эти два аспекта жизни – действие и структура в ходе анализа разделяются, поскольку «эмер-джентные» свойства (способность социокуль-турных систем быть активными, реагировать на события данного момента) предполагают пре-рывность между начальным взаимодействием и их конечным продуктом. Важен еще один тезис автора. Деятельность, по утверждению М. Ар-чер, не только способствует структурным и культурным изменениям, но и сама изменяется в ходе этого процесса. В таком контексте про-являются базовые черты деятельности – спо-собность к размышлению, целенаправленность, стремление к продвижению и новациям, сопря-женные с возможностью реализации человече-ской «способности к познанию» или всезнанию.

К идеям теоретиков активистского на-правления о динамизме и решающей роли

социальных субъектов в современном мире В.А. Ядов добавляет важную мысль о том, что такой подход «не означает отвержения объ-ективных социально-экономических законо-мерностей, хотя влияние последних заметно слабее, чем в минувшие века, когда человек це-ликом зависел от природных условий, а позже от созданной им социокультурной среды»8.

Разделяя замечание В.А. Ядова о важности учета объективных социально-экономических закономерностей в данной социологической парадигме, обратим внимание на зависимость современного человека от природы и искус-ственной среды. В локальной среде, например на Европейском Севере России, зависимость человека, социума от природных условий, от второй природы, от созданной ими социокуль-турной среды остается весьма значительной.

В познании социального пространства локальной среды эвристический потенциал содержится в представленной В.А. Ядовым активистской парадигме, названной В.В. Кол-бановским «универсальным эволюционизмом». Автор небезосновательно считает, что данная парадигма впитала в себя синергетику «в каче-стве естественнонаучного основания и выявля-ет общность, аналоговость объективных зако-нов и механизмов самоорганизующихся систем как в живой и неживой природе, так и в соци-уме». Универсальный эволюционизм представ-ляет собой восстановление на новом витке на-учного познания всего того положительного, что было в исходных парадигмах: в онтологии социоклассики – ее системности и признания объективности характера социальных зако-нов; в гносеологии модерна и постмодерна – понимание сложности и сверхсложности со-циального и естественнонаучного познания, нелинейного и вероятностного характера за-конов и механизмов саморазвития материи; в активистски-деятельностном принципе (впервые обоснованном Марксом) – идею постоянного взаимодействия субъектной и объективной сторон жизни общества (социальных общностей и социальных структур).

59


Активистская социология открывает новые горизонты для изучения локальной социаль-ной среды, поскольку она «позволяет сочетать монофундаментализм (разработка исходного основания социальности человеческой дея-тельности) и полифундаментализм (разработ-ка этого принципа на иерархических уровнях социума)9. Именно особенности человеческой деятельности в локальной среде открывают простор для понимания социальной активно-сти в общностях различного уровня.

Уяснение латентности социальных про-цессов предполагает адекватную методологи-ческую основу для изучения степени влияния как внешней, так и внутренней среды на соци-альные процессы. И здесь как никогда востре-бованы обоснованные В.А. Ядовым: а) право социологии на полипарадигмальность; б) ут-верждение деятельно-активистского подхода к вопросу о субъектности социума.

При исследовании социума локальной сре-ды важно уточнить спектр парадигм, сохраня-ющих актуальность для методологии социаль-ного познания. Г.Е. Зборовский рассматривает пять парадигм, сложившихся в теоретической социологии: классическая, неоклассическая, постклассическая, неклассическая, постне-классическая. В данной классификации опре-делены линии развития социологии, сформу-лированы парадигмы и теории, показаны место и роль ведущих социологов мира в развитии теории, выделены объекты и предметные об-ласти социологии. Предложенный автором анализ социологических парадигм расширяет представления о возможностях исследователя в поисках решения современных социальных проблем10.

Классическая социология представлена по-зитивизмом и неопозитивизмом, марксизмом, эволюционизмом, веберианством и классиче-ской немецкой социологией. Объектом соци-ологии является общество как целостная си-стема, как социальный организм, независимый от человека. Предмет социологии – изучение социальных фактов, социальных структур, со-циальных институтов, социальных действий и

взаимодействий в статике и динамике.Неоклассическая социология – неопозити-

визм, неомарксизм, неовеберианство, струк-турный функционализм, неофункционализм, радикально-критические теории, теории кон-фликта. Объект социологии – общество как си-стема социальных действий и взаимодействий социальных групп и свободно организованных акторов. Предмет социологии – обновление идей позитивизма, марксизма, эволюциониз-ма, функционализма на основе нелинейного рассмотрения общества и его структур.

Постклассическая социология – это пост-позитивизм, остмарксизм, теории системного анализа, теории модернизации, единого инду-стриального общества, постиндустриального общества, глобализации. Объект социологии – общество как сфера интеракции, коммуникации, социальных институтов и солидарности. Пред-мет социологии – новая системная трактовка общества с позиций макросоциологического анализа.

Неклассическая социология – символиче-ский интеракционизм, феноменология, этноме-тодология, теория обмена. Объект социологии – общество как конструкция непрерывно меня-ющейся реальности агентами, которые произ-водят социальные изменения. Предмет соци-ологии – изучение процесса конструирования человеком меняющегося социального мира.

Постнеклассическая социология – инте-рактивные концепции, теория коммуникатив-ного действия, постмодернизм, феминистская социология. Объект социологии – общество как единство социальных структур и активных действий личности. Предмет социологии – из-учение интегративных процессов в различных типах социума.

Данное богатейшее наследие классиче-ской социологии в связи с чрезмерно сложной структурой каждой из парадигм невозможно воспроизвести полностью в социологии ло-кальной среды. Однако возможна и неизбежна редукция актуальных сегодня теорий, концеп-ций на уровень объекта и предмета социологи-ческого анализа.

60


В качестве объекта социологического ана-лиза локальная социальная общность может быть рассмотрена: а) как целостная подси-стема общества, социальный организм; б) как система социальных действий; в) как сфера интеракции, коммуникации и солидаризации индивидов, социальных институтов; г) как кон-струкция меняющейся реальности активными агентами; д) как единство структур и социаль-ных действий.

При определении предмета социологиче-ского анализа локального социума рассматри-ваются: а) ограниченные локальной средой социальные факты, социальные структуры, социальные институты, социальные действия и взаимодействия в статике и динамике; б) ло-кальный социум, его структуры на основе не-линейности; в) системные элементы локальной

социальной среды (микросоциологический анализ); г) изменяющаяся агентами социаль-ная реальность локальной среды; д) интегра-тивные процессы в локальном социуме.

Полипарадигмальный подход к изучению локальной социальной общности представля-ется достаточно продуктивным и в методоло-гии. При исследовании локального социаль-ного пространства имеет смысл обратиться к методологическим парадигмам, которые Ж.Т. Тощенко рассматривает как базу методо-логических стратегий социолога и выделяет три структуры11.

Первая парадигма – социологический номи-нализм, объектом которого является индивид, личность, человек, социальные группы общ-ности, социологический реализм, социологи-ческий конструктивизм.

SWOT-АНАЛИЗ МЕТОДОВ ИССЛЕДОВАНИЯ ЛОКАЛьНОЙ СОЦИАЛьНОЙ СРЕДЫ

Парадигмы Сильные стороны Слабые стороны Возможности УгрозыРеализм (иссле-дование обще-ства: социальных систем, социаль-ных институтов)

1. Строгое описа-ние объекта.2. Описание со-циальной органи-зации

1. Отсутствие ана-лиза функций.2. Отсутствие ана-лиза развития

1. Сравнительный анализ социальных систем, институтов.2. Ограничение объекта социальной реальности

1. Избыточное аб-страгирование в прикладных ис-следованиях.2. Сложности со-хранения смыслов прежних понятий

Номинализм (исследование человека, его деятельности)

1. Расширение представления о месте человека в среде.2. Представление личности как субъекта и объ-екта

1. Потеря связи с общностями, струк-турами.2. Отсутствие учета динамики меняю-щейся социальной реальности

2. Представление о взаимодействии людей в локальной среде.2. Исследование по-вседневной жизни человека, традицион-ных практик

1. Изучение чело-века вне его связи с другими элемен-тами локальной среды.2. Утрата возмож-ности описания целостности соци-альной организации

Конструктивизм (исследование связей между макро- и микро-миром; объектив-но-предметным и субъективно ценностным под-ходом; объектив-ными условиями и субъективными факторами)

1. Более адекватное отражение социаль-ной реальности.2. Преодоление крайностей в пони-мании сути реаль-ного социального мира.3. Исследование со-знания и поведения

1. Опасность абсолютизации субъективности, психологизации реальности.2. Опасность игно-рирования объек-тивных условий

1. Исследование человека как предста-вителя рода, актив-ного деятеля во всех сферах жизни.2. Обеспечение синтеза общества и личности (антропосо-циетальный подход);3. Изучение обще-ственной среды в целостности

1. Недооценка сдвигов в быстро меняющемся обще-ственном сознании ценностей и норм морали.2. Недооценка роли сознания человека, общественного со-знания как основы солидаризации людей

61


Вторая парадигма – социологический реа-лизм, объект которого – общество, социальные системы, социальные структуры, социальные институты.

Третья парадигма – социологический кон-структивизм, исследующий взаимосвязи между макро- и микросоциологией, объектив-но-предметным и субъективно-ценностным подходом и рассмотрение объекта и предмета социологии в единстве объективных условий и субъективного фактора.

В методологическом плане подобное виде-ние потенциала социологии через призму из-вестных парадигм позволяет применять в ком-плексе созданный учеными богатый арсенал методического инструментария для исследова-ния локального социума.

Для вычленения полезных парадигмаль-ных идей в отношении исследуемой локальной социальной общности, на наш взгляд, вполне уместно использовать широко известный в менеджменте SWOT-анализ как метод стра-тегического планирования. Одним из видов деятельности является генеральная исследо-вательская стратегия, понимаемая как «стра-тегия описания, объяснения и понимания со-циальной реальности»12.

Использования модели SWOT в процес-се выбора методологических подходов к ис-следованию локальной среды становится ме-ханизмом селекции идей, сформированных социологическими теориями в рамках мето-дологических парадигм номинализма, реализ-ма, конструктивизма.

Таким образом, как следует из приведенной схемы, каждая из известных методологических парадигм в социологии сохраняет как опреде-ленный исследовательский потенциал, так и издержки познания социального пространства в локальной среде. Наиболее подходящим для исследования социума в локальной среде пред-ставляется конструктивизм, в рамках которого логика исследования начинается с сознания и поведения людей. Такой подход исследователи называют социологией жизни. Ж.Т. Тощенко

в процессе анализа форм и методов социоло-гического знания пришел к выводу, что в со-циологии жизни «преодолеваются крайности в трактовках сути социологии, оперируя поня-тиями социальной реальности, ее универсаль-ности, уникальности, надындивидуальности, в то же время измеряя ее посредством созна-ния, поведения и окружающей среды»13.

Социология жизни через исследование повседневности/быта, традиционных форм жизнедеятельности (социокультурный опыт), диспозиций, традиционных практик воспи-тания (когнитивное развитие), восприятия северного мира, пространства (рефлексивный и когнитивный уровни) позволяет придти: а) к уяснению средовых особенностей чело-века; б) пониманию его внутреннего мира; г) видению окружающей его природной, искус-ственной и социальной среды; д) выявлению связей между макро- и микромиром человека.

Полученная информация позволит при-близить субъектов управления социальными процессами к антропополитике, созданию на основе социоантропологических критериев инновационных гуманитарных технологий, в т. ч. технологий преодоления кризиса иден-тичности в условиях глобализации и спонтан-ной социетальной трансформации, воспроиз-водства социального потенциала в локальной среде.

Выводы:1. Трансформация современных социаль-

ных реальностей, издержки новых цивили-зационных ценностей порождают императив фокусирования исследовательского интереса социолога на локальном социуме. Специфика развития локального социума задана взаимос-вязями человека, природы, искусственной сре-ды, личности, общности со средой;

2. Потенциал исследования социального пространства локальной среды содержится в полипарадигмальном подходе, включающем ресурсы классической социологии, постклас-сики – модерна, современной науки, в т. ч. ак-тивистской социологии.

62


Примечания1 См.: Медоуз Д., Рандерс Й. Пределы роста. М., 2007; Рашковский Е.Б. Судьбы России: цивилизационный

анализ // МЭ и МО. 2008. № 3; Гринев А.В. Развитие России и теория цивилизации // МЭ и МО. 2009. № 11; и др.2 См.: Сорокин П.А. Человек. Цивилизация. Общество / общ. ред., сост. и предисл. А.Ю. Согомонов. М., 1992.

С. 298–299.3 См.: Бурдье П. Социология политики: пер. с фр. / сост., общ. ред. и предисл. Н.А. Шматко. М., 1993. С. 40,

57.4 Бочко В.С. Интегративное стратегическое развитие территорий (теория и методология). Екатеринбург, 2010.

С. 25–26. 5 Лаженцев В.Н. Научно-методологические проблемы государственного регулирования территориального

развития // Экономическая наука современной России. 2001. № 1. С. 49.6 Тихонов А.В. Акимкин Е.М., Шилова В.А. Предисловие // Социальное обоснование стратегий городского,

регионального и корпоративного развития: проблемы и методы исследований: материалы IХ Дридзевских чте-ний. М., 2010. С. 3.

7 Ядов В.А. Современные социологические теории. М., 2006. С. 12.8 Там же. С. 14.9 См.: Колбановский В.В. О праве социологии на свободу мысли // Vivat, Ядов! К 80-летнему юбилею. М.,

2009. С. 306–308.10 Зборовский Г.Е. Метапарадигмальная модель теоретической социологии // Социол. исследования. 2008.

№ 4. С. 3–15.11 Тощенко Ж.Т. Парадигмы, структура и уровни социологического анализа // Там же. 2007. № 9. С. 6–9.12 Ядов В.А. Стратегия социологического исследования. Описание, объяснение, понимание социальной ре-

альности. М., 1998. С. 482.13 Тощенко Ж.Т. Указ. соч. С. 10.

Dregalo Alexander AlexeevichNorthern (Arctic) Federal University named after M.V. Lomonosov,

Institute of Management and Regional Studies, Ulyanovsky Victor Ivanovich

Northern (Arctic) Federal University named after M.V. Lomonosov, Institute of Management and Regional Studies

SOCIOLOGICAL POTENTIAL OF SOCIAL SPACE RESEARCHES OF NORTHERN REGIONS

The article concerns the problems of social space development in the conditions of transforming civilizational values. Modern sociological metaparadigms are analyzed and their methodological value in understanding of social processes is revealed. On the basis of the SWOT-analysis a conclusion is made about the necessity of a multiparadigmatic approach in studying the social space of the local northern environment.

Key words: local environment, quality of life, sociological paradigm, sociological analysis, research paradigm, sociology of life.

Контактная информация: Дрегало Александр Алексеевич

e-mail: [email protected] Ульяновский Виктор Иванович


Рецензент – Лукин Ю.Ф., доктор исторических наук, профессор, директор Института управления и регионо-логии Северного (Арктического) федерального университета имени М.В. Ломоносова

63

Пуртова А.С. Этническая толерантность в современном поликультурном обществе

© Пуртова А.С., 2012

УДК [1:316+316.647.5+316.7] (470+571) (045)

пуртова анна сергеевна, аспирант кафедры философии Института социально-гуманитарных и политических наук Северного (Арктического) фе-дерального университета имени М.В. Ломоносова. Автор 7 научных публикаций

ЭтНическаЯ толераНтНость в совремеННом поликультурНом оБЩестве

В работе исследуется феномен толерантности в современной России. Рассматривается семантическое поле понятия «толерантность», формулируется авторский поход к определению данного понятия, выделя-ются формы толерантности, рассматриваются особенности этнической толерантности.

ключевые слова: толерантность, мультикультурализм, ксенофобия.

На рубеже веков в полной мере проявились две тенденции мирового развития. С одной стороны, в век глобализации экономики, инте-грации и взаимозависимости мир становится единым, с другой – человечество в условиях вопиющего социального неравенства остается разделенным. Перспективы масштабных преоб-разований заслуживают амбивалентной оценки.

Распад Советского Союза, ставший крупней-шей геополитической катастрофой ХХ века по-родил ксенофобию, экстремизм, национальную, социальную интолерантность. Трансформация российского общества, стремление России к интеграции в мировое сообщество на основе идей неолиберализма, активные инновацион-ные процессы привели к глубокому социально-му расслоению общества, утрате традиционных ценностей и духовных ориентиров – к аномии. Произошел кризис толерантного сознания на личностном и общественном уровнях.

Формирование установок толерантного сознания и поведения, веротерпимости и миро-

любия, профилактика различных видов экстре-мизма и противодействие им имеют для много-национальной России особую актуальность. Это обусловлено сохраняющейся социальной напряженностью в обществе, продолжающи-мися межэтническими и межконфессиональ-ными конфликтами. Для России, как поли-культурного государства, обеспечение мирного сосуществования большого количества этниче-ских сообществ составляет большую проблему.

Вопрос об истинном значении понятия «то-лерантность» является дискуссионным в со-временной философской мысли. С одной сто-роны, ряд ученых склоняются к мнению о том, что толерантность является терпимостью по отношению к «чужому» (С.Г. Ильинская, Б.Г. Капустин, И.В. Круглова, В.В. Соловьев, Ю. Шпис и др.). С другой стороны, имеет право на существование позиция ученых, заключаю-щаяся в более позитивной трактовке понятия, а именно: в присвоении толерантности поло-жительной окраски. Такая толерантность есть

64


взаимоуважение, конструктивный диалог, поиск общего в различном (В.Е. Буденкова, Р.Р. Вали-това, П.К. Гречко, Н.Л. Иванова, М.П. Мчедлов и др.). По мнению автора, в более широком кон-тексте «толерантность» есть сформированная на подсознательном уровне «естественная» поло-жительная установка индивида по отношению к окружающему его разноуровневому диффе-ренцированному социуму, заключающаяся в конструктивно-доброжелательной оценке и от-казе от противостояния.

Многообразные грани понятия толерант-ность исследуются в различных науках. В рамках правового подхода феномен «толерантность» понимается как требование построения об-щества, основанного на праве (Дж. Горман, Н. Маккормик, В.С. Соловьев).

С позиций психологического подхода толе-рантность, с одной стороны, есть нейтралитет, равнодушие, находящееся всегда на стороне личного, с другой – толерантность есть мак-симум сопереживания и доброты (Б.Г. Ана-ньев, А.Г. Асмолов, Л.Г. Выготский, Г. Олпорт, Л.Г. Почебут).

В культурологии главное внимание об-ращено к выделению культур, способствую-щих или препятствующих формированию и развитию толерантного сознания (Ю.А. Аве-рин, М.М. Бахтин, А.Я. Гуревич, М.С. Каган, Ю.М. Лотман и др.).

В сфере религии толерантность рассма-тривается как веротерпимость и находится в тесной связи с понятием «свобода совести» (А.П. Абуов, Р.А. Лопаткин, В. Овян, А. Симаворян, М.А. Халиль, Г.Е. Шлымова и др.).

Особую актуальность в современном рос-сийском обществе обретают проблемы эт-нической толерантности, представленные в работах М.Л. Дробижевой, В.Е. Козлова, П.М. Козыревой, М.П. Мчедлова, А.В. Пер-цева, З.А. Сикевич, Г.У. Солдатовой, А.Н. Та-расова, Л.А. Шайгеровой, Ф.А. Шебзуховой, А. Шульте и др. Этническая толерантность есть ненасильственное, дружелюбное отношение к представителям других этнических групп,

обладающих собственной культурой и систе-мой ценностей. Она проявляется в различных критических ситуациях личностного выбора, когда выработанные в ином социально-куль-турном образе жизни этнические стереотипы и нормы не срабатывают, а новые нормы или сте-реотипы находятся в процессе своего форми-рования. Устойчивость этнической толерант-ности придает коллективная память этноса.

Основой этнической толерантности являет-ся этнический менталитет – «полиструктурная динамическая система коллективных устано-вок и ценностей, закрепленных в знаках, сим-волах, ритуалах, транслируемых через каналы воспроизводства традиционной культуры и по-зволяющих этноформам относительно единоо-бразно воспринимать окружающий мир и сте-реотипно реагировать на вызовы социальной среды и природные катаклизмы»1.

Менталитет является интегративным свой-ством личности, основой ее социализации, сохранения и воспроизводства этнической идентичности. Осознавая уникальность своего этноса, индивид признает право на существо-вание другого уникального этноса.

На сегодняшний день многие развитые страны вынуждены признать, что опыт асси-миляции в общество мигрантов оказался не-удачным. Обеспечить неконфликтное, гармо-ничное взаимодействие различных культур, религий, этнических групп не представляется возможным. «Отражением этого в политике стал “мультикультурализм”, отрицающий ин-теграцию через ассимиляцию. Он возводит в абсолют “право меньшинства на отличие” и при этом недостаточно уравновешивает это право – гражданскими, поведенческими и культурными обязанностями по отношению к коренному населению и обществу в целом»2.

Во многих странах складываются замкну-тые национально-религиозные общины, кото-рые отказываются ассимилироваться и адапти-роваться. Известны кварталы и целые города, где уже поколения приезжих живут на социаль-ные пособия и не говорят на языке страны пре-бывания. Ответная реакция на такую модель

65

Пуртова А.С. Этническая толерантность в современном поликультурном обществе

поведения – рост ксенофобии среди местного коренного населения, попытка жестко защи-тить свои интересы, рабочие места, социальные блага от «чужеродных конкурентов». Респекта-бельные европейские политики начинают гово-рить о провале «мультикультурного проекта»3.

По данным Всероссийской переписи насе-ления 2010 года, в России насчитывается более 180 наций и народностей, различающихся по вероисповеданию, культуре, истории и обладаю-щих собственной системой ценностей. Предста-вители этих этносов непрерывно контактируют друг с другом, что обусловлено их совместным проживанием в рамках единого социума.

Межэтнические конфликты в России проис-ходят порой между двумя главными типами ци-вилизаций, характеризующими евроазиатскую сущность страны – западным христианским миром и южным исламским. Заслуживает вни-мания классификация российских «болевых то-чек», основанная на степени остроты конфликта:

зоны острых кризисных (военных конфлик-тов или балансирования на их грани): Северная Осетия – Ингушетия;

потенциально кризисные ситуации (Крас-нодарский край). Здесь основным фактором межнациональной конфликтогенности являют-ся миграционные процессы, в результате кото-рых обостряется обстановка;

зоны сильного регионального сепаратизма (Татарстан, Башкортостан);

зоны среднего регионального сепаратизма (Республика Коми);

зоны вяло текущего сепаратизма (Сибирь, Дальний Восток, ряд республик Поволжья, Ка-релии и пр.)4.

Этнические конфликты происходили как на территории России, так и с участием нашей страны на территории других государств. Две таких войны пришлись на вторую половину XX века (Афганская война 1979–1989 годов, Че-ченская война, вторая половина 1990-х годов).

Уверенность в том, что мы можем обеспечить гармоничное развитие в России поликультурной общности, обусловлена нашей культурой, истори-ей, типом идентичности. «Русский народ является

государствообразующим – по факту существова-ния России. Великая миссия русских – объеди-нять, скреплять цивилизацию. Такая цивилиза-ционная идентичность основана на сохранении русской культурной доминанты, носителем кото-рой выступают не только этнические русские, но и все носители такой идентичности независимо от национальности»5. Это «культурный код», ко-торый необходимо укреплять и беречь.

Однако главной предпосылкой установле-ния толерантных межнациональных отноше-ний является единство важнейших интересов, взаимозависимость и неотделимость историче-ских судеб этносов, входящих в российский на-род. Взаимообусловленность и неотделимость интересов российских этносов обусловливает то, что если нет благополучия и мира у рус-ских, то нет их и у других этносов, и наоборот.

В сфере межнациональных отношений, где далеко еще до установления цивилизованных толерантных взаимоотношений, наблюдается отрицательное воздействие как субъективных факторов, так и объективных противоречий6. Очевидно, что на поведение и чувства людей, особенно молодежи, стремятся воздействовать те представители центральных и местных элит, которые борются за власть и привилегии, руко-водствуясь при этом своими клановыми инте-ресами и стремлениями к этнонациональному сепаратизму. Именно этот расчетливый экстре-мизм элит и возбуждает нередко экстремист-ские настроения и поступки среди различных возрастных и этнических групп.

Наряду с нейтрализацией подобных экс-тремистских политических действий важно добиваться цивилизованного разрешения раз-личных объективных противоречий, которые возникают между интересами различных этно-сов, живущих в России. Они могут вызываться теми или иными народно-хозяйственными ре-шениями, различиями в степени экономическо-го развития, уровне образования, оснащенно-сти достижениями цивилизации, что вызывает необходимость протекционистской поддержки, «подтягивания» экономически слаборазвитых за счет более развитых.

66


.

Примечания1 Шебзухова Ф.А. Ментальные основания толерантности в полиэтническом обществе: дис. … д-ра философ.

наук. Ростов н/Д., 2005. С. 314.2 См: Авторская статья Владимира Путина «Россия: национальный вопрос». URL: http://mir-miru.org/index.

php/sobytiya/594-rossiya-natsionalnyj-vopros.html (дата обращения: 25.01.2012).3 Там же.4 См.: Иванов В.Н. Россия Федеративная: проблемы и перспективы. URL: http://sbiblio.com/biblio/archive/

ivanov_problems_i_persp/06.aspx (дата обращения: 21.05.2011г.).5 См.: Авторская статья Владимира Путина «Россия: национальный вопрос». URL: http://mir-miru.org/index.

php/sobytiya/594-rossiya-natsionalnyj-vopros.html (дата обращения: 25.01.2012).6 См.: Толерантность / общ. ред. М.П. Мчедлова. М., 2004. С. 270–310.

Purtova Anna SergeevnaNorthern (Arctic) Federal University named after M.V. Lomonosov,


ETHNIC TOLERANCE IN THE MODERN POLYCULTURAL SOCIETY

In this research the phenomenon of tolerance in modern Russia is studied. The problem of the se-mantic field of the notion «tolerance» is investigated, the author’s definition of this notion is formulated, the forms of tolerance are pointed out, and the features of ethnic tolerance are investigated.

Key words: tolerance, multiculturalism, xenophobia.


Рецензент – Ульяновский В.И., доктор социологических наук, профессор кафедры государственного, муници-пального управления и менеджмента Института управления и регионологии Северного (Арктического) феде-рального университета имени М.В. Ломоносова

67

Соколова Ф.Х. Духовно-интеллектуальное пространство Арктики...

© Соколова Ф.Х., 2012

УДК [39+008](98)(045)соколова Флёра харисовна, доктор исто-

рических наук, профессор, заведующая кафедрой регионоведения и международных отношений, заместитель директора по науке и инновациям Института управления и регионологии Северного (Арктического) федерального университета имени М.В. Ломоносова. Автор 88 научных публикаций

ДуховНо-иНтеллектуальНое простраНство арктики: коНЦепт, структура, Факторы ФормироваНиЯ

В статье раскрывается сущность понятия «духовно-интеллектуальное пространство», определяется его содержание и структура, в контексте возрастания геополитической роли Арктики в современном мире актуализируется проблема формирования арктической солидарности, выявляются факторы и предпосылки сближения народов Арктического региона.

ключевые слова: духовная культура, пространство, интеллектуальный потенциал, Арктика.

На рубеже XX–XXI веков Арктика стано-вится объектом повышенного внимания уче-ных, политиков, предпринимателей, жителей арктической и приарктической зоны, многих держав мира. Основой пристального интереса к региону является прогнозируемое потепление климата, которое может иметь непредсказуе-мые негативные последствия для жителей реги-она и, возможно, всего человечества. Как сооб-щает РИА «Новости», возглавляющий Русское географическое общество С. Шойгу в пред-дверии форума «Арктика – территория диало-га», который прошел в Москве 22–23 сентября 2010 года, заявил, что из-за таяния арктических льдов в зоне чрезвычайной ситуации могут ока-заться около 800 млн чел. По предварительным расчетам ученых, прогнозируемое возрастание уровня Мирового океана на 57–60 м вызовет за-топление значительной части освоенных и об-житых человеком прибрежных территорий1.

С другой стороны, при благоприятном сте-чении обстоятельств вышеназванный фактор может обернуться значительными благами

для тех, кто займет лидирующие позиции в Арктике. А именно: возможное подтопление льдов Северного Ледовитого океана позволит превратить в оживленные трансконтиненталь-ные транспортные артерии Северо-западный и Северный морские пути, сделает доступными для освоения и добычи огромные природные ресурсы, обнаруженные в Арктике.

В условиях истощения запасов природных ре-сурсов на Земле именно этот регион может стать основным ее резервуаром для человечества. Гео-политическая и геоэкономическая роль Арктики в мировом развитии может возрасти многократ-но в свете последних политических событий во многих странах арабского мира, которые наряду с Россией являются ключевыми поставщиками нефти на мировой рынок. Арабские страны могут на многие десятилетия стать зоной политической нестабильности, базой исламского радикализма и фундаментализма, что, несомненно, будет влиять на состояние мирового нефтяного рынка.

В свете вышеизложенного в современном мире резко обострилась конкурентная борьба

68


за господство в Арктике, его передел и приори-тетное право на освоение ресурсов как между самим арктическими странами, так и многими государствами мира.

Легитимное обоснование своих претензий ве-дущие державы мира видят в Конвенции ООН по морскому праву 1982 года, которое ограничило территориальные воды морских держав 12-миль-ной зоной и установило для них 200-мильные экономические зоны со свободным судоходством, но исключительными правами на использование минеральных и биологических ресурсов2. Это позволяет многим государствам мира и крупным транснациональным компаниям считать огром-ные природные ресурсы Арктики общемировым достоянием и предъявлять свои претензии на их освоение. Так свою заявку на освоение ресурсов Арктики представили Япония и Германия, обла-дающие инновационными технологиями иссле-дования и использования морского дна3. О сво-их интересах в Арктике сегодня заявили Китай, Южная Корея, Австралия, Бразилия и целый ряд европейских стран.

Жестокая борьба за лидерство в Арктике, хищническая эксплуатация природных ресур-сов могут иметь следствием уничтожение всей среды обитания населения региона: биоресур-сов, сложившейся системы хозяйствования и всей культуры в целом в широком цивилизаци-онном смысле этого слова.

Резко обострившаяся конкуренция в Арктике вызывает повышенную озабоченность стран се-верного циркумполярного мира и вынуждает их, несмотря на имеющиеся межгосударственные противоречия, искать пути сближения и объеди-нения усилий в целях предотвращения техноген-ной катастрофы в регионе и обеспечения взаи-моприемлемого режима освоения Арктики при сохранении естественной среды обитания для 4,3 млн жителей арктических областей.

Основы сотрудничества были заложены еще в 1989 году, когда восемь стран северного циркумполярного мира: Финляндия, Канада, Дания, Исландия, Норвегия, Швеция, СССР и США, консолидировали усилия в борьбе за со-хранение окружающей среды в этом регионе.

В июне 1991 года (г. Рованиеми, Финляндия) и 16 сентября 1993 года (г. Нуук, Гренландия) со-стоялись встречи министров окружающей сре-ды восьми стран, где были подписаны Декла-рации по охране окружающей среды в Арктике и одобрена стратегия совместной деятельности по защите уникальной экосистемы Арктики4.

В сентябре 1996 года в Оттаве (Канада) был создан Арктический совет. В плане его действий указывается, что он учрежден в ка-честве межправительственного форума высо-кого уровня для содействия решению проблем Арктики, особенно в области устойчивого раз-вития и защиты окружающей среды. Согласно учредительной Декларации в качестве наблю-дателей в его работе могут участвовать неар-ктические страны, межправительственные и межпарламентские организации, а также орга-низации универсального и регионального ха-рактера, включая и неправительственные5.

Докладом о развитии человека в Арктике, который был инициирован на встрече мини-стров Арктического Совета в Инаре (Фин-ляндия) в октябре 2002 года и одобрен на совещании Совета в Исландии в 2004 году, ин-теграция усилий стран региона переходит на качественно новую ступень развития. В част-ности, сотрудничество в экологическом поле перерастает в осознание необходимости некой объединяющей идеологемы, которая могла бы стать ценностным основанием и духовным стержнем региональной идентичности северян всей Арктической зоны.

В основе доклада лежит идея комплексного развития человека Арктики, сохранения и раз-вития его уникальной среды обитания, форм экономической жизнедеятельности, особенно-стей политической самоорганизации, культуры, уровня образования и научного потенциала. Как справедливо отмечает член-корреспондент РАН, редактор русского издания настоящих материалов А.В. Головнев, доклад фокусиру-ет внимание на человеке – жителе Севера, тем самым северянин выступает не исполнителем экономических и политических программ, а их целью и смыслом6. Действительно,

69


ценность доклада заключается в том, что идея развития человека в Арктике становится своего рода платформой для самоидентификации севе-рян, северной идеологеммой, а сам арктический регион начинает ассоциироваться с целостным политическим, экономическим, культурным и духовно-интеллектуальным пространством.

В свою очередь вызывает множество во-просов повышенное внимание авторов докла-да исключительно к так называемым коренным народам Арктики (туземцам, аборигенам), ибо главный лейтмотив доклада всесторонне разви-тие именно этой части северного социума. Созда-ние благоприятных условий жизнедеятельности и всестороннее развитие культуры чрезвычайно малой части населения Арктики вряд ли может выступать всеобщей объединяющей идеей. По подсчетам автора, в арктической зоне земного шара в настоящее время проживает 4,3 млн чел., из них 359,5 тыс. чел., что составляет 8,4 %, отно-сятся к так называемыми аборигенам. Удельный вес последних в структуре населения превышает 40% только в Арктической Канаде, Гренландии и Республике Сахе (Якутии).

Чрезмерное внимание к нуждам и пробле-мам чрезвычайно малой группы населения, при игнорировании интересов преобладаю-щей ее части может породить этнический эго-изм малых народов и способствовать не объ-единению, а напротив, разъединению жителей региона, породить ситуацию конфликта. Это особенно актуально для арктических субъек-тов Российской Федерации, где общий уровень жизни населения чрезвычайно низок.

Кроме того, в настоящее время в научной мысли нет единых подходов относительно того, кого следует считать прародителями Арктики и, соответственно, ее коренными жителями. Соглас-но одной из них Арктика впервые была заселения протоарийскими племенами7. О первых жителях Арктики – представителях древнейшей северной цивилизации Гипербореи – рассказывает другой миф8. В споре за право называться коренным на-родом той или иной территории, человечество мо-жет уйти в глубь веков и даже тысячелетий, так и не установив истину.

В настоящее время в зоне Северного поляр-ного круга проживает множество народов, чья история пребывания в регионе насчитывает не одно тысячелетие. Это, к примеру, финно-угор-ские и карельские племена, поморы и многие другие группы. Можно ли их считать коренны-ми жителями или эмигрантами? По сути, сегод-ня нет четких и единых критериев и алгоритмов расчленения населения той или иной территории на коренных и укорененных жителей.

Наконец в исследуемом регионе не одно де-сятилетие проживает большое количество лю-дей, по обстоятельствам, не зависящим от них, или по доброй воле избравших местом посто-янного жительства районы Крайнего Севера. Это бывшие политические ссыльные и их по-томки, жители центральных регионов страны, приехавшие на новостройки ХХ века и многие другие. Оказавшись в регионе, они неизбежно проходили процесс региональной адаптации, усваивали присущие жителям данного региона ценностные установки и общепринятые мо-дели поведения. К какой категории населения следует относить их – вопрос, требующий все-стороннего научного анализа и обоснования.

На основе вышеизложенного отметим, что, несомненно, необходима единая идейно-ду-ховная основа, которая будет содействовать консолидации всего арктического сообщества в условиях обострения внешней угрозы, и эта идеологемма, действительно, должна содей-ствовать комплексному развитию региона и всего регионального социума, но во всем его этническом многообразии. Поиск основ регио-нальной идентичности актуализируется и в све-те наблюдающегося сегодня во многих странах мира кризиса политики мультикультурализма.

Попытаемся более детально остановиться на вопросах сущности и содержания духовно-ин-теллектуального пространства Арктического ре-гиона, факторах его формирования, что позволит более рельефно вычленить общее и особенное в ценностях, мировоззренческих установках, сте-реотипах общественного сознания, моделях по-ведения и социального взаимодействия, прису-щих жителям исследуемого региона.

70

Обозначенный концепт предполагает опре-деление авторского взгляда на проблемы сущ-ности и содержания понятий «пространство», «Арктика», «духовная культура».

Дефиницией «пространство» длительное вре-мя оперировали только философы и представители естественных наук. Однако уже в XVIII – XIX ве- ках в научном мире начинают активно развивать-ся идеи и мысли, что под пространством следует понимать не только форму существования физи-ческих тел (материи), но и всю область человече-ского бытия. Еще И. Кант отмечал, что понятия пространства и времени были превращены в фи-зические величины лишь для удобства вычисле-ний, что они есть априорные формы чувственного созерцания и вечные категории сознания9.

Концепция множественности нефизических форм пространства и времени сегодня оживлен-но обсуждается в научной литературе. С учетом многообразия форм человеческого бытия и че-ловеческой деятельности, включающих в себя весь предметный мир, который человек создает и обновляет в своей деятельности, систему со-циальных норм, связей и отношений, все формы общественного сознания, ее сторонники справед-ливо полагают, что наряду с «физическими» про-странством и временем существуют качественно отличные от них «социальное пространство», «культурное пространство», «образовательное пространство», «духовное пространство» и мно-гие другие формы пространства и время.

К основным свойствам пространства при-нято относить: гомогенность (однородность) и протяженность (наличие определенной системы координат или неких границ, которые отличают данное пространство от другого, определенный промежуток существования во времени).

По вопросу о протяженности и границах Ар-ктики единого концептуального видения сегод-ня не сложилось. В настоящее время мы имеем более 60 определений. Однако в целом ее грани-цы проводят в пределах 60–66,33° с. ш. Разли-чия во взглядах обусловлены тем, что местами арктические условия проявляются в гораздо бо-лее южных районах. В частности, южная грани-ца Арктики нередко связывается с положением

изотермы наиболее теплого месяца +10 °C (изо-терма – линия на географической карте, соеди-няющая места с одинаковой средней температу-рой). Последнее значение соответствует линии Северного Полярного круга.

Водное арктическое пространство вклю-чает Северный Ледовитый океан, его моря, многочисленные проливы и заливы. К числу стран, имеющих территории суши в арктиче-ской зоне, относят восемь государств: США, Канаду, Россию, Норвегию, Данию, Исландию, Швецию, Финляндию.

В частности, к северному циркумполярному миру10, по версии авторов «Доклада о развитии человека в Арктике», относятся следующие ре-гионы: Аляску (США), Канаду к северу от 60° с. ш. с северным Квебеком и Лабрадором (про-винции Юкон, Нунавут, Северо-Западные тер-ритории), всю Гренландию (Дания), Фарерские острова и Исландию, северные провинции Нор-вегии (Тромс, Финнмарк, Нурланд), Швеции (Норрбо́ттен) и Финляндии (Лапландию). Про-странство Российской Арктики, по их мнению, охватывает Мурманскую область, Ненецкий, Ямало-Ненецкий, Таймырский и Чукотский ав-тономные округа, города Воркуту в Республике Коми, Норильск и Игарку в Красноярском крае, а также те районы Республики Саха, границы которых близки к Полярному кругу11.

Российское видение собственной Арктиче-ской зоны нашло отражение в решении Государ-ственной комиссии при Совете Министров СССР по делам Арктики от 22 апреля 1989 года, где в нее включены полностью или частично Мурман-ская и Архангельская области, Ненецкий и Яма-ло-Ненецкий автономные округа, Красноярский край, Республика Саха (Якутия), Таймырский и Чукотский автономные округа, а также земли и острова Северном Ледовитом океане, располо-женные к северу от побережья РФ12.

В свете исследуемой проблемы вряд ли име-ет смысл проводить разграничительные линии внутри единых исторически сложившихся и нередко отличающихся культурной общностью регионов России. В связи с чем при изучении исследуемого объекта под Российской Арктикой


71


будут подразумеваться все субъекты РФ, имею-щие выход к северному морскому побережью.

Содержательное наполнение духовного пространства напрямую связано с понятием «духовная культура». Историография вопро-са свидетельствует, что в отечественной на-уке единых подходов к определению понятия нет. Сегодня можно встретить интерпретацию концепта как в узком, так и широком смысле. Сторонники теологической концепции свя-зывают духовную культуру исключительно с религией, соответственно под духовным пространством подразумевают религиозное. К примеру, В.Д. Исаев считает, что духовность реализуется в мире культуры как религия, что религия есть необходимый, главный элемент структуры культурного пространства13.

С подобными утверждениями можно со-гласиться лишь отчасти. Действительно, на протяжении многих веков в жизни конкретных человеческих сообществ ведущую роль играла та или иная система религиозных ценностей. Она влияла на духовные предпочтения народа, его мировоззренческие установки, определяла общественные ориентиры и модели поведения человека данной культуры.

Вместе с тем в условиях современного мира, когда отличительными чертами всех стран и реги-онов являются секуляризация общественного со-знания, многонациональность, полиэтничность, многоконфессиональность и поликультурность, религия доминирующего этноса не может стать стержневой национальной идеей, идеологемой, обеспечивающей единение общества.

В данном контексте представляется более правомерной расширительная трактовка ду-ховной культуры как совокупности нематери-альных элементов культуры, многослойного образования, включающего в себя всю систему созданных в обществе идей, знаний, ценно-стей, норм и являющихся результатом научно–познавательной, духовно-нравственной, ху-дожественной, политико-правовой, научной и образовательной деятельности. Они во многом и сегодня определяют ценностные и мировоз-зренческие ориентиры социума, уровень его

интеллектуального, нравственного, политиче-ского, эстетического, правового развития.

В контексте вышеизложенного вводимое в настоящей работе понятие «духовно-интеллекту-альное пространство Арктического региона» по своей сущности может быть интерпретировано как целостная совокупность смыслообразующих, общемировоззренческих взглядов, установок и позиций, присущих социуму данного региона.

Духовно-интеллектуальное пространство – это система, состоящая из отдельных структур-ных элементов, которые обеспечивают функ-ционирование и развитие всей целостности. Соответственно структурно и содержатель-но духовно-интеллектуальное пространство включает в себя:

– совокупность созданных ценностей ду-ховной культуры, о чем было сказано выше;

– субъектов (создателей) и объектов (потре-бителей) духовной культуры, т.к. от уровня раз-вития их творческого потенциала, общекуль-турного кругозора, эстетических потребностей напрямую зависит степень развития духовной культуры социума;

– систему социальных институтов и учрежде-ний, которые определяют политику в области раз-вития духовной культуры и создают условия для оптимизации духовной деятельности в обществе;

– саму духовно-интеллектуальную деятель-ность (научно-познавательную, образовательную, нравственную, художественную, политико-право-вую, религиозную), т. е. события и процессы и продукты этой деятельности, которые материа-лизуются в произведения литературы, изобрази-тельного, музыкального, театрального и иных ви-дов искусства, научно-технический продукт и др.;

– всю совокупность культурных связей и вза-имодействий, которые связывают воедино все элементы системы и тем самым содействуют формированию единого поля духовной культуры;

– культурно-исторические традиции, обе-спечивающие преемственность в развитии ду-ховной культуры.

На первый взгляд, духовное пространство Арктического региона чрезвычайно многообраз-но, т.к. представлено различными религиозными,

72

образовательными, политико-правовыми систе-мами, многоцветьем художественной культуры и эстетического видения, различными мировоз-зренческими и нравственными ориентирами.

Здесь сохранились языческие религиозные верования, сосуществуют различные ветви христианства: римско-католическая, лютеран-ство, протестантизм, никонианское правосла-вие, старообрядчество и др. (табл. 1) Тради-ционная общинная самоорганизация общества соседствует с конституционными монархиями

и республиканской формой правления. Тради-ционная народная культура, православное, ка-толическое, исламское религиозные искусства, светская элитарная, массовая и маргинальная культура – явления духовной жизни региона. Непрогрессивная форма существования обще-ства, типичная для так называемых коренных народов, соседствует с циклической (вос-точный тип ментальности) и прогрессивной (западная цивилизация) формами обществен-ного развития.

Таблица 1РЕЛИГИОЗНАЯ СТРУКТУРА АРКТИЧЕСКОГО ПРОСТРАНСТВА

Арктические территории Религиозные системы Удельный вес среди населения, %

Фарерскиео-ва1

Язычество ЛютеранствоПротестантизм

Нет св.Нет св.

80

Исландия2 Евангелическое лютеранство Римское католичество

822,4

Гренландия3

Язычество эскимосовЛютеранство Римское католичество Протестантизм

Нет св.38,2237

Аляска4

Язычество эскимосовПравославиеИслам Католицизм БаптистыМетодисты

Нет св.Нет св.Нет св.

100,621,7

Арктическая Канада5

Язычество инуитовРимское католичество ПротестантизмДругие

Нет св.463618

Арктическая НорвегияЯзычество саамовЕвангелическое лютеранствоПравославие

Нет св.82,70,18

Арктическая Швеция6 Язычество саамовЛютеранство

Нет св.72,9

Арктическая Финляндия7Язычество саамовЕвангелическое лютеранствоПравославие

Нет св.87,81,1

Арктическая Россия8

Язычество коренных народовПравославие официальное КатолицизмПротестантизмСтарообрядчество

Нет св.75

Нет св.Нет св.Нет св.


73

Довольно разнообразен этнический состав, а соответственно, облик носителей культуры региона (табл. 2).

Все многообразие культурно-духовных характеристик Арктики кажутся несовмести-мыми с такими свойствами пространства, как целостность и гомогенность.

Вместе с тем даже беглый взгляд в истори-ческое прошлое циркумполярных народов, ана- лиз истории и мест их расселения, среды оби-тания, сложившихся форм экономической дея-

Таблица 2

ЭТНИЧЕСКИЙ СОСТАВ ЖИТЕЛЕЙ АРКТИКИ

Арктические территории

Всего населения в тыс. человек Этносы Удельный вес

среди населения, %

Фарерские о-ва1 47,5

ФарерцыДатчане Гренландцы Новержцы

91,75,80,30,2

Исландия2 288Исландцы (потомки викингов)ДатчанеНорвежцы

Нет св.90

Нет св.

Гренландия3 57Гренландские эскимосыЕвропейцы (датчане)

888

Аляска4 627

Европейцы (уроженцы США)«Коренные» жители (индейцы, эскимосы, алеуты)Потомки русских

75

15,6/19Нет св.

Арктическая Канада5 130

Англо-канадцы и франко-канадцы«Коренные» жители: эскимосы/инуиты, индейцы, метисы

Нет св.

50,8

Арктическая Норвегия6 463

СаамыНорвежцыРусские

Нет св.10,8

Большинство

Арктическая Швеция7 254

Саамы Шведы Финны

Нет св.11,8

Большинство

АрктическаяФинляндия8 188

Саамы ФинныШведы

Нет св.3,7

Более 90

Российская Арктика 2089 Нет св.

тельности, системы культурных взаимосвязей и контактов, особенностей политической жиз-ни и политического самосознания, специфики и сущности присутствующих религиозных си-стем, форм искусства позволяют найти мно-го общего в культуре, мировоззрении, систе-ме ценностных предпочтений, стереотипов и моделей поведения, присущих кажется столь разным народам. Они могут стать основой для оформления общеарктических ценностей.


74

Мурманская область9 842

РусскиеУкраинцыБелорусы Саамы

85,36,42,30,2

Архангельская область10 1295

Русские Украинцы Белорусы Поморы Ненцы Коми

95,21 2,05 0,770,490,120,1

Ненецкий АО11 42Русские Ненцы Коми

62,418,710,9

Республика Коми12 113

РусскиеКоми УкраинцыБелорусыНемцы

59,625,2

Нет св.Нет св.

0,9

Таймырский (Долгано-Ненецкий) район Красноярского

края13

39,8

РусскиеДолганыНенцы Энцы Нганасаны Эвенки

58,6 13,9 7,7 0,5 1,9 0,8

Ямало-Ненецкий АО Тюменской Области14

546,5

Русские УкраинцыНенцы Татары

58,913,03 5,21 5,47

Чукотский АО15 49

РусскиеЧукчи ЭскимосыЭвены Чуванцы

51,9 23,42,82,61,8

Корякский АО16 21

Русские Коряки Чукчи Ительмены Эвены

50,626,75,64,73

Республика Саха (Якутия),

арктические районы17

37

Русские Украинцы Якуты Эвенки Эвены

41,13,6545,51,91,2

Окончание табл. 2

Детальное и всестороннее изучение духов-но-интеллектуального пространства Арктиче-ского региона, выявление стержневых смыс-

лообразующих ценностей – задача сложная и предполагает интеграцию усилий специалистов различных областей гуманитарного знания.


75

Вместе с тем в рамках настоящей работы попытаемся обозначить факторы и условия, со-действующие интеграции региона в некое це-лое, и одновременно выявить идеи и ценност-ные ориентиры, присущие всему арктическому социуму. Среди них:

– идентичные суровые природно-климати-ческие условия, что содействовало формирова-нию общих для всех северян, вне зависимости от страны проживания, личностных качеств, черт характера, мировоззренческих ориенти-ров, стереотипов и моделей поведения, правил взаимоотношения в обществе, необходимых для адаптации и выживании в условиях экстре-мальной среды проживания;

– преимущественно колонизационный ха-рактер освоения северных территорий, куда первоначально по разным мотивам приезжали на постоянное жительство смелые, свободные духом, предприимчивые люди;

– неразвитость форм крупного феодального землевладения, соответственно преобладание в структуре населения среднего городского и сельского населения и, как следствие, не столь ярко выраженная социальная дифференциация в обществе, наличие в общественном сознании идей социального равенства. В качестве при-меров можно привести не только советское прошлое российского Севера, но и североев-ропейские общества всеобщего благоденствия (Норвегия, Швеция, Финляндия), где партии социалистической направленности (Норвеж-ская рабочая партия, Шведская социал-демо-кратическая партия, Социал-демократическая партия Финляндии) длительное время нахо-дились/находятся у власти, сегодня широко представлены в парламенте и правительствах названных стран. Идеи социального равенства присущи и малым народам Севера;

– примерное сходство форм экономической жизнедеятельности, которые тесно связаны прежде всего с морем, лесом, дарами природы, торгово-промысловой деятельностью;

– многовековые торгово-экономические и культурные связи, которые заложили основы для взаимовлияния, взаимопроникновения и взаимообогащения культур. Общеизвестно,

что в освоении Аляски активно участвовали русские. История освоения Гренландии, Ис-ландии, стран Северной Европы, Финляндии и России тесно связана с эпохой норманнов – викингов, которые оставили свой культурный след практически на всей территории региона. Финляндия входила с состав Российской импе-рии более века (1809–1917 годы);

– преобладающее большинство населения, чья история пребывания в регионе превышает тысячу лет, принадлежит к индоевропейской (кельты, германцы, славяне) и финно-угорской группе народов;

– единые христианские корни и взаимопро-никновение различных ветвей христианства в соседние страны и регионы. Представители различных ветвей католичества и правосла-вия встречаются во многих регионах Арктики. На Аляске 10 % населения исповедует право-славие. Довольно широко представлено право-славие в скандинавских странах и Финляндии. В свою очередь давние торговые контакты Ев-ропейского Севера России с североевропейски-ми странами содействовали проникновению в регион различных форм католицизма;

– довольно позднее распространение хри-стианства в регионе. Начало христианизации Арктики связано с Х веком, а утверждение с XIV–XV веками, что обусловило живучесть языческих культурных традиций и симбиоз язы-чества с христианством. Отметим, что сущность языческих верований, заключающаяся в обо-жествлении окружающей природы, поклонении природным стихиям, фетишизм, анимизм, тоте-мизм и заложенная в языческой мифологии ми-ровоззренческая основа являются объединяю-щей основой для всех этносов региона, включая так называемые коренные/малые народы;

– точки соприкосновения можно обнаружить и в политико-правовой культуре арктических народов. Среди них: отдаленность от центров активной политической жизни. Центральная власть всех арктических государств практически вплоть до начала ХХ века слабо вмешивалась в политическую жизнь своих полярных тер-риторий, где мы обнаруживаем общинную са-моорганизацию социума, которая в условиях


76

необходимости совместного выживания в тяже-лых климатических условиях оказалась довольно живучей. Общинное самоуправление в усовер-шенствованном виде до сих пор встречается не только среди малых народов, но в коммунах Нор-вегии и Швеции, общинах Финляндии и Ислан-дии, бывших российских крестьянских общинах/колхозах, российских коллективных обществах с ограниченной ответственностью. Живучесть общинных установок в России очевидна, чрез-вычайно малая доля сельских жителей основыва-ют свои индивидуальные фермерские хозяйства, предпочитая им коллективные формы хозяйство-вания и жизнедеятельности.

Современные процессы глобализации, еди-ные мирохозяйственные связи содействуют культурному взаимопроникновению и мировоз-зренческому сближению, казалось бы, столь раз-ительно отличающихся друг от друга представи-телей различных культур, живущих в Арктике. Мы сегодня являемся очевидцами как ценно-сти западной цивилизации (идеи демократии, гражданского общества, личностного развития, рыночных форм хозяйствования) активно усва-иваются представителями восточных культур. В свою очередь, запад актуализировал присущие востоку ценности: гармонизация отношений с природой, командные (считай коллективные) формы жизнедеятельности общества.

Одновременно, как свидетельствуют мате-риалы Доклада о развитии человека в Арктике, ценности преобладающего этноса циркумпо-лярного мира начинают интенсивно усваивать-ся малыми народами Севера. В свою очередь, попытка представителей европейского мира взглянуть совершенно по-новому на проблемы малочисленных народов, актуализация про-блем преемственности в развитии культуры, сохранения их культурных традиций является свидетельством начала взаимного диалога и уважительного отношения друг к другу между представителями прогрессивной (западной) и непрогрессивной (традиционной) форм обще-ственного развития. Все это свидетельствует о начале сближения взглядов и позиций, о фор-мировании единых подходов к проблемам раз-вития региона и мира в целом.

С другой стороны, неизбежным следствием интеграционных процессов являются процессы регионализации, которые несут двойственную смысловую нагрузку. С одной стороны, реги-онализация как формирование межрегиональ-ных коммуникаций есть начало формирования более глобальных транснациональных связей, с другой – она проявляется в качестве стрем-ления сохранить свою региональную идентич-ность и культуру в условиях глобализации.

Процессы регионализации в пространстве Севера в ХХ веке набирают темпы, но ее корни уходят в глубь веков. Истоки ее следует искать в культурных контактах Европейского Севера со странами Северной Европы. На современ-ном этапе они находят выражение в расшире-нии сотрудничества между странами и регио-нами арктического пространства, в создании межрегиональных организаций и объединений. Среди них, упомянутое ранее создание Аркти-ческого Совета. С января 1993 года успешно функционирует Баренцев Евро-Арктический регион (БЕАР)1, целью которого является раз-витие всестороннего сотрудничества и взаи-модействия преимущественно между арктиче-скими странами и регионами Севера Европы. Это уникальное содружество подтверждает ценность взаимодействия на разных уровнях – между правительствами, регионами и людьми.

С ноября 1993 года концепт «Север», идеи улучшения качества жизни на Севере через сотрудничество и обмен опытом, знаниями и технологиями объединяют участников меж-дународной неправительственной организа-ции северных регионов «Северный Форум»2. Основным ядром Форума являются все страны и регионы Арктики.

Процессы интеграции и интернационали-зации находят выражение в расширяющемся из года в год научном и культурном сотрудни-честве между странами арктического региона. К примеру, по инициативе Северного Форума в 2011 году Арктическим Советом учрежден университет Арктики, призванный стать ядром единого научно-интеллектуального и образова-тельного пространства Арктики3. В числе его приоритетных задач обозначены: создание общих


77

знаний, связанных с циркумполярным Севером, и формирование общего регионального самосо-знания при сохранении разнообразия отдельного региона. Университет Арктики – по сути между-народный проект, объединяющий в единую сеть все университеты, научные академические уч-реждения и другие организации, работающие в сферах высшего образования и исследователь-ской деятельности в Арктическом регионе.

Осознание необходимости поиска куль-турно-духовных основ единения четко про-слеживается в «Плане действий по культурно-му сотрудничеству в Баренцевом регионе на 2003–2006 годы», утвержденном в ходе встре-чи Регионального совета БЕАР в Архангельске 3 октября 2002 года. Здесь в числе основных целей культурного сотрудничества обозначено: «создавать горизонты сознания идентичности региона и реализовывать северное направление культуры»4. В настоящее время международное сотрудничество в рамках программы «Культу-ра Баренцев Евро-Арктического региона» про-должает расширяться и находит выражение в реализации множества проектов в области раз-вития изобразительного и театрального искус-ства, традиционной народной культуры и др.

Согласимся с утверждением Ю.Ф. Луки-на о том, что пока рано говорить о некой ин-тернациональной общности в Арктике, что в настоящее время для отражения интеграци-онных процессов в регионе следует исполь-зовать термин «арктическая солидарность». Критериями, способствующими сближению арктических территорий и формированию еди-ного международного макрорегиона в Аркти-ке, действительно, как указывает Ю.Ф. Лукин являются: а) единое природно-климатическое пространство, территориальная, географиче-ская близость; б) исторически сложившиеся и развивающиеся сегодня социально-экономиче-ское сотрудничество; в) длительные социокуль-турные связи и отношения; г) экология, забота о сохранении арктической природной среды; д) векторы арктической политики каждой стра-ны. Меры доверия в военно-политической сфере. Образование межгосударственных союзов, межрегиональное взаимодействие5.

Вместе с тем, они закладывают серьез-ную основу для формирования региональной идентичности и оформления общей аркти-ческой идеологеммы, в центре которой, не-сомненно, должно быть развитие человека в Арктике вне зависимости от этнической при-надлежности и длительности пребывания че-ловека в регионе.

В числе находящих свое выражение общих мировоззренческих ценностных ориентиров, присущих всем жителям региона, по мнению автора, можно выделить следующие:

– Арктика и Север – это общая среда оби-тания и следует обеспечить ее экологическую безопасность:

– защита окружающей природы возможна только общими усилиями;

– расширение прав и самостоятельности территорий Арктической зоны в решении во-просов собственного регионального развития;

– развитие безопасных для региона форм экономической жизнедеятельности;

– укрепление доверия и взаимопонимания между людьми, Арктика – территория диалога;

– развитие культуры и расширение сотруд-ничества в области культуры.

Как справедливо отмечает А.Н. Медушев-ский, осмысление региона как некой целост-ности возможно на основе трех подходов: онтологическом (регион – целостная исто-рически сложившаяся географическая еди-ница), конвенционалистском (регион – ре-зультат субъективного конструирования реальности, следствие договоренности) и социально-психологическом (регион – соци-ально-психологическая реальность, отлича-ющаяся общностью ментальной географии)6. В данном контексте Арктика как целостное ду-ховно-интеллектуальное пространство пока, ско-рее, результат субъективного конструирования политиков, ученых, но с другой стороны, в его основе лежат и общие историко-культурные фак-торы, ценности, взаимосвязи и взаимодействия, что при систематической деятельности по сбли-жению взглядов и позиций может в последую-щем привести к социально-психологическому осознанию общности.


78



1 Льды Арктики угрожают почти миллиарду человек. URL: http://oko-planet.su/pogoda/pogodaartik/48948-ldy-arktiki-ugrozhayut-pochti-milliardu-chelovek.html (дата обращения: 25.02.2011).

2 Лукин Ю.Ф. Статус Российской Арктики // Европейский Север: проблемы территориального управления и развития: сб. науч. ст. / отв. ред. С.И. Шубин. Архангельск, 2010. С. 175.

3 Арктика сегодня. URL: http://www.arctictoday.ru/russ/facts/20000 (дата обращения: 08.02.2011); Арктика: перспективы развития. URL: http://www.perspektivy.info/rus/ekob/arktika_perspektivy_razvitija_2009-04-24.htm (дата обращения: 27.02.2011); Нуукская декларация «Об окружающей среде и развитии в Арктике». URL: http://www.eclife.ru/laws/inter/1993/04.php (дата обращения: 27.02.2011).

4 Лукин Ю.Ф. Великий передел Арктики. Архангельск, 2010. С. 65–66.5 Доклад о развитии человека в Арктике (ДоРЧА): пер. с англ. Екатеринбург; Салехард, 2007. С. 7.6 Лукин Ю.Ф. Указ. соч. С. 287.7 Терновая Л.О. Геокультурные образы Севера: роль в определении геополитических координат // Русский

Север в системе геополитических интересов России: сб. материалов конф. / отв. ред. В.И. Голдин, В.А. Михай-лов. М.; Архангельск, 2002. С. 63.

8 Цит. по: Мешкова И.Н. Понятийная составляющая концепта пространства и времени. URL: http://www.countries.ru/library/philosophy/duo.htm (дата обращения: 23.02.2010).

9 Циркумполярные области земного шара – это области, опоясывающие его в непосредственной близости от полюсов. Они включают Арктику, Антарктиду, а также прилегающие регионы, характеризуемые сходными кли-матическими, экологическими, демографическими особенностями // Данилова В.С. Влияние циркумполярных поясов Земли на формирование нообиогеосферы и нообиогеосферной личности. URL: http://www.philosophy.nsc.ru/journals/philscience/3_03/00_Danilova.htm (дата обращения: 01.03.2011).

10 Доклад о развитии человека в Арктике. С. 17–18.11 Лукин Ю.Ф. Указ. соч. С. 158–159.12 Исаев В.Д. Человек в пространстве цивилизации и культуры. URL: http://www.niv.ru/doc/culture/isaev/020.

htm (дата обращения:: 10.01.2011); Айрапетян Л. Духовное Пространство. Монреаль, 2005. URL: http://zhurnal.lib.ru/a/ajrapetjan_l_g/soulspace.shtml#Introduction (дата обращения: 10.01.2011).

13 Анохин ГОДА И. Фарерцы. Скандинавский сборник X. Таллин: Ээсти Раамат, 1965. URL: http://ulfdalir.ru/literature/735/737 (дата обращения: 01.03.2011); Религия Фарерских островов. URL: http://www.activeclub.com.ua/modules.php?name=Pages&pa=showpage&pid=6083 (дата обращения: 03.03.2011).

14 Население Исландии. URL: http://ru.wikipedia.org/wiki/Население_Исландии (дата обращения: 01.03.2011); Культура Исландии URL: http://ru.wikipedia.org/wiki/Культура_Исландии (дата обращения: 03.03.2011); История Исландии. URL: http://ru.wikipedia.org/wiki/История_Исландии (дата обращения: 03.03.2011).

15 История Исландии. URL: http://wiki.ya1.ru/index.php/История_Гренландии (дата обращения: 03.03.2011); Религия Гренландии URL: http://www.activeclub.com.ua/modules.php?name=Pages&pa=showpage&pid=6240 (дата обращения: 03.03.2011).

16 Аляска. URL: http://ru.wikipedia.org/wiki/Alaska (дата обращения: 01.03.2011).17 Канада. URL: http://www.visavi.ru/canada/ (дата обращения: 01.03.2011).18 О религии и церкви в шведском обществе.19 URL: http://www.humanism.su/ru/magazine.phtml?issue=2010.54-03 (дата обращения: 03.03.2011).20 Финляндия. URL: http://ru.wikipedia.org/wiki/Finland (дата обращения: 03.03.2011).21 Религии России. URL:http://ru.wikipedia.org/wiki/Религии_России (дата обращения: 03.03.2011).22 Жизнь людей на Фарерских островах. URL: http://archive.travel.ru/faroe/people/ (дата обращения: 02.03.2011).23 История Исладндии. URL: http://ru.wikipedia.org/wiki/История_Исландии (дата обращения: 01.03.2011).24 Гренландия. URL http://dic.academic.ru/dic.nsf/enc_colier/3992/ГРЕНЛАНДИЯ (дата обращения: 01.03.2011).25 Аляска. URL: http://ru.wikipedia.org/wiki/Alaska (дата обращения: 01.03.2011).26 Северная Канада. URL: http://ru.wikipedia.org/wiki/Северная_Канада (дата обращения: 01.03.2011).27 Саамы. URL http://ru.wikipedia.org/wiki/%D1%E0%E0%EC%FB (дата обращения: 01.03.2011).28 Там же.29 Там же.30 Мурманская область. URL: http://ru.wikipedia.org/wiki/Мурманская_область (дата обращения: 01.03.2011).

79


31 Архангельская область. URL: http://ru.wikipedia.org/wiki/Поморский_край (дата обращения: 01.03.2011).32 Ненецкий автономный округ. URL: http://ru.wikipedia.org/wiki/Ненеция (дата обращения: 01.03.2011).33 Республика Коми. URL: http://ru.wikipedia.org/wiki/Республика_Коми (дата обращения: 01.03.2011).34 Таймырский автономный округ. URL: http://ru.wikipedia.org/wiki/Таймырский_автономный_округ (дата

обращения: 01.03.2011).35 Ямало-Ненецкий автономный округ. URL: http://ru.wikipedia.org/wiki/ЯНАО (дата обращения: 01.03.2011).36 Чукотский автономный округ. URL: http://ru.wikipedia.org/wiki/Чукотский_АО (дата обращения: 01.03.2011).37 Корякский автономный округ. URL: http://ru.wikipedia.org/wiki/Корякский_округ (дата обращения: 01.03.2011).38 Якутия. URL: http://ru.wikipedia.org/wiki/Якутия (дата обращения: 01.03.2011).39 Голдин В.И. Международные процессы и развитие международного сотрудничества в Европе и на Евро-

пейском Севере в сфере науки и высшего образования // Россия и Европейский Север в XX–XXI веках: про-цессы регионализации и глобализации: сб. науч. ст. / отв. ред. С.И. Шубин, П.С. Журавлев, А.О. Подоплекин. Архангельск, 2007. С. 194 (С. 193–203); Зарецкая О.В. Формирование регионализма в Северной Европе: созда-ние Баренцева Евро-Арктического и Балтийского регионов // Русский Север и Север Европы в XVII–XX веках: проблемы изучения истории регионов и межрегиональных отношений: Материалы второй российской методо-логической школы аспирантов и молодых преподавателей. Архангельск, 2005. С. 167–170.

40 Комитет Совета Федерации по делам Севера и малочисленных народов. URL: http://www.severcom.ru/cooperation/inter_orgs/item7.html (дата обращения: 28.02.2011).

41 Николаев М.Е. Университет Арктики – проект современности. URL: http://www.1sakhapresident.ru/index.php/ru/2008-11-03-06-53-24/660-2010-06-02-04-36-54 (дата обращения: 10.03.2011).

42 Голдин В.И. Международное сотрудничество в Баренцевом Евро-Арктическом регионе: десять лет истории и взгляд в будущее // Баренцев журнал. 2003. № 1(3). С. 7.

43 Лукин Ю.Ф. Великий передел Арктики. Архангельск, 2010. С. 73.44 Медушевский А.Н. Региональная история в глобальном измерении // Рос. история. 2009. № 2. С. 5.

Sokolova Flera KharisovnaNorthern (Arctic) Federal University named after M.V. Lomonosov,

Institute of Management and Regional Studies

SPIRITUAL AND INTELLECTUAL SPACE OF THE ARCTIC REGION: CONCEPT, STRUCTURE AND FORMING FACTORS

The article deals with the essence of the notion «spiritual and intellectual space». The content and structure of the notion are being defined; the problem of forming Arctic solidarity in the context of the growing geopolitical role of the Arctic in the modern world is being actualized; the factors and preconditions for closer relations between peoples living in the Arctic region are being determined.

Key words: spiritual culture, space, intellectual potential, the Arctic.

Контактная информация:e-mail: [email protected]

Рецензент – Лукин Ю.Ф., доктор исторических наук, профессор, директор Института управления и регионо-логии Северного (Арктического) федерального университета имени М.В. Ломоносова

80


УДК 39:911.3 (14)

тереБихиН Николай михайлович, док-тор философских наук, профессор, директор Центра сравнительного религиоведения и этно-семиотики, директор НОЦ «Этнокультурология и гуманитарная география Арктики» Северного (Арктического) федерального университета имени М.В. Ломоносова. Автор более 250 научных публи-каций, в т. ч. четырех монографий

геосоФиЯ и сакральНаЯ геограФиЯ как проектНо-ориеНтироваННые НаправлеНиЯ исслеДоваНиЯ в оБласти ЭтНокультурологии НароДов северНоЙ евразии

В статье представлены приоритетные концептуально-методологические направления исследований Центра сравнительного религиоведения и этносемиотики в области геофилософии и сакральной геогра-фии народов Северной Евразии. Дана характеристика научных результатов и определены перспективы дальнейших исследований священной топографии ненецких тундр.

ключевые слова: геософия, сакральная география, Северная Евразия, евразийская цивилизация, ко-ренные народы, этнокультурология, священная топография, ненцы.

Выход в свет первого выпуска «Вестника САФУ» открывает перспективную панораму исследований в области социальных и гума-нитарных наук в 2012 году, ознаменованном президентскими инициативами празднования «1150-летия зарождения российской государ-ственности» и объявлением 2012 года Годом российской истории. Научный юбилейный ка-лендарь года отмечен также столетием со дня рождения великого русского этнолога Л.Н. Гу-милева и объявлением всемирным Фондом ди-кой природы (WWF) России 2012 года – Годом Арктики. На мой взгляд, все эти знаковые вехи хронотопа 2012 года объединены геософской и

геополитической евразийской парадигмой со-бирания и сбережения некогда единых в своем природном и этнокультурном многообразии земель и народов Великой северной (Арктиче-ской) евразийской державы.

1150-летний юбилей зарождения рос-сийской государственности, соотносимый с 862 годом, открывающимся призванием варя-гов, имеет самое непосредственное отношение к исторической и культурной географии про-странства современного Европейского Севера России, где еще в IX веке скандинавские мо-реходы – воины и торговцы открыли великую северную страну Биармию, сакральная этимо-

© Теребихин Н.М., 2012

81

Теребихин Н.М. Геософия и сакральная география...

логия которой связывается как с мифогеогра-фическими представлениями о «Крае Земли», так и с арктическими архетипами «Царства Белого медведя». Биармия как полиэтничное образование, вобравшее в себя пространство от Кольского полуострова до Уральских гор, метагеографически прообразовывала террито-рию будущего Поморья, ставшего исходным центром собирания воедино земель и народов Северной Евразии. Этнософскую концепцию евразийской цивилизации, творцом которой является «многонародная нация», разраба-тывал «последний евразиец» – Л.Н. Гумилев. Его евразийская идеология формировалась не столько в процессе освоения творческого на-следия классического евразийства как науч-но-философского и общественно-политиче-ского движения в Русском Зарубежье, сколько в генетическом усвоении и воспроизведении образно-символической геопоэтики своего ге-ниального отца Николая Гумилева, впервые открывшего в своих поэтических и земных странствиях новую науку о чудесах и тайнах земли, которую он назвал «геософией». Анали-зируя геософские аспекты поэтики Гумилева, Е.Ю. Раскина отмечает, что «для творчества Н.С. Гумилева характерно художественное, религиозное и культурно-философское осмыс-ление географических образов, тем и мотивов. В произведениях поэта география перерас-тает в геософию (сакральную географию). Геософия исследует систему взаимосвязей между природой и культурой и понимается нами не как география («землеописание»), а как наука об «умной сущности земли» – «зем-лемудрие». К геософии относятся характерные для «серебряного века» русской литературы идеи о сакральности природных и культур-ных объектов, о «благодатности» или «безбла-годатности» земель. Изучением геософских тем, мотивов и образов в русской литературе ХХ века в настоящее время занимаются такие исследователи, как Р.Д. Тименчик, Н.М. Тере-бихин, Н.А. Богомолов, Д.В. Громов, Ю.В. Зоб- нин и др. «Приключения и путешествия были для него всего лишь аскезой. Он мечтал о соз-

дании собственной науки – геософии, как он ее назвал, умудренной в климатических зонах и пейзажах», – писал французский поэт Жан Шюзевиль, близко общавшийся с Гумилевым в 1910 году в Париже. Анализируя стихот-ворение Гумилева «Современность» (1911), Р.Д. Тименчик упоминает о «недовоздвиг-нутом» поэтом «здании новой науки о чуде-сах земли». «Он открыл ее в 1909 году, назвал геософией, решил основать “Геософическое общество”1. Исследовательница полагает, что “геософия” “отца акмеизма” предшествовала ге-ософским теориям “евразийцев” – П.Н. Савицко-го, Н.С. Трубецкого, Г.В. Вернадского, Л.П. Кар- савина, П.П. Сувчинского, а также работам “по-следнего евразийца” – Л.Н. Гумилева»2.

Особое место в развитии геософии как на-правления геофилософской мысли связано с «классическим» евразийством, один из родо-начальников которого – П.Н. Савицкий, исходя из категории «месторазвитие», стремился обо-сновать «новую отрасль – геософию как син-тез географических и исторических начал»3. Геософский «символ веры» евразийцев был сформулирован в их программном манифесте «Евразийство» (опыт систематического изложе-ния)», в котором намечаются контуры взаимосвя-зей и взаимозависимостей между религией, куль-турой, этнологией и географией: «По существу, религия создает и определяет культуру; и куль-тура есть одно из проявлений религии, а не на-оборот, как твердят до сих пор плохие учебники. Культурное единство, в свою очередь, сказывает-ся и как единство этнологическое; этнологии же культурного целого соответствует его география. Выясняя ряды этих соответствий, можно защи-щать тезис, что как религия создает культуру, так и культура – этнологический тип, а этнологический тип выбирает или находит “свою” территорию и существенно по-своему ее преобразует. Однако для нас в данной связи достаточно лишь вы-двинуть основоположное значение этого тезиса, а практически утверждать только органическую, а вовсе не причинную связь культуры, этногра-фии и географии, их так называемую “конвер-гентность” (“сообращенность”)»4.

82


В настоящее время геософская проблема-тика развивается в трудах Г.Д. Гачева, который стремится постичь мудрость «национальных образов мира», выстроить их сравнительную перспективу, исходящую из представления о национальной целостности как Космо-Психо-Логосе. «Подобно тому, как каждое существо есть троичное единство: тело, душа и дух, – так и всякая национальная целостность есть един-ство местной природы (Космос), характера народа (Психея), склада мышления (Логос). В Космо-Психо-Логосе три элемента (уровня) находятся в отношении и соответствия (тожде-ства друг другу), и взаимной дополнительности (противоположности и уравновешивания)»5.

Космософская этнология Г.Д. Гачева с ее антропологическим представлением о народе как тринитарной «национальной целостности» (дух, душа и тело) весьма созвучна персона-листической концепции народа как соборной или симфонической личности, сформулиро-ванной в трудах евразийцев (Л.П. Карсавин). Подобные воззрения на народ как личность укоренены в русской религиозно-философ-ской мысли (Н.О. Лосский), в православном богословии. «Согласно персоналистической метафизике, каждый народ есть личность выс-шего порядка… Личность народа, как и всякая личность, есть своеобразный, единственный в мире индивидуум»6. Развивая персоналистиче-скую концепцию народа, современный право-славный богослов игумен Иоанн Экономцев следующим образом определил соотношение религии и народа-этноса: «Этнос приобретает черты, свойственные отдельной человеческой личности, и, прежде всего, неповторимость, уникальность. Ее сущность, как и сущность че-ловеческой личности, оказывается невырази-мой в понятийных категориях…. За абстракт-ным определением всегда будет оставаться еще нечто, причем самое главное, составляющее уникальную особенность личности, ее сущ-ность, что возможно выразить разве только средствами искусства. Это иррациональное на-чало, неизменное, внемирное, а потому и рели-гиозное, присутствует и в этносе. Вот почему

этногенез – это не только естественный, про-исходящий во времени исторический процесс, но и таинство. Иррациональное этническое начало есть душа нации, ее идеал, ее геном, в котором зашифрована ее судьба, вплетенная в общую судьбу человечества. По православ-ному учению, каждому из нас дан в изобилии тот иной харизматический дар, и от нас самих зависит отвергнуть его или принять, и в какой мере принять. Богоизбранной является и каж-дая человеческая нация»7.

Русская религиозная философия и право-славная «культурная антропология» не только указывают на личностный характер народа, но и раскрывают внутреннее строение народа-лич-ности, ее составные части и отношение между ними. Вот как определяет эту систему отноше-ний известный историк Русской Православной Церкви А.В. Карташев: «Культуры вообще “ин-дивидуальны”, т.е. национальны. Творец куль-туры – душа народа, а она формируется под сильнейшим влиянием сложившейся религии. Культура арабская – мусульманская, тибетская – буддийская, североамериканская – проте-стантская. Культура русская – православная... Без православного корня нет русской культуры, ибо без православия нет и русской души, родя-щей из себя культуру…»8. В религии А.В. Кар- ташев усматривает корень, источник наро-да-этноса, который, в свою очередь, является творцом его культуры. Представление о трой-ственности народа-личности (религия, душа, культура), несомненно, опирается на право-славную антропологию с ее учением о троич-ном устройстве человека (дух, душа, тело).

Таким образом, исходя из устанавливаемо-го русской персоналистической философией и православным богословием структурного со-ответствия (изоморфизма) человеческой лич-ности и личности народа, можно утверждать, что каждый народ обладает троичной приро-дой, заключающей в себе дух, душу и тело. Перенесение идей христианской антропологии в этнологической контекст может не только со-действовать становлению православной куль-турной антропологии как учения о природе и

83


харизматическом даре народа, но и сформу-лировать целостную геософскую концепцию, раскрывающую систему взаимосвязей между религией, этносом (этничностью), культурой и географией (природой). В этом контексте рели-гия понимается как дух народа, этнос (этнич-ность) – душа народа, культура – тело народа, а природа – его плоть. Религия (дух) устанав-ливает связь народа c Богом, с Божественным миром, который в процессе богопознания – умозрения – открывается народной душе. В акте духовного синергетического соединения с Богом народ приобщается к таинству Боже-ственного Домостроительства, к распознава-нию Промысла Божия о своем предназначении, о своей миссии и месте в масштабах Священ-ной истории человечества.

По православному учению, «ко всем на-родам приставлены Богом особенные ангелы, которые предстательствуют за них пред Богом и следят за их судьбой, направляя неведомыми средствами и путями к назначенной им Про-видением цели»9. Промысл Божий о народе становится основой духовного содержания на-родной души, выражением ее религиозно-на-циональной идеи (этничности), которая, вопло-щаясь в материи природы (плоти), приобретает свою форму – «тело» и таким образом порож-дает и строит культуру. Подобно душе чело-века, которая «помнит элементы своего тела» и после распада в прах «вновь соберет их во Второе Пришествие Христово», в душе народа наличествует некая праформа (архетип) своей телесной (культурной) организации. Это свое-го рода механизм памяти культуры, ее порож-дающая модель, содержащая свод правил про-странственной организации культуры, образ ее пространственности, ибо «пространственность есть непроницаемость материи и практически опознается как граница или форма»10. Поэтому «вся культура может быть истолкована как дея-тельность организации пространства»11.

Исходя из этого, можно дать следующее геософское определение феномена культуры. Культура есть творческая деятельность чело-века (и ее результаты) по организации, оформ-

лению внутреннего и внешнего пространства (природы, материи, плоти) в соответствии с теми сакральными образами, канонами, архе-типами, праформами, ценностями, законами Добра и Красоты, которые сокрыты (извечно пребывают) в этнической идее народа (душе), определяемой особым характером его связи с Богом (особым типом его религиозности). В этом определении культура рассматривается как форма или тело народа, созидаемые в про-цессе преобразования (Преображения) природы путем наложения на нее священного Прообраза (матрицы, модели, Логоса) своей телесной орга-низации, который от века присущ народной душе.

Процесс культурогенеза, представленный как строительство «тела» народа по энергий-ным логосным законам бытия его души пре-красно описал П.А. Флоренский в работе, по-священной сакральной этимологии латинского слова «термин»12. Высказывание П.А. Флорен-ского о священной семасиологии Термина как божества границы позволяет не только зримо представить механизм культурогенеза как та-инства воплощения мистической этнической идеи в материи природного «хаотического» мира, но и указывает на высочайший семиоти-ческий статус границы, которая играет значи-мую роль в определении предметно-проблем-ной области сакральной географии, которая наряду с геософским подходом разрабатыва-ется в трудах Н.М. Теребихина13. В послед-нее время к проблемам геософии обратился известный филолог, философ и культуролог М. Эпштейн, который проводит различение между науками логийного и софийного циклов. В частности, он пишет: «...Помимо географии – “землеописания”, помимо геологии – “землеве-дения”, должна быть еще и наука об умной сущ-ности земли – геософия – “землемудрие”»14. По его мнению, «современный вариант разви-тия геософии, отвечающий на вопросы Плоти-на об идеальной сущности земли, представлен у Ж. Делеза и Ф. Гваттари под именем геофи-лософии»15.

Концепция «сакральной географии Север-ной Евразии» опирается на творческое насле-

84

дие классиков европейского традиционализма, в частности на труды Рене Генона, который возводит сакральную географию к глубокой древности, к самым истокам Изначальной Традиции. По его мнению, древнейшей фор-мой науки является сакральная наука, исходя-щая «из фактора интеллектуальной интуиции, которая является самой непосредственной и самой высшей формой знания»16. «Итак, впол-не реально существует традиционная, или “свя-щенная” география, которую наши современ-ники полностью игнорируют, как и все другие познания того же рода; равно как и историче-ский, существует географический символизм, и именно символическая ценность вещей при-дает им глубокое значение, потому что через это устанавливается их соответствие с реаль-ностями высшего порядка. Так, есть места, ко-торые в особенности пригодны для того, чтобы служить опорой для воздействий «духовных влияний» и именно на них всегда основыва-ются определенные главные и второстепенные традиционные «центры», из которых оракулы античности и места паломничества представля-ет собой наиболее явные внешние примеры»17. В структуре современного гуманитарного зна-ния сакральная география рассматривается в качестве раздела или предметной области гу-манитарной географии. Однако следует иметь в виду отмеченную Геноном изначальность сакральной географии, ее связь с архаической космологической картиной мира. Неслучайно родоначальник европейского традиционализма называл ее «жреческой географией» (жрецы как первые географы, математики, астрономы, по-эты). Поэтому современные варианты сакраль-ной географии должны наследовать древнюю метафизическую доктрину, которая, хотя и в ре-дуцированном виде, сохраняется в священном предании коренных народов Северной Евразии.

Концепции геософии и сакральной гео-графии лежат в основе проектно-ориентиро-ванных исследований Центра сравнительного религиоведения и этносемиотики. Это каса-ется прежде всего проектов «Сакральная гео-графия и этнокультурные ландшафты народов

Европейского Севера России» и «Геокультур-ное пространство Европейского Севера: гене-зис, структура, семантика». Целью их является семиотическое, феноменологическое и сравни-тельно-этнологическое исследование генезиса, структуры и семантики религиозно-мифологи-ческого пространства (сакральной географии) Севера России. Изучение мистериально-са-кральных механизмов, принципов, ритуалов и символов, лежащих в основе освоения (до-местикации) пространства и моделирования образов традиционных этнокультурных ланд-шафтов как объектов наследия народов Евро-пейского Севера России (поморы, ненцы, каре-лы, саамы, коми, вепсы).

Задачи проектов: – разработка концепций и концептов «са-

кральной географии» и «традиционного этно-культурного ландшафта»;

– развитие идей «геософского подхода» как фундаментальной методологической парадиг-мы исследований «сакральной географии» и этнокультурного ландшафта;

– изучение исторической географии и топо-графии священных центров, святилищ, храмов и священных локусов (мест) народов Севера России;

– исследование религиозно-мифологиче-ской символики пространственно-конструк-тивной организации сакральных центров (святилищ, монастырей, храмов, священных географических объектов и т.п.) и их ритуаль-ных функций;

– изучение сакральных ориентаций в тра-диционной культуре народов Севера России;

– раскрытие религиозно-мифологической кар-тины мира и механизмов ее воплощения в струк-туре традиционного этнокультурного ландшафта;

– метафизическое исследование природно-географических образов в этническом созна-нии народов Севера России;

– построение сравнительной типологии са-кральных и этнокультурных ландшафтов наро-дов Северной России;

– изучение опыта сохранения и возрожде-ния традиционных этнокультурных ландшафтов


85

как объектов культурного и природного наследия в идеологии и практике национальных парков, заповедников и музеев-скансенов российской части Баренцева Евро-Арктического региона.

Актуальность и научная значимость про-ектов обусловлены необходимостью философ-ско-культурологического и этнологического осмысления многовековых этнических тради-ций и религиозно-мифологических механиз-мов освоения (доместикации) пространства, укорененных в культуре народов Севера Рос-сии. Практическая значимость проектов связа-на с насущными задачами определения форм и путей актуализации культурного и природного наследия, воплощенного в целостном ансамбле сакральной географии этнокультурных ланд-шафтов народов Северной Евразии.

Суммируя важнейшие итоги и результа-ты исследования, следует выделить ряд наи-более значимых и приоритетных достижений творческого коллектива, которые определяют стратегию научного поиска: геософский под-ход в исследовании сакральной геометрии традиционного этнокультурного простран-ства; сакральная география и этнокультурные ландшафты финских и самодийских народов России; сакральная география и топография монастырей, храмов и приходов Русского Се-вера; сравнительная типология религиозно-ми-фологических механизмов и принципов осво-ения арктического пространства; семиотика и мифология морской культуры народов Севера.

Геософский подход как междисципли-нарная философская рефлексия и методоло-гическая парадигма, сложившаяся на стыке религиоведения, этнологии, культурологии и географии предполагает целостное, систем-ное описание и анализ ценностно-смысловой иерархии пространственной организации тра-диционного этнокультурного ландшафта как воплощения идеального образа мироздания. Идея подобия священного образа и его зем-ного воплощения порождала сакрализацию традиционного этнокультурного ландшафта как сложно организованной многоуровневой знаковой (символической) системы (семиос-

феры), исследование которой предполагает использование методов структурно-семиоти-ческого анализа. Исходя из трехчастного раз-деления предмета семиотики в процессе реа-лизации проекта, исследуются такие аспекты, как пространственная организация священного этнокультурного ландшафта (синтактика), ре-лигиозно-мифологические значения отдельных локусов и всей пространственной структуры в целом (семантика), отношения человека к знаку (прагматика) и порожденные этим отношением этнические стереотипы символического пове-дения. Цели и задачи проектов, а также этноло-гический контекст исследования предполагают использование методологии сравнительно-ти-пологического анализа. В проектах представле-ны и исследованы наиболее значимые и репре-зентативные (модульные) образы и архетипы традиционного этнокультурного ландшафта.

В процессе реализации проектов получены новые знания о традиционных формах симво-лического поведения у народов Европейско-го Севера России; о традиционной поморской культуре Поонежья и Онежского Поморья; о символике пространственной организации православных монастырей и символических формах монастырского поведения на Русском Севере; о географических образах в религи-озно-мифологической картине мира ненцев; о символике религиозно-культурных ландшафтов островных монастырей Русского Севера; о пра-вославном монастыре в религиозно-культурном и социально-антропологическом пространстве Архангельского Севера; о национальных пар-ках, музеях-заповедниках и музеях-скансенах как формах сохранения традиционного куль-турного ландшафта народов Севера.

Разработаны концепции: предметно-про-блемной области «сакральной географии»; «традиционного этнокультурного ландшафта»; метафизики и сакральной геометрии этнокуль-турного ландшафта народов Северной России в семиотической и сравнительно–типологической перспективе; культурных ландшафтов Поморья.

Разработана методология: исследований этнических субкультур Европейского Севера


86

России; «геософского подхода» и структур-но-семиотических и сравнительно-типоло-гических исследований в этнокультурном ландшафтоведении; междисциплинарных про-блемных направлений (экософия, экология духа, экотеология) в современном зарубежном ре-лигиоведении и философии природы. Особое внимание было уделено построению методоло-гии исследования образов человека, природы и культуры в религиозно-мифологической карти-не мира самодийских народов.

В сфере науки результаты проекта могут быть использованы как база дальнейших фун-даментальных и прикладных исследований этнической картины мира коренных народов Севера для анализа тех процессов, которые определяют современную этно- и социокуль-турную динамику в регионах Северной Евра-зии. Формы применения: электронно-анали-тическая база данных (библиография и корпус источников) по основным направлениям иссле-дования, аналитические обзоры отечественной и зарубежной культурной антропологии и куль-турной географии.

В сфере общественной и этнополитиче-ской деятельности результаты проекта могут найти применение в виде концепций: разви-тия национальных парков, музеев-заповедни-ков и музеев-скансенов как форм сохранения культурного ландшафта Северной России; ор-ганизации взаимодействия органов власти и управления с общественными и религиозными объединениями и национально-культурными автономиями и землячествами по вопросам сохранения природного и культурного насле-дия коренных народов Северной Евразии в условиях социально-экономической модерни-зации. Формы применения: научно-методиче-ские рекомендации для разработки прогнозов и программ этнокультурного развития регионов Российского Севера.

Научные результаты и научная продукция проектов будут использованы в планируемом

на 2012–2014 годы (в рамках Договора о на-учном сотрудничестве между администра-цией Ненецкого автономного округа (НАО)и САФУ) проекте «Священные и культовые места ненцев». Подобные исследования свя-щенной топографии коренных народов уже проводились в Ямало-Ненецком округе в рам-ках международного проекта «Значение ох-раны священных мест коренного населения Арктики: этносоциологические исследования на Севере России» (2001 год). Большой опыт в систематизации, картографировании и со-ставлении соответствующей документации священных мест архипелага Новая Земля и о. Вайгач накоплен многолетними исследо-ваниями Морской арктической комплексной экспедиции (МАКЭ) под руководством извест-ного полярного исследователя П.В. Боярского. По мнению председателя Государственной Думы Ямало-Ненецкого автономного округа, президента Ассоциации коренных малочис-ленных народов Севера, Сибири и Дальнего Востока РФ С.Н. Харючи: «Сегодня, на этапе широкого освоения богатств Полярного Урала, особое значение приобретает проблема сохра-нения объектов культурного и духовного насле-дия коренных малочисленных народов Севера. Необходимо в кратчайшие сроки провести кар-тографический учет священных мест абориге-нов Севера и закрепить меры ответственности промышленных компаний за их сохранно-стью»18. Поэтому перед учеными Центра срав-нительного религиоведения и этносемиотики, НОЦ «Этнокультурология и гуманитарная гео-графия Арктики», НОЦ «Поморский институт коренных и малочисленных народов Севера» САФУ стоит важная задача организации и про-ведения полевых и камеральных исследований священных мест и святилищ НАО с привлече-нием широкого круга российских и зарубеж-ных специалистов (этнографов, археологов, антропологов, географов), а также представи-телей коренных народов Севера.


87


1 Раскина Е.Ю. Геософские аспекты творчества Н.С. Гумилева: автореф. … д-ра филол. наук. Архангельск, 2009. С. 3.

2 Там же. С. 42. 3 Савицкий П.Н. Географический обзор России – Евразии // Мир России – Евразия: антология. М., 1995. С. 227.4 Евразийство (опыт систематического изложения) // Там же. С. 253–254.5 Гачев Г.Д. Национальные образы мира. М., 1998. С. 33. 6 Лосский Н.О. Достоевский и его христианское миропонимание // Его же. Бог и мировое зло. М, 1994. С. 223. 7 Игумен Иоанн (Экономцев). Православие и этнос в контексте русской истории // Путь православия. 1993.

№ 17. С. 108–109. 8 Карташёв А.В. Крещение Руси Святым князем Владимиром и его национально-культурное значение // Рус-

ское Зарубежье в год Тысячелетия Крещения Руси. М., 1991. С. 32. 9 Архимандрит Алипий, архимандрит Исайя. Догматическое богословие. М., 1994. С. 260. 10 Булгаков С.Н. Свет Невечерний. М.,1994. С. 223. 11 Флоренский П.А. Анализ пространственности // Иконостас. СПб., 1993. С. 321. 12 Его же. У водоразделов мысли. М., 1990. С. 221–222. 13 Теребихин Н.М. Геософия Поморья // Вестн. Помор. ун-та. Сер.: Гуманит. и соц. науки. № 1. 2001. С. 24–33.14 Эпштейн М. Знак пробела. М., 2004. С. 786. 15 Там же.16 Генон Р. Кризис современного мира. М., 2008. С. 61. 17 Там же. С. 562.18 Харючи С. Необходимо провести учет священных мест аборигенов Севера. URL: http://www.nakanune.ru/

news/2008/3/21/2113215/ (дата обращения: 12.01.2012).

Terebikhin Nikolay Mikhailovich Centre for Comparative Religious Studies and Ethnosemiotics,

Research and Education Centre «Ethnocultural Studies and Humanitarian Geography of the Arctic»

of the Northern (Arctic) Federal University named after M.V. Lomonosov

GEOSOPHY AND SACRED GEOGRAPHY AS PROJECT-ORIENTED TRENDS OF RESEARCH IN THE FIELD OF ETHNOCULTURAL STUDIES

OF THE NORTHERN EURASIAN PEOPLES

The article presents priority conceptual and methodological trends of research of the Centre for Comparative Religious Studies and Ethnosemiotics in the field of geophilosophy and sacred geography of the Northern Eurasian peoples. The author describes the scientific results and defines the prospects of further investigations into the sacred topography of the Nenets tundra.

Key words: geosophy, sacred geography, Northern Eurasia, Eurasian civilization, indigenous peoples, ethnoculturology, sacred topography, the Nenets.


Рецензент – Соловьева А.Н., доктор философских наук, профессор кафедры регионоведения и международ-ных отношений, заместитель директора по международным отношениям Института управления и регионологии Северного (Арктического) федерального университета имени М.В. Ломоносова


88

ГОСУДАРСТВО. ПРАВО. ЭКОНОМИКА

© Вертешин А.И., 2012

УДК [39+008(470.1/2)+1:316](045)

вертеШиН алексей иванович, доктор по-литических наук, профессор кафедры государ-ственного, муниципального управления и ме-неджмента Института управления и регионо-логии Северного (Арктического) федерального университета имени М.В. Ломоносова. Автор 40 научных публикаций, в т. ч. трех монографий

вариативНые риски в северНоЙ ЭтНокультурНоЙ коНвергеНЦии и ДивергеНЦии

Статья развивает теорию волнообразной колонизации Русского Севера. В качестве отправных точек развития и упадка севернорусской культуры автор предлагает использовать процессы этнокультурной кон-вергенции и дивергенции.

ключевые слова: этнокультурные процессы, конвергенция, дивергенция, севернорусская нация.

Термин «конвергенция» (от лат. convergo – приближаюсь, схожусь), на наш взгляд, можно вводить для исследования процессов глобаль-ного перемещения народов на Европейском Севере. Существует термин, характеризующий и обратный процесс, – дивергенция (от лат. divergere – обнаруживать расхождение). Этно-культурные конвергенция и дивергенция отра-жают многовековой человеческий опыт освое-ния одной из капризных и коварных природных окраин России – приарктических территорий. На протяжении тысячелетий здесь жили угро-финские племена, балты. Позднейшая колони-зация связана со славянами, русскими.

Между тем освоение приарктической части России – одно из величественных по масшта-бам и героических явлений в истории России. Множественные решения этой колонизации оставляют открытым вопрос: что заставляло

людей селиться, обустраиваться в местах, ма-лопригодных для нормального проживания, и заводить семьи? Между тем археологи отмеча-ют, что первые поселения возникли во времена мезолита, т. е., как только начал отступать Ве-ликий ледник, на освободившейся от вековой спячки земле появились первые жилища – по-селившиеся здесь племена занимались в основ-ном охотой и рыболовством.

Колонизация Европейского Севера проходила волнами. Мощными толчками, побуждающими людей двигаться в сторону холода и полуголод-ного существования, неизведанного и таинствен-ного, были природные катаклизмы, например засухи, случавшиеся в южных районах страны; войны, изгонявшие из обжитых мест русских1, лишившихся родного крова, политические ра-спри в стране. На Север шли в поисках свободы от крепостного права, религиозной ненависти.

89

Вертешин А.И. Вариативные риски в северной этнокультурной конвенгерции...

Знаковое явление: по принципу «выживут или умрут. Лучше второе» столетиями на Се-вер ссылались опальные члены царской семьи, церковники, бывшие политики, в XIX – нача-ле XX века – революционеры. Среди них те, кто затем определял судьбу страны и северных окраин в частности: И. Сталин, К. Ворошилов.

Периоды этнокультурной конвергенции нашли отражение в лексике и фольклоре, этно-графических архетипах северян. Переплавив-шись в горниле совместного проживания, куль-туры славянских народов и российских краев создали великую северорусскую культуру. К слову сказать, по такой же схеме создавались древние цивилизации – египетская, римская, китайская и др.

Столетиями этнокультурная конвергенция имела экономическую основу – коллективное приспособление к природным условиям. И это можно назвать в числе механизмов процесса сплочения населения вокруг одной стратегиче-ской идеи – выживания в суровой природе.

Джек Лондон, рассказывая о жизни американских золотоискателей в север-ных условиях, вставлял в свои произве-дения описания невыносимых и потому трагичных страданий поселенцев. Северный фольклор, отражающий среду обитания рус-ских, светел, окрашен оптимизмом и уве-ренностью в завтрашнем дне. Экономи-ка края строилась и на разделении труда, и совместном освоении лесного и водного про-странства. Поселенцы обустраивались на бере-гах рек и речушек, крупных озер. Рядом возво-дили свои избы их родственники и земляки2. И это был естественный процесс самооргани-зации в формировании северного сообщества. Обустройство происходило на основе взаимо-помощи – основном принципе общинного хо-зяйствования. На тяжелых видах работ, напри-мер подзольном земледелии и строительстве, использовался только коллективный труд, при-бегали к помощи соседей, в охоте и рыболов-стве – индивидуальный.

Подобный образ жизни формировал осо-бый северный менталитет, политическую куль-

туру северян. Российский философ и социолог А.С. Ахиезер отмечал, что на Севере особое развитие получили, по сути, социалистиче-ские идеи вследствие жизненных условий на-селения: находясь друг от друга на расстоя-нии, люди вынуждены были заботиться друг о друге3, помогать соседям. По этой причине на Севере еще в XXI веке можно встретить остат-ки общинных отношений. До сих пор жители сел помогают друг другу в сельскохозяйствен-ных работах, постройке домов, заботятся о больных и нуждающихся соседях.

Жесткие природные условия на Севере диктовали сельскохозяйственный цикл с пре-обладанием подзольного земледелия, широко-го использования заливных лугов для выра-щивания скота. Примерно три года из десяти на Севере были неурожайными на зерновые – в этом случае крестьяне надеялись на себя, свои опыт и сноровку. Для того, чтобы вы-жить, они заводили по несколько коров и лоша-дей. Все это требовало коллективных усилий, следовательно, сплоченности, особых форм и методов социальной передачи опыта. Отсюда возникла пестуемая столетиями толерантность и миролюбие северян. Данное обстоятельство привело к массовым и самым жестоким акциям в ХХ веке: доброжелательность всегда счита-лась слабостью в российском житейском оби-ходе. Раскулачивание северного крестьянства в 30-х годах XX столетия носило особенно из-уверский характер. В Северном крае, напри-мер, семьи арестовывались, а когда они воз-вращались домой, десятилетиями создаваемые хозяйства были уже разворованы.

Максимализм для достижения поставлен-ных целей проявился и в других сферах, на-пример атеистической деятельности на Севере. В Архангельске взрывались соборы, сельские церкви использовались под склады. В Пинеж-ском районе Архангельской области живы воспоминания о том, что военные сбрасывали бомбы на деревенские соборы, таким образом летчики обучались точечным ударам.

Дивергенционные процессы, противопо-ложные конвергентным, приводились в дви-

90


жение механизмом разрушения связей между северными общинами. Люди покидали насижен-ные места в результате вражеских набегов, разбо-ев. Первые поселенцы на Севере – угро-финны, балты уходили в неизвестность также загадочно, как и появились в этих местах. Ученые делают выводы о том, что они ассимилировались со сла-вянскими племенами. Исторические памятники не зафиксировали процессы насильственного вытеснения аборигенов с их территории. Они оставили после себя сохранившиеся повсемест-но топонимические названия, и это также свиде-тельствует о мирном сосуществования разных народов в приарктической части России.

Нелегко пришлось и самым поздним посе-ленцам – русским. Частые набеги врагов разо-ряли не только мелкие поселения, но и круп-ные города. С.Ф. Платонов отмечал: «Вологда в результате нашествий и грабежей разорилась и опустела. В 1627 году в ней на тысячу жи-лых дворов было более 500 пустых, и притом в жилой тысяче только около 300 было признано налогоспособными, остальное же была бедно-та, “не пригодившаяся в тягло”»4.

Явление дивергенции проявилось в массо-вом исходе северных и северо-восточных кре-стьян из родных мест при колонизации Западной Сибири в XVI–XVIII веках. Причинами такого перемещения стали агрессивные аграрные ре-формы на Севере и закрепощение крестьян5.

Дивергенционный процесс на Севере про-должился в XX веке. Прокатившаяся по России гражданская война вызвала белый и красный терроры – здесь, на окраине страны, они носи-ли более ожесточенный и кровавый характер. Принудительная мобилизация, экономические бедствия, приведшие к обнищанию семей, раз-рушали коды хозяйствования, выживания в су-ровых условиях, жизненные стандарты и нор-мы, создаваемые веками и доселе позволяющие мирно осваивать природные пространства.

Гражданская война, прокатившаяся по Се-веру, разрушила иммунитет населения, ко-торый бы позволил противостоять деструк-тивности советского времени. Об активных действиях, таких как восстания в средней и

южных районах России, не могло быть и речи. Мешали противостоять дивергенционным уси-лиям власти толерантность и чувство уважения к таким же труженикам.

Советский период – особая страница в ди-вергенционных социальных и экономических процессах на Севере. Мощнейший их меха-низм был включен принудительным заселени-ем края: спецпереселенцы, вчерашние кулаки, в недавнем прошлом успешные хозяйствен-ники и самодостаточные люди из других кра-ев и областей становились здесь рабами. Эти трагедии – духовные и физические – предмет исследований сотен и сотен российских и зару-бежных ученых. По сути, раскулаченные семьи здесь, на Севере, обрекались на смерть. Мно-гие спецпереселенцы бежали, пополняя пре-ступный мир, попадали затем на расстрел или умирали в лагерных бараках6.

Следующая волна принудительной коло-низации была не менее кровавой и связана с ГУЛАГом, сеть лагерей быстро покрыла лес-ной край. После освобождения люди не уезжа-ли. Они оставались на Севере, присоединив-шись к местному населению.

Когда исчерпались политические ресурсы ГУЛАГовской системы, в лесные делянки, на вер- фи северодвинских военных заводов, на нефте-промыслы устремились тысячи и тысячи прозван- ных в народе «вербованными», т. е. временных рабочих, на время связавших свою судьбу с краем.

Принудительная колонизация в ХХ столетии не сделала Север богаче и привлекательнее для населения. На долгие десятилетия он стал сырье-вым придатком промышленно-развитых регио-нов, «целлюлозно-бумажной колонией» России.

Север стал площадкой для аграрно-про-мышленных экспериментов. Приняв за осно-ву толерантность северян, этот край активно «осваивали» военные. В 50-е годы на Новой Земле, одном из красивейших уголков России, разместился ядерный полигон. Без учета эколо-гических особенностей Севера был построен космодром «Плесецк». Отсутствуют должные экологические экспертизы разрабатываемых в Приморье алмазных карьеров.

91


Чего стоила возникшая в середине прошло-го века программа переброски северных рек на юг (!). Осуществись она, и Северный край пре-вратился бы в зону людского и экологического бедствия.

Конвергенционные и дивергенционные процессы на Севере, по нашему мнению, соот-ветствуют идее социальной сплоченности или, согласно термину Э. Дюркгейма, «социальной солидарности»7.

Французский социолог выделял два типа обществ – архаическое (сегментарное), когда индивидуальные сознания растворяются в кол-лективном сознании, и развитое (организован-ное), т.е. основанное на автономии индивидов, разделении функций, функциональной взаимо-зависимости и взаимообмене. Следует доба-вить, что Э. Дюркгейм не учитывал природно-географические условия обитания людей, их исторический опыт и менталитет.

Важным для понимания современных про-цессов в российском обществе является вве-денное Дюркгеймом понятии анемии, харак-терной для переходных и кризисных периодов в развитии обществ, когда старые нормы и цен-ности перестают действовать, а новые еще не установились.

В период распада СССР, с наступлением глубокого экономического кризиса активизиро-вались дивергенционные процессы. Реформы 1990-х в России стали для Европейского Севе-ра в первую очередь экономической и социо-культурной катастрофой. «Сырьевой придаток промышленно развитых регионов» оказался заложником стихийных явлений в российской и мировой экономиках. В это время разоря-лись одно за другим некогда сильные аграрные и промышленные предприятия. Временные жители, приехавшие в северные края на зара-ботки, потянулись на исторические родины. Только за восемь лет население Архангельской области сократилось на 11 %8.

Коснемся другого явления: беженцы из стран СНГ, вернувшись в Россию, не спешат в суровые северные края, где отсутствуют привле-кательные экономические рычаги и сдерживаю-

щие иммиграцию тормоза. И это свидетельству-ет о слабости севернорусской этнокультурной платформы в новейший период истории.

С провозглашением политики активного освоения Арктики и Севера, на наш взгляд, остро встает проблема единства населения, обитающего на приарктических территориях. Причина: возрастают военные угрозы, провоз-глашаемые западными политиками9. Отмечая этот факт, можно сформулировать некоторые социальные, экономические и политические риски проводимой на Севере современной ре-гиональной политики.

I. Основные риски проводимых на россий-ском Севере реформ кроются в проводимой правительством жесткой либеральной эко-номической политике, снижающей уровень благосостояния населения, в целом она носит дивергенционный для российских окраин ха-рактер. Население любой страны стремится к улучшению благосостояния, следовательно, к лучшим условиям жизни.

Оно словно подает сигналы о надвигаю-щихся этнокультурных кризисах. Жители при-арктических территорий в 1990-е испытали шок от нескольких громко заявленных прави-тельством программ. По масштабам они равня-лись переброске северных рек:

а) Переселение жителей северных регионов в среднюю зону России согласно указу Прези- дента РФ Б.Н. Ельцина от 23 сентября 1992 года № 1122 «О мерах по ускорению строительства на территории Российской Федерации для граж-дан, выезжающих из районов Крайнего Севера и приравненных к ним местностей»10. Целевая программа по претворению в жизнь этого указа была создана несколько лет спустя. Объяснить «рациональность» столь радикального и по-спешного решения так и никто из высших руко-водителей государства не смог и не пытается это сделать сейчас.

б) Дробление системы железных дорог на региональные, работающие на полной само-окупаемости. В начале 1990-х в условиях несо-вершенной конкуренции это привело бы к бан-кротству множества региональных отделений

92


железной дороги на Севере. Трудно предсказать, что бы стало с населением бесчисленных город-ков, поселков и сел, чье жизнеобеспечение зави-сит от «железки». На обширнейшей территории воцарились бы разруха, нищета, бесправие.

в) Планы разделения других промышлен-ных монополий – нефтяной и газовой отраслей на добывающую и транспортную. Неопределен-ность и связанный с ним потенциальный хаос в отраслях, являющихся основными на Севере, привели бы к еще большему обнищанию север-ного населения, росту негативных социально-политических и экономических процессов.

II. Северное население, потерявшее иммуни-тет к невзгодам и ценностные ориентиры, сдер-живающие негативные явления в обществе, все больше скатывается в бездну маргинальности, подчиняясь циркулярному тянущему вниз движе-нию дивергентности. Это явление косвенно про-является в росте алкоголизма и наркомании среди северян и, что настораживает исследователей, в увеличении числа суицидов на Севере.

III. Навязывание модной для западного об-щества идеи атомизации личности наносит вред, не меньший чем все российские реформы вместе взятые. В российской философской науке суще-ствуют различные мнения по данной проблеме. Это суть дивергенционный процесс, способству-ющий расчленению некогда единого северного социокультурного пространства, разрушению здесь социальных связей. Согласно Дюркгейму, это будет высшим проявлением социальной со-лидарности, соответствующей нормам и стан-дартам развитого общества. Десятилетия совет-ской партийной системы прервали естественный путь к атомизации российского общества, и не-известны конечные результаты этого процесса. Провозглашение идеи атомизации современного российского общества – не что иное как способ нивелирования государственного устройства с западными стандартами. Но там они развива-ются с античных времен. В условиях тотально-го обнищания россиян и дальнейшего развития социального неравенства атомизация приведет к активизации дивергенционных процессов.

IV. Смешение элит в ходе дивергенционных процессов должно настораживать прежде всего

региональных управленцев. В ходе борьбы за скудные для Севера ресурсы не всегда выигры-вает мудрейший и болеющий за Отечество.

Смешение элит – результат борьбы за рас-пределение сырьевых и финансовых ресурсов на Севере. И это сопровождается агрессивны-ми методами в управлении. Несколько лет на-зад в Архангельской области были озабочены распределением 80 млрд р. государственных инвестиций. Они должны быть направлены на повышение жизненного уровня северян. Орга-низаторы экспертной оценки – питерские спе-циалисты сочли, что эти средства оптимальнее направить на развитие ленинградского про-мышленного комплекса, а Архангельскую об-ласть оставить в роли сырьевого придатка.

Подобное поведение «соседей» отражает ди-вергенционные процессы, а равно изоляцию се-верных регионов. Здесь уместно привести слова известного экономиста А. Кобякова: «Подавляя соборные, солидарные мотивы людей, либе-рализм превращает общество в толпу, которая становится удобным объектом эксплуатации со стороны хорошо организованной, сплоченной и немногочисленной группы олигархов. Эксплуа-тируя эгоистический, шкурный материальный интерес, экономический либерализм выхолащи-вает из человеческой природы самое главное, что отличает его от животного, самую сущность человека, созданного по образу и подобию Го-спода. Лишая его возможности сознательно тво-рить, созидать условия своего существования в рамках гармоничного общества на основе добро-делания, либерализм низводит человека на уро-вень скота, который руководствуется и мотиви-руется только чувством голода, удовлетворением индивидуальных материальных потребностей и низменных инстинктов. Через эту призму можно разглядеть эсхатологический финал – конец вре-мен или, по крайней мере, увидеть прямую ана-логию с периодом поздней Римской империи»11.

Приводя в движение дивергенционные процессы на Севере, центр провоцирует по-литические процессы, расширяющие про-пасть между нищими северными регио-нами и более благополучными южными. Своеобразными валами-границами подобного

93

явления служат выборы в Государственную Думу. Снижение рейтинга правящей партии на выборах в Госдуму 2011 года – своеобраз-ный сигнал о происходящих негативных про-цессах на окраине страны.

V. Что можно сделать в условиях диверген-ции, зачастую непрофессиональных действий местных управленцев, либерального прессинга федеральной власти? Очевидно, что необходим

системный научный мониторинг на базе неза-висимого Арктического кризисного центра, и такой рано или поздно придется создавать. Он должен объединять научные силы приарктиче-ских регионов, работать на условиях гласности и привлечения к сотрудничеству институтов гражданского общества. Статус центра можно обсудить в рамках научных дискуссий и пере-говоров с властными структурами.

Примечания1 Многие жилища в Архангельской области до сих пор скрывают потайные комнаты-схроны, в которых пря-

тали беглецов-старообрядцев. В такой неприметной от внешнего мира комнате человек мог жить месяцами.2 Это отразилось в таком явлении, как однообразие фамилий в отдельно взятом населенном пункте.3 Ахиезер А. Россия: Критика исторического опыта. М., 1991.4 Платонов С.Ф. Прошлое Русского Севера: Очерки по истории колонизации Поморья. Петроград, 1923.

С. 55–57.5 Добрыднев В.А. Поморье и колонизация Западной Сибири (конец XVI – начало XVIII в.): дис. … канд. ист.

наук. Архангельск, 2003. 6 В 1931 году в Северный край поступило более 130 тысяч спецпереселенцев, а 1933 состояло на учете около

80 тысяч человек // Сколько было сослано кулаков? URL: https:// wwww. Stalinism.narod.ru (дата обращения: 10.04.2011); Поморский Мемориал: Книга Памяти жертв политических репрессий. Т. 1. Архангельск, 1999; По-морский Мемориал: Книга Памяти жертв политических репрессий. Т. 2. Архангельск, 2001; Поморский Мемо-риал: Книга Памяти жертв политических репрессий. Т. 3. Архангельск, 2001.

7 Дюркгейм Э. Метод социологии. М., 2003.8 Архангельская область: «валить», пока не поздно? URL: https://www. myarh.ru (дата обращения: 13.04.2011).9 Российские регионы как объект устремлений Запада и Востока. URL: https://www.sites.google.com/site/

zadumajtes/goracie-tocki/kitaj (дата обращения: 19.12.2011).10 См.: Указ Президента РФ Б.Н. Ельцина от 23 сентября 1992 года № 1122 «О мерах по ускорению строи-

тельства на территории Российской Федерации для граждан, выезжающих из районов Крайнего Севера и при-равненных к ним местностей». URL: http://www.rg.ru/org/doc-ukaz (дата обращения: 14.01.2012).

11 Кобяков А. Крах аморальной экономики. URL: http://www. dlib.eastview.com/browse/doc/3916236 (дата об-ращения: 19.12.2011).

Verteshin Alexey IvanovichNorthern (Arctic) Federal University named after M.V. Lomonosov,


VARIABLE RISKS IN THE NORTHERN ETHNOCULTURAL CONVERGENCE AND DIVERGENCE

The article develops the theory of a wave-like colonization of the Russian North. As a starting point for the development and decline of the Russian North culture, the author suggests to use the processes of ethnic and cultural convergence and divergence.Key words: ethnocultural processes, convergence, divergence, North Russian nation.

Контактная информация: e-mail: [email protected], [email protected]

Рецензент – Окунев Ю.П., доктор культурологических наук, профессор кафедры государственного, муниципаль-ного управления и менеджмента Института управления и регионологии Северного (Арктического) федерального университета имени М.В. Ломоносова


94


УДК 327(98+470.1/.2)+1:316(045)

лукиН юрий Фёдорович, доктор историче-ских наук, профессор, директор Института управ-ления и регионологии Северного (Арктического) федерального университета имени М.В. Ломоно- сова. Автор более 270 публикаций, в т.ч. 14 моно- графий

арктика и север россии в проБлематике гумаНитарНых исслеДоваНиЙ

В статье раскрываются ключевые проблемы, связанные с гуманитарными исследованиями многофак-торного пространства Арктики и Севера России в ХХI столетии от Рождества Христова. Показывается роль САФУ имени М.В. Ломоносова в организации интеллектуальных арктических площадок.

ключевые слова: Арктика, Север России, интеллектуально-информационные арктические площадки.

© Лукин Ю.Ф., 2012

Арктика плохо еще обжита, слабо освоена, труднодоступна и тем не менее становится су-пер притягательной для всего глобального соци-ума. Почему? Она является местом пересечения национальных интересов многих государств в силу особого географического положения этого региона и его геополитической, социально-эко-номической, духовной значимости. Мировой Север и Арктика охватывают менее 10 % общей территории планеты. Однако здесь сосредоточе-но, по разным оценкам, от 25 до 30 % запасов ми- нерально-сырьевых ресурсов1. Кроме того, это глобальный резерват чистого воздуха, пресной

Арктика ценится не только за ее богатства, а за чистоту и первозданную свежесть, прозрач-ность человеческих отношений. Главный ресурс арктических северов – это люди, человеческий, креативно-интеллектуальный капитал.

воды, резервное экологическое пространство мира. Самый короткий морской торговый путь из Атлантического океана в Тихий в связи с гло-бальным потеплением становится вполне до-ступным для судоходства как через Северный морской путь в России, так и через Северо-За-падный проход у берегов Канады. Кратчайшие кроссполярные авиамаршруты связывают реги-оны Северной Америки и Азии. Трудно перео-ценить и военно-стратегическое, геокультурное значение арктического пространства.

Актуальность арктической проблематики научных исследований объективно обосно-

95

Лукин Ю.Ф. Арктика и Север России в проблематике гуманитарных исследований

вывается возрастающим интересом не только арктических (Дания, Исландия, Канада, Нор- вегия, Россия, США, Финляндия, Швеция), но и других государств (Китай, Япония, Южная Ко-рея, ЕС) к завершению Великого геополитиче-ского передела Арктики в ХХI веке, включая континентальный шельф и околополюсную об-ласть; к организации здесь добычи углеводо-родного сырья при перманентном нарастании в глобальной экономике его дефицита; к арктиче-ской логистике, экологии; определению право-вого статуса как Северного морского пути, так и Северо-Западного прохода; проблемам цивили-зационной, этнокультурной, конфессиональной идентичности, мультикультурализма (толерант-ности) в этнокультурном ландшафте циркум-полярного пространства. Профессор И.Ф. Ке- фели подчеркивает, что некогда расхожая фраза «Кто владеет Евразией, то владеет всем миром» в начале ХХI века обретает новую интерпретацию: «Кто владеет Арктикой, тот владеет миром»2.

Поиск адекватных, эффективных ответов на исторические вызовы современности в условиях продолжающихся процессов глобализации и регионализации, постмодернизма, интернаци-онализации и милитаризации Арктики требует научно-интеллектуального обеспечения наци-ональных интересов России, проведения ис- следований по широкому кругу вопросов с при- менением, в т. ч. и междисциплинарных под-ходов в науке. Ключевую роль здесь мето-дологически играет регионология как мега- отрасль научных знаний, предметно исследую-щая большое пространство Арктики и Севера России в их единстве, взаимосвязи на основе междисциплинарного синтеза всех сфер жиз-недеятельности северных региональных со-циумов. Единый сопряженный и взаимопро-никающий объект исследования – Арктика как часть Севера и Север России как часть Арктики (две матрешки) вполне обоснованно требу-ет предметной интеграции имеющихся от- раслевых научных знаний, а в практической деятельности – объединения имеющихся ре- сурсов российского социума, государства и бизнеса для нового индустриального и

постиндустриального, духовно-интеллектуаль- ного освоения арктического пространства. Та-кой подход методически позволяет получить целостную систему знаний, полноценную мо-дель практической деятельности, комплексно взглянуть на настоящее и будущее арктического макрорегиона.

Естественно, что научно-методологические проблемы относятся к числу одних из самых ак-туальных проблем исследований жизнедеятель-ности в Арктике. В научной среде неизбежно возникают самые различные толкования одних и тех же понятий, концептов. Представители раз-личных отраслей знаний подчас с трудом пони-мают друг друга, хотя речь нередко идет об одном и том же объекте исследований. В зависимости от предметной специализации и области знаний даются различные интерпретации Арктики, мно-гомерного арктического пространства, Севера России. Вот почему очень важно определиться с языком научных знаний, имеющих непосред-ственное отношение к Арктике как части Севе-ра России. Определение основных концептов (понятий, терминов) позволяет лучше ориентиро-ваться в теоретической проблематике, понимать используемую научную лексику, практически применять их в стратегическом планировании. В связи с этим представляется необходимым определится прежде всего с теми исходными понятиями арктической проблематики, которые чаще всего употребляются. Несомненно, что в ходе дальнейших исследований авторские под-ходы будут уточняться и корректироваться.

арктика. Арктику XXI века можно опреде-лить как многомерное большое пространство, примыкающее к Северному полюсу и включа-ющее окраины материков Евразии и Северной Америки, Северный Ледовитый океан со всеми его морями и островами, восемь арктических государств, десятки этносов, разнообразие культур и цивилизаций. Такое междисципли-нарное определение наиболее полно характери-зует существующее арктическое многослойное и конфликтное на сегодняшний день циркум-полярное пространство, условно обозначенное нами как модель «Арктика-ХХI». Это:

96


1) Административно-правовое простран-ство: восемь арктических государств мира, десятки региональных социумов, сотни само-управляемых общин (муниципальных обра-зований), их отношения по поводу власти и управления, обеспечения жизнедеятельности в Арктическом макрорегионе, освоения природ-ных ресурсов.

2) Физико-географическое пространство: 39,6 млн км2, или более 26 % территории земной суши, 8 арктических государств при геополитическом раскладе; 12,5 млн км2 при региональном циркумполярном подходе; био-логическое разнообразие фауны и флоры; аква-тория Северного Ледовитого океана площадью 14,75 млн км2. Арктика – ярко выраженный макрорегион «талассократии» – власть воды, моря и льда, «страна ледяного ужаса», по вы-ражению Ф. Нансена.

3) Духовно-цивилизационное, геокультурное пространство: 4 цивилизации – европейская, евразийская (русская, российская), североаме-риканская и циркумполярная, этнокультурное разнообразие, толерантность, широкое распро-странение и преобладание христианской рели-гии (католицизм, православие, протестантизм) во всех арктических государствах.

4) Геополитическое пространство: населе-ние составляет 510 млн чел., или 7,5 % населе-ния глобального социума (2009) при геополи-тическом подходе; 0,057 % при региональном циркумполярном подходе (более 4 млн северян от 7 млрд чел. в мире). Арктические стратегии США, России, Канады, Норвегии и других цир-кумполярных государств на основе их нацио-нальных интересов, реальных потребностей политики и экономики, обеспечения нацио-нальной безопасности, военно-стратегическо-го присутствия в Арктическом макрорегионе.

5) Геоэкономическое пространство: общий объем ВВП 8 арктических стран составлял в 2007 году 18,1 триллиона американских долла-ров, или 27,9% от ВВП всего мира, по версии МВФ; 18,6 триллиона американских долла-ров в 2009 году, по Всемирной книге фактов. Большие запасы природных ресурсов, углево-

дородов, минерального сырья. Северный мор-ской путь в России и Северо-Западный проход у берегов Канады. Арктическая логистика и инфраструктура.

6) Экология окружающей арктической при-родной и культурной среды; сбережение людей. Арктика ценится не только за ее материальные богатства, а за духовную чистоту и первоздан-ную свежесть.

7) Арктическая солидарность и партнер-ство как императив будущего – общие христи-анские ценности, кооперация вместо конкурен-ции, интеграция с соблюдением национальных интересов каждой циркумполярной страны, мирное освоение Арктики вместо холодной во-йны и военных конфликтов.

геополитический и региональный мето-ды исследований. При определении числен-ности населения, размера территории, объема ВВП в исследованиях по Арктике используются два метода – геополитический и региональный. При геополитическом подходе в Арктику вклю-чают население, экономический потенциал, акваторию и территорию в целом всех 8 аркти-ческих государств в отличие от регионального подхода, когда в расчет берутся данные только по внутренней арктической зоне в этих восьми государствах. Известно, что циркумполярная территория (арктик круг, вокруг полюса) у каж-дого из 8 государств не охватывает полностью всей территории страны. Поэтому если взять за основу исключительно региональный подход, то в циркумполярном мире просто будут от-сутствовать субъекты международного права – суверенные государства. Нет ни одной страны, которая абсолютно всей бы своей территори-ей входила в состав арктической зоны вокруг Северного полюса. Называя указанные восемь стран «приарктическими», а не «арктически-ми», мы тем самым можем подчеркнуть эту важную геополитическую особенность. Учи-тывая, что только Дания, Исландия, Канада, Норвегия, Россия, США, Финляндия, Швеция имеют свои земли и акватории (сушу и воду) в Арктике, мы объективно включаем с по-зиций геополитики все их население, терри-

97


тории, экономику в многослойное простран-ство «Арктика-ХХI». Каждая из указанных выше стран при этом имеет возможность вы-делить у себя внутри исключительно свою циркумполярную зону, свой арктический ре-гион, «высокий север», заполярье. Южная граница Арктики при геополитическом изме-рении совпадает с внешними государствен-ными границами каждой арктической страны, при региональном подходе проходит по грани-цам муниципальных образований, губерний, областей, автономных округов, провинций, штатов.

южная граница арктической зоны рос-сийской Федерации. В современной науке в определении границы Арктики используются различные методы: астрономический, физи-ко-географический, биоклиматический и др. Не вдаваясь в детали всех указанных подхо-дов, отмечу, что основаниями для определения внутренней южной границы и общей площади Арктической зоны России в управлении и по-литике являются:

1. Астрономический подход, геодезия – по Северному Полярному кругу (66°33’ с. ш.).

2. Физико-географический подход основы-вается на классификации ландшафтов, геогра-фической дифференциации территорий, уста-новлении границ тундры, лесотундры и тайги, отличающихся радиационным балансом, про-должительностью лета, суммой активных тем-ператур.

3. Биоклиматический подход к определе-нию границы Арктики основан на дискомфорт-ности суровых природных условий жизнеде-ятельности человека (низкие температуры, суровые ветра, влажность и др.), генерирует проблему удорожания жизни и связанных с этим социально-политических обязательств государства.

4. Культурно-этнический подход (культур-ная антропология, этнология) – по расселению и землепользованию народов и этнокультур-ных групп российской Арктики и Субарктики, в большинстве своем принадлежавших в про-шлом к следующим хозяйственно-культурным

типам: оседлые и полуоседлые морские охот-ники; кочевые оленеводы зоны тундры и лесо-тундры.

5. Экономический, природно-хозяйствен-ный подход – размещение ведущих типов ме-сторождений полезных ископаемых, арктиче-ская логистика, транспортно-хозяйственное тяготение территорий, примыкающих к Север-ному морскому пути и др.

6. Политико-правовой административный подход – по административным границам тер-риторий (областей, краев, республик, муници-пальных образований), отнесенных к Россий-ской Арктике законодательными актами.

7. Геополитический подход – наличие мор-ского побережья у субъекта Российской Феде-рации на основе его выхода к побережью ар-ктических морей Северного Ледовитого океана (включая Белое море) какой-то частью своей территории.

понятия «российская арктика», «ар-ктика россии», «российский сектор аркти-ки» при кажущейся на первый взгляд идентич-ности, тем не менее несут разную смысловую нагрузку. «Российская Арктика» геополити-чески наиболее нейтральный концепт. Здесь речь идет о части акватории и территории Ар-ктики, на которую в соответствии с междуна-родным правом распространяется юрисдикция российского государства. Концепт «Арктика России» вполне может восприниматься в ми-ровом общественном мнении, СМИ как пре-тензия России на всю Арктику и Северный полюс. Российский сектор Арктики в ХХ веке был определен на основе разграничения по ме-ридиану от сухопутной границы до Северно-го полюса. В официальных документах чаще всего употребляется политико-правовое поня-тие Арктической зоны Российской Федерации (АЗРФ).

арктическая зона российской Федерации – суша (территория) и водное пространство (акватория) Российской Арктики. В основах государственной политики РФ в Арктике (2008) под АЗРФ понимается часть Арктики, в которую входят полностью или частично

98


территории Республики Саха (Якутия), Мурманской и Архангельской областей, Крас-ноярского края, Ненецкого, Ямало-Ненецкого и Чукотского автономных округов, определен-ные решением Государственной комиссии при Совете Министров СССР по делам Арктики в 1989 году, а также земли и острова, указанные в Постановлении Президиума Центрального Исполнительного Комитета СССР от 15 апреля 1926 года «Об объявлении территорией СССР земель и островов, расположенных в Север-ном Ледовитом океане», и прилегающие к этим территориям, землям и островам внутренние морские воды, территориальное море, исклю-чительная экономическая зона и континенталь-ный шельф РФ, в пределах которых Россия обладает суверенными правами и юрисдикци-ей в соответствии с международным правом. В перечне 2008 года по сравнению с 1989 годом отсутствует Таймырский (Долгано-Ненецкий) автономный округ, который в результате укруп-нения субъектов РФ с 1 января 2007 года транс-формировался в Таймырский муниципальный район Красноярского края.

В обсуждаемой концепции федерального закона об Арктической зоне РФ (2011) терри-тория АЗРФ как части Арктики, включает в себя полностью Мурманскую область; Ненец-кий, Ямало-Ненецкий и Чукотский автоном-ные округа; а также, частично, Республику Карелия в составе Лоухского, Кемского и Бело-морского муниципальных районов; Республи-ку Коми в составе городского округа Воркута; Архангельскую область в составе Онежского, Приморского и Мезенского муниципальных районов, городских округов Архангельск, Се-веродвинск и Новодвинск, а также администра-тивно принадлежащих ей арктических остро-вов; Красноярский край в составе Таймырского (Долгано-Ненецкого) муниципального района, городского округа Норильск, муниципального образования г. Игарка Туруханского муници-пального района; Республику Саха (Якутия) в составе 11 улусов: Абыйского, Аллаиховско-го, Анабарского, Булунского, Верхоянского, Жиганского, Оленекского, Нижнеколымского,

Среднеколымского, Усть-Янского и Эвено-Бы-танайского. По сравнению с предшествующи-ми перечнями 1989, 2008 годов в АЗРФ здесь включены прибрежные территории Белого моря и г. Воркута. Таким образом две республи-ки – Карелия и Коми частично получают статус приарктических территорий, если в 2012 году будет принят данный ФЗ.

Население. Согласно карте-схеме, опубли-кованной РИА-Новости в 2010 году, «Аркти-ка – жизнь за полярным кругом» в Заполярье на всей планете Земля живет 4,2 млн человек. В арктической зоне России проживает 2,089 млн человек, Европы – 1,28; США и Канады – 0,827. Однако эти цифры требуют некоторого уточнения3.

Использование различных индикаторов и критериев по АЗРФ дает в целом разброс цифр по населению от 1,9 до 2,6 млн человек в разных источниках. В одном из проектов го-сударственной программы РФ «Экономиче-ское и социальное развитие Арктической зоны Российской Федерации на 2011–2020 годы» (ГП «Арктика»), разработанном ГНИУ СОПС, например, было записано: «Территория АЗРФ составляет 4,38 млн км2, или 25,7% от общей площади территории Российской Федерации. Численность населения на 01.01.2009 превзош-ла 2619,3 тыс. человек, или 1,85% от общей его численности по стране».

В другом проекте Минрегиона России «Стратегии развития Арктической зоны Рос-сийской Федерации и обеспечения националь-ной безопасности на период до 2020 года» приводились несколько иные данные: «Аркти-ческая зона Российской Федерации имеет пло-щадь около 9 млн км2, здесь проживает более 2,5 млн человек, что составляет менее 2% на-селения страны и около 40% населения всей Арктики. При этом в АЗРФ создается 12–15% ВВП страны, обеспечивается около четверти экспорта России. В АЗРФ создан самый мощ-ный индустриальный слой, а масштабы хозяй-ственной деятельности значительно превосхо-дят показатели других полярных стран. Здесь беспрецедентно высока доля добавленной сто-

99


имости добывающих отраслей и предприятий (составляет 60 % в Гренландии, Норвегии, Шве-ции, Финляндии, в Исландии – не более 15 %, на Аляске и в арктической Канаде – около 30 %). Две трети общего богатства Арктики создается в России».

Думается, что при принятии окончательных вариантов арктической стратегии и госпрограм-мы «Арктика-2020» эти несоответствия будут устранены. Однако наличие проблемной ситуа-ции вырисовывается здесь вполне очевидно.

устойчивое развитие азрФ – стабильно поступательное развитие, процесс постоянных позитивных изменений в политике и управле-нии, социально-экономической и духовно-куль-турной сферах жизнедеятельности северных региональных социумов и муниципальных об-разований; реализация комплекса социально-культурных мер, развития арктической инфра-структуры, сбережения населения и сохранения окружающей природной и культурной среды.

акватория северного морского пути – это водное пространство, прилегающее к се-верному побережью Российской Федерации, охватывающее внутренние морские воды, тер-риториальное море и исключительную эко-номическую зону РФ, в т. ч. проливы Виль-кицкого, Шокальского, Дмитрия Лаптева и Санникова (проект ФЗ 17.11.2011). Акватория Севморпути полностью входит в АЗРФ.

север россии, российский север, север-ные территории россии, «крайний север» в отличие от АЗРФ имеют отношение пре-имущественно только к суше, включая остро-ва. Российская Арктика при этом является частью Севера России. Площадь северных территорий – 11,4 млн км2 превосходит пло-щадь арктических территорий России. Из них 5,4 млн км2 – абсолютно дискомфортная зона для проживания человека (арктическая подзона), 3,5 млн км2 – экстремально-дискомфортная и 2,5 млн км2 – дискомфортная. Северные реги-оны России занимали в начале ХХI столетия три четверти территории страны, здесь про-живало 11 млн населения. Ни одна страна се-верного полушария не имеет столько постоян-

ного городского населения в дискомфортных регионах (Мурманск, Апатиты, Архангельск, Северодвинск, Нарьян-Мар, Салехард, Норильск, Тикси, Анадырь и другие города), ни одно государство не ставит наци-ональную экономику в зависимость от осво-ения невозобновляемых ресурсов в столь не-благоприятных для жизни человека условиях.

Этнокультурный ландшафт, геокуль-турное пространство российской арктики включает десятки больших и малых этносов Севера с их языком, культурой, исторической, цивилизационной связью времен; арктические артефакты, культурные универсалии, коммуни-кации, народное творчество, легенды и мифы, образ жизни, менталитет этносов. Как и какие процессы этногенеза, эволюции и взаимодей-ствия циркумполярной и евразийской цивили-заций шли в Арктической зоне России, – все это необходимо еще уточнить и исследовать. Рус-ских нередко относят наряду с американцами к типичной колониальной популяции, не являю-щейся традиционной арктической популяцией. Между тем русские поморы в отличие от амери-канцев исторически осваивали Арктику еще со времен господина Великого Новгорода, внесли выдающийся вклад в исследования арктическо-го пространства в течении ХI–XX столетий.

социальное арктическое пространство включает социальную сферу жизнедеятельно-сти, социальные отношения и институты; социо-культурную среду – события и процессы, порож-даемые активностью людей в ходе их совместной жизни. Крайне важен анализ социальных транс-формаций в локальной северной среде4.

К числу актуальных проблем жизнедея-тельности в АЗРФ в ХХI столетии можно от-нести перечисленные ниже.

изменения климата. Таяние льдов в Се-верном Ледовитом океане и другие природные трансформации имеют как позитивные, так и негативные последствия для социальноэконо-мического и этно-культурного развития при-арктических субъектов РФ. Оживает Северный морской путь, более доступными становятся природно-сырьевые ресурсы Арктики. Одна-

100


ко изменения природных условий ведут к из- менениям биологического разнообразия и об- раза жизни коренного населения АЗРФ; к сокращению суши в будущем; транс- формации вечной мерзлоты, что оказывает вли-яние на состояние объектов инфраструктуры в Заполярье и др.

возрастание геополитической активно-сти государств мира для получения конкурент-ных преимуществ в продолжающем Великом переделе Арктики, в информационно-полити-ческой, дипломатической, научно-интеллек-туальной «войне за будущие углеводородные ресурсы». Продолжающиеся процессы ин-тернационализации Арктики и формирования здесь транснациональных моделей управления ограничивают государственый суверенитет и национальные интересы России.

увеличение рисков и нарастание хаоса, неопределенности внешней и внутренней сре-ды для ведения хозяйственной деятельности в АЗРФ и проживания там населения не только из-за изменений климата, но и вероятности скатиться к новому военному противостоянию в Арктике и изматывающей гонке вооружений вместо арктической солидарности, кооперации и интеграции финансовых, технологических, интеллектуальных, информационных, челове-ческих ресурсов для освоения арктических ре-сурсов в интересах России и всего глобального социума.

основная социально-экономическая про-блема арктики-ххI заключается в том, что имеющиеся и прогнозируемые арктические ресурсы России, да и любой другой арктиче-ской страны, сегодня трудно освоить в оди-ночку. Необходимы триллионы долларов, новейшие технологии и современное обору-дование, совместные консорциумы и арктиче-ские партнерства. Помимо индустриального и постиндустриального освоения имеющихся ар-ктических ресурсов, рентабельной эксплуата-ции трансконтинентальных транспортных ко-ридоров возникает потребность в накоплении и использовании креативно-интеллектуального потенциала северных территорий, развитии со-

циальной и культурной инфраструктуры, ар-ктической солидарности и партнерства.

Постепенно и очень пока еще медленно приходит осознание того, что главный ресурс арктических северов составляют не нефть и газ, а люди: человеческий, креативно-интел-лектуальный капитал. Объективно необходима поэтому транспарентная (прозрачная, честная), толерантная арктическая социокультурная и научно-образовательная, интеллектуально-кре-ативная среда. При этом важно подчеркнуть, что положение России на стыке разных куль-турных миров требует формирования принци-пиально новых моделей арктического интел-лектуально-духовного пространства, динамики этнических субкультур, современных подходов к пониманию мультикультурализма, социокуль-турного типа «Nordman» – северного человека (русские, саамы, ненцы, коми, эвенки, якутов, чукчи и др.), что пока еще не нашло достаточно полного отражения в отечественной литерату-ре, за исключением немногих публикаций5.

Не имеющее аналогов в истории человечест- ва развитие коммуникаций, социальных сетей, процессы глобализации и регионализации, всплеска интернационализации обесценивают сегодня в какой-то степени такие нерушимые прежде понятия, как государственные границы (они размываются), административно-террито- риальное устройство, цивилизационную и гражданскую идентичность. При этом чем дальше на Север, тем все ближе стано-вится Восток и Запад, считают профессор Й.П. Нильсен и К.С. Зайков (Университет Тром-се, Норвегия). Персональная идентификация каждого человека определяется сегодня неред-ко духовно-культурным экстерриториальным самоопределением (поморы, сибиряки, казаки), полярным духом. Вместе с тем, не утрачивает смысла идентификация по социально-этниче-ским, религиозным признакам типа «мы – рус-ские», ненцы, европейцы, американцы, право-славные, мусульмане, протестанты, горожане, а также практическая включенность в новые са-моуправляемые общины, землячества, диаспо-ры, арктические партнерства, социальные сети.

101

В российском обществе Арктика, север-ные территории страны всегда воспринима-лись и воспринимаются сегодня не только как экстремальное природно-климатическое про-странство, но и как макрорегион, в котором сосредоточен значительный экономический потенциал Российской Федерации, определя-ющий ее будущее. Значимый научный вклад в исследование экономики, географии, райони-рования, морской деятельности, инновацион-ных возможностей Российской Арктики вносят сотрудники Кольского научного центра РАН. В числе опубликованных в последние годы монографий можно назвать: «Российская Ар-ктика: география, экономика, районирование», «Развитие экономического потенциала север-ных регионов России», «Стратегические вы-зовы и экономические факторы морской поли-тики в Российской Арктике», «Взаимодействие глобальных, национальных и региональных экономических интересов в освоении Арктики и Севера России», «Экономические условия и инновационные возможности обеспечения кон-курентоспособности месторождений углеводо-родного сырья арктического шельфа» и др.6

Появляются монографии, обобщающие многолетние результаты проводимых ис-следований арктического макрорегиона. В их числе необходимо отметить капитальный труд «Обеспечение национальной безопасно-сти при освоении минерально-сырьевой базы шельфовых месторождений Арктики»7, в кото-ром обобщены работы по анализу, исследова-нию, разработке и обоснованию комплексной системы мероприятий по реализации и защите национальных интересов России при освое-нии энергетических и минерально-сырьевых ресурсов континентального шельфа Арктики. Опубликованы сотни статей в разных изданиях по вопросам эксплуатации Севморпути, про-блемам портовой инфраструктуры, увеличению грузопотока, геополитической и социально-эко-номической значимости СМП.

Многие исследования фокусируются на том, что освоение природных ресурсов север-ных территорий требует значительных инве-

стиций, сопряжено с рисками. Это не только экстремальные, абсолютно дискомфортные, неблагоприятные для постоянного проживания человека и организации хозяйственной дея-тельности природно-климатические условия, низкая плотность заселения, когда земли много, а людей мало. Огромные природные ресурсы не осваиваются из-за слабого развития инфор-мационно-коммуникационной, научно-интел-лектуальной, финансовой, транспортно-логи-стической, социальной и другой арктической инфраструктуры. Все, что производится на «се-верах», отличается высокой себестоимостью по сравнению с производимым в других регионах страны. Необходимы высокие затраты не толь-ко на осуществление хозяйственно-экономиче-ской деятельности, но и просто на само обеспе-чение жизни населения. Отдельные поселения полностью зависят от поставок продовольствия, топлива и товаров первой необходимости, так называемого «северного завоза», в сжатые по времени сроки. Поэтому по-прежнему остается актуальным анализ всех составляющих аркти-ческой инфраструктуры и разработка програм-мы ее развития с целью повышения качества жизни населения и экологически безопасного освоения природных ресурсов.

Арктическая проблематика в 2008–2011 го-дах нашла отражение в документах Президента России и Правительства страны, определяю-щих политику российского государства и стра- тегическое развитие АЗРФ.

важнейшие документы: 1) «Основы государственной политики Российской Фе-дерации в Арктике на период до 2020 года и дальнейшую перспективу» (18.09.2008); 2) «План мероприятий по реализации “Ос-нов государственной политики Российской Федерации в Арктике на период до 2020 года и дальнейшую перспективу”» (13.04.2009); 3) В 2009–2011 годах разработано несколько вариантов проекта «Стратегия развития Аркти-ческой зоны Российской Федерации и обеспе-чения национальной безопасности на период до 2020 года»; 4) Подготовлено несколько вари-антов проекта государственной программы РФ


102

«Экономическое и социальное развитие Арктической зоны Российской Федерации на 2011−2020 годы» (ГП «Арктика»), разрабо-танных ГНИУ «Совет по изучению произ-водительных сил»; 5) В Совете Федерации 24 марта 2011 года был обсужден Ежегодный Доклад (2010) Экспертного совета по Ар-ктике «О состоянии, проблемах и предложе-ниях по реализации “Основ государствен-ной политики РФ в Арктике на период до 2020 году и дальнейшую перспективу”»; 6) 25 ноября 2011 года прошла публичная презентация нового проекта концепции Фе-дерального закона РФ «Об Арктической зоне Российской Федерации», который раз-рабатывает ГНИУ СОПС; 7) Правительство Российской Федерации внесло 4 октября 2011 года в Государственную Думу законо-проект № 608695-5 «О внесении изменений в некоторые законодательные акты Российской Федерации в части государственного регулиро-вания торгового мореплавания в акватории Се-верного морского пути». Данный законопроект был принят Государственной Думой в первом чтении 17 ноября 2011 года.

Безусловно, указанные документы базиру-ются на результатах проводимых научных ис-следований и отражают в какой-то степени их современный уровень. Арктическая проблема-тика в последнее время очень активно обсуж-дается на форумах, конференциях, симпозиу-мах с международным участием.

Участники V Северного социально-эко-логического конгресса «Северное измерение России: наука, инновации, международное со-трудничество» (2009), например, обсуждали стратегические ориентиры устойчивого раз-вития территорий Российского Севера и Ар-ктики с учетом их ресурсного и человеческо-го потенциала, природной и этнокультурной специфики. Актуальные проблемы «Геополи-тики Арктики» обсуждались на XIV Соловец-ком форуме в САФУ имени М.В. Ломоносова 2–3 июня 2011 года, материалы опубликова-ны в электронном научном журнале «Аркти-ка и Север» за 2011 год (http://narfu.ru/aan).

В САФУ имени М.В. Ломоносова 23–24 сен- тября 2011 года состоялся II Международный форум «Арктика – территория диалога» с уча-стием В.В. Путина, известных отечественных и зарубежных политиков и ученых.

Двадцать первое столетие уже называют веком Арктической России. В научной лите-ратуре появилось исследования, посвящен-ные актуальным проблемам глобальной гео-политики с учетом ситуации в Арктическом регионе Евразии8. Институтом мировой эко-номики и международных отношений РАН в 2011 году опубликована монография «Аркти-ка: зона мира и сотрудничества» (отв. ред. А.В. Загорский), в которой анализируются международно-правовые основы многосто-роннего сотрудничества государств и другие проблемы9.

Авторский анализ (Ю.Ф. Лукин) геополи-тических трендов эволюции глобального со-циума показывает, что вполне возможны вари-анты появления в будущем новых небольших циркумполярных суверенных государств, на-пример Гренландии, Аляски, Шпицбергена; функционирования открытых трансграничных межгосударственных культурно-экономиче-ских зон, общих северных округов, арктиче-ских партнерств самой разной направленности. Можно также с той или иной долей вероятно-сти прогнозировать появление новых межгосу-дарственных институтов транснационального управления; создание новой геополитической структуры, так называемый «арктической двадцатки» – «Международного арктическо-го союза “Арктик-ХХI”» под эгидой уже не Арктического Совета, где Россия пребывает в гордом одиночестве в окружении НАТО и аф-филированных с этим военно-политическим блоком стран, а Организации Объединенных Наций. Данный вопрос, хотя и является дис-куссионным, вызывая сегодня вполне по-нятное неприятие дипломатов, тем не менее имеет право на существование и требует об-суждения, определения стратегических союз-ников в Арктике (США, Китай) при проведе-нии гибкой политики балансирования между


103

двумя центрами будущего биполярного мира в ХХI веке с учетом функционирования Евра-зийского Союза, ШОС, БРИК и других центров силы. В Арктическом макрорегионе имеются шансы формирования арктической солидар-ности, объединения политической воли, сил, возможностей и ресурсов государств, бизнеса, общества для совместного освоения холодных северных пространств. Мирное освоение Ар-ктики становится также одним из вызовов без-раздельно господствующей в циркумполярном мире христианской цивилизации.

Мною не ставится задача в данной статье провести историографический обзор богатей- шей истории освоения Арктики и Севера России. Хотелось бы сослаться лишь на тру-ды профессора В.Н. Булатова (1946–2007) по истории Русского Севера, Северного морского пути, освоения Арктики10. Проблемы совре-менной историографии и методологии глубо-ко и всесторонне раскрываются в монографии П.В. Фёдорова «Северный вектор в россий-ской истории: центр и Кольское Заполярье в ХVI–ХХ вв.», его докторской диссертации (2009)11. В начале ХХI века в Архангельске выполнены диссертационные исследования проблем региональной политики Советского государства и реализации ее в Северном крае (С.И. Шубин), формирования интел-лигенции Европейского Севера России (Ф.Х. Соколова), развития морского транс-порта (Л.Б. Красавцев), торговой конкурен-ции и таможенной политики России и Швеции (Т.С. Минаева), Поморья и колонизации Запад-ной Сибири (В.А. Добрыднев), Поморья в по-литической истории России (А.М. Кондрескул), военно-морского кораблестроения на Русском Севере в 1693–1862 годах (В.А. Пальмин), во-енного кораблестроения на Европейском Се-вере России в 1920–1950 годах (М.Б. Балова), промыслового освоения Русской Америки (И.В. Савельев), научно-промыслового осво-ения Европейского Севера (Б.Б. Кристоман), регионализма во внешней политике Норвегии и Швеции (О.В. Зарецкая), советско-норвежским отношениям (А.О. Подоплёкин), регионализма

и политической децентрализации на Европей-ском Севере России (П.С. Журавлев) и др.

В отечественной науке доказано, что ос-воение северных территорий и арктических морских ресурсов славяне начинали, когда на политической карте мира не было даже тех государств, которые сегодня претендуют на передел Арктики. Это пространство жизнеде-ятельности русского народа, коренных боль-ших и малочисленных этносов имеет цен-ность для России не только потому, что там в ХХ веке открыли громадные запасы углево-дородного сырья. Бьярмия, Русь Беломор-ская (А.В. Галанин), Русский Север, Поморье, Двинская земля, Кольский Север, Архангельск, острова и моря Северного Ледовитого океана – это издавна обжитое пространство существо-вания многих и многих поколений славян, русских и других коренных северных этносов. Россия – исконно северная, арктическая стра-на. Природные, биологические ресурсы Аркти-ки позволяли нам как единой нации выживать на протяжении многих столетий. Арктическая составляющая евразийской цивилизации, от-ечественной культуры и истории составляет предмет национальной гордости. Это походы новгородских и двинских повольников – рус-ских викингов, морские путешествия и откры-тия, покорение Северного полюса, первое окно в Европу (Архангельск), ворота в Арктику, дрейфующие полярные станции, самые луч-шие в мире атомные ледоколы, история освое-ния Северного морского пути и многое другое.

В научных публикациях все чаще про-является тенденция к системному изучению той или иной проблемы на протяжении длительного периода времени. В их числе мож- но отметить две монографии А.К. Порцеля по истории отечественной социально-эко- номической деятельности на Шпицбергене в ХХ веке, отношений России и Норвегии12. Широкие временные рамки охватывает книга А.Б. Широкорада «Битва за Русскую Арктику»13, несомненно отражающая существующую пу-бличную потребность в такого рода публика-циях даже с учетом известной критики автора.


104

В коллективной монографии девяти архан-гельских ученых «Северное регионоведение в современной регионологии» (2005) впервые системно исследовалось многоликое простран-ство северных территорий14.

В настоящее время регулярно публикуют-ся труды Морской арктической комплексной экспедиции, Фонда полярных исследований, Российского НИИ культурного и природного наследия имени Д.С. Лихачева в новой науч- ной серии «Острова и архипелаги Россий-ской Арктики». В их числе необходимо от- метить основополагающие капитальные труды по архипелагам Новая Земля, земля Франца-Иосифа15.

В целом же поиск адекватных, эффективных ответов на исторические вызовы современности несомненно требует научного обеспечения на-циональных интересов РФ, создания и функци-онирования постоянных интеллектуально-ин-формационных арктических площадок на базе САФУ имени М.В. Ломоносова и других стейк-холдеров (групп влияния) в Арктике и на Севере России. Отмечу лишь некоторые из них, не умаляя ни в коей мере заслуг других научных направлений университета.

В начале ХХI века на базе Института управле-ния и регионологии САФУ имени М.В. Ломоно-сова сформировалась и плодотворно функциони-рует архангельская научная школа «Регионология Арктики и Севера России». В рамках основного научного направления университета «Геопо-литические, социально-культурные проблемы Арктики и Севера» здесь выделено семь творче-ских межкафедральных команд:

I. Регионология Арктики и Севера России (Ю.Ф. Лукин, С.И. Шубин и др.).

II. Геополитическое пространство «Аркти- ка-ХХI» (Ю.Ф. Лукин, А.И. Вертешин, В.И. Гол- дин, С.И. Шубин, А.М. Конов и др.).

III. Геоэкономическое пространство Аркти-ки и Севера России (В.Э. Тоскунина, А.А. Бог-данова, Т.В. Сидоровская, С.В. Шадрина и др.).

IV. Социальное пространство Арктики и Се- вера России (А.А. Дрегало, В.И. Ульяновский и др.).

V. Духовно-интеллектуальное, геокуль-турное пространство Российской Арктики (Ф.Х. Соколова, А.Н. Соловьева, Ю.П. Окунев, О.Н. Шадрина и др.).

VI. Управление и самоуправление, модели управления АЗРФ (Е.В. Калашников, С.В. Ла-гунова, А.Ю. Цветков, Д.В. Юрков и др.).

VII. Историческое пространство Севера Ев-ропы и Арктики (Ф.Х. Соколова, М.М. Пани-кар и др.).

В результате выполнения НИР по регио-нологии Арктики и Севера России вносится значимый вклад в становление арктической парадигмы как системы теоретических и мето-дологических установок, имеющих практиче-скую значимость.

САФУ имени М.В. Ломоносова положил начало созданию и функционированию аркти-ческих интеллектуально-информационных пло-щадок с использование информационно-комму-никационных технологий, сетевой организации, командно-синергетического подхода. В их чис-ле можно назвать Центр космического мони-торинга Арктики, Центр коллективного поль-зования научным оборудованием «Арктика», электронные порталы университетской библи-отеки, электронный читальный зал Президент-ской библиотеки имени Б.Н. Ельцина, созда-ваемая рабочая сеть и портал «Арктический союз регионов России», проект «Российская Арктика-2014», электронный научный журнал «Арктика и Север» и другие. Вновь созданным центром «Arctic partnerships centre» (М.Ю. Нес- теренко) совместно с центром «Арктиче-ские инициативы» (М. Чупров, Нарьян-Мар) реализуется проект «День холода» в Ар-ктике, который ежегодно будет отмечаться 28, 29 февраля. Как понять при этом скрытый смысл древнекорейского изречения, опублико-ванного православным священником и поэтом К. Кравцовым в «Полярной антологии»: «На-род несет печать зимы, она неизъяснима»?16.

Ограниченный объем статьи не позволяет осветить научно-исследовательскую деятель-ность научных и образовательных учреждений Сибири, Дальнего Востока, что требует серьез-


105

ного анализа, очевидно, другими авторами. Обзор зарубежной литературы также огра-ничен вполне понятными возможностями. Арктика как объект исследований все чаще выступает не только в статьях, но и в моно-графиях, изданных в США, Канаде, Европе17. Одним из основных направлений исследова-ний становится проблема интернационализа- ции и милитаризации арктического простран-ства. Делается важный вывод о том, что воен-ный сценарий в Арктике менее вероятен, чем в другом месте, события августа 2007 (экспе-диция А.Н. Чилингарова) вряд ли будут пре-людией к будущей войне за ресурсы в Аркти-ке. Однако в условиях интернационализации в Арктике появилось немало элементов не-определенности и хаоса в гонке за завтрашние природные ресурсы. Очень боятся на Западе нового кризиса, связанного с эксплуатацией Северного морского пути. Естественно, ука-занными в сносках изданиями не исчерпывает-ся анализ состояния исследований за рубежом.

В заключение подчеркну еще раз, что мас-штабы и глубина проводимого Россией всего

комплекса арктических исследований, вклю-чая естественные науки, бесспорно являются ее важнейшим конкурентным преимуществом. Россия не только имеет доказанный столетия-ми цивилизационный приоритет в освоении холодного арктического пространства, но и приумножает его в ХХI веке. Однако многие актуальные вопросы арктической проблемати-ки еще не получили достаточно глубокого на-учного анализа в литературе, требуют дальней-шего обсуждения, более четкого обоснования и определения затрат и выгод нового индустри-ального и постиндустриального, интеллек-туально-духовного освоения Арктики в XXI столетии, проблем арктической солидарности, партнерства, мультикультурализма и др.

В содержательном отношении сегодня крайне важно именно научно-интеллекту-альное, образовательное обеспечение нацио-нальных интересов Российской Федерации в Арктике, чем собственно говоря и занимается САФУ имени М.В. Ломоносова как создавае-мая важнейшая отечественная интеллектуаль-ная площадка в Арктике и на Севере России.



1 Селин В.С., Васильев В.В. Взаимодействие глобальных, национальных и региональных экономических ин-тересов в освоении Севера и Арктики. Апатиты, 2010. С. 13.

2 Кефели И.Ф. Геополитика Евразии. СПб., 2010. С. 214.3 Лукин Ю.Ф. Население и территория приарктических государств в геополитическом пространстве Арктики

// Геополитика и безопасность. 2010. № 3. С. 61–71; Его же. Великий передел Арктики: моногр. Архангельск, 2010.

4 Дрегало А.А., Ульяновский В.И. Социология региональных трансформаций: моногр. Т. 1. Региональный социум 1989–1998: от надежды к разочарованию. Архангельск, 2010; Их же. Социология региональных транс-формаций: моногр. Т. 2. Региональный социум 1999–2008: от разочарования к надежде. Архангельск, 2010.

5 Дрегало А.А., Ульяновский В.И. «Nordman»: пролегомены к социально-культурной типологии // Арктика и Север. 2011. № 1. С. 14–34. URL: http://narfu.ru/aan/; Соколова Ф.Х. Духовно-интеллектуальное пространство Арктики: концепт, структура, факторы формирования // Вестн. Помор. ун-та. Сер.: Гуманит. и соц. науки. 2011. № 6; Соловьёва А.Н. «Этническая субкультура» как модель локализации глобализационных потоков // Вестн. Помор. ун-та. Сер.: Гуманит. и соц. науки. 2011. № 1. С. 132–137; Шадрина О.Н. Геокультурное пространство Европейского Севера: учеб.-метод. пособие. Архангельск, 2010; и др.

6 Селин В.С., Васильев В.В., Широкова Л.Н. Российская Арктика: география, экономика, районирование. Апа-титы, 2011; Развитие экономического потенциала северных регионов России. Апатиты, 2011; Стратегические вызовы и экономические факторы морской политики в российской Арктике: моногр. Апатиты, 2011; Селин В.С., Васильев В.В. Взаимодействие глобальных, национальных и региональных экономических интересов в осво-ении Арктики и Севера России. Апатиты, 2010; Селин В.С., Цукерман В.А., Виноградов А.Н. Экономические

106


условия и инновационные возможности обеспечения конкурентоспособности месторождений углеводородного сырья арктического шельфа. Апатиты, 2008; и др.

7 Обеспечение национальной безопасности при освоении минерально-сырьевой базы шельфовых месторож-дений Арктики. СПб., 2011.

8 Кефели И.Ф. Глобальная геополитика – реалии и теоретическое знание XXI в // Век глобализации: иссле-дования современных глобальных процессов. 2011. № 1(7). С. 15–28; Его же. Геополитика Евразии. СПб., 2010. С. 19–21.

9 Арктика: зона мира и сотрудничества / отв. ред. А.В. Загорский. М., 2011. 10 Булатов В.Н. КПСС – организатор освоения Арктики и Северного морского пути (1917–1980). М., 1989;

Булатов В.Н. Русский Север: учеб. пособие для вузов. М., 2006. 11 Фёдоров П.В. Центр и северная окраина Российского государства в ХVI–XX вв.: динамика стратегических

связей (на материалах Кольского Заполярья): автореф. дис. … д-ра ист. наук. Архангельск, 2009. 12 Порцель А.К. От «Груманта до «Арктиугля»: очерк истории отечественной социально-экономической дея-

тельности на Шпицбергене в ХХ веке. Мурманск, 2011; Его же. Россия и Норвегия на Шпицбергене в ХХ веке: взгляд с российской стороны. Мурманск, 2012.

13 Широкорад А.Б. Битва за Русскую Арктику. М., 2008. 14 Северное регионоведение в современной регионологии: моногр. / Ю.Ф. Лукин, А.А. Дрегало, Н.П. Залыв-

ский и др.; отв. ред. Ю.Ф. Лукин. Архангельск, 2005. URL: http://www. pomorsu.ru/_doc/mba /nr/intcon.pdf. 15 Боярский П.В., Кулиев А.Н. Архипелаг Земля Франца-Иосифа. Природное и культурно наследие. Указатели

к карте. Летопись Земли Франца-Иосифа. М., 2011; Новая Земля: моногр. / под общ. ред. П.В. Боярского. М., 2010; и др.

16 Кривцов К. Цвет мерзлоты // Полярная антология. М., 2010. 17 Roger H. The Arctic Gold Rush: The New Race for Tomorrow’s Natural Resources. L., 2009; Emmerson С. Future

History of the Arctic. L., 2010; Sale R., Potapov E. The Scramble for the Arctic: Ownership, Exploitation and Conflict in the Far North Frances. Lincoln Limited published 2010; Williams G. Arctic Labyrinth. The Quest for the Northwest Passage. L.; N.-Y., 2009; Pharand D. Canada’s Arctic in international law. Cambridge, 2008; Эммерсон Ч. Чего Мо-сква хочет в Арктике // «The Financial Times», Великобритания. URL: (дата обращения: 01.05.2010); Howard R. The Next Suez. URL: http://www.thefirstpost.co.uk/53899,news-comment, news-politics,the-northeast-passage-could-enable-russia-to-blackmail-europe (дата обращения: 29.11.2011).

Lukin Yuri Fedorovich Northern (Arctic) Federal University named after M.V. Lomonosov,


THE ARCTIC AND THE RUSSIAN NORTH IN THE SPHERE OF HUMANITIES RESEARCH

The article reveals the key problems concerning the humanity research into multiple-factor space of the Arctic and the Russian North in the 21st century Anno Domini and demonstrates the leading role of NArFU in organizing scientific arctic forums.

Key words: the Arctic, Russian North, intellectual and informational arctic forums.



107

Львов Н.П. Государственная политика. Социально-экономическое развитие Севера

УДК [332.1+338.124.4+353.2+316.4+340.34](470.1/2)(045)

львов Николай питиримович, член Совета Федерации и Федерального Собрания РФ, заслу-женный работник лесной промышленности РФ

госуДарствеННаЯ политика. соЦиальНо-ЭкоНомическое развитие севера

В статье выделены три категории социально-экономического уровня развития различных северных территорий, определены особенности каждого, проведен анализ нормативных правовых актов, регулиру-ющих развитие территории, намечены основные направления государственной политики по обеспечению устойчивого развития Арктического Севера.

ключевые слова: депрессивная экономика, законодательство, условия устойчивого развития терри-торий, кластерная политика, приоритеты государственной политики.

© Львов Н.П., 2012

Несмотря на то, что Россия, как крупнейшая по территории страна мира, занимает огром-ные пространства от полярных льдов на севере до субтропиков на юге, ее неслучайно называ-ют «северной страной». Северные районы со-ставляют практически две трети территории России – 13 субъектов Российской Федерации полностью и еще 11 регионов имеют в своем составе районы, по своим природно-климати-ческим особенностям отнесенные к северным.

Север играет ключевую роль в националь-ной экономике, в обеспечении безопасности и геополитических интересов России. Объяс-няется это не только географическим положе-ниям Севера, но и прежде всего природными богатствами и людьми их осваивающими. По экспертным оценкам, на высокоширотные тер-ритории страны приходится порядка 80 % всех полезных ископаемых России, более половины воспроизводимых ресурсов: леса, рыбы, пуш-нины, гидроресурсов.

На северных территориях проживает менее 10 % населения страны, но здесь производит-

ся свыше 20 % валового внутреннего продукта, 1/4 промышленной продукции, 1/10 продукции животноводства, выполняется почти 1/3 всех строительных работ, добывается более 90 % природного газа и 75 – нефти, почти 100 % всех российских алмазов и платиноидов, 90 – никеля и меди, 83 – серебра, более 60 % золота и другие полезные ископаемые. Север в целом выпуска-ет промышленной продукции на душу населе-ния в два раза больше чем в среднем по стране.

Исключительно важную роль играет Се-верный морской путь. В недалеком будущем он может стать ключевым звеном в оживлении деятельности районов Севера, в обеспечении выхода страны на перспективные рынки Ази-атско-Тихоокеанского региона.

Значимость Севера для России еще и в том, что здесь проживает большая часть малочис-ленных народов, сохранивших свой традици-онный образ жизни. Север – это и уникальный природный комплекс, являющийся глобальным экологическим резервом не только России, но и всей нашей планеты.

108


В то же время северные регионы по свое-му социально-экономическому положению в высокой степени неоднородны. Известно, что основным потенциалом северной экономики являются исключительно богатые по своим объемам и уникальные по составу природные ресурсы, которые имеются практически во всех северных территориях.

Но в одних из них в прошедшие периоды истории нашей страны созданы крупные про-мышленные комплексы по добыче и переработ-ке природных ресурсов, таких как: нефти и газа в Западной Сибири, цветных металлов на севе-ре Красноярского края, угля в Республике Коми, алмазов и золота в Республике Саха (Якутия) и в Магаданской области, апатитов на Карельском полуострове, леса в Архангельской области, во-дных биоресурсов в северо-западных и дальне-восточных районах. В других регионах, таких как, например, Камчатская область, Чукотский автономный округ, бывший Эвенкийский автономный округ, на шельфе северных и даль-невосточных морей разработка природных ре-сурсов только начинается или ее еще предстоит начать.

Нельзя не сказать и о том, что условия хо-зяйствования, функционирования экономики и социальной сферы на Севере имеют свою спец-ифику и значительно отличаются от других ре-гионов страны. Такая специфика определяется прежде всего экстремальными природно-кли-матическими условиями, малой плотностью расселения, огромной территорией, низкой транспортной обеспеченностью, быстрым из-носом основных фондов, высокими затратами на воспроизводство рабочей силы и социаль-ные услуги и т. д.

Особым по природно-климатическим усло-виям и геополитическому положению районом страны является Арктическая зона. Ее развитие требует иных подходов: необходим специаль-ный правовой режим регулирования экономи-ческой, социальной, экологической, природо-охранной и других видов деятельности. Исходя из этого, северные территории условно можно разделить на три категории.

Первая – это регионы с высоким уровнем экономического развития, те, где добывается основная часть полезных ископаемых, пре-жде всего углеводородного сырья, а также те, где в предшествующие исторические периоды были созданы территориально-производствен-ные и научно-производственные комплексы. Это самодостаточные территории и такими будут оставаться при любой экономической ситуации.

Кстати, можно с уверенностью предполо-жить, что освоение новых территорий добычи полезных ископаемых приведет к появлению новых самодостаточных северных регионов. Об этом свидетельствует пример Ненецкого ав-тономного округа, который еще несколько лет назад был одним из самых депрессивных и вы-сокодотационных субъектов Российской Феде-рации, а сейчас является лидером по росту до-бычи нефти и, соответственно, по увеличению бюджетных доходов и улучшению социально-экономической ситуации.

Ко второй категории относятся территории, имеющие определенный развитый экономиче-ский потенциал, но его в настоящее время не хватает, чтобы быть самодостаточными. По-этому решение проблем жизнеобеспечения и дальнейшего развития в значительной степени зависит от поддержки федерального центра. Следует отметить, что органы государственной власти ряда таких территорий, как, например, Мурманская, Архангельская, Сахалинская обла-сти, Республика Саха (Якутия) проводят, на наш взгляд, эффективную политику развития, кото-рая в скором времени должна значительно по-высить экономический потенциал республики, а следовательно, и качество жизни ее населения.

Самой сложной является третья категория – депрессивные, высокодотационные терри-тории, где почти нет современного экономи-ческого потенциала, уровень жизни значитель-но отстает от среднероссийских показателей. Они почти полностью зависят от финансовой помощи из федерального бюджета, их бюджеты на 60–80 % формируются за счет межбюджет-ных трансфертов. Такие территории не име-

109


ют собственных возможностей для развития, и эту задачу должен решать федеральный центр.

Совершенно очевидно, что подобная, до-статочно резкая дифференциация северных территорий по уровню социально-экономиче-ского развития должна предопределять и диф-ференциацию государственной политики по отношению к отдельным территориям. К сожа-лению, в полной мере пока это не учитывается.

Все это приводит к тому, что уровень и каче-ство жизни населения большинства северных территорий остается более низким, чем в дру-гих регионах страны. Реальные ежемесячные денежные доходы в расчете на душу населения почти в половине субъектов Российской Феде-рации, территории которых полностью или ча-стично отнесены к районам Крайнего Севера и приравненным к ним местностям, ниже анало-гичного среднего показателя по России.

При этом надо иметь в виду, что людям, живущим в северных городах и поселках, на-много труднее экономить, чем жителям других регионов страны. Здесь гораздо больше объ-ем затрат, без которых невозможно выжить: теплая одежда, запасы продовольствия, почти круглогодичный отопительный сезон, высокие транспортные расходы и т.п. Поэтому низкий уровень денежных доходов ощущается значи-тельно острее.

Во многом по этим причинам за последние два десятилетия из северных районов России выехало около 3 млн чел. Если когда-то рань-ше одним из основных стимулов работы на Севере были высокие доходы, возможность накопить деньги на будущее, теперь этого сти-мула фактически нет, а романтика не в моде. Поэтому люди уезжают, и сегодня продолжа-ется отток с Севера России наиболее подготов-ленных и квалифицированных кадров и моло-дежи. Численность населения многих северных городов, да и целых регионов, сократилась на десятки процентов, а некоторых и в несколь-ко раз.

При этом продолжается увеличение доли пенсионеров, неработающих граждан. В значи-

тельной части северных территорий удельный вес пенсионеров в общем числе населения фак-тически сравнялся со среднероссийскими по-казателями, а этого быть не должно. Север по определению не должен быть местом житель-ства пожилых неработоспособных граждан. Условия здесь не те, да и их жизнеобеспечение обходится государству и местному самоуправ-лению в несколько раз дороже, чем в централь-ных или южных регионах.

В связи с этим особую роль в государствен-ной политике должно стать обеспечение устой-чивого развития северных территорий Рос-сийской Федерации. Как представляется, это одна из важнейших национальных проблем. Общенациональная значимость ее определяет-ся выдающейся, как отмечалось выше, ролью Севера в экономическом развитии страны, реа-лизацией ее геополитических интересов в обе-спечении национальной безопасности.

Необходимо отметить, что развитие норма-тивного регулирования в области устойчивого развития экономики и социальной сферы се-верных территорий Российской Федерации в общем процессе формирования российского законодательства в 90-е годы прошлого века, в период строительства нового российского законодательства, обозначилось принятием ряда нормативных правовых актов, имеющих целевой «северный» характер. В то же время, для последующего периода стало характерно стремление к их отмене, либо унификации в целях обеспечения единообразия правового ре-гулирования всех сфер общественных отноше-ний российского государства.

Эта тенденция нашла выражение в приня-тии нормативных правовых актов без полного учета в них особенностей развития северных регионов или «северной» специфики регули-руемых правоотношений, в исключении из действующих нормативных актов уже суще-ствующих норм, предусматривающих особые гарантии и компенсации северным регионам и проживающим в них гражданам, или суще-ственной ревизии этих норм, значительно сни-жающей их эффективность.

110


Основывается такая позиция, как нам пред-ставляется, на ошибочном мнении о том, что в общем экономическом пространстве рос-сийского государства должно осуществляться единое нормативное регулирование, обеспечи-вающее равные условия для развития всех его субъектов независимо от их социально-эконо-мического положения и природно-климатиче-ских условий.

Анализ принятого за последние несколько лет законодательства показывает, что в насто-ящее время данный подход к законодательно-му обеспечению развития северных регионов полностью не преодолен. Во всем массиве при-нятого в этот период законодательства норм, отражающих «северную» специфику, крайне мало, в ряде случаев они недостаточно кон-кретны или прогнозируемо малоэффективны.

В то же время накопившиеся нерешен-ные проблемы северных регионов являются прямым свидетельством того, что отсутствие четкой государственной «северной» политики и стратегии развития Севера не позволяет в полной мере реализовать потенциал северных территорий, заложенный природой и трудом многих поколений.

Для достижения цели устойчивого разви-тия определяющее значение имеют повышение эффективности использования экономического потенциала северных районов и его наращи-вание, повышение человеческого фактора. Ре-шение этих задач, по нашему мнению, должно идти по следующим основным направлениям.

Во-первых, это комплексное социально-экономическое развитие территорий на основе ускоренного перехода от политики освоения сырьевых ресурсов к политике сбалансиро-ванного развития отраслей промышленности, заключающейся в поддержке действующих и создании новых территориально-производ-ственных комплексов, в т. ч. при освоении но-вых районов добычи природных ресурсов. Как показала практика, это наиболее эффективная модель организации хозяйственной деятель-ности в условиях Севера. Хорошим примером тому является освоение углеводородных запа-

сов на севере Западной Сибири. Там фактиче-ски при каждом крупном месторождении нефти и газа были построены города с вполне при-личными сегодня условиями жизни граждан. Подобные решения принимались и по другим регионам промышленного освоения на Севере. Сегодня с уверенностью можно сказать, что с наименьшими потерями прошли кризисные пе-риоды и продолжают успешно развиваться те территории, на которых создавались террито-риально-производственные или научно-произ-водственные комплексы, доказавшие на прак-тике свою устойчивость.

Во-вторых, это повышение эффективности использования природных ресурсов, восста-новление системы воспроизводства минераль-но-сырьевой базы. Это важнейший вопрос, в т. ч. и в плане создания законодательной базы для этого. Положение дел в этой области вы-зывает серьезное опасение. И причиной это-му во многом являются системные недостат-ки действующего законодательства в сферах недропользования, налогообложения, системе лицензирования, не позволяющие эффектив-но решать задачи геологического изучения се-верных территорий страны, воспроизводства минерально-сырьевой базы на основе баланса потребления и восполнения запасов минераль-ного сырья.

Не менее жесткую оценку можно дать за-конодательству, регулирующему использо-вание основного для Архангельской области природного ресурса – леса. Существующее в настоящее время лесное законодательство Рос-сийской Федерации основывается на Лесном кодексе, принятом в 2006 году, и включает в себя, кроме собственно кодекса и федерально-го закона о его введении в действие, около сот-ни федеральных нормативно-правовых актов, а также предусмотренные Лесным кодексом за-коны субъектов Российской Федерации.

Но, как показывает правоприменительная практика последних лет, многие положения лесного законодательства требуют значитель-ной корректировки. Пожалуй, нет ни одного законодательного акта Российской Федерации,

111


в который бы за последние годы вносилось и еще больше предлагалось столько изменений, как в Лесной кодекс.

В-третьих, это внедрение инновационных достижений в сфере науки и техники. Совер-шенно очевидно, что для экономики Севера, в условиях высоких издержек производства, вы-званных природно-климатическими факторами, недостатка трудовых ресурсов, слабого транс-портного обеспечения и высокой стоимости перевозок, инновационный путь развития явля-ется единственно приемлемым. Перспективной организационной формой развития инноваци-онной деятельности в условиях Севера являют-ся территориальные и отраслевые кластеры.

Совместно с Минэкономразвития России и рядом других заинтересованных организаций Комитетом Совета Федерации по делам Севера и малочисленных народов несколько лет назад были разработаны и направлены в северные регионы методические рекомендации по раз-витию кластерной политики. На наш взгляд, Правительством Российской Федерации долж-на быть ускорена работа по формированию нормативной правовой базы, регулирующей вопросы их создания и функционирования.

В-четвертых, это ускоренное развитие ин-фраструктурных отраслей – транспорта, связи, энергетики, информатизации. Их неразвитость является одним из факторов, сдерживающих устойчивое развитие Севера. Необходимо от-метить, что за последние годы в Российской Федерации принят целый ряд законов, регули-рующих отношения в указанных инфраструк-турных отраслях, приняты программы их раз-вития. Но все они имеют общий недостаток – в них очень слабо учитываются особенности жизни и хозяйствования в северных регионах.

В-пятых, это развитие малого предприни-мательства. Для многих северных регионов это возможность их дальнейшего экономического развития, решения проблемы занятости, осо-бенно для коренных малочисленных народов и членов семей привлекаемых специалистов.

В-шестых, это проблемы предоставления социальных гарантий и компенсаций, пенсион-

ного обеспечения и оптимизации численности населения северных территорий, обеспечения их трудовыми ресурсами. На этой проблеме целесообразно остановиться подробнее.

Действующая в настоящее время систе-ма гарантий и компенсаций была установле-на всем известным Федеральным законом от 22 августа 2004 года № 122-ФЗ, которым были внесены существенные изменения и дополне-ния в законодательство, регулирующее север-ные вопросы.

В результате этих изменений правовое по-ложение северян значительно ухудшилось. Внесенными изменениями была искажена цель предоставления гарантий и компенсаций, которая состоит в возмещении дополнитель-ных материальных и физиологических затрат гражданам в связи с работой и проживанием в экстремальных природно-климатических ус-ловиях Севера. Указанное возмещение должно предоставляться всем гражданам, работающим на Севере, и в равных размерах, поскольку все они в равной мере подвергаются воздействию неблагоприятных природно-климатических ус-ловий. Такой подход социально и экономиче-ски обоснован, проверен практикой.

Существующий сегодня порядок предо-ставления гарантий и компенсаций предусма-тривает их дифференциацию в зависимости от места работы: отдельно для работников организаций, финансируемых из федерально-го бюджета, бюджетов субъектов Российской Федерации, местных бюджетов, а также из средств организаций, не относящихся к бюд-жетной сфере. В результате складывается по-ложение, при котором граждане, работающие в одинаковых условиях, получают различные виды и размеры гарантий и компенсаций, что противоречит цели их предоставления и нега-тивно сказывается на социальной ситуации в северных регионах.

Кроме того, внесенными в Закон Рос-сийской Федерации от 19 февраля 1993 года № 4520-I изменениями был упразднен ряд со-циальных гарантий по основанию их отрасле-вой направленности, поскольку они должны

112

устанавливаться нормами трудового, жилищ-ного и другого законодательства. Так, из зако-на были исключены нормы, устанавливающие гарантии в области жилищных отношений, гарантии учащейся молодежи, гарантии меди-цинского обслуживания, существенно изменен порядок предоставления работникам компен-сации расходов на оплату стоимости проезда и провоза багажа к месту использования отпуска и обратно, компенсации расходов, связанных с переездом (устанавливается гарантированная компенсация таких расходов только для лиц, работающих в организациях, финансируемых из федерального бюджета), а также компен-сации расходов на оплату стоимости проезда пенсионерам, являющимся получателями тру-довых пенсий по старости и по инвалидности, к месту отдыха и обратно.

Однако в нормах отраслевого законодатель-ства эти гарантии так и не были предусмотре-ны или были установлены в урезанном виде.

Федеральным законом от 22 августа 2004 го- да № 122-ФЗ были исключены гарантии севе-рянам, закрепленные также в других федераль-ных законах. Так, из статьи 16 Федерального закона «О высшем и послевузовском профес-сиональном образовании» была исключена норма, предусматривающая предоставление студентам, проживающим в районах Крайнего Севера и приравненных к ним местностях и об-учающимся в высших учебных заведениях по очной форме обучения, права бесплатного про-езда один раз в год железнодорожным или воз-душным транспортом.

Исключение нормы о начислении лицам, обучающимся в высших и средних учебных заведениях, профессиональных училищах и школах различного профиля, расположенных в районах Крайнего Севера и приравненных к ним местностях, процентной надбавки на сти-пендию привело к тому, что социальное поло-жение этой категории обучающихся было су-щественно ухудшено.

В результате проведения пенсионной ре-формы порядок и условия назначения пенсий северянам были изменены, что ухудшило их

правовое положение. В частности, был отме-нен порядок льготного исчисления трудового стажа в районах Крайнего Севера и приравнен-ных к ним местностях, а именно: из трудово-го стажа задним числом были исключены так называемые «нестраховые» периоды, включая исчисление стажа работы на Севере год за пол-тора. Таким образом, этим нормам пенсионно-го законодательства, по существу, была при-дана обратная сила, чем были нарушены права граждан, трудившихся в суровых условиях Севера, в т. ч. на получение льгот, предусмо-тренных действовавшим в тот период законо-дательством. Большую проблему пенсионного обеспечения северян составляет не решенный в полной мере вопрос о сохранении размеров выплачиваемой им на Севере пенсии при их переезде на жительство в другие регионы.

В настоящее время в большинстве северных регионов резко обострилась ситуация на рынке труда. Многие регионы испытывают недоста-ток в высококвалифицированных кадрах. Их собственный потенциал практически исчерпан. Число вакантных рабочих мест почти сравня-лось, а в ряде регионов уже превысило числен-ность безработных. При этом не сокращается миграционный отток из многих районов Севе-ра, в т. ч. населения трудоспособного возраста. Современные демографические тенденции та-ковы, что не обеспечивается даже простое воз-мещение выбывающей рабочей силы.

Сложившаяся на Севере напряженная си-туация с трудовыми ресурсами сдерживает ре-шение перспективных задач экономического развития и требует разработки и проведения особой государственной политики, направлен-ной на создание условий как для сохранения имеющегося трудового и демографического потенциала, так и для привлечения в северные районы новых квалифицированных кадров. Без этого невозможно решить новые масштабные государственные проекты, которые реализуют-ся в северных районах.

Для этого должен быть выработан комплекс мер, включающих в себя, помимо действую-щего механизма предоставления жилищных


113

субсидий, предоставление жилья по найму с гарантированной оплатой государством его содержания и жилищно-коммунальных ус-луг, строительство жилья за счет кооперации средств бюджетов всех уровней и частных инвесторов, заинтересованных в привлечении трудовых ресурсов.

Эти перечисленные меры, по нашему мнению, могли бы лечь в основу государственной полити-ки стимулирования граждан, привлекаемых на ра-боту в северные районы Российской Федерации.

Необходимо также отметить, что дальней-шее устойчивое развитие Севера, и особенно Арктической зоны, может быть обеспечено при условии учета климатических изменений при планировании и реализации хозяйственной деятельности в полярных районах. Климати-ческие условия Арктики являются постоянно действующим природным фактором, который в целом снижает стабильность системы. Они влияют на зону распространения многолетне-мерзлых грунтов, развитие опасных гидроме-теорологических, ледовых и других природных процессов, увеличение риска и ущерба от этих процессов, техногенных аварий и катастроф. Данные расчетов экспертов показывают, что потепление в Арктике будет более значитель-ным по сравнению с глобальным.

В этих условиях одной из проблем, которая в значительной мере будет сдерживать устой-чивое развитие северных территорий, является большая антропогенная и техногенная нагруз-ка на природу Севера, большой износ произ-водственной и социальной инфраструктуры. В связи с этим должен быть реализован ком-плексный подход к обеспечению безопасности населения районов Крайнего Севера и прирав-ненных к ним местностей, включающий в себя меры в сферах управления, организации, эко-номики, экологии, законодательства.

Нельзя не отметить, что в отношении к се-верным регионам в последнее время произош-ли положительные изменения, что позволяет рассчитывать на более пристальное внимание федеральных органов государственной власти к решению их проблем. Президентом Россий-

ской Федерации, Председателем Правитель-ства Российской Федерации в последние годы неоднократно говорилось о необходимости ускорения социально-экономического разви-тия северных территорий, особенно Дальнего Востока России. Нельзя не сказать, что в по-следние годы усилено внимание органов госу-дарственной власти Российской Федерации к решению проблем социального и экономиче-ского развития северных территорий.

В 1998 году Президентом Российской Фе-дерации Д.А. Медведевым утверждены «Осно-вы государственной политики Российской Фе-дерации Российской Федерации в Арктике на период до 2020 года и на дальнейшую перспек-тиву», Правительством Российской Федерации в 2009 году утверждена «Стратегия социально-экономического развития Дальнего Востока и Байкальского региона на период до 2025 года», а в 2010 году – «Стратегия социально-экономи-ческого развития Сибири до 2020 года». При-няты планы их реализации. В прошлом году утверждены стратегии социально-экономичес кого развития всех федеральных округов, в т. ч. «Стратегия социально-экономического разви-тия Северо-Западного федерального округа на период до 2020 года».

Многие положения этих документов на-правлены на решение задач жизнеобеспечения, социального и экономического развития север-ных территорий, в т.ч. с учетом их региональ-ных особенностей. В то же время их реализа-ция разворачивается очень медленно.

Большая роль в нормативном обеспечении социально-экономического развития северных регионов принадлежит Правительству Россий-ской Федерации, которое во многом определяет государственную политику в данной области. В настоящее время практически единственным программным документом является Концепция государственной поддержки экономического и социального развития районов Севера, утверж-денная постановлением Правительства РФ от 7 марта 2000 года № 198. Однако, к большому сожалению, данная концепция не стала доку-ментом, на основе которого строилась бы вся


114

законотворческая и управленческая деятель-ность федеральных и региональных органов исполнительной власти. Так, утвержденный распоряжением Правительства Российской Федерации от 21 февраля 2005 года план меро-приятий социально-экономического развития районов Севера по реализации данной концеп-ции практически не исполнен.

В этой связи приоритетной задачей зако-нотворческой деятельности в области госу-дарственной политики устойчивого развития северных территорий на ближайшую перспек-тиву должно стать принятие уже разработан-ных и разработка новых проектов федеральных законов: о районировании северных террито-

рий, об устойчивом развитии Севера Россий-ской Федерации, об обязательном страховании жизни и здоровья граждан, выезжающих на ра-боту в районы Крайнего Севера и приравнен-ные к ним местности, об установлении соци-альных стандартов для проживающего в этих регионах населения, об Арктической зоне Рос-сийской Федерации, о проведении этнологиче-ской экспертизы хозяйственной деятельности в местах проживания коренных малочисленных народов Севера, об усилении ответственности за загрязнение окружающей среды северных регионов и обеспечении комплексной безопас-ности населения Севера в условиях глобально-го изменения климата и ряд других.


Lvov Nikolay PitirimovichThe Council of Federation and the Federal Assembly of the Russian Federation

STATE POLICY. SOCIOECONOMIC DEVELOPMENT IN THE NORTH

Three categories of socioeconomic level of various northern territories are specified in the article, the features of each of them being defined; the laws and regulations that determine the development of the area have been analyzed, and main directions of the state policy on sustainable development in the Arctic North have been outlined.

Key words: depressed economy, legislation, conditions for sustainable development of territories, cluster policy, state policy priorities.


Рецензент – Сметанин А.В., доктор экономических наук, профессор кафедры философии, истории и права филиала Всероссийского заочного финансово-экономического института в г. Архангельске

115

ФИЛОЛОГИЯ

УДК 811.112.2`366.584`0(045)

БоДНарук елена владимировна, канди-дат филологических наук, доцент кафедры не-мецкого языка Института филологии и межкуль-турной коммуникации Северного (Арктического) федерального университета имени М.В. Ломоносо- ва. Автор 34 научных публикаций, в т.ч. одной монографии

глагольНые среДства выражеНиЯ ФутуральНости в историческом аспекте

Статья посвящена изучению эволюции глагольных средств выражения футуральной семантики в не-мецком языке. Особое внимание уделяется функционированию перифразы werden+инфинитив на разных этапах существования языка и причинам ее развития в грамматическую форму будущего времени.

ключевые слова: футуральность, презенс, конструкции с модальными глаголами, конструкция wer-den + причастие I, футур I, футур II.

На начальном этапе становления немецко-го языка еще не существовало специализиро-ванных глагольных форм выражения будущего, они появились позднее других грамматических средств с временным значением. Футуральное значение сначала передавалось главным образом языковыми средствами в их вторичной функции.

Так, в значении будущего в древневерхне-немецкий период (770–1050 годы) широко упо-треблялся презенс как от предельных глаголов (в т. ч. от глаголов с перфективирующей при-ставкой gi- (ga-)), так и от непредельных гла-голов)1. В некоторых памятниках двн. периода встречаются конструкции с модальными глаго-лами, главным образом sollen (sculan) и, реже, wollen (wellen), в футуральном значении, однако частота их использования еще незначительна. Конструкции с указанными модальными гла-голами при выражении будущего сохраняли в определенной степени свои модальные значения

необходимости и волеизъявления2. В футураль-ном значении в двн. период в редких случаях могло использоваться и причастие I в предика-тивной функции в сочетании с глаголом werden (в форме презенса). Данный оборот имел глав-ным образом начинательное значение, которое подвергалось переосмыслению во временное3.

Конструкция werden+инфинитив I, развив-шаяся позднее в парадигматическое средство выражения значения будущего, в данный пе-риод существования немецкого языка, по всей видимости, еще не использовалась. Несмотря на то, что в некоторых источниках4 есть указа-ния на единичные примеры с ней, датируемые двн. периодом, многими исследователями они трактуются как весьма сомнительные5.

Большинство исследователей сходятся в том, что конструкция начала использовать-ся в письменных памятниках лишь в средне-верхненемецком периоде (1050–1350 годы).

© Боднарук Е.В., 2012

116

ФИЛОЛОГИЯ

При этом в отношении точного времени ее зарождения единства во мнениях нет. Так, одни лингвисты утверждают, что конструкция werden+инфинитив I появилась в XII веке6, другие полагают, что это случилось в XIII7 или даже в XIV веке8. Употребление конструкции werden+инфинитив I носит в этот период еди-ничный характер, к XIV веку она могла соста-вить конкуренцию в выражении будущего толь-ко сочетанию глагола werden с причастием I, которое также встречалось довольно редко9. Основной формой для обозначения будущего остается футуральный презенс, с которым кон-курирует модальное будущее10.

В ранненововерхненемецкий период (1350–1650 годы) ситуация меняется. Если в начале периода презенс и модальное будущее (с глаголами sollen, wollen, реже müssen, mögen) еще удерживали свои лидирующие позиции в выражении будущего, то к XVI веку стреми-тельно возрастает использование перифразы werden+инфинитив I и, в целом, снижается доля употребления остальных средств выра-жения футуральности11. Кроме того, в конце XV – начале XVI века исчезает из употребле-ния конструкция werden+причастие I12.

С середины XVI века происходит про-цесс грамматикализации конструкции werden+инфинитив I и ее интеграции в па-радигму временных форм немецкого языка13. В XVI–XVII веках werden с инфинитивом I фи-гурировал во всех грамматиках в парадигмах спряжения глагола как грамматическая форма будущего времени14.

Конструкция werden+инфинитив I развила со временем и ряд второстепенных значений, из которых особо следует отметить модаль-ное значение предположения о настоящем, не связанное с областью футуральности. Обыч-но появление данного значения датируется XVI–XVII веками15, но некоторые лингвисты обнаруживают его уже в письменных памятни-ках XV16 и даже XIV века17.

Среди глагольных средств выражения футуральности, существовавших на разных этапах развития немецкого языка, можно

выделить двух основных претендентов на ста-тус грамматической формы будущего времени. Это – конструкция werden+инфинитив I и со-четания с модальными глаголами. Презенс не мог претендовать на статус временной формы будущего, поскольку его основным значени-ем было и остается выражение настоящего. Перифраза werden+причастие I не выдержи-вала конкуренции с другими средствами вы-ражения будущего на протяжении практически всего периода своего существования. Происхо-дило это по причине сохранения данной кон-струкцией своего первоначального ингрессив-ного или инхоативного значения («наступление нового состояния» или «начало действия»). Это, по всей видимости, и стало основ-ной причиной исчезновения конструкции werden+причастие I из немецкого языка18.

Почему же переходу в разряд грамматиче-ских форм времени подверглась именно кон-струкция werden+инфинитив I, а не сочетания с модальными глаголами?

Г. Дивальд и М. Хаберманн полагают, что модальные глаголы wollen и sollen, наиболее частотные из всех модальных глаголов в фу-туральной функции, находились в период с XVI по XVII век на пути превращения во вспо-могательные глаголы аналитических форм бу-дущего. Примечательно, что именно такой путь развития проделали соответствующие модаль-ные глаголы во многих других германских язы-ках. Однако в немецком языке этот процесс был прерван встречным процессом – грамматикали-зацией глагола werden и появлением аналитиче-ской формы футур I19. Модальные глаголы в со-четании с инфинитивом значительно опережали werden+инфинитив I по количеству употреблений вплоть до начала XVI века. Однако уже к середине XVII века соотношение употребления конструк-ции werden+инфинитив I и сочетаний с модаль-ными глаголами в целом было, согласно подсчетам И. Богнера, 5:120. Приведенное количественное соотношение, впрочем, едва ли можно отнести к нижненемецким диалектам, где модальное буду-щее было значительно больше распространено, чем в других регионах Германии21.

117

Боднарук Е.В. Глагольные средства выражения футуральности...

В лингвистической литературе можно найти несколько подходов к объяснению причин до-вольно быстрой грамматикализации конструк-ции werden+инфинитив I. В качестве факторов, способствовавших грамматикализации, называ-ют как внутриязыковые (строение конструкции и семантика отдельных ее компонентов), так и внешние (географический и социокультурный).

Начнем с анализа внутриязыковых факто-ров. Инфинитив I, являясь общим компонен-том в составе конструкций werden+инфинитив и модальный глагол + инфинитив, мог лишь способствовать развитию у обеих конструкций футуральной семантики, имплицируя значение следования за действием, выраженным личной формой глагола.

Способствовать грамматикализации кон-струкции werden + инфинитив кроме прочего вполне могла семантика глагола werden. Дан-ный глагол восходит к индоевропейской гла-гольной основе *uuerth- (лат. «vertere»), имев-шей значение «вращать/ся», «поворачивать/ся». Исходная семантика этой основы объединя-ла в себе два возможных толкования значения глагола: перфективное и имперфективное. В германских языках утвердилось главным обра-зом перфективное значение изменения состоя-ния / развития/перехода от одного состояния к другому / становления нового состояния. В этом значении werden противостоял глаголу sein, обозначавшему собственно состояние. Конструкция werden + причастие I, суще-ствовавшая, по-видимому, уже в германский период, получила начинательное значение благодаря семантике глагола werden22. Кон-струкция werden+инфинитив I также, по всей видимости, имела первоначально инхоатив-ное значение, однако со временем акциональ-ное значение ослабло, что и дало толчок к его переосмыслению в футуральное значение23. Впрочем, такое переосмысление могло про-изойти лишь при употреблении глагола werden в форме презенса. Известно, что параллельно данной форме существовала и конструкция wurde/ward+инфинитив I, имевшая только ин-хоативное значение и существовавшая в языке

до XVI века24. Итак, наличие у глагола werden сем «перфективность» и «ингрессивность» / «инхоативность» обусловило появление футу-рального значения конструкции.

Однако и семантика модальных глаголов легко допускала переосмысление в средство выражения футуральности. В связи с этим, глагол werden должен был обладать и други-ми характеристиками, способствовавшими его грамматикализации на фоне конкуренции с мо-дальными глаголами.

К таким характеристикам следует, видимо, отнести отсутствие у глагола werden интенцио-нального значения, свойственного модальным глаголам, и, в связи с этим, наличие свободной сочетаемости с подлежащими любого типа. Так, М. Котин полагает, что преимущественная сочетаемость модальных глаголов с антропо-нимами препятствовала их грамматикализации и превращению во вспомогательные глаголы форм будущего времени25.

В качестве еще одной причины, способ-ствовавшей грамматикализации перифразы с глаголом werden, называется многофункцио-нальность глагола werden, употреблявшегося в разные периоды своего существования как самостоятельный глагол (Es werde Licht), как глагол-связка (Sie wird krank), а также как часть глагольных конструкций werden+причастие II, werden+причастие I, werden+инфинитив26. Час- тое употребление глагола werden в составе раз-личных глагольных перифраз вполне могло способствовать его закреплению в языке и в со-ставе перифразы werden + инфинитив. Таким образом, глагол werden в значительно большей степени принадлежал «области грамматики», чем модальные глаголы и имел, в связи с этим, больше шансов для грамматикализации27. Высокая частотность употребления глагола werden в речи, связанная с его полифункцио-нальностью, видимо, способствовала развитию у него определенных «неправильностей»28. Сегодня werden относится к группе так называ-емых неправильных глаголов, между тем ранее он принадлежал к глаголам сильного спряжения. Со временем в морфологии данного глагола

118

ФИЛОЛОГИЯ

появилось довольно большое количество от-клонений, затронувших в той или иной степени образование форм императива, презенса, пре-терита и даже причастия II (например, в соста-ве пассивных конструкций).

К факторам внешнего характера, способ-ствовавших грамматикализации конструкции werden + инфинитив I, можно отнести пре-имущественное использование конструкции werden+инфинитив I в XVI–XVII веках в вос-точносредненемецких диалектах, которые, как известно, послужили основой для формирова-ния единого национального литературного язы-ка Германии. В связи с этим, распространение данной конструкции в других регионах Герма-нии может объясняться своего рода фактором престижности формы29. Вместе с тем, нижнене-мецкие диалекты с довольно широко представ-ленным в них модальным будущим не оказыва-ли сильного влияния на формирование языка.

Вхождение конструкции werden+инфинитив в систему временных форм немецкого языка может объясняться и ее письменным характе-ром. Большинство исследователей полагают, что конструкция зародилась именно в пись-менной речи, при этом сильное влияние на ее появление, по-видимому, оказала латынь30. Х.-У. Шмид, к примеру, убежден, что разви-тие не только форм футура, но и других ана-литических временных форм, появившихся в немецком языке в письменный период, обу-словлено влиянием латинского языка. Первые памятники письменности на немецком языке представляли собой главным образом тексты, переведенные с латинского языка, что в целом и способствовало развитию в языке времен-ных форм со значениями, подобными значе-ниям латинских форм31. К употреблению кон-струкции werden+инфинитив могли прибегать тогда, когда нужно было точно передать со-держание латинских текстов и употребить для перевода латинского футура форму, свободную при выражении будущего от нетемпоральных (главным образом модальных) со-значений, свойственных, в частности, конструкциям с мо-дальными глаголами в футуральной функции32.

По всей видимости, взаимодействие всех перечисленных факторов, как языкового, так и внеязыкового характера, и способствовало грамматикализации в немецком языке имен-но конструкции werden+инфинитив I. Грам-матикализация формы сопровождалась ис-чезновением из употребления конструкции ward+инфинитив I, появлением в языке таких форм, как футур II (werden+инфинитив II), а также футур I и II пассив. С XVI века встре-чается также конструкция werden + модальный глагол + инфинитив33.

Конструкция werden+инфинитив II (футур II) как одно из глагольных средств с футураль-ной семантикой появилась в языке лишь в XVI веке и употреблялась довольно редко. Инте-грация данной формы во временную систему датируется XVII веком34. Примечательно, что среди лингвистов нет единодушия по вопросу о том, какое значение было изначально харак-терно для данной формы. В.П. Дружинина счи-тает, что она употреблялась главным образом для выражения предположения, относящегося к прошедшему времени35. Согласно данным Л. Напетваридзе, значение законченного дей-ствия в будущем в XVI веке значительно чаще передается при помощи перфекта, а не с по-мощью конструкции werden+инфинитив II36. Н.П. Виртуозова считает, что в уже XVI веке фу-тур II имел как модальное, так и темпоральное значение, т. е. оба значения возникли одновре-менно. Однако основным значением Н.П. Вир- туозова признает темпоральное значение фор-мы, объясняя это тем, что появление футура II было обусловлено требованиями симметрии глагольной системы37. Значение гипотетично-сти рассматривается ею как синтагматическое значение формы. Она также замечает, что еще до появления футура II в немецком языке су-ществовали модальные конструкции с инфи-нитивом II для выражения предположения о прошлом, а также для выражения законченного действия в будущем. Последние оформлялись с помощью глаголов wollen и sollen, т.е. в данном случае прослеживается аналогия с процессом становления футура I38.

119

Боднарук Е.В. Глагольные средства выражения футуральности...

В заключение отметим, что немецкий язык принадлежит к довольно многочисленной груп-пе языков, в которых сосуществует несколько глагольных средств выражения футурального значения. Этап парадигматизации прошли две формы: футур I (werden+инфинитив I) и футур II (werden +инфинитив II). Футуральный пре-зенс и, реже, так называемое «модальное бу-дущее» с глаголами sollen и wollen и сегодня в той или иной степени (в зависимости от формы

речи, функционального стиля и др. факторов) составляют конкуренцию футуру I. Футур II, в свою очередь, все чаще заменяется в футураль-ном значении формой перфекта. Такое состоя-ние дел объясняется не только определенными закономерностями в развитии временных от-ношений внутри немецкого языка как такового, но, по всей видимости, и особым онтологиче-ским и гносеологическим статусом самой кате-гории будущего времени.


1 См., напр.: Зиндер Л.Р., Строева Т.В. Историческая морфология немецкого языка. Л., 1968. С. 117; Филиче-ва Н.И. История немецкого языка. М., 2003. C. 96; Шубик С.А. Поле футуральности в истории немецкого языка // Проблемы функциональной грамматики. Полевые структуры. СПб., 2005. C. 245; Dal I. Kurze deutsche Syntax auf historischer Grundlage. 2. verb. Aufl. Tübingen, 1962. S. 133.

2 См., напр.: Зиндер Л.Р., Строева Т.В. Указ. соч. С. 118; Fritz G., Gloning Th. Untersuchungen zur semantischen Entwicklungsgeschichte der Modalverben im Deutschen. Tübingen, 1997. S. 64; Шубик С.А. Указ. соч. С. 245; Дру-жинина В.П. Система форм будущего времени в немецкой речи // Иностранные языки в школе. 1951. № 5. С. 29.

3 Ebert R.-P. Historische Syntax des Deutschen. Stuttgart, 1978. S. 60; Филичева Н.И. Указ. соч. С. 92.4 Saltveit L. Studien zum deutschen Futur. Bergen; Oslo, 1962. S. 185–188; Dal I. Op. cit. S. 132; Шубик С.А. Указ.

соч. С. 246; Handbücher zur Sprach- und Kommunikationswissenschaft. Bd. 2. Sprachgeschichte. 2. Teilband. Berlin; N.-Y., 2000. S. 1354.

5 Ebert R.-P. Op. cit. S. 60; Diewald G., Habermann M. Die Entwicklung von werden + Infinitiv als Futurgrammem. Ein Beispiel für das Zusammenwirken von Grammatikalisierung, Sprachkontakt und soziokulturellen Faktoren // Leuchner T., Mortelmanns M. Grammatikalisierung im Deutschen. Berlin; N.-Y., 2005. S. 232.

6 Дружинина В.П. Указ. соч. С. 29.7 Walter Cl. Einblicke in die Geschichte unserer Futurform (werden+Inf.) // Wissenschaftliche Zeitschrift der

Humboldt-Universität zu Berlin. Ges.-Sprachw. R. XXXI. 1982. № 5. S. 597; Harm V. Zur Herausbildung der deutschen Futurumschreibung mit werden+Infinitiv // Zeitschrift für Dialektologie und Linguistik, LXVIII Jahrgang. 2001. Heft 3. S. 289.

8 Oubouzar E. Über die Ausbildung der zusammengesetzten Verbformen im deutschen Verbalsystem // Beiträge zur Geschichte der deutschen Sprache und Literatur. 1974. Bd. 95. S. 36; Speyer A. Deutsche Sprachgeschichte. Göttingen, 2010. S. 81.

9 Luther Y. Zukunftsbezogene Äußerungen im Mittelhochdeutschen. Dissertation, Halle-Wittenberg, 2011. S. 108; Напетваридзе Л.Д. Становление норм употребления форм будущего времени в немецком литературном языке: автореф. … канд. филол. наук. Тбилиси, 1984. C. 12–13.

10 Дружинина В.П. Указ. соч. С. 25; Moskalskaja O.I. Deutsche Sprachgeschichte. M., 2003. S. 225; Luther Y. Op. cit. S. 95–96.

11 Напетваридзе Л.Д. Указ. соч. С. 14–16.12 Дружинина В.П. Указ. соч. С. 29.13 Oubouzar E. Op. cit. S. 65; Handbücher zur Sprach- und Kommunikationswissenschaft. Bd. 2. Sprachgeschichte. 3.

Teilband. Berlin; N.-Y., 2003. S. 2517.14 Дружинина В.П. Указ. соч. С. 29; Bogner I. Zur Entwicklung der periphrastischen Futurformen im

Frühneuhochdeutschen // Zeitschrift für deutsche Philologie. 1989. №108. S. 82–83.15 Дружинина В.П. Указ. соч. С. 29, 33; Oubouzar E. Op. cit. S. 85.16 Walter Cl. Op. cit. S. 600.17 Bogner I. Op. cit. S. 74.

120

ФИЛОЛОГИЯ

18 Kotin M. Die werden-Perspektive und die werden-Periphrasen im Deutschen (Historische Entwicklung und Funktionen in der Gegenwartssprache). Frankfurt am Main, 2003. S. 249.

19 Diewald G., Habermann M. Op. cit. S. 229.20 Bogner I. Op.cit. S. 83.21 Fritz G., Gloning Th. Op.cit. S. 80–81; Guchmann M.M., Semenjuk N.N. Zur Ausbildung der Norm der deutschen

Literatursprache im Bereich des Verbs (1430–1730). Tempus und Modus. Berlin, 1981. S. 60.22 Kotin M. Op.cit. S. 245–246.23 Там же. С. 249.24 Handbücher zur Sprach- und Kommunikationswissenschaft. Bd. 2. Op. cit. S. 2517.25 Kotin M. Op. cit. S. 249; Diewald G., Habermann M. Op. cit. S. 235–236.26 Kotin M. Op. cit. S. 139–145; Diewald G., Habermann M. Op. cit. S. 235–236.27 Harm V. Op. cit. S. 299.28 Nübling D. Historische Sprachwissenschaft des Deutschen. Eine Einführung in die Prinzipien des Sprachwandels. 2.

Auflage, Tübingen. 2008. S. 234.29 Fritz G., Gloning Th. Op. cit. S. 66.30 Westvik O.-J. Über Herkunft und Geschichte des werden-Futurs. Eine Auseinandersetzung mit neuerer und neuester

Forschung // G. Richter; J. Riecke; B.-M. Schuster Raum, Zeit, Medium-Sprache und ihre Determinanten. Festschrift für Hans Ramge zum 60. Geburtstag. Darmstadt, 2000. S. 254; Diewald G., Habermann M. Op. cit. S. 240.

31 Schmid H.U. Einführung in die deutsche Sprachgeschichte. Stuttgart, 2009. S. 189.32 Diewald G., Habermann M. Op. cit. S. 241.33 Oubouzar E. Op. cit. S. 65, 72; Frühneuhochdeutsche Grammatik / Ebert R.-P., Reichmann O., Solms H.-J.,

Wegera Kl.-P. Tübingen, 1993. S. 392.34 Oubouzar E. Op. cit. S. 76; Luther Y. Op. cit. S. 41.35 Дружинина В.П. Указ. соч. С. 35.36 Напетваридзе Л.Д. Указ. соч. С. 11.37 Виртуозова Н.П. К истории возникновения футурума второго // Вопросы строя немецкой речи. Владимир,

1975. Вып. 4. С. 106–107, 109.38 Там же. С. 105–106.

Bodnaruk Elena VladimirovnaNorthern (Arctic) Federal University named after M.V. Lomonosov,

Institute of Philology and Cross-Cultural Communication

VERBAL MEANS OF EXPRESSING FUTURE IN HISTORICAL ASPECT

The article is devoted to the study of evolution of verbal means of expressing future semantics in the German language. The special attention is paid to the functioning of the periphrase werden+Infinitive at different stages of the language history and to the reasons of its development into the grammatical form of the Future tense.

Key words: future, present tense, constructions with modal verbs, construction werden + Participle I, Futur I, Futur II.


Рецензент – Нифанова Т.С., доктор филологических наук, профессор, заведующая кафедрой германской фи-лологии Гуманитарного института филиала САФУ имени М.В. Ломоносова в г. Северодвинске

121

Галимова Е.Ш. Специфика Северного текста русской литературы...

УДК 82.0(045)

галимова елена Шамильевна, доктор филологических наук, профессор кафедры лите-ратуры Института филологии и межкультурной коммуникации Северного (Арктического) федераль-ного университета имени М.В. Ломоносова. Автор 72 научных публикаций, в т. ч. трех монографий, четырех учебно-методических пособий

спеЦиФика северНого текста русскоЙ литературы как локальНого сверхтекста

В статье впервые определяется место Северного текста русской литературы в системе сложившихся в отечественной словесности локальных (городских и региональных) сверхтекстов, дается характеристика Северного текста и описываются его главные свойства.

ключевые слова: региональный сверхтекст, «северный текст», художественная картина мира.

На современном этапе изучения литера-турных сверхтекстов наибольшее признание у отечественных филологов получило определе-ние, предложенное Н.Е. Меднис, охарактери-зовавшей феномен сверхтекста как «сложную систему интегрированных текстов, имеющих общую внетекстовую ориентацию, образую-щих незамкнутое единство, отмеченное смыс-ловой и языковой цельностью»1.

Это определение во многом восходит к кон-цепции В.Н. Топорова2, работы которого, наря-ду с исследованиями Ю.М. Лотмана и других ученых тартуско-московской семиотической школы, посвященные Петербургскому тексту, положили начало изучению локальных сверх-текстов. Само понятие «Петербургский текст» было введено в научный оборот в 1984 году, когда в 18-м выпуске «Трудов по знаковым си-стемам» Тартуского университета были опу-бликованы статьи В.Н. Топорова «Петербург и

“Петербургский текст русской литературы”» и Ю.М. Лотмана «Символика Петербурга и про-блемы семиотики города».

Осмысление (точнее, реконструкция) Петер-бургского текста В.Н. Топоровым помимо безус-ловной самоценности оказалось «заряженным» таким мощным научным потенциалом, что стало катализатором гуманитарной мысли на несколько десятилетий, обозначив вектор изучения локаль-ных сверхтекстов. Поначалу основное внимание последователей Топорова оказалось сосредото-ченным на освоении (воссоздании) в возможно более полном объеме собственно Петербургско-го текста, к чему побуждала прежде всего сама топоровская мысль: ученый определил природу Петербургского текста, обозначил методологиче-ские подходы к его осмыслению и открыл пер-спективы дальнейшей реконструкции его.

При этом, в соответствии с традициями семиотической школы, Петербургский текст

© Галимова Е.Ш., 2012

122

ФИЛОЛОГИЯ

первыми его исследователями (и многими последователями) понимается как культурное пространство города в целом, а не только как совокупность литературных произведений. Так, Ю.М. Лотман рассматривает семиотиче-ское пространство города как «котел текстов и кодов», при этом в роли текстов выступают не только литературные произведения и – шире – письменные источники, но также и устные вы-сказывания, и «архитектурные сооружения, го-родские обряды и церемонии, самый план города, наименования улиц…»3, т. е., по Лотману, «куль-тура в целом может рассматриваться как текст»4.

Но в последние годы в центре внимания уче-ных и при исследовании Петербургского тек-ста, и при попытках описания других локаль-ных сверхтекстов чаще оказывается текст в его филологическом понимании: как сознательно организованный результат речевого процесса, как мысль, облеченная в определенную форму, и в более узком смысле – как письменный ис-точник, как литературное произведение.

В монографии Н.Е. Меднис 2003 года, по-священной сверхтекстам в русской литературе, отмечается: «Наиболее проработанными в на-учном плане являются на данный момент сверх-тексты, порожденные некими топологическими структурами – так называемые “городские тек-сты”, к числу коих принадлежат Петербургский текст русской литературы, отдельные “про-винциальные тексты” (Пермский, к примеру), а также тексты Венецианский, Римский и другие. В стадии систематизации материала предстает в данный момент Московский ли-тературный ареал, пока не описанный в своей цельности»5.

За последние годы исследовательский ин-терес к локальным литературным сверхтекстам многократно возрос. Появились содержатель-ные работы, посвященные Сибирскому тексту русской литературы и Алтайскому тексту как его отдельной составляющей6. Активно иссле-дуются Крымский, Вятский, Московский, Лон-донский сверхтексты7.

При этом семиотико-культурологическое понимание текста не теряет своей актуально-

сти, а работы филологов часто соседствуют в научных сборниках, посвященных локальным сверхтекстам, с работами философов, культу-рологов, фольклористов, историков, и этот ин-тегративный подход убедительно демонстри-рует свою плодотворность8.

Если осмысление самого феномена ло-кального сверхтекста началось с городского – Петербургского – текста, то сегодня наряду с городскими активно разрабатываются и реги-ональные сверхтексты, о чем свидетельствуют приведенные выше перечни. Очевидно, что ло-кус города и локус региона имеют во многом различные параметры и смыслы. Существую-щие методы исследования сверхтекстов адек-ватны прежде всего для изучения городских текстов. Для семиотической культурологии, опирающейся на концептуальные представле-ния о городе как феномене культуры, «город – это способ окультуривания и структуриро-вания масштабного пространства, введение человеческого измерения в природный мир. Город-идея преобразовывает, преображает среду обитания специфическими средствами (архитектура, планировка и др. функциональ-но-эстетические способы градостроительства). <…> В итоге город становится культурной се-миосферой, не только средоточием цивилиза-ции и культуры, но подчас и неким сакральным топосом, на который накладывается сетка сим-волико-мифологических представлений»9.

Разработанная исследователями городских текстов методология, оставаясь базовой, не может быть достаточной при осмыслении фе-номена того или иного регионального сверх-текста, поскольку и характер художествен-ного пространства, и мотивный субстрат, и культурные коды такого текста, обусловленные самой спецификой той или иной территории (географической, геополитической, историче-ской, этнографической, социальной, мифоло-гической) наделены совсем иными свойствами, нежели культурно-семиотическое пространство города.

В последние годы возрос интерес уче-ных-филологов к исследованию вербального

123


выражения национального менталитета, что отразилось в формировании таких отраслей лингвистики и литературоведения, как этно-лингвистика и этнопоэтика, достижения кото-рых активно используются при реконструкции региональных сверхтекстов. Перспективным направлением становится и исследование языковой картины мира лингвистами и худо-жественной картины мира литературоведами. Художественная картина мира, запечатленная в том или ином региональном литературном сверхтексте, включает в себя совокупность ландшафтных характеристик, образов приро-ды, человека, его места в мире, общие катего-рии пространства, времени, движения, а также особый склад мышления. Отражая своеобразие менталитета этнокультурных групп, она оказы-вается связанной, с одной стороны, с индивиду-ально-авторским, субъективно-личностным об-разом мира, а с другой – с общенациональной картиной мира, и ее воссоздание является одной из наиболее важных задач при исследовании феномена каждого регионального сверхтекста.

Однако увлечение локальными текстами, которое переживает сейчас отечественное ли-тературоведение, имеет и свои негативные стороны. Абсолютизировать этот подход и при-менять его к изучению словесности любого локуса – значит игнорировать саму сущность сверхтекста. Далеко не любой город и не любая местность способны «породить» свой текст, образ не каждого города и не каждой местно-сти может обладать чертами сверхтекста.

Рассуждая о перспективах умножения коли-чества городских текстов, Н.Е. Меднис писала: «На вопрос, какие провинциальные города Рос-сии образуют свои литературные сверхтексты, можно с достаточно высокой степенью уверен-ности ответить – немногие. <…> Чаще мы ви-дим в литературе некие очевидные осколочные текстовые образования, позволяющие говорить об образе того или иного города в творчестве какого-либо писателя или ряда писателей, как о Вятке в произведениях Салтыкова-Щедрина, о Тамбове или Саратове в русской литерату-ре XIX века. Однако вряд ли можно при этом

вести речь о Вятском или Тамбовском текстах русской литературы в целом»10.

Справедливым представляется и замечание К.В. Анисимова: «Увлеченное “локальными текстами” современное отечественное литера-туроведение редко прибегает к иерархизации образов тех территориальных миров, которые воссоздаются в культуре. Так, по умолчанию равнозначными признаются любые террито-риальные тексты, которые находятся за рамка-ми московского и петербургского культурных локусов. Нередко родовым, объединяющим понятием для них служит понятие “провин-циального текста”. Однако когда тот или иной топографический ареал идентифицируется как провинциальный, тогда неизбежно активизи-руются два его альтернативных, но “неразрыв-но связанных друг с другом смысла – убогого никчемного захолустья и потерянного рая”11. В этой ситуации научное исследование… ри-скует выйти за рамки науки в эмоционально-политическую плоскость»12.

В то же время нам не близка категорич-ность мнения непоименованного оппонента Э.Ф. Шафранской, которое она привела в пре-дисловии к своей монографии о Ташкентском тексте русской литературы, упомянув о том, как при обсуждении одной из ее публикаций на эту тему рецензент статьи (авторитетный этнограф, фольклорист) оппонировал ей сле-дующим образом: «Когда В.Н. Топоров писал о “Петербургском тексте”, он не предполагал, что за этим последует. Он настаивал на его уни-кальности и не уставал повторять, что никаких других городских текстов в русской литературе не было создано»13.

Не рассматривая подробно проблему го-родских сверхтекстов, отметим лишь, что убе-дительные исследования Н.Е. Меднис – о Ве-нецианском, Л.С.Прохоровой – о Лондонском, В.В. Калмыковой и других исследователей – о Московском литературных текстах доказыва-ют реальность их существования.

Обратившись к региональным сверхтек-стам, обозначим те условия, которые делают возможным их существование (и соответ-

124

ФИЛОЛОГИЯ

ственно – описание). По сути, это единствен-ное условие, но оно имеет два плана – условно говоря, «внешний» и «внутренний». Первый, «внешний», касается статуса самого локуса, значимости его в историко-культурном и гео-политическом отношениях. Второй, «внутрен-ний», связан со способностью этого локуса «породить» сверхтекст.

Приведем еще одно высказывание Н.Е. Мед- нис, отметившей, что возникновение сверхтек-стов и потребность их исследования «во многом определяются пульсацией сильных точек памяти культуры, пульсацией, настойчиво подталкиваю-щей к художественной или научной рефлексии по поводу ряда культурно и/или исторически значи-мых в масштабах страны либо человечества явле-ний, таких как Москва или Петербург в истории и судьбе России, Венеция в культурно-духовном пространстве России и Европы, Рим в общечело-веческой культуре и т. п. В ходе исследования раз-личных литературных сверхтекстов постоянно проясняются те внутренние тенденции русской культуры, которые связаны с внутригосударствен-ными процессами и с положением России в миро-вом географическом и культурном пространстве, тенденции, нечто обусловившие в прошедшем и гипотетически, гадательно предсказывающие не-определенно далекое будущее»14.

Сказанное Н.Е. Меднис о великих и древ-них городах применимо и к региональным ло-кусам. Вряд ли у кого-нибудь могут возникнуть сомнения в исключительной роли в истории России и в национальном сознании огромного Урало-Сибирского региона или небольшого, но стратегически и культурно значимого Кры-ма. В этом отношении и территория Русского Севера, бесспорно, выделяется среди других регионов России своим особым местом в наци-ональной истории и культуре.

Осознание уникальности Русского Севера, не сводимого к понятиям «провинция» и «за-холустье», происходило в русском обществе постепенно, начиная с середины ХIХ века. Наиболее содержательными работами, рас-крывающими этот процесс и определяющими основные параметры специфики субкультуры

Русского Севера, представляются нам статьи доктора культурологии А.Н. Соловьёвой15. Вслед за философом-культурологом Н.М. Те-ребихиным, А.Н. Соловьёва выходит в своих работах ко второму, «внутреннему» плану – ус-ловию, определяющему способность локуса к порождению сверхтекста. Сущность этого ус-ловия была сформулирована еще В.Н. Топоро-вым применительно к Петербургскому тексту и сохраняет свою значимость в отношении лю-бого локального сверхтекста. По Топорову, Пе-тербургский текст есть порождение не столько реального города Санкт-Петербурга, сколько «Петербургского мифа», т.е. для возникнове-ния сверхтекста локус должен обладать наряду с исторической, культурной, социальной и лю-бой иной значимостью также и мифологиче-ским, символическим смыслом, переживаться как мифологизированное образование.

Свою знаменитую работу о Петербургском тексте Топоров начинает так: «И призрачный миражный Петербург (“фантастический вымы-сел”, “сонная греза”), и его (или о нем) текст, своего рода “греза о грезе”, тем не менее при-надлежат к числу тех сверхнасыщенных реаль-ностей, которые немыслимы без стоящего за ними целого и, следовательно, уже неотделимы от мифа и всей сферы символического. На иной глубине реальности такого рода выступают как поле, где разыгрывается основная тема жизни и смерти и формируются идеи преодоления смерти, пути к обновлению и вечной жизни»16.

По эффектному замечанию Ю.М. Лотмана, в истории Петербурга «символическое бытие предшествовало материальному. Код предше-ствовал тексту»17.

Вслед за В.Н. Топоровым, следуя его под-ходу к реконструкции сверхтекста, В.И. Тюпа в статье 2002 года «Мифологема Сибири: к вопросу о “сибирском тексте” русской лите-ратуры» охарактеризовал комплекс сибирских мифологем (на материале классических произ-ведений литературы ХIХ века) как трансформа-цию архетипов инициационной обрядности18.

К.В. Анисимов, размышляя о своеобразии Сибирского текста, отмечает, что «конструиро-

125


вание сибирского ландшафта в русской культуре представляло собой сложный процесс постоян-ного колебания базовой оценки наблюдателя, словно раздваивающегося между задачей даль-нейшего отчуждения Сибири и противополож-ной установкой, которая заключалась в симво-лическом освоении / присвоении, включении Сибири в контур национальной жизни. …Обе эти установки подразумевали наделение Зауралья определенными ролями в рамках функциональ-ного поля культуры, соединение Сибири с тем или иным заданием, которое она как социально-географическая и мифологическая реальность может выполнять по отношению к человеку»19.

Исследователь Пермского текста В.В. Аба-шеев также характеризует разнонаправленность тенденций в процессе исторического становле-ния этого локального сверхтекста, выделяя в этом процессе «развитие, многообразное варьи-рование и постоянное взаимодействие двух се-мантических доминант: мессиански окрашен-ной идеи избранности пермской земли и столь же интенсивно переживаемой идеи отвержен-ности и проклятости этого места»20.

Что же касается Северного текста, то его из-учение началось усилиями профессора Н.М. Те- ребихина, основателя одного из самых плодот-ворных научных направлений, существующих сегодня в пространстве северной гуманитар-ной парадигмы (исследования сакральной гео-графии Поморья в аспекте семиотики культу-ры), автора основополагающих для понимания феномена северорусской и других северных культур монографий и статей21.

В работах Н.М. Теребихина, развивающего традиции семиотической школы, под Северным текстом понимается вся совокупность порож-денных Севером или связанных с ним явлений духовной и культурно-исторической жизни, во-площенных не только в слове, но и во всех творе-ниях материальной и духовной культуры народа, во всех рукотворных семиотических системах.

В 2003 году в Северодвинске по инициати-ве профессора Н.И. Николаева была проведена международная конференция, в название кото-рой впервые был вынесен термин «Северный

текст». В работе этой конференции (полное ее название – «Северный текст в русской культу-ре») приняли участие литературоведы, культу-рологи, историки, этнографы, лингвисты. Это была первая попытка осмыслить границы и параметры Северного текста, причем основное внимание уделялось литературной его состав-ляющей. Участвовавший в работе конферен-ции литературовед В.А. Кошелев, отмечая, что «“Cеверный текст” в составе русского словес-ного текста сразу и легко узнаваем»22, не дает его определения. Однако материал, содержа-щийся в его работе, свидетельствует о том, что в понятие «Северный текст» ученый включает такие описания Севера, встречающиеся в оте- чественной словесности (начиная с повествова-ния в «Повести временных лет» о посещении Новгорода апостолом Андреем Первозванным), которые формируют так называемый «северный миф». Основой этого мифа является «известная геокультурная антиномия Север – Юг, явивша-яся как осознание неистребимого своеобразия собственно русского начала»23. При этом, как отмечает исследователь, в ХVIII–ХIХ веках Се-вером в мифологическом контексте этой оппо-зиции становилась вся Россия (в сопоставлении с Францией, Грецией, Италией).

Во многом соглашаясь с В.А. Кошелевым, мы вкладываем в понятие «Северный текст русской литературы» более определенное и ограниченное содержание: это создававший-ся преимущественно на протяжении столетия (с рубежа ХIХ–ХХ веков до наших дней) в творчестве многих русских писателей особый северорусский вариант национальной картины мира, наделенный, наряду с индивидуальны-ми, отражающими своеобразие мировидения каждого из авторов, также и общими, типоло-гическими чертами. В то же время, несомнен-но, нельзя не учитывать и предшествующей литературной традиции, заложившей основу формирования развитого мифопоэтического образа северорусской картины мира.

Методология исследования Северного тек-ста русской литературы как сверхтекста выраба-тывается в процессе изучения этого феномена.

126

ФИЛОЛОГИЯ

С 2008 года на базе созданной при кафедре литературы Поморского университета (ныне – Института филологии и межкультурных ком-муникаций САФУ) научной лаборатории по из-учению Северного текста русской литературы проводятся конференции, посвященные ак-туальным проблемам исследования этого ре-гионального сверхтекста, издаются сборники статей. В 2010 году в Северодвинске прошла международная конференция «Семантика и прагматика слова и текста. Поморский текст», организованная профессором А.Г. Лошаковым, известным лингвистом, автором монографии «Сверхтекст как словесно-концептуальный фе-номен» (Архангельск, 2007). Таким образом, в последние годы интенсивно исследуются особенности Северного текста русской лите-ратуры как одного из самых значительных, содержательных и насыщенных русских лите-ратурных региональных сверхтекстов, причем в решение этой актуальной и захватывающей научной задачи вовлечены ученые из разных городов, регионов и стран.

Характеризуя специфику Северного текста, его отличия от других локальных сверхтекстов, назовем наиболее существенные его признаки. Природу Северного текста русской литерату-ры мы определяем не как суммарную совокуп-ность произведений, посвященных Русскому Северу, а именно как художественное единство более высокого уровня (сверхтекст), облада-ющее, при всей сложности своей структуры, целостностью, общностью мерцающих в глу-бине его сверхэмпирических высших смыслов. Цельность такого многосоставного явления, как Северный текст обеспечивается прежде всего его глубинным подтекстовым (сверх-текстовым) смыслом, который выявляется в процессе исследования. И именно этот смысл определяет уникальность Северного текста. С нашей точки зрения, сущность этого сверх-эмпирического смысла – в восприятии Русско-го Севера как мифопоэтического простран-ства, таящего в себе в «запечатленном» виде загадку русского жизни, русской истории, русской культуры, русской духовности, самой

души Руси, а также тайну русского поэтиче-ского слова.

По убеждению Н.М. Теребихина, которое мы в полной мере разделяем: «Поморье – это душа России, то запредельное северное про-странство, где вопрошаются и разрешаются все последние вопросы русской идеи, где об-нажаются все глубинные, потаенные задания русской истории, где Промысел Божий о Рос-сии явлен в чистейшем, беспримесном цвете и свете»24. Это смысловое ядро Северного текста, его «запечатленная» тайна. Но это ядро допол-няется смыслами с иной семантикой, противо-положными по оценке, в т. ч. сакральными и мифологическими («край земли», «край света», «край в версте от ада», место гибели, страда-ний), конкретно-историческими (место ссылки, каторги, мучений и гибели), бытовыми и т.д.

Что касается территориальных границ про-странства, которое описывает Северный текст (СТ), то они не являются жесткими, однако следует отметить, что под Русским Севером мы традиционно, вслед за Д.С. Лихачёвым и В.Л. Яниным, понимаем «прежде всего терри-торию Архангельской и Вологодской областей, бассейны рек, текущих в Белое море»25. Но эта территория – ядро, центр гораздо более об-ширного пространства, включающего в себя и русские районы Карелии и Коми Республики, и северные районы Новгородской, Кировской и Пермской областей, и Кольский полуостров. Русский Север, северорусская историко-куль-турная зона – это вся обширная территория к се-веру от водораздела Волга – Северная Двина до берегов Ледовитого океана и от границ с Фин-ляндией до Уральских гор.

На уровне поэтики цельность СТ прояв-ляется в обилии сквозных мотивов и образов (в т. ч. архетипических), в единстве характе-ра пространственно-временной организации художественного мира произведений, образу-ющих этот сверхтекст, в близости индивиду-ально-авторских восприятий Русского Севера. Все эти черты поэтики СТ отличаются ярко выраженным мифопоэтическим характером и являются тем смысловым уровнем, на котором

127

эксплицируется представление об устойчиво-сти русской национальной картины мира в ее архаическом (неизменном) варианте.

При том, что первые опыты художествен-ного (литературного) освоения Архангельского Севера были осуществлены еще М.В. Ломо-носовым, начало формированию эпического и сказочного облика пространства Русского Се-вера в художественной картине мира, то есть формированию собственно СТ положил Ми-хаил Пришвин. В повести-сказке Пришвина «За волшебным колобком» (1908) воплощаются основные признаки и характерологические чер-ты опоэтизированного Севера: единство природ-ного и культурного, прошлого и настоящего, бы-тового и сакрального. Дополняли и обогащали эту мифопоэтическую картину в начале ХХ ве- ка Б. Пильняк и Е. Замятин, А. Серафимович, А. Грин и Л. Леонов, который в 1918 году писал о том, что только на Севере «можно уверовать в ту Русь, где еще звенят ломкие хрустальные звоны… Китежа, а мелкие, скомканные бурями и холодным солнцем сосны ещё где-то в вер-хушках рассказывают спокойно, медленно, не торопясь, про давно исчезнувшего, занесенного пылью и снегом веков Муромца»26. В последую-щие десятилетия «дописывали» СТ С. Писахов, Е. Гагарин, Н. Тряпкин, Ю. Казаков, Н. Рубцов, А. Яшин, О. Фокина, В. Личутин и др. Ядром же СТ, самой насыщенной и сокровенной его страницей стали, несомненно, произведения Бориса Викторовича Шергина.

Сам характер воздействия Русского Севе-ра на писателей осмысляется ими как нечто, не поддающееся рациональному объяснению, и определяется словами с семантикой чудес-ного, волшебного. «Я зачарован им до конца

моих дней», – писал Д.С. Лихачёв27. Николай Тряпкин описывал то, что произошло с ним на Русском Севере, так: «Коренной русский быт, коренное русское слово, коренные рус-ские люди… У меня впервые открылись глаза на Россию и на русскую поэзию, ибо увидел я все это каким-то особым, “нутряным” зрением. А где-то там, совсем рядом, прекрасная Вы-чегда сливается с прекрасной Двиной… И по-всюду – великие леса, осененные великими ле-гендами. <…> И я впервые начал писать стихи, которые самого меня завораживали. <…> Я как будто заново родился, или кто-то окатил меня волшебной влагой»28.

Исследование феномена СТ предполагает изучение следующих составляющих представ-ленной в нем художественной картины мира: а) его пространственно-временной организа-ции (художественное время как нерасторжи-мое единство прошлого, настоящего и будуще-го; «застывшее» время; сакральный характер пространства, его мифопоэтическая, сказочная природа); б) системы лейтмотивов, формирую-щих на смысловом («сверхсмысловом») уровне единство СТ (мотивы пути, поиска, испытания, преображения и др.); в) сквозных образов, пре-жде всего, архетипических – мифопоэтических и фольклорных (море, река, берег, дорога, дом, камень, Беловодье, Лукоморье и др.). Все эти элементы художественной картины мира необ-ходимо рассматривать в связи с образами-пер-сонажами или лирическим героем.

При этом наиболее плодотворным пред-ставляется сочетание анализа отдельных тек-стов, входящих в Северный текст, и исследо-вания общих свойств художественного мира, представленного в этом сверхтексте в целом.



1 Меднис Н.Е. Текст и его границы // Его же. Сверхтексты в русской литературе. Новосибирск, 2003. URL: http://knigorod.gmsib///files/3_5.rar.

2 Топоров В.Н. Петербургский текст русской литературы. СПб., 2003.3 Лотман Ю.М. Символические пространства // Его же. Внутри мыслящих миров. Человек – текст – семи-

осфера – история. М., 1996. С. 282.

128

4 Лотман Ю.М. Текст в тексте // Его же. Об искусстве. СПб., 1998. С. 423.5 Меднис Н.Е. Вопросы изучения «городских» текстов русской провинции // Его же. Сверхтексты в русской

литературе.6 Тюпа В.И. Мифологема Сибири: к вопросу о «сибирском тексте» русской литературы // Сибир. филол. жур-

нал. 2002. № 1. С. 27–35; Сибирский текст в русской культуре: сб. ст. Томск, 2002; Сибирский текст в русской культуре: сб. ст. Вып. 2. Томск, 2007; Сибирский текст в национальном сюжетном пространстве: коллект. мо-ногр. Красноярск, 2010; Алтайский текст в русской культуре. Вып. 1. Барнаул, 2002; Алтайский текст в русской культуре. Вып. 2. Барнаул, 2004; Алтайский текст в русской культуре. Вып. 3. Барнаул, 2006.

7 См., напр.: Люсый А.П. Крымский текст русской культуры и проблема мифологического контекста: дис. … канд. культурол. наук. М., 2003; Прохорова Л.С. Лондонский городской текст русской литературы первой трети ХIХ века: дис. … канд. филол. наук. Томск, 2005.

8 См., напр.: Сибирский текст в национальном сюжетном пространстве…; Семантика и прагматика слова и текста. Поморский текст: сб. науч. ст. Архангельск, 2010.

9 Шмидт Н.В. Городской текст в поэзии русского модернизма: автореф. дис. … канд. филол. наук. М., 2007. С. 2.

10 Меднис Н.Е. Вопросы изучения «городских» текстов русской провинции…11 Зайонц Л.О. История слова и понятия «провинция» в русской культуре // Russian Literature. North Holland.

2003. LIII. С. 323.12 От редактора [Б.п.] // Сибирский текст в национальном сюжетном пространстве: коллект. моногр. / отв. ред.

К.В. Анисимов. Красноярск, 2010. С. 4.13 Шафранская Э.Ф. Ташкентский текст в русской культуре. М., 2010. С. 3.14 Меднис Н.Е. Сверхтексты в русской литературе. Новосибирск, 2003. URL: http://rassvet.websib.ru/text.

htm?no=35&id=3.15 Соловьёва А.Н. Метатекст субкультуры Русского Севера в контексте модернизационных процессов // Се-

верный текст в русской культуре: материалы междунар. конф., Северодвинск, 25–27 июня 2003 г. Архангельск, 2003. С. 179–189; Ее же. «Русский Север»: смысловые горизонты этничности в культурном пространстве // Гео-культурное пространство Европейского Севера: генезис, структура, семантика: сб. науч. ст. Архангельск, 2011. С. 213–223.

16 Топоров В.Н. Петербург и «Петербургский текст русской литературы» (Введение в тему) // Тр. по знаковым системам. Вып. 18. Тарту, 1984. С. 3.

17 Лотман Ю.М. Символика Петербурга и проблемы семиотики города // Тр. по знаковым системам. Вып. 18. Тарту, 1984. С. 30.

18 Тюпа В.И. Мифологема Сибири: к вопросу о «сибирском тексте» русской литературы // Сибир. филол. журнал. 2002. № 1. С. 27–35.

19 От редактора [Б.п.] // Сибирский текст в национальном сюжетном пространстве. С. 6.20 Абашев В.В. Пермь как текст. Пермь в русской культуре и литературе XX века. Пермь. 2000. С. 396.21 Теребихин Н.М. Сакральная география Русского Севера: Религиозно-мифологическое пространство север-

норусской культуры. Архангельск, 1993; Его же. Лукоморье. Очерки религиозной теософии и маринистики Се-верной России. Архангельск, 1999; Его же. Метафизика Севера. Архангельск, 2004.

22 Кошелев В.А. «Северный текст» в русской словесности // Северный текст в русской культуре: материалы междунар. конф., Северодвинск, 25–27 июня 2003 года. Архангельск, 2003. С. 5.

23 Там же. С. 10.24 Теребихин Н.М. Геософия и этнокультурные ландшафты народов Баренцева Евро-Арктического региона

// Поморские чтения по семиотике культуры. Вып. 2. Сакральная география и традиционные этнокультурные ландшафты народов Европейского Севера России: сб. науч. ст. Архангельск, 2006. С. 71.

25 Лихачев Д., Янин В. Русский Север как памятник отечественной и мировой культуры // Коммунист. 1986. № 1. С. 115.

26 Северный день. [Архангельск] 1918. 21 июня.27 Лихачёв Д.С. Русский Север // Его же. «Русский Север… Я зачарован им до конца моих дней»: Из творче-

ского наследия. Архангельск, 2006. С. 86.28 Цит по: Куняев С. «Мой неизбывный вертоград…» // Тряпкин Н.И. Горящий водолей. М., 2003. С. 17.

ФИЛОЛОГИЯ

129

Galimova Elena ShamilyevnaNorthern (Arctic) Federal University named after M.V. Lomonosov,


THE NORTHERN TEXT OF RUSSIAN LITERATURE AS A LOCAL SUPERTEXT

The article for the first time clearly defines the place of the Northern text of Russian literature in the system of local supertexts (city and regional) prevailing in the national literature, suggests the description of the Northern text and describes its main features.

Key words: regional supertext, «Northern text», artistic worldview.


Рецензент – Елепова М.Ю., доктор филологических наук, профессор, заведующая кафедрой литературы Ин-ститута филологии и межкультурной коммуникации Северного (Арктического) федерального университета имени М.В. Ломоносова


130

ФИЛОЛОГИЯ

© Дранникова Н.В., Разумова И.А., 2012

УДК 801.81:001.891.55(045)

гороД и Фольклорист: проБлемы соБирательских техНологиЙ

Статья посвящена проблеме изучения городского фольклора и шире – локального текста города. Собирая и систематизируя городской фольклор, фольклорист неизбежно включается в междисциплинарное пространство. Данная публикация носит методологический характер и посвящена всем исследователям устной городской культуры.

ключевые слова: город, локальный текст, междисциплинарное исследование, фольклор.

ДраННикова Наталья васильевна, док-тор филологических наук, профессор кафе-дры истории русского языка и диалектологии Института филологии и межкультурной ком-муникации Северного (Арктического) федераль-ного университета имени М.В. Ломоносова. Автор 180 научных публикаций, в т. ч. одной монографии, двух учебно-методических пособий

разумова ирина алексеевна, доктор исторических наук, ведущий научный сотрудник Кольского научного центра Российской академии наук (г. Апатиты). Автор 250 научных публикаций, в т. ч. четырех монографий, четырех учебно-мето-дических пособий

Собирание фольклора в городе – отнюдь не новая методологическая тема. Обсуждалась она в отечественной фольклористике неоднократно, в различных ракурсах и с разной результатив-ностью1. По нашему мнению, рассматривать ее следует в более широком контексте проблем ан-тропологических исследований города, которые весьма активно дискутируются в настоящее вре-мя. Примером продуктивного обсуждения слу-жат материалы «Антропологического форума»2. Мы не претендуем на инновативность подхода. Мы попытаемся поделиться своими размыш-лениями для того, чтобы дальнейшее коллек-тивное обсуждение было не фокусированным, а связанным с различными аспектами деятель-ности фольклористов в современном городе.

Собирая и систематизируя городской фоль-клор, фольклорист неизбежно включается в

междисциплинарное пространство, в котором трудно провести грань между социологами, при-меняющими качественные методы, когда данные собираются со сравнительно небольшой группы респондентов и не анализируются при помо-щи статистики филологами, сосредоточенными на «городском тексте» (в общесемиотическом смысле) и конкретных текстах «о городе», соци-альными антропологами, «этнографами города» и т.д. На наш взгляд, строгое размежевание здесь невозможно и непродуктивно, особенно когда речь идет о комплексе собирательских методов и субъектно-объектных отношениях в процессе собирательской работы, а не о методах интерпре-тации (или так называемого «среднего уровня»).

Анализ особенностей собирательской ра-боты в том или ином типе поселений предпо-лагает, в первую очередь, рассмотрение всех

131

Дранникова Н.В., Разумова И.А. Город и фольклорист...

элементов системы взаимодействия: объекта (социальной поселенческой общности), субъ-екта (исследовательского сообщества и ан-трополога как его представителя), характера коммуникации (методов работы) и предмета изучения (в данном случае – городского фоль-клора как он понимается в настоящее время).

В первую очередь, проблемное поле состав-ляет все то, что связано с исследуемым объ-ектом: городом как социальной общностью, противопоставленной общности сельской. В настоящее время варианты городской куль-туры значительно различаются в зависимости от степени урбанизированности поселений. До известной степени городскую культуру представляет и современная деревня, и уже в силу этого обстоятельства противопоставлять методы работы в городе и селе вряд ли возмож-но. Для того чтобы учесть все варианты соци-ально-поселенческих типов, необходимы такие исследования в областях смежных дисциплин, которые пока отсутствуют. По этой причине конструктивное обсуждение нашей темы воз-можно при условии использования понятий «го-род» и «село» («деревня») в значениях идеаль-ных типов. По крайней мере, это избавляет от необходимости оговариваться в каждом случае и брать в кавычки соответствующие понятия.

Вряд ли кто-то будет отрицать, что хорошо известные особенности городской социальной среды: ее дифференцированность, формали-зованность, опосредованность и поверхност-ность коммуникаций, численность населения и другие, – диктуют свои условия, которые тре-буют совершенствования и корректирования привычных, «классических» способов сбора информации. В частности, фольклористу, на-меревающемуся заниматься собиранием го-родского фольклора, недостаточно владения «общей» традицией. Необходимы более об-ширные и одновременно конкретные предва-рительные знания исторического и социоло-гического характера. Они включают сведения о формировании населения того или иного города, его социокультурной стратификации, плотности исторических связей с культурой

ареала, к которому территориально относит-ся этот город и многого другого. Например, население Вологды или Архангельска, не го-воря уже о Пудоже или Мезени, в значитель-ной части составляют «коренные» жители, причем как потомственные горожане, так и потомки носителей сельской культуры со-ответствующих областей. Этого нельзя ска-зать о населении большинства мегаполисов, а также городов в регионах поздней урбанизации (в Мурманской области, например).

Для собирателя фольклорно-этнографиче-ского материала принципиально важны статус конкретного города (является ли он, например, республиканским или областным центром) и другие его характеристики: большой он или малый, столичный или провинциальный, моно-профильный или полипрофильный, закрытый или «открытый», «исторический» или молодой («социалистический») и др. Эти характеристи-ки дополняются оценочными, основанными на объективных показателях и субъективном восприятии: «умирающий», «развивающийся» и т. п. Напомним и о поселениях особого рода, которые по статусу чаще относятся к сельским, по профилю, скорее, к городским. Они именуют-ся «рабочими поселками», «поселками город-ского типа», просто «населенными пунктами», и в них тоже формируются общности со своей культурной спецификой и даже традициями.

Социально-демографическая и культурная неоднородность городской среды, в отличие от традиционной сельской, объективно требует, чтобы собиратель был четко сориентирован на конкретный объект: социо-профессиональную, этническую, возрастную и т. д. группу. Это, в свою очередь, определяет стратегию поиска информантов, установления контактов, техно-логий работы. В зависимости от целей даль-нейшего исследования, можно ориентироваться или на конкретный объект (старожилов, уро-женцев, возрастные или этнические общно-сти), или на профильные группы, которые яв-ляются «лицом», прежде всего, малых городов (рабочие – в Новодвинске, военные моряки – в Северодвинске и т. п.), или на маргиналов.

132

ФИЛОЛОГИЯ

К последним, в частности, могут относиться недавние переселенцы из сельской местности, а также недостаточно адаптировавшиеся в горо-де старожилы, которые фактически продолжа-ют быть носителями «негородской» культуры (в г. Архангельске – это пинежане, лешуконцы и др.). Выходцы из различных районов Архан-гельской области имеют свои землячества, ко-торые выполняют функцию поддержания ло-кальной идентичности. В любом случае, более строгими становятся требования к целевому отбору респондентов и, в целом, к составлению предварительных исследовательских программ. В качестве цели полевой работы вряд ли воз-можна ревизия «состояния традиции» даже в том случае, если бы фольклористам удалось ка-ким-либо удивительным образом сконструиро-вать некое поле «городского фольклора» в виде совокупности жанровых образований и речевых форм. Между тем именно эту цель нередко пре-следуют собиратели, отправляясь в сельские, особенно старинные, поселения.

Специальный интерес представляет анализ позиций субъектов собирательской работы, ко-торая всегда является диалогом: фольклориста и информантов-горожан. Один из существен-ных вопросов – самопрезентация собирателя. Представиться фольклористом хоть в городе, хоть в деревне означает спровоцировать опре-деленную систему ожиданий собеседника. При этом можно выяснить, как понимают «фоль-клор» носители культуры, что они считают, в частности, городским фольклором, но законо-мерно сужается пространство диалога.

Различие позиций собирателя в деревне и в городе связано с тем, что во втором случае иссле-дователь менее «заметен», не столь выделяется из общности, особенно если город относительно крупный. Это предоставляет больше возможно-стей для записи материала в спонтанных ситуа-циях. В силу того, что собиратель сам является носителем городской культуры, большее значе-ние приобретают исследовательская интуиция, ориентация на собственный культурный опыт. Это особенно важно в тех случаях, когда фоль-клорист нацелен не на поиски определенных,

заранее заданных «жанров», а на выявление устойчивых речевых форм, сюжетов и т. /п. Ре-зультаты работы не могут не зависеть от этого субъективного фактора и оценки собственного опыта собирателя.

Методологическую проблему составляет мо-дификация технологий работы с информантами в силу кардинальных различий городских и сель-ских коммуникаций. С одной стороны, казалось бы, городская среда привычна и открыта для со-бирателя. С другой стороны, как ни парадоксаль-но, она оказывается более закрытой, чем в сель-ской местности. Найти человека и установить с ним контакт в деревне значительно проще, чем в городском пространстве. Сельская улица больше располагает к общению. В деревенский дом, при всех неизбежных случайностях, легче зайти хотя бы потому, что у любого приезжего здесь статус «гостя», предписывающий уважительное отно-шение и неписаное обязательство его впустить. В современных городах частная жизнь полно-стью приватизирована. «Обход» квартир (по аналогии с обходом домов в деревне) исклю-чен, горожане защищаются от нежелательных вторжений кодовыми замками подъездов и до-мофонами. На «случайные встречи» рассчиты-вать можно, учитывая легкий и поверхностный характер общения в городском открытом про-странстве. Однако если иметь в виду целена-правленность фольклористической работы, сле-дует признать, что самый результативный метод «снежного кома» нуждается в дополнительной разработке. В поисках информантов появляется ряд опосредующих звеньев, личных и телефон-ных договоренностей и т. д.

Индивидуализация и спецификация (ин-формационная закрытость) касаются не только личной и семейной жизни, но и корпоративной деятельности. Учреждения и организации впол-не могут оказаться неприступными для исследо-вателя, которому нередко необходимы именно профессиональные субкультурные общности. Навыки общения с сельской администрацией далеко не всегда способны выручить в подобных случаях. Здесь приходится преодолевать много-уровневую «систему защиты», к чему вряд ли готовы все фольклористы традиционного типа.

133

Дранникова Н.В., Разумова И.А. Город и фольклорист...

Типичный представитель городской куль-туры в ситуации общения с собирателем осоз-нает свою роль как «объекта изучения» и да-леко не всегда хочет выступать в этой роли, т. к. эта позиция статусно слабая. Кроме того, потенциальные информанты неплохо осведом-лены о своих правах на информацию и о том, что «информация в наше время стоит дорого». Это создает дополнительные трудности даже в том случае, если информантом является не слу-чайно встреченный человек, а согласившийся на сотрудничество с собирателем по предвари-тельной договоренности. От собирателя в такой ситуации требуются дополнительные усилия по аргументации и гибкость в определении «усло-вий договора». Договор касается, в частности, «права на текст» и его возможное использова-ние, которое собиратель должен предвидеть. В «компенсации» (мы не имеем в виду исклю-чительно денежную) нуждается и затраченное на беседу свободное время, которое горожанин ценит больше, чем деревенский житель. Мож-но уверенно предположить, что само общение с собирателем, возможность поделиться знани-ями, исполнить что-то и т. д. имеют большую ценность для сельского информанта, и они зна-чительно компенсируют ему известные усилия.

Возможную коммуникативную напряжен-ность усугубляет интенсивная исследователь-ская активность в городах, жители которых подвергаются постоянному и усиливающемуся натиску со стороны социологов, журналистов, маркетологов и т. п. В чем-то сходная ситуация возникает в сельских поселениях с репутацией

«фольклорно-этнографических оазисов». Пре-одолению напряженности может служить заин-тересованность общности и ее представителей в распространении знаний о себе, в создании привлекательного образа, который может быть использован с экономической выгодой. Такой интерес в равной степени характерен для сель-ских поселений и «умирающих» малых горо-дов, что предоставляет большую свободу дей-ствий, в частности фольклористам.

Представляется, что наиболее проблема-тичными остаются вопросы, относящиеся к предметной области полевых исследований. Знание фольклора – традиционного и модер-низированного, локального (причем разных местностей) и интертерриториального, узко-профильного и массового – распределяется в городе между разными категориями жите-лей. Объединяет их до известной степени толь-ко локальный текст данного города, который имеет определенные историко-культурные и топографические основания. Фольклор, репре-зентирующий локальные городские традиции, или фольклорные образы, отдельных городов в настоящее время собирается достаточно ак-тивно. Он относительно легко распознается, поскольку преемственно связан с классически-ми фольклорными образованиями (жанрами) в содержательном и структурном отношениях. Записывать его не составляет сложности для профессионала, т. к. тексты возникают в процессе реальных и виртуальных экскурсий, знакомства с достопримечательными объекта-ми и т. д.


1 Дранникова Н.В., Разумова И.А. Исторический город в современном фольклоре // Население Кольского Севера в период социальных трансформаций: проблемы и практики культурной адаптации. Апатиты, 2008. С. 2–20; Дранникова Н.В., Разумова И.А. Образ Архангельска в современном фольклоре // Живая старина. 2011. № 1. С. 34–37; Ахметова М.В., Лурье М.Л. Бологое: «маленькая столица между двух столиц» // Отеч. записки. 2006. № 5. С. 297–219.

2 Форум: Исследования города // Антропологический форум. 2010. № 12.

134

Drannikova Natalia Vasilyevna Northern (Arctic) Federal University named after M.V. Lomonosov,

Institute of Philology and Cross-Cultural Communication,Razumova Irina Alexeevna

Kola Science Center of the Russian Academy of Sciences

TOWN AND FOLKLORIST: PROBLEMS OF COLLECTING TECHNIQUES

The article is devoted to the study of town folklore, and wider – local urban text. By collecting and systematizing town folklore, a folklorist is inevitably getting involved into the interdisciplinary space. This publication is of methodological character and aims at all researchers of oral town culture.

Key words: town, local text, interdisciplinary research, folklore.

Контактная информация: Дранникова Наталья Васильевна


Рецензент – Иванова Т.Г., доктор филологических наук, ведущий научный сотрудник Института русской лите-ратуры (Пушкинский дом) Российской академии наук

ФИЛОЛОГИЯ

135

Николаев Н.Н. Своеобразие этической позиции автора и героя...

© Николаев Н.И., 2012

УДК 821.161.1-6 «17» (045)

Николаев Николай ипполитович, док-тор филологических наук, профессор, заведую-щий кафедрой теории и истории литературы Гуманитарного института филиала САФУ имени М.В. Ломоносова в г. Северодвинске. Автор 70 на-учных публикаций, в т.ч. трех монографий

своеоБразие ЭтическоЙ позиЦии автора и героЯ в «пригожеЙ поварихе» м.Д. чулкова

В статье представлен анализ памятника русской литературы XVIII века, раскрывающий особенности этических представлений автора и героя на фоне более ранней по времени русской «плутовской новеллы» и современного ему европейского «нравоописательного романа».

ключевые слова: XVIII век, литературный герой, этические представления

Своеобразие этической позиции М.Д. Чул-кова раскрывается на фоне русской плутовской новеллы переходного времени, относящейся как бы к одному с «Пригожей поварихой» жанрово-му полю. Исследователи «плутовского жанра», в частности, отмечают: «Отбрасывая церковное средневековое мировоззрение, подавляющее земные потребности реальной личности во имя религиозных абстракций, автор повестей типа “Фрола Скобеева” “освобождался” вообще от отвлеченных идей, теоретических обобщений. Материальная жизнь в ее эмпирической данно-сти воспринималась как единственная реальная ценность. Таким образом, отказ от церковной морали приводил к отказу от самой постановки этических проблем. Симпатии – не на стороне честного, а на стороне ловкого, удачливого героя. Его даже нельзя считать безнравственным, ибо нравственные проблемы для него не существу-ют и этические критерии к нему не применяют-

ся. Соответственно герои делятся не на добрых и злых, а на удачливых и неудачливых, актив-ных и пассивных, умных и ловких, хищников и простофиль»1.

Это довольно точная характеристика эти-ческих установок героя плутовской новеллы переходного времени. Он – «человек случая», а «случайное» – это то, что принципиально вы-падало из сферы осмысления русской средневе-ковой литературы, оставалось вне ее этической оценки. Соответственно и герой, ориентиро-ванный «на случай», не определялся в тради-ционно понимаемых категориях добра и зла. Но иная ситуация в сфере этических пред-ставлений сложилась в эпоху М.Д. Чулкова. В ту эпоху, когда в этических представлениях русского человека на фоне разрастающегося фаворитизма, нравственного разложения «слу-чайное» все более втягивается в противопо-ставление богоосмысленному и богоугодному.

136

ФИЛОЛОГИЯ

Это эпоха мучительного поиска возможностей соединения двух разошедшихся в своих ос-нованиях этических систем, одна из которых вырастала из религиозно ориентированных представлений о добре и зле, а другая была обращена к жизненно-практическим целям и исходила из противопоставления активного и пассивного человека. «Пригожая повариха» М.Д. Чулкова – один из самых выразительных памятников этого времени, времени несбалан-сированного, противоречивого сосуществова-ния различных этических императивов.

На неоднозначность, противоречивость образа главной героини произведения Марто-ны, правда, в ином аспекте и в ином контек-сте рассуждений, обратил внимание весьма тонкий исследователь «Пригожей поварихи» М.Д. Чулкова И.А. Гурвич. В его интерпрета-ции «…чулковская героиня ищет вину в себе, в своих дурных наклонностях – суетности, “сребролюбии”, жажде удовольствий. Она на-строена на самообличение. Однако сказать, что “Мартона задним числом оценивает свое пове-дение с точки зрения добродетельной жизни” (В.П. Степанов), – недостаточно. Ее рассказ не однажды словно бы раздваивается: то вызывает осуждение как бесстыдный расчет, как прояв-ление порочности, то демонстрируется как лов-кая “бабья увертка”»2. Действительно, Мартона удивляет постоянной сменой самооценок: от нравственного самоосуждения до упоения соб-ственным успехом в однотипных в сущности ситуациях. И эта смена далеко не однозначно встраивается в логику нравственной эволюции Мартоны – от порока до добродетели. Она, ско-рее, следствие двух систем ценностей, в кото-рых одновременно переживает себя героиня, двух систем координат, по-разному характери-зующих, оценивающих мотивы ее поведения.

Стоит Мартоне обнаружить в себе рели-гиозно-этические установки, и практически каждый ее жизненный шаг оказывается про-явлением «беззакония», а сама она все бо-лее соответствует определению «развратной женщины», но как только она отвлекается от сверхличных критериев, в силу вступает какая-

то иная система этических представлений, с иным, во многом неожиданным, толкованием добра и зла, нравственного и порочного.

После мнимой гибели Свидаля, мучительного одиночества, печали о нем Мартоны и его неожи-данного «воскресения», восторга любви, охва-тивших обоих, рассказчица на мгновение пере-ходит к отвлеченным рассуждениям: «Должность только одна от начала света, и она принуждает нас к доброму, для того не всякому и мила, и так наделали мы произвольно разных должностей, которые обязуют нас ко всячине»3. Тем самым совершенно очевидно в повествование вводится противопоставление вечного и бренного, сует-ного. Бескорыстное переживание героиней без-временной кончины дорогого человека, описан-ное выше, тяготеет к полюсу «вечного» доброго. Но вот уже следующая фраза произносится с явной установкой на самообличение: «Из всех должностей выбрала я одну…». Осуждению под-вергается суетное начало, вдруг восторжество-вавшее в героине. Но в каких ее действиях оно себя обнаруживает? Строго по тексту, в вопросе к Свидалю о том, «каким образом освободился он от смерти». Совершенно, казалось бы, безобид-ный в отношении к нравственной характеристи-ке Мартоны нейтральный вопрос, но в контексте чулковского повествования он означает ее заинте-ресованность в подробностях розыгрыша Ахаля, который некоторое время до того превзошел в «плутовском мастерстве» саму Мартону. Суетные страсти берут верх в Мартоне, и это немедленно высвечивается на фоне высших нравственных ориентиров. По сути, ею осуждается даже не плу-товское действие, а только сочувствие тому, что удалось сделать Свидалю со своим соперником.

Но уже следующая часть повествования предлагает несколько иную расстановку нрав-ственных аспектов. Мартона обретает подругу в лице жены некоего купца. Две женщины со-шлись и «назвалися сестрами», видимо, по ха-рактеру своих взглядов на жизнь и распутных нравов. Дом новой знакомой Мартоны, по ха-рактеристике рассказчицы, являл собой «лю-бовную школу или дом беззакония. Впрочем, хозяйка имела передо всеми преимущество:

137


с кем бы какой кавалер ни начал свою любовь, то с хозяйкою непременно оную окончает…» (с. 184). Муж, который был для нее источни-ком средств к существованию, одновременно оказывается некоторым препятствием в ее рас-путной жизни, и она ищет средств извести его. Все последующее повествование подчинено ло-гике осуждения и наказания этого очевидного зла. Участником наказания этого «беззакония» становится и Мартона. Нравственные портре-ты двух распутных женщин в ходе этого явно противопоставляются. «Беззакония» Мартоны – всегда лишь средство к достижению благополу-чия, успеха, распутство жены купца – самоцель. В таком контексте позиция «пригожей поварихи» получает некоторое нравственное оправдание.

Осуждая и оправдывая свою героиню, М.Д. Чулков непоследователен в самих прин-ципах оценки и оказывается как бы в двух измерениях, одно из которых учитывает выс-шие нравственные критерии, другое вбирает в себя поправку на будничное, земное суще-ствование. Приведем наблюдения И.А. Гурви-ча, удачно иллюстрирующие такую трактовку этической позиции, реализованной в романе: «…Эпизод первого свидания с богатым “госпо-дином”, – пишет он, – Мартона предваряет сле-дующей сентенцией: “Чем больше убранства имеет женщина, тем больше в ней охоты бы-вает прохаживаться по городу, и от того наши сестры многие портятся и попадают под худые следствия”. Принадлежность этой сентенции добродетельной, морализирующей рассказчи-це несомненна. А вот как описана сцена сви-дания: “В таких случаях и я была не промах, и к счастию моему, что я не была еще тогда раз-дета, таким образом появилася к новому моему Аониду с торжественным лицом и благород-ною пошибкою, и правду сказать, что принята им была хотя не за Венеру, однако за посред-ственную богиню…”. Логика высказывания, направляемая самооценкой (“была не промах”) и модальными посылками (“к счастию мое-му”, “правду сказать”), передает позицию <…> Мартоны, соизмерявшей свои достоинства со своими плутовскими успехами»4.

Правда, для И.А. Гурвича это этическое раздвоение героини – следствие влияния запад-ноевропейского авантюрно-бытового романа XVII–XVIII веков. Обращаясь к его структур-ным особенностям, он, в частности, отмечает: «Обычным для романа было такое его постро-ение: герой выступает в роли рассказчика, и по воли автора устанавливается нравственное про-тивостояние – рассказчик противостоит самому себе как персонажу, как действующему лицу. Рассказчик по замыслу – исправившийся, при-общившийся к добродетели грешник, и он для того и воскрешает свое порочное прошлое, что-бы произнести над ним суровый приговор. Од-нако сплошь и рядом минувшие события, а так-же сознание участника событий воссоздавались в их собственной логике и значении, как бы из-нутри, а не извне. Автор и принимает, и словно отводит моралистическую точку зрения – она для него не вполне органична. По ходу пове-ствования неизбежно должны были столкнуть-ся оценочные суждения: нынешнее утвержда-емое и прежнее, «плутовское» – громогласно отвергаемое и, тем не менее, действенное»5.

Зависимость М.Д. Чулкова, автора «Приго-жей поварихи», от влияния европейского «нра-воописательного романа» первой половины XVIII века (Прево, Мариво, Дефо, Филдинг) уже довольно давно стало общим местом ис-следовательских наблюдений. Гораздо более умеренно высказываются соображения об их различиях, в то время, как они имеют принци-пиальный характер.

Героев европейского романа упомянутого рода характеризует нравственная дистанция, отделяющая их не только от своего порочного прошлого, но и от всего мира, очевидно охвачен-ного пороком. Они остро ощущают свою проти-воположность ему, ищут материальных условий огородить себя от его воздействия, освободить-ся от тяготящей необходимости внутренней борьбы с ним. И их «плутовское» прошлое вы-зывает симпатии в той мере, в какой оно несет в себе энергию противоборства в несовершенном мире, энергию самосохранения, приближающу-юся в своем пределе к задачам нравственного

138

ФИЛОЛОГИЯ

самосохранения. И в тех и в других установках усматривается ощущение своей противополож-ности миру. Таким образом, это не воскрешение «сознания участника событий в их собственной логике и значении», как полагает И.А. Гурвич. Дистанция между героем рассказа и героем-рассказчиком всегда сохраняется. Сочувствие, соучастие возникает, скорее, на единой осно-ве ощущения своей противоположности героя миру, как в его плутовском прошлом, так и в нравственной полноте его настоящего.

В «Пригожей поварихе» назидательное на-чало сводится практически на нет. Оно не ого-ворено даже во вступительном авторском сло-ве (Обращение к «Его превосходительству…», «Предуведомление»), в то время как, напри-мер, в «Предуведомлении» к «Манон Леско» Прево ему отведено центральное место: «Каж-дое событие, здесь излагаемое, есть луч света, назидание, заменяющее опыт; каждый эпизод есть образец нравственного поведения; остает-ся лишь применить все это к обстоятельствам своей собственной жизни. Произведение в це-лом представляет собою нравственный трактат, изложенный в виде занимательного рассказа»6.

Нравственное дистанцирование от мира (именно от мира в его целом, а не ситуативно возникающая потребность дистанцироваться от частных проявлений этого мира) совершен-но не актуально для чулковской «Пригожей по-варихи». Внемирная, надмирная позиция не только представляется невозможной в его ро-мане, но и откровенно осмеянной. Речь идет о завершающем текст эпизоде раскаяния и само-убийства Ахаля, чаще всего интерпретируемом исследователями в «серьезном» плане как изо-бражение М.Д. Чулковым нравственного пре-ображения («воскрешения») откровенно по-рочного в прошлом персонажа.

Что же в действительности произошло с Ахалем? Глубокая нравственная метаморфо-за или очередная смена роли, маски? В соот-ветствии с чулковским сюжетом он вновь по-является «на сцене» с письмом, обращенным к Мартоне, в котором настаивает на их встрече. Ахаль принял яд, и героиня спешит по ука-

занному в письме адресу. Дом Ахаля, который увидела Мартона, проясняет многое в его жиз-ни. «Когда я вошла в комнату, – то вид оной представился мне весьма страшным: она обита была, как пол, так стены и потолок и, словом, все черною фланелью, кровать стояла с таким же занавесом, на котором положена была белая высечка, стол покрыт также черным, а другой стоял впереди; на оном виден был крест, под которым лежал череп человеческой головы и две кости, а перед образом стояла лампада. Ахаль сидел за столом и читал книгу, на нем был черный шлафрок и черный колпак с белою обивкою: он, читая, плакал чрезвычайно го-рестно» (с. 190–191).

Это описание жилища и одеяния Ахаля без особого труда позволяет установить источник его мистических настроений. Он в обрядово-сти и нравственно-философских исканиях ма-сонов7. На это указывает и начало письма его к Мартоне: «Природа производит человека на свет с тем, чтоб по истечении коловратностей оного умереть, следовательно, никто избегнуть не может определенной сей части. Счастлив тот человек, который умирает благополучно и, не чувствуя никакой беды, оставляет сей свет без сожаления» (с. 190). Это почти цитата из мно-гочисленных масонских рукописей. Бренность бытия, конечность земных радостей, ожидание смерти – излюбленные мотивы масонских рас-суждений. За всем этим скрывается нравствен-ное противостояние миру, мироотчуждение. Но в Ахале в полной мере этой надмирности нет. Сквозь дым его словесных пассажей про-свечивает человек весьма прагматических жизненных установок с «плутовским про-шлым». «Уверял я вас в моей жизни, – говорит перед смертью Ахаль Мартоне, – что я вас лю-блю, и при кончине оной то же подтверждаю. Вот вам крепость на сей двор, который я купил на ваши деньги; и она писана на ваше имя, вот вам и моя духовная; я безроден и отказал все сие имение вам. Сим свидетельствую, что вы мне были милы» (с. 191). Бескорыстный дар возлюбленной в признании Ахаля комически снижается упоминанием о том, что приобретен

139

он «на ее деньги», и передается ей потому, что влюбленный «безроден». Надо полагать, что если бы не было последнего обстоятельства, то акт передачи имения, видимо, и не состоял-ся. Приземлено-комический оттенок ощущается и в сцене появления Свидаля, когда «иступлен-ного» героя прикрывают одеялом, «чтобы не-сколько собрал он расточенного своего разума и лишился бы того ужаса, который почувствовал, увидевши убитого им Свидаля…» (с. 192).

Нравственная метаморфоза Ахаля, его рас-каяние и стремление дистанцироваться от все-го греховного в мире – всего лишь поза, и на этом М.Д. Чулков ненарочито останавливает внимание своего читателя. В его романе нет ни одного персонажа, который нес бы в себе нрав-ственный потенциал больший, чем это возмож-но и «нужно» в мире. Никто из них не стремит-ся в целях нравственного самосохранения уйти от мира, огородиться от его пороков, создать уголок, свободный от суетных страстей. Это стремление весьма четко обозначено у их ев-ропейских литературных предшественников и современников. Но его нет даже в главной ге-роине – рассказчице Мартоне. Она не отвечает характеристике «исправившейся грешницы», осуждающей себя в своем «плутовском про-шлом». Ее этическое дистанцирование носит гораздо более мягкий характер, чем у европей-ских литературных предшественников.

Героиня, достигнув предельно возможной для себя в этическом поле романа нравственной ступени, по-прежнему оказывается бесконечно отдаленной от высшего нравственного мироот-ношения. Осознавая неполноту, безупречность своей этической программы, она обречена блуждать в лабиринте «случайного». В преде-

лах «случая» (ситуации) ее поступки находят оправдание, но в приближении к ценностям высшего порядка они раскрываются в своей ущербности. Представления об этих ценностях присутствуют в сознании героини, они непре-рывно заявляют о себе в тексте в «обобщающих сентенциях – автохарактеристиках Мартоны»8. Но они не способны ни отменить, ни заменить жизненно-практических установок. Этическая двумерность героини делает произведение принципиально незавершенным. Прерванное М.Д. Чулковым повествование – акт, вероятно, не столько волевого, сколько вынужденного плана. Конец «Пригожей поварихи» при таких обстоятельствах просто не просматривается.

В отличие от плутовской новеллы «пере-ходного времени» (типа «Фрола Скобеева») «Пригожая повариха» не отвлекается совер-шенно от «религиозных абстракций», «отвле-ченных идей», «теоретических обобщений»: они обильно представлены в тексте в обоб-щающих сентенциях героини. «Материальная жизнь в ее имперической данности» не вос-принимается здесь “как единственная реальная ценность”»9. Но она и не отрицается в качестве таковой. М.Д. Чулков ведет свою героиню меж-ду двух несовмещенных и, по-видимому, в его представлениях и представлениях читателей его времени, несовместимых в принципе эти-ческих полюсов, принимая эту противополож-ность как данность.

Для Чулкова и для его современников этическая биполярность и поиск адекват-ного ей типа поведения героя составляют о дну из принципиальных особенностей художе-ственных исканий и нравственной атмосферы эпохи.

Примечания1 Дмитриев Л.А., Лотман Ю.М. Новонайденная повесть XVIII века «История о португальской королевне

Анне и гишпанском королевиче Александре» // ТОДРЛ. Т. 16. М.; Л., 1960. С. 494.2 Гурвич И.А. О развитии художественного мышления в русской литературе (конец XVIII – первая половина

XIX в.). Ташкент, 1987. С. 37.3 Чулков М.Д. Пригожая повариха, или похождения развратной женщины // Русская проза XVIII века. М.;

Л., 1950. С. 182. В дальнейшем ссылки на это издание в тексте с указанием страницы.


140

4 Гурвич И.А. Указ. соч. С. 37–38.5 Там же. С. 36–37.6 Аббат Прево. Манон Леско; де Лакло Ш. Опасные связи. М., 1967. С. 29.7 «Темная храмина», череп и берцовые кости, тусклый свет и одеяние Ахаля явно восходит к масонской об-

рядности.8 Серман И.З. Становление и развитие романа в русской литературе XVIII века // Из истории русских литера-

турных отношений XVIII–XX вв. М.; Л., 1959. С. 94.9 Дмитриев Л.А., Лотман Ю.М. Указ. соч. С. 494.

Nikolaev Nikolay IppolitovichNorthern (Arctic) Federal University named after M.V. Lomonosov,

Humanitarian Institute in Severodvinsk

PECULIARITY OF THE ETHICAL POSITION OF THE AUTHOR AND THE PROTAGONIST IN PRIGOZHAYA POVARIKHA

(COMELY COOK) BY M.D. CHULKOV

The article analyzes a work of the Russian literature of the 18th century, showing the peculiarities of ethic conceptions of the author and the protagonist, as compared to the chronologically earlier Russian «picaresque short story» and the European «moral novel» of that time.

Key words: 18th century, literary character, ethical views.

Контактная информация: e-mail: [email protected]; [email protected]

Рецензент – Фесенко Э.Я., кандидат филологических наук, профессор кафедры теории и истории литературы, заместитель директора по научной работе Гуманитарного института филиала САФУ имени М.В. Ломоносова в г. Северодвинске

ФИЛОЛОГИЯ

141

ПЕДАГОГИКА. ПСИХОЛОГИЯ

УДК 37.01

пуШкиНа ирина михайловна, кандидат педагогических наук, доцент кафедры педаго-гики, психологии и профессионального обучения Института педагогики, психологии и социальной работы Северного (Арктического) федерально-го университета имени М.В. Ломоносова. Автор 83 научных публикаций, в т.ч. двух монографий и трех учебно-методических пособий

ФормироваНие глоБальНоЙ ответствеНости человека в свете реФорм отечествеННого оБразоваНиЯ

В данной статье рассматривается ведущая концепция образовательной политики XXI века – формиро-вание глобальной ответственности человека. Обосновывается ее актуальность и значимость для высшей школы. Раскрывается сущность и содержание концепции. Доказывается, что идея воспитания глобальной ответственности имеет отечественные корни.

ключевые слова: глобальная ответственность, человек, человечество, образование, воспитание, высшая школа, русский космизм.

Современное развитие мирового сообще-ства требует инновационного образования, которое сформировало бы у человека способ-ность к проективной детерминации будущего и ответственности за него. Одной из главных задач образования XXI века должно стать рас-крытие глобальной взаимозависимости, це-лостности всего существующего на Земле и во Вселенной, открытие логики развития этой взаимосвязи, определение особой роли и от-ветственности человека за сохранение этой целостности и себя в ней. Идея формирования глобальной ответственности делает необхо-димым ориентировать современный образо-вательный процесс на подготовку учащихся к решению глобальных проблем, на духовно-на-учное освоение окружающего мира, на воспи-тание нравственных качеств, отвечающих им-

перативу выживания и устойчивого развития человеческой цивилизации.

Устойчиво и динамично развивающееся общество могут построить только люди совре-менно образованные, способные гибко и раз-умно реагировать на постоянные изменения, обладающие развитым чувством ответствен-ности как за свою судьбу, судьбу своей страны, так и за судьбу своей планеты. Неслучайно от-ветом на вызовы глобализации явилось появле-ние новой категории – глобализации образова-ния, суть которой заключается «в комплексном влиянии глобализационных процессов на все уровни жизнедеятельности человека, а резуль-татом стало формирование единого мирового образовательного пространства»1.

Отметим, что трансформация сферы выс-шего образования в свете болонских реформ

© Пушкина И.М., 2012

142


обусловила появление таких характеристик си-стемы, как гибкость, способность в адаптации к новым условиям. Подчеркнем, что при всей приспособленности системы отечественного высшего образования к происходящим переме-нам, оно должно не только сохранить лучшие традиции и опыт национальных научных школ, но и формировать у человека глобальную от-ветственность как принципиальную норму но-вого гуманизма, являющейся важным импера-тивом в образовательной политике XXI века.

Поэтому основными задачами университе-та являются как поиск истины в процессе ис-следований, передача и распространение ее в процессе обучения, так и воспитание личности с высокой интеллектуальной культурой и гло-бальной ответственностью. Современный уни-верситет, отвечающий вызовам глобализации, – это не просто высшая школа, ориентирован-ная на профессиональную и фундаментальную подготовку специалистов, не только центр фун-даментальных научных исследований и много-профильная структура, органично сочетающая в себе образовательную, научную, инновацион-ную деятельность и вносящая реальный вклад в повышение национальной конкурентоспособ-ности. Современный университет – это школа формирования глобального миропонимания, ценностными основами которой должны стать духовность и гражданственность. Последнее предполагает «осознание себя не только граж-данином своей страны, но и мира, исповедыва-ющим высокие моральные качества и гумани-стические идеалы, ценности и нормы»2. Только поняв свою гражданскую ответственность за судьбу человечества и планеты (другими сло-вами – глобальную ответственность), человек сможет разобраться в причинах существующих проблем и найти их оптимальное решение.

Уточним: латинское слово «globus» озна-чает шар, груда, глыба; французское «global» переводится как «взятый в целом, общий»3. Термин «глобальный» широко используется с середины XIX века и понимается как все-сторонний, всеобщий, универсальный, пла-нетарный, мировой. Слово «мировой» также

означает всемирный, общечеловеческий, обще-мировой, всечеловеческий, вселенский, всес-ветный, т. е. охватывающий весь земной шар, касающийся всех стран, всех народов, известный всему миру4.

Напомним, что глобальные проблемы – это совокупность проблем человечества, от реше-ния которых зависит социальный прогресс и со-хранение цивилизации: предотвращение миро-вой термоядерной войны и обеспечение мирных условий для развития всех народов; преодоле-ние разрыва в экономическом уровне и доходах на душу населения между развитыми и разви-вающимися странами путем ликвидации их от-сталости, а также устранение голода, нищеты и неграмотности на земном шаре; прекращение катастрофического загрязнения окружающей среды; обеспечение дальнейшего экономиче-ского развития человечества необходимыми природными ресурсами; предотвращение не-посредственных и отдаленных последствий на-учно-технического прогресса. Многие исследо-ватели включают в число глобальных проблем современности проблемы здравоохранения, об-разования, социальных ценностей, межнацио-нальных отношений и др. Поэтому глобальные проблемы современности необходимо рассма-тривать как основу и причину для пересмотра методологии воспитания будущих поколений, т.к. без соответствующих человеческих качеств, без глобальной ответственности каждого члена общества невозможно решение ни одной из них.

Как видим, и сами глобальные проблемы современности, и определение путей их реше-ния имеют комплексный, междисциплинарный характер, и это требует не только глобальной интеграции усилий всех стран мира, но и, со-гласно учению В.И. Вернадского о ноосфере, интеграции социально-политических, научно-технических, религиозно-философских, пси-холого-педагогических, этико-экологических, естественных и экономических знаний в со-ответствующих сферах человеческой деятель-ности. Одной из самых важных предпосылок такой интеграции и следующего решения гло-бальных проблем есть коренное изменение

143

Пушкина И.М. Формирование глобальной ответственности человека...

парадигмы политики: отход всех стран от конфликтной, конфронтационной ориента-ции, переход к глобальному, конструктивному сотрудничеству на основах признания приори-тета общечеловеческих ценностей, общий по-иск самых эффективных путей формирования глобального «жизнеспособного общества»5.

Отрадно, что Россия берет на себя все боль-ше ответственности за положение в мире, ак-тивно участвует не только в реализации, но и в формировании глобальной повестки дня. Главы государств (Россия, Казахстан, Германия и др.) осознали наступление эпохи глобализма и «рас-сматривают глобализацию не только как гло-бальную политику, глобальную коммуникацию и глобальную торговлю», но и «как глобальную ответственность за все, что происходит в нашем мире»6. И если XX век, действительно, был ве-ком научно-технической революции, то XXI, по их мнению, должен стать веком глобальной от-ветственности. Заметим, что термин «глобаль-ная ответственность» все чаще и чаще звучит на различных международных саммитах: «Сегодня особенно необходимо понимание современного мира как единого живого организма, которое требует концептуального перехода в между-народной политике от парадигмы глобальной конкуренции к парадигме глобальной ответ-ственности», «отказ от ядерного оружия взамен гарантий ядерных держав был стратегической позицией, основанной на понимании глобаль-ной ответственности перед миром» и др.7

Таким образом, актуальность идеи форми-рования у человека глобальной ответственно-сти для отечественной системы образования очевидна.

В этой связи необходимо особо подчер-кнуть, что идея формирования глобальной от-ветственности имеет отечественные истоки, ее предвосхитили представители философии рус-ского космизма: Н.А. Бердяев, В.И. Вернадский, К.Н. Вентцель, В.С. Соловьёв, Н.К. и Е.И. Ре-рих, Н.Ф. Фёдоров, Н.Г. Холодный, К.Э. Ци-олковский, А.Л. Чижевский и др. Дело в том, что русский космизм, сформировавшись в рус-ле европейской философии к концу XIX века

и являясь неотъемлемой частью мирового космизма (где человек, человечество, при-рода и Вселенная рассматриваются как еди-ное целое), обладал своими специфическими чертами. В нем самобытные ценности отече-ственной истории и культуры гармонично со-единились с научными концепциями о Мире. Мир – это единая, целостная, взаимосвязанная и взаимозависимая система «Человек – Чело-вечество – Природа – Космос». Главная осо-бенность русского космизма состояла не в со-зерцательном отношении человека к Земле и Вселенной, а в формировании его активной по-зиции, поскольку человек «призван творчески преобразовывать мир и собственную природу» (К.Э. Циолковский). Именно в рамках русского космизма в начале XX века зародилось пони-мание ответственности разума за разрешение противоречий между человеком, человече-ством, природой, космосом (человек – созида-тель, а не разрушитель), поэтому космистами особо подчеркивался приоритет нравственного воспитания, а совершенствование человека, по их мнению, является основной задачей пе-дагогики. Они одни из первых в мире пришли, с одной стороны, к осознанию огромной силы научного разума и порожденной им техноген-ной цивилизации, резко отделившей и даже противопоставившей этот разум миру природы и космоса. С другой стороны – к пониманию того, что корыстно и бесхозяйственно исполь-зуя земные источники энергии и питания, чело-век породит нравственный, межнациональный, межрелигиозный, экологический, экономиче-ский и другие кризисы. Русские космисты еще на рубеже XIX–XX веков осознали, что чело-век оказался заложником своего стремительно развивающегося, технически ориентированно-го разума и может явиться источником не толь-ко возможной катастрофы своей цивилизации, но и гибели планеты в целом. Предвидя кри-зисные отношения человека и природы, чело-века и общества, Н.А. Бердяев, В.И. Вернад ский, К.Н. Вентцель, В.С. Соловьёв, Н.К. и Е.И. Рерих, Н.Ф. Фёдоров, Н.Г. Холодный, К.Э. Циолковский, А.Л. Чижевский и др. загово-

144


рили о смене техногенной парадигмы развития цивилизации на антропокосмическую, о пла-нетарном мышлении, о ноосферном сознании, о космическом воспитании и проблеме форми-рования глобальной ответственности человека.

Рассмотрим социально-педагогический аспект категории «ответственность». Ответ-ственность – это важнейшая форма саморегуля-ции человека и одно из значимых качеств лич-ности, способной дать отчет своим действиям и поступкам, а также принять на себя вину за их результат. Социальная ответственность понима-ется как мера соответствия действий личностей и социальных групп взаимным требованиям, дей-ствующим правовым и общественным нормам, общим интересам. Глобальная ответственность как вид социальной ответственности означает нравственную установку человека, основанную на глубоком понимании смысла и последствий своей деятельности на планете. Глобальная от-ветственность является способом поддержа-ния мира (целостности общества и обществен-ного согласия, социальной справедливости и усовершенствования общественных отноше-ний) и сохранения Земли как общего Дома для всех жителей планеты, где люди – одна семья, и каждый человек должен активно участвовать в мироустройстве.

Формирование глобальной ответственно-сти – это динамическая философско-педаго-гическая концепция, позволяющая по-новому взглянуть на цели и задачи образования

XXI века. Сюда входит развитие глобального мышления, целостного восприятия окружаю-щего мира и человека как его неотъемлемой части и высшей ценности. Становление чув-ства личной ответственности за решение гло-бальных вопросов, касающихся каждого жите-ля Земли; экологическое воспитание, забота о жизни всех живых существ на Земле, а также воспитание такого важного нравственного ка-чества, как ответственность перед будущими поколениями. Таким образом, формирование глобальной ответственности – целенаправлен-ный процесс становления у молодого человека на базе целостной картины Мира ответствен-ности за последствия преобразований, произ-водимых на Земле и в Космосе.

В целом, концепция формирования у чело-века глобальной ответственности ставит целью приобщать учащихся к общечеловеческим до-стижениям и ценностям. Она способствует этическому образованию и воспитанию ува-жения к достоинству человека, прививая ему чувство глобальной солидарности и представ-ляет собой интеграцию педагогических идей философов-космистов: развитие нравственно-го и творческого Человека с самостоятельным и системным мышлением, чувствующего свою неразрывную связь и солидарность со всем че-ловечеством и миром, увязывающего прошлое с настоящим и будущим и осуществляющего оценочный подход к последствиям человече-ской деятельности на планете и в Космосе.


1 Атоян В., Казакова Н. Университеты в современном обществе // Высшее образование в России. 2005. № 4. С. 3–6.

2 Пуляев В.Т. Россия на рубеже веков: от прошлого к будущему // Соц.-полит. журн. 1997. № 1 С. 6–16. 3 Современный словарь иностранных слов. М., 2006.4 Словарь синонимов русского языка. СПб., 2007.5 Кононенко Б.И. Большой толковый словарь по культурологии. М., 2003.6 Алексеев В.П. Мир глобальных проблем». URL: http://www.i-u.ru.7 URL: http: // www. eamedia.ord.ru /history/ 2007/443/447.

145

Пушкина И.М. Формирование глобальной ответственности человека...

Pushkina Irina MikhailovnaNorthern (Arctic) Federal University named after M.V. Lomonosov,

Institute of Pedagogics, Psychology and Social Work

FORMING THE PERSON’S GLOBAL RESPONSIBILITY IN THE CONTEXT OF DOMESTIC EDUCATION REFORMS

The article concerns the key idea of the educational policy in the 21st century – forming the person’s global responsibility – and substantiates its relevance and importance for the higher education. The essence and the content of this conception are being revealed. The idea of cultivating the person’s global responsibility is being proved to have domestic roots.

Key words: global responsibility, person, mankind, education, upbringing, Higher School, Russian cosmism.


Рецензент – Буторина Т.С., доктор педагогических наук, профессор, заведующая кафедрой педагогики, пси-хологии и профессионального обучения Института педагогики, психологии и социальной работы Северного (Арктического) федерального университета имени М.В. Ломоносова

146


© Флотская Н.Ю., 2012

УДК 159.922

ФлотскаЯ Наталья юрьевна, доктор пси-хологических наук, профессор кафедры специальной педагогики и психологии, заместитель директора по учебно-методической работе Института педа-гогики, психологии и социальной работы Северного (Арктического) федерального университета имени М.В. Ломоносова. Автор 210 научных публикаций, в т. ч. трех монографий и двух учебных пособий

психологические осоБеННости развитиЯ половоЙ иДеНтичНости в периоД молоДости

В статье рассматриваются основные тенденции развития половой идентичности в период молодости. Особое внимание уделяется изменениям, происходящим в когнитивном, эмоциональном и конативном компонентах половой идентичности у представителей мужского и женского пола к 30 годам.

ключевые слова: развитие, период молодости, половая идентичность, полоролевые образы, маску-линность, фемининность, андрогиния.

Социальные процессы, происходящие в по-следние десятилетия в нашей стране, радикаль-но изменили весь прежний уклад обществен-ной жизни. Происходит ломка традиционных культурных стереотипов мужского и женского поведения, разрушается жесткая полоролевая поляризация социальных функций мужского и женского поведения, что влечет за собой изме-нения в индивидуально-психологических ха-рактеристиках личности, в частности половой идентичности.

В последние годы в отечественной психо-логии резко усилился интерес к проблеме по-ловой идентичности, увеличилось количество исследований и публикаций, при этом суще-ствующие сведения об особенностях развития половой идентичности на разных этапах онто-генеза фрагментарны и неполны. Также сле-

дует отметить, что из существующих работ, затрагивающих в той или иной степени про-блемы половой идентичности, большинство посвящено процессу половой идентификации дошкольника и подростка, период молодости в этом отношении оказывается менее пред-ставленным. Однако молодость является осо-бенно важным периодом в развитии мужской или женской идентичности. Период молодости привносит в жизнь человека новые социальные роли, определение перспектив и целей жизни. Поиск партнера и вступление в брак, отделение от родительской семьи, приобретение профес-сии и начало самостоятельной жизни – условия, влияющие на развитие половой идентично-сти. На наш взгляд, определение потенциаль-ных возможностей развития структурных со-ставляющих половой идентичности в период

147

Флотская Н.Ю. Психологические особенности развития половой идентичности...

молодости имеет принципиальное значение для понимания специфики психического развития человека. Все это убеждает в необходимости проведения специального исследования, на-правленного на изучение особенностей разви-тия половой идентичности в период молодости.

В своем исследовании половую идентич-ность рассматривали как внутреннюю динами-ческую структуру, интегрирующую отдельные стороны личности, связанные с осознанием, переживанием себя как представителя опреде-ленного пола и саморегуляцией своего поло-ролевого поведения1. В качестве структурных компонентов половой идентичности были вы-делены когнитивный, эмоциональный и кона-тивный компоненты. При этом когнитивный компонент определяется как представления субъекта о своей половой принадлежности, ос-нованные на интеграции полоролевых образов. Эмоциональный компонент характеризуется как отношение субъекта к своей половой при-надлежности, а также к представителям своего и противоположного пола. Конативный компо-нент половой идентичности рассматривается как совокупность личностных качеств субъек-та, оцениваемых с точки зрения маскулинности и фемининности и определяющих саморегуля-цию полоролевого поведения в социуме.

Для выявления особенностей развития ког-нитивного компонента половой идентичности у представителей мужского и женского пола обратились к методике семантического диффе-ренциала Ч. Осгуда2. Для анализа эмоциональ-ного компонента половой идентичности была использована методика «Личностный диффе-ренциал»3. Для изучения конативного компо-нента половой идентичности использована Ан-кета половых ролей С. Бем4. В исследовании приняли участие 178 респондентов в возрасте 30 лет (80 представителей мужского пола и 98 – женского) и 224 респондента в возрасте 17–18 лет (105 представителей мужского пола и 119 – женского).

В ходе изучения когнитивного компонен-та было установлено, что свою причастность к мужскому полу мужчины 30 лет обосновыва-

ют способностью мыслить по-иному, нежели женщины, мужским характером и интересом к противоположному полу. У представительниц женского пола на первый план выступает выпол-нение роли матери, хозяйки, возможность ро-жать детей и нравиться мужчинам, женские чер-ты характера (нежность, слабость, заботливость, эмоциональность). Результаты проведенного ис-следования показали, что 21 % женщин хотели бы изменить свою половую принадлежность, если бы это было возможно, мотивируя это тем, что «мужчинам легче в жизни», «женщины чув-ствуют дискриминацию во всем», «хотят пока-зать, каким должен быть мужчина». Желающих изменить свою половую принадлежность среди представителей мужского пола 30 лет не вы-явлено. Для молодости особое значение имеет выстраивание системы личных нравственных, культурных, духовных ценностей, что позволяет острее и полнее чувствовать свое «Я». На этой возрастной стадии идет закрепление мировоз-зренческих ориентаций и дальнейшее станов-ление образов, составляющих индивидуальное сознание субъектов как представителей опре-деленного пола. Результаты исследования по-казали, что к 30-летнему возрасту полоролевой образ «Я» у мужчин выглядит более маскулин-ным, нежели в 17–18 лет. В отличие от юноше-ского периода, мужчины в 30 лет характеризуют себя как более сдержанных, рассудочных и во-левых (р ≤ 0,05). У представительниц женского пола образ «Я» становится мягче, женственнее. В 30 лет женщины видят себя более сдержанны-ми и эмоциональными, менее смелыми и актив-ными (р ≤ 0,05), чем в 17–18 лет.

Анализ полоролевых эталонов показал, что у представителей мужского пола 30 лет образ идеального мужчины выглядит более волевым и активным (р ≤ 0,05), чем в 17–18 лет. По срав-нению с предыдущим периодом, в структуре данного образа появляется больше маскулин-ных характеристик. Мужчины 30 лет представ-ляют идеального мужчину умным, сильным, верным, трудолюбивым, мужественным, от-ветственным. Результаты факторного анали-за показали, что для мужчин 30 лет наиболее

148


значимыми качествами в идеале мужчины яв-ляются активность, ум, ориентация на работу. У женщин 30 лет тоже меняются представле-ния об эталоне мужчины по сравнению с воз-растом 17–18 лет: они хотят видеть идеального мужчину более постоянным и умным (р ≤ 0,05). К 30 годам наиболее значимыми для женщин в идеале мужчины становятся качества, характе-ризующие его как семьянина (ум, постоянство, ориентация на семью). При этом сам образ идеального мужчины по-прежнему остается андрогинным. Они представляют его сильным, добрым, умным, надежным, ответственным. Анализируя образ идеальной женщины, мож-но заметить, в 30 лет представительницы жен-ского пола характеризуют данный образ более фемининным, чем в юношеский период. Иде-альную женщину они представляют доброй, умной, обаятельной, любящей и независимой. Необходимо отметить, что образ идеальной женщины у мужчин 30 лет выглядит еще более фемининным, чем у представительниц жен-ского пола. Мужчины 30 лет видят идеальную женщину слабой, подчиняемой, миролюбивой, ориентированной на семью и одновременно ак-тивной, смелой, волевой.

Результаты исследования показали, что у мужчин и женщин 30 лет представления о типичном мужчине практически не меня-ются по сравнению с возрастом 17–18 лет. Образ типичного мужчины по-прежнему пред-ставлен маскулинным и включает негативные качества. Мужчины 30 лет характеризуют его как сильного, агрессивного, раздражительно-го, безответственного, работящего. Описания типичного мужчины у женщин отличаются еще большей эмоциональной насыщенностью отрицательных характеристик (эгоистичный, ленивый, инфантильный, глупый, слабый). В период с 18 до 30 лет у представителей обо-его пола меняется восприятие типичной жен-щины. К 30 годам у мужчин в образе типичной женщины появляется больше фемининных ка-честв, но в целом образ остается андрогинным (красивая, изменчивая, эмоциональная, умная, активная). У женщин 30 лет образ типичной

женщины становится более фемининным, не-жели в 17–18 лет. При этом в структуру дан-ного образа по-прежнему входят маскулинные и фемининные качества, и сам образ выглядит позитивным (красивая, трудолюбивая, незави-симая, добрая, мудрая).

Результаты проведенного исследования по-казали, что к 30 годам у мужчин и женщин про-исходят дальнейшие изменения в отношении к себе и представителям своего и противополож-ного пола. В 30 лет женщины считают большин-ство мужчин менее активными (р ≤ 0,001), чем в 17–18 лет. С точки зрения показателя силы изме-нений в оценке большинства мужчин не проис-ходит. В целом общая оценка позитивности муж-чин остается невысокой, женщины по-прежнему считают их недостаточно сильными, активными и позитивными. По сравнению с предыдущим периодом, значимые изменения происходят у женщин 30 лет в оценке силы и активности большинства женщин. Женщины 30 лет считают большинство женщин более сильными (р ≤ 0,05), чем в 17–18 лет. Так, среднее значение показателя силы увеличивается в два раза: если в 17–18 лет он составлял 0,61 балла, то в 30 лет – 1,22. Увели-чивается и общий балл показателя активности по сравнению с предыдущим периодом (р ≤ 0,05). А вот общая оценка позитивности женщин не претерпевает изменений, она остается такой же положительной, как и в предыдущий период. У мужчин 30 лет значимые различия, по сравне-нию с предыдущим периодом, выявлены лишь по одному показателю. Мужчины в 30 лет счи-тают женщин еще менее слабыми (р ≤ 0,05), чем в 17–18 лет. В целом образ женщины остается таким же позитивным и активным, как и в пре-дыдущий период.

Хотелось бы обратить внимание, что муж-чины и женщины 30 лет дают практически одинаковую оценку образу «Большинство муж-чин». Значимых различий у испытуемых обо-его пола не установлено и с точки зрения пока-зателей активности и силы. В целом, мужчины и женщины 30 лет не удовлетворены поведе-нием мужчин, считают их недостаточно силь-ными и активными. Анализируя отношение к

149


образу «Большинство женщин», можно отме-тить, что женщины более позитивно оцени-вают представительниц своего пола (р≤0,05), чем мужчины. Женщины 30 лет характери-зуют большинство женщин как более добро-совестных, добрых, справедливых (р≤0,001), нежели мужчины. Необходимо подчеркнуть, что мужчины по-прежнему считают женщин более слабыми, зависимыми, расслабленны-ми, менее решительными и самостоятельными (р ≤ 0,001), чем оценивают их сами женщины. И относительно показателя активности выявле-ны значимые различия в данных выборках. Жен-щины 30 лет считают большинство женщин бо-лее открытыми, деятельными и энергичными, нежели оценивают их мужчины. Общий балл активности в оценке представителей женского пола у женщин значительно выше (р ≤ 0,001), чем у мужчин. Результаты проведенного иссле-дования показали, что мужчины и женщины 30 лет в целом позитивно оценивают самих себя, но женщины считают себя более позитив-ными (р ≤ 0,001), чем мужчины. Они воспри-нимают себя в большей степени обаятельными, добросовестными, добрыми и честными, чем мужчины.

Далее обратимся к рис. 1, на котором ви-дим, что мужчины 30 лет представляют себе большинство женщин позитивнее (р ≤ 0,05),

активнее (р ≤ 0,001), но слабее (р ≤ 0,001) муж-чин. Большинство мужчин они оценивают ме-нее позитивно (р ≤ 0,001), чем большинство женщин и самих себя.

Себя мужчины 30 лет считают лучше муж-чин и женщин, такими же сильными, как муж-чины, но активнее их; сильнее, чем женщины, но менее активными, чем они.

Анализируя отношение женщин 30 лет к представителям своего и противоположно-го пола, необходимо отметить, что женщины видят образ «Большинство мужчин» менее позитивным и активным (р ≤ 0,001), чем об-разы «Большинство женщин» и «Я». Образ «Большинство женщин» воспринимается жен-щинами 30 лет как более позитивный и актив-ный (р ≤ 0,001) и такой же сильный, как об-раз «Большинство мужчин». Себя женщины в 30 лет осознают как носителей позитивных, социально-желаемых характеристик, считают положительнее большинства мужчин и жен-щин (р ≤ 0,001), активнее мужчин (р ≤ 0,001), но менее активнее женщин (р ≤ 0,001) и оди-наково сильными, как мужчины и женщины. Итак, мы видим, что женщины негативно оце-нивают большинство мужчин и более позитив-но относятся к себе и представителям своего пола. Результаты проведенного исследования показали, что женщины 30 лет воспринимают себя более позитивными, чем мужчин и жен-щин; более активными, чем мужчин, но менее активными, чем женщин; одинаково сильны-ми, как другие мужчины и женщины. Услов-но данную позицию можно обозначить так: «Я сильная, как мужчины и женщины, но я луч-ше их. Женщины активнее меня, но я активнее мужчин». Мужчины 30 лет считают себя более позитивными и активными, чем другие мужчи-ны, и такими же сильными, как они, а также бо-лее позитивными и сильными, чем женщины, но менее активными, чем они. Условно данную позицию можно обозначить следующим обра-зом: «Я сильный, как мужчины, но я лучше и активнее, чем они. Я сильнее и лучше женщин, но они активнее меня». Образ «Я» у жен-щин ближе к образу «Большинство женщин». Это позволяет нам предположить, что в про-

Рис. 1. Отношение к себе и представителям своего и противоположного пола у мужчин и женщин 30 лет

150


цессе становления половой идентичности на этом этапе онтогенеза женщины идентифици-руют себя с женским полом. А вот у мужчин не наблюдается такого совпадения в образах, по-скольку они более негативно относятся к пред-ставителям своего пола, чем женщины.

Итак, к 30 годам общая оценка мужчин остается невысокой, женщины по-прежнему считают их недостаточно сильными, активны-ми и позитивными. По сравнению с предыду-щим периодом, женщины типичную женщину считают более сильной и активной и такой же позитивной. Отношение к себе у женщин не меняется. Они видят себя такими же позитив-ными, сильными и активными, как и прежде. Мужчины в 30 лет считают большинство жен-щин по-прежнему позитивными и активными, но более слабыми, чем в 17–18 лет, тогда как отношение к самому себе и представителям своего пола остается без изменений.

Период от 18 до 30 лет отличается от предыду-щего тем, что в нем заканчивается общесоматиче-ское развитие, достигает своего оптимума физи-ческое и половое созревание. На этой возрастной стадии показатель маскулинности у мужчин име-ет лишь тенденцию к увеличению, различия с предыдущим возрастом незначимы, но средний показатель маскулинности – 100,07±2,01 является самым высоким на всей линии онтогенеза.

У женского пола средняя величина пока-зателя маскулинности снижается, различия достоверны (р≤0,001), а показатель феминин-

ности практически не меняется (100,01±1,12) (рис. 2).

Сравнение половых различий выражен-ности показателей маскулинности и феминин-ности свидетельствует о статистической зна-чимости различий по каждому показателю. Среднее значение показателя маскулинности у мужчин значительно больше, чем у женщин (р ≤ 0,001), а среднее значение показателя феми-нинности значительно больше у женщин, чем у мужчин (р ≤ 0,001). При этом в данном возрасте снова отчетливо прослеживается симметрия в вы-раженности показателей маскулинности и феми-нинности у представителей мужского и женского пола. Обращает на себя внимание то, что верхнее значение показателя маскулинности у мужчин практически равняется среднему значению пока-зателя фемининности у женщин, аналогично и с нижними значениями, показатель фемининности у мужчин является практически сходным с пока-зателем маскулинности у женщин.

Рассматривая возраст 30 лет, хотелось бы отметить, что именно в данном возрастном пе-риоде наблюдается наибольший процент муж-чин с маскулинным типом (35 %) и наимень-шим количеством недифференцированного типа половой идентичности (8 %) (рис. 3).

Примечателен тот факт, что изменений у лиц женского пола в распределении типов по-ловой идентичности по сравнению с предыду-щим периодом практически не происходит. Как и прежде, женщин с фемининным типом – 31 %, с маскулинным – 13 %, с андрогинным – 41 % и недифференцированным типом полоролевого поведения – 15 %. В ходе исследования установ-

ср. зн.

Рис. 2. Показатели выраженности маскулинности и фемининности у мужчин и женщин 30 лет

Рис. 3. Распределение типов половой идентичности у мужчин и женщин 30 лет

151


лены значимые различия у мужчин и женщин в распределении типов половой идентичности. Так, мужчин с маскулинным типом почти в три раза больше, чем женщин (р ≤ 0,001), а жен-щин с фемининным типом, наоборот, в два раза больше, нежели мужчин (р ≤ 0,001). Количество мужчин и женщин с андрогинным типом поло-вой идентичности составляет примерно равное количество (42 и 41 % соответственно).

Системное рассмотрение становления поло-вой идентичности в период молодости позволи-ло выявить качественные особенности развития этого личностного образования психики. У муж-чин и женщин 30 лет продолжаются процессы феминизации в женских образах. У представи-телей мужского пола в этот период происходят процессы маскулинизации в мужских образах, тогда как у женщин к 30 годам в мужских обра-зах изменений в сторону увеличения выраженно-сти показателя маскулинности не наблюдается. К 30 годам у женщин общая оценка мужчин оста-ется невысокой, они по-прежнему считают пред-ставителей мужского пола недостаточно сильны-

ми, активными и позитивными; отношение к себе и другим женщинам остается таким же положи-тельным, как и раньше; мужчины 30 лет считают большинство женщин по-прежнему позитивны-ми и активными, но более слабыми, тогда как от-ношение к самим себе и представителям своего пола остается без изменений. У женщин 30 лет показатель маскулинности имеет тенденцию к снижению, а показатель фемининности – к по- вышению. В целом для мужского пола воз-раст 30 лет является кульминационным в раз- витии половой идентичности, поскольку в этом возрасте показатель маскулинности является самым высоким на всей линии онтогенеза и наб- людается наибольший процент мужчин с мас- кулинным типом и наименьшим количеством недифференцированного типа половой идентич- ности.

На наш взгляд, результаты, полученные в исследовании, будут способствовать накопле-нию знаний о развитии человека и позволят ис-пользовать их для решения современных задач возрастной психологии и психологии развития.

Примечания1 Флотская Н.Ю. Психология половой идентичности: учеб. пособие. Архангельск, 2009. С. 37.2 Бурлачук Л.Ф. Словарь-справочник по психодиагностике. СПб., 1999. С. 299–3023 Бажин Е.Ф., Эткинд А.М. Личностный дифференциал: метод. рекомендации. Л., 1983. С. 3–12.4 Пайнс Э., Маслач К. Практикум по социальной психологии. СПб., 2000. С. 199–202.

Flotskaya Natalia YuryevnaNorthern (Arctic) Federal University named after M.V. Lomonosov,

Institute of Pedagogics, Psychology and Social Work

PSYCHOLOGICAL FEATURES OF GENDER IDENTITY DEVELOPMENT IN YOUTH

The article looks at the main tendencies of gender identity development in youth. Special attention is given to the changes happening in cognitive, emotional and connotative components of gender identity among male and female representatives by the age of 30.

Key words: development, period of youth, gender identity, gender role images, masculinity, femininity, androgyny.


Рецензент – Медведев Д.А., доктор психологических наук, профессор кафедры психологии развития и образо-вания Российского государственного педагогического университета имени А.И. Герцена

152


© Чичерина Н.В., 2012

УДК 378.147:[81’243+070](045)

чичериНа Наталья васильевна, док-тор педагогических наук, доцент, директор Института филологии и межкультурной комму-никации Северного (Арктического) федерально-го университета имени М.В. Ломоносова. Автор 82 научных публикаций, в т. ч. двух монографий и шести учебных пособий (в соавт.)

меДиаграмотНость как ключеваЯ компетеНЦиЯ совремеННого спеЦиалиста: структура и соДержаНие

В статье рассматривается структура медиаграмотности как ключевой компетенции современного спе-циалиста. Автором предложено содержательное наполнение компонентов медиаграмотности, которое мо-жет служить основой для интеграции концептов медиаобразования в учебный процесс в вузе.

ключевые слова: медиаграмотность, ключевые компетенции, средства массовой информации и ком-муникации.

Современный этап развития общества харак-теризуется резким усилением информационной насыщенности и информационного взаимодей-ствия, являющихся результатом процессов гло-бализации и беспрецедентного развития инфор-мационных и коммуникационных технологий.

Исследования происходящих изменений в информационных процессах показывают, что ин-формационная революция осталась в прошлом1, и общество вступило в новую информационную эру, в которой в контексте информатизации и глобализации формируются информационная экономика (information economy) и информаци-онный капитализм (information capitalism)2. В новом глобальном информационном обществе реализация жизненных целей и проектов зави-сит от степени включенности человека в инфор-

мационное пространство, а власть принадлежит тем, кто способен создавать новые культурные коды для репрезентации реальности и оказания воздействия на сознание аудитории. Борьба за доминирующее влияние перемещается в сферу информации.

В этих условиях перед системой образова-ния возникают новые проблемы, связанные с формированием компетенций, обеспечиваю-щих адаптацию людей к новым условиям жиз-недеятельности. Одной из таких компетенций является медиаграмотность, которую можно определить как «способность адекватно взаи-модействовать с потоками медиаинформации: осуществлять поиск, анализировать, критиче-ски оценивать и создавать медиатексты, рас-пространяемые с помощью различных средств

153

Чичерина Н.В. Медиаграмотность как ключевая компетенция современного специалиста...

массовой информации и коммуникации, во всем разнообразии их форм»3.

Анализ исследований, проектных мате-риалов и документов по компетентностному подходу показывает, что медиаграмотность не является инвариантной в существующих на сегодняшний день российских и зарубеж-ных концепциях, однако она неизбежно при-сутствует в описаниях компонентов самых различных компетенций. Так, в материалах симпозиума «Ключевые компетенции для Европы» (Берн, 1996) умения и навыки взаи-модействия с медиатекстами отнесены к ком-петенциям, связанным с возрастанием инфор-матизации общества, которые обеспечивают готовность и потребность грамотно и крити-чески использовать современные источники информации в профессиональной и бытовой сферах деятельности4. По классификации клю-чевых компетенций И.А. Зимней, цели и зада-чи медиаграмотности могут реализовываться в процессе развития компетенций ценностно-смысловой ориентации в мире и гражданствен-ности, компетенции социального взаимодей-ствия с обществом и общностями, компетенции познавательной деятельности5.

Вместе с тем, учитывая современную пара-дигму информационной цивилизации и ту роль, которую играют СМИ в создании информацион-ной среды, представляется целесообразным рас-сматривать медиаграмотность как отдельную, самостоятельную компетенцию в структуре профессиональной компетентности современ-ного специалиста и обозначать ее как ключевую компетенцию в системе «ключевые – базовые – специальные» компетенции. При этом значение и место медиаграмотности в моделях професси-ональной компетентности может быть различ-ным в зависимости от сферы профессиональной деятельности. К примеру, для специалистов в области медицины, финансов, экономики медиа-грамотность может рассматриваться как одна из ключевых компетенций, определяющих эффек-тивное взаимодействие с медиатекстами в раз-личных сферах деятельности, преимущественно

в гражданско-общественной и культурно-досу-говой. Однако для специалистов в области фи-лологии и лингвистики, образования, связей с общественностью, маркетинга и т. п. медиа- грамотность приобретает гораздо большее зна-чение, оказывая влияние и на эффективность их социально-трудовой деятельности.

Выделение медиаграмотности как клю-чевой компетенции в структуре профессио-нальной компетентности современного специ-алиста требует определения ее структурных компонентов и содержания.

Как и любая другая компетенция, медиагра-мотность представляет собой определенный набор навыков, умений, систем ценностей и отношений. Попытки структурировать содер-жание медиаграмотности представлены в рабо-тах большинства отечественных и зарубежных теоретиков медиаобразования. Многие авто-ры определяют структуру медиаграмотности как систему знаний и умений, основанных на определенном наборе ключевых концептов ме-диаграмотности. Наиболее распространенный вариант системы ключевых концептов, пред-ложенный Британским киноинститутом, вклю-чает такие категории, как медиаагентства, ме-диакатегории, медиатехнологии, медиаязыки, медиааудитории, медиарепрезентации6.

Подходы к формированию медиаграмот-ности, построенные на ключевых концептах, обладают как очевидными достоинствами (на-пример, позволяют использовать унифициро-ванный набор категорий при работе с различ-ными видами медиатекстов), так и некоторыми недостатками. В частности, по мнению Э. Хар-та, претендуя на абсолютную нейтральность по отношению к системам ценностей, проповеду-емым СМИ, данные подходы рискуют создать духовный вакуум в процессе обучения7.

Очевидно, в попытках избежать такого «духовного вакуума», ряд исследователей ме-диаграмотности предлагают строить ее содер-жание вокруг исключительно ценностных, иде-ологических или эстетических составляющих и сфокусировать процесс обучения, например,

154


на изучении вопросов идеологического произ-водства в масс-медиа8 или эстетического ком-понента медиасообщений9.

Не подвергая сомнению важность форми-рования гражданской позиции в процессе ра-боты с медиатекстами или изучения эстетиче-ского компонента, следует отметить, однако, что они отражают лишь некоторые из целей медиаобразования и сужают понятие медиа-грамотности до понятий гражданственности или способности к восприятию медиаэстетики.

В научной литературе существуют и другие подходы к описанию структуры медиаграмотно-сти. Так, например, Р. Хоббс, опираясь на широ-ко распространенное определение медиаграмот-ности, разработанное международной группой экспертов, предлагает выделять в ее структуре четыре группы умений: умения осуществлять доступ, умения анализировать, умения оцени-вать и умения создавать медиатексты10. Все на-званные умения, на наш взгляд, действительно являются неотъемлемым компонентом медиа-грамотности, однако и в этом случае наблюдает-ся неоправданное сужение структуры медиагра-мотности до поведенческого компонента. Как и в представленных выше подходах, такое суже-ние представляется неправомерным с позиций рассмотрения медиаграмотности как ключевой компетенции, определяющей готовность граж-дан общества к адекватному взаимодействию с современной медиакультурой.

В свете вышесказанного представляется целесообразным предложить другой, более широкий подход к рассмотрению структуры медиаграмотности. При этом в качестве теорети-ческой основы при определении структурно-со-держательных компонентов медиаграмотности предлагается опираться на сформулированные в отечественной психологии положения о ха-рактеристиках ключевых компетенций, кото-рые могут рассматриваться как общие крите-рии для определения и оценки их структуры и содержания. И.А. Зимняя выделяет четыре аспекта в содержании компетенции: мотива-ционный аспект – готовность к проявлению

компетенции; когнитивный аспект – владение знанием содержания компетенции; поведенче-ский аспект – опыт проявления компетенции в разнообразных стандартных и нестандартных ситуациях; ценностно-смысловой аспект – от-ношение к содержанию компетенции и объекту ее приложения. Их реализация происходит при условии эмоционально-волевой регуляции про-цесса и результата проявления компетенции11.

С этих позиций и на основе анализа су-ществующих подходов к определению содер-жания и структуры медиаграмотности можно выделить четыре структурно-содержательных компонента медиаграмотности: мотивацион-ный, когнитивный, поведенческий и ценност-но-смысловой компоненты.

Рассмотрим содержание данных компонен-тов подробнее.

1. Мотивационный компонент – готовность к проявлению компетенции. Мотивационный ком-понент формируется, во-первых, на основе осоз-нания обучаемыми роли и функций современных СМИ в жизни общества и каждого отдельного человека в контексте изменяющейся социаль-ной реальности; во-вторых, на основе формиро-вания у обучаемых целостных представлений о себе в контексте современной медиакультуры; в-третьих, на основе осмысления собственных коммуникативных потребностей и актуализации интеллектуальных возможностей в процессе ак-тивного усвоения накопленного человеческого опыта при взаимодействии с медиатекстами.

2. Когнитивный компонент – владение зна-нием содержания компетенции. Когнитивный компонент медиаграмотности включает зна-ния, сгруппированные по ключевым концептам медиаграмотности, к которым мы предлагаем относить следующие концепты: процесс, кон-текст, медиатекст и медиарепрезентации:

2.1. Концепт «процесс» предполагает овла-дение знаниями по следующим вопросам: роль и функции СМИ в современном мире; отличи-тельные характеристики различных СМИ и их коммуникативные стратегии; экономика СМИ, вопросы собственности и экономические ин-

155


тересы в медиаиндустрии; процесс создания медиатекста (цели, аудитория, способы взаимо-действия с аудиторией и воздействия на нее); эффекты СМИ;

2.2. Концепт «контекст» предполагает ов-ладение знаниями по следующим вопросам: исторический и культурный контексты созда-ния и функционирования СМИ; медиакульту-ра в современном культурном пространстве; масс-медиа и идеология; масс-медиа и форми-рование идентичности;

2.3. Концепт «медиатекст» предполагает овладение знаниями по следующим вопро-сам: тип и жанр медиатекста; тема и предмет медиатекста; автор и аудитория медиатекста; структура нарратива; вербальные, аудитивные, визуальные, графические, мультимедийные средства и способы передачи значения и смыс-ла; эксплицитное и имплицитное содержание; интертекстуальные связи; наличие или отсут-ствие стереотипных репрезентаций; характер взаимодействия с аудиторией;

2.4. Концепт «медиарепрезентации» пред-полагает овладение знаниями по следующим вопросам: отношение медиатекста к реальному миру (реализм и конструктивизм как спосо-бы репрезентации объективной реальности); авторская позиция (предубежденность и объ-ективность, выражение и отражение домини-рующей идеологии, системы культурных цен-ностей, мировоззрения; журналистская этика); стереотипизация в текстах массовой информа-ции, проблема репрезентации определенных социальных категорий и групп членов обще-ства; медиарепрезентации и проблема насилия; медиарепрезентации и культура потребления.

3. Поведенческий компонент – набор уме-ний, обеспечивающих адекватное взаимо-действие с медиатекстами в разнообразных стандартных и нестандартных ситуациях. По-веденческий компонент медиаграмотности включает следующие базовые группы умений:

– умения осуществлять поиск информации в различных медиаисточниках: локализовать / определить нахождение и выполнить действия

по осуществлению доступа к источнику меди-аинформации; сохранять медиаинформацию; находить необходимую информацию в различ-ных типах медиатекстов, в т. ч. при помощи технических средств;

– умения анализировать медиатекст: опре-делять тему, предмет, тип, жанр, целевую ау-диторию медиатекста; устанавливать комму-никативное намерение автора и смысловую доминанту медиатекста; определять основные функции медиатекста; вычленять главное, анализировать эксплицитное и имплицитное содержание; определять структурную орга-низацию нарратива; анализировать вербаль-ные, аудитивные, визуальные, графические, мультимедийные средства и способы передачи значения и смысла; выделять и анализировать социокультурные концепты, актуализируемые в медиатексте; определять интертекстуальные связи; определять наличие или отсутствие сте-реотипных репрезентаций; определять спо-собы воздействия на аудиторию; исследовать социальный, исторический, политический, экономический и культурный контексты созда-ния и восприятия медиатекста;

– умения критически оценивать содержа-ние медиатекста: интерпретировать содержа-ние медиатекста через призму личностного опыта, на основе уже сформированных ценно-стей, отношений, мировоззрения, приобретен-ных знаний; на основе анализа социального и культурного контекстов строить предположе-ния о возможных последствиях, последующих событиях или логическом завершении репре-зентируемой ситуации; на основе анализа со-циального контекста оценивать значимость и ценность медиатекста для получателя;

– умения творческого репродуктивно-про-дуктивного перекодирования информации при создании нового медиатекста: правильно опре-делить и оценить аудиторию или получателя медиасообщения; эффективно и творчески ис-пользовать вербальные, аудитивные, визуаль-ные, графические, мультимедийные средства и способы передачи значения и смысла; построить

156


логическую цепочку, привлечь и удержать вни-мание получателей сообщения; построить со-общение с учетом особенностей картины мира партнера по общению.

В качестве комментария к содержанию по-веденческого компонента медиаграмотности представляется важным отметить, что первую группу умений часто связывают со способно-стью использовать различные информационные источники или технические средства, и опреде-ляют как информационную грамотность или, с недавнего времени, как цифровую грамотность. Вместе с тем, представляется очевидным, что, несмотря на имеющееся наложение на содер-жание других видов грамотностей, эти умения должны рассматриваться и как неотъемлемый компонент медиаграмотности. Умения анализа и критического оценивания, составляющие вто-рую и третью группы умений, в практической деятельности часто объединяются в одно целое. Важно, однако, подчеркнуть, что аналитические умения направлены на грамотное извлечение ин-формации из воспринимаемого текста, в то время как умения оценивания направлены на форми-рование личностного смысла текста и построе-ние критических суждений о его содержании на основе личностного опыта, системы ценностей и приобретенных знаний.

Что касается четвертой группы умений поведенческого компонента, то она выступа-ет предметом давних дискуссий теоретиков и практиков медиаобразования. Сторонники включения продуцирования медиатекстов в содержание обучения полагают, что медиагра-мотность не является полностью сформиро-ванной, если обучаемые не приобрели навыки и умения создания медиатекстов. В Великобри-тании, к примеру, задания на самостоятельное создание медиатекстов активно используются для оценки уровня сформированности медиа-грамотности. Многие исследователи убежде-ны, что формирование практических навыков и умений по созданию медиатекстов не толь-ко приводит к более глубокому пониманию медиатехнологий, но и является важным этапом познания окружающей реальности, развития

экспрессивной функции коммуникантов и их творческого потенциала12. Вторая точка зрения заключается в том, что непрофессиональное продуцирование медиатекстов в процессе обу-чения носит, на самом деле, не продуктивный, а репродуктивный и имитативный характер, при этом отнимает время от процесса развития критических и аналитических навыков, поэто-му включение практических умений в содер-жание обучения нецелесообразно13. Очевидно, что аргументы каждой стороны заслуживают внимания и отражают реальную ситуацию. В программах формирования медиаграмотно-сти как ключевой компетенции, не имеющей профессиональной направленности, продуци-рование медиатекстов может рассматриваться лишь как один из приемов обучения в процессе выполнения, например, групповых или инди-видуальных проектов без предъявления требо-ваний к профессиональному исполнению. При этом продуцирование медиатекстов, как прави-ло, представляет собой творческое репродук-тивно-продуктивное перекодирование имею-щихся семиотических ресурсов. Вместе с тем, не вызывает сомнений, что такая деятельность является важным этапом в подготовке обучае-мых к жизни в обществе, в котором масс-медиа тесно переплетены с профессиональной, граж-данской и личной жизнью каждого человека.

4. Ценностно-смысловой компонент – от-ношение к содержанию компетенции и объекту ее приложения. Ценностно-смысловой компо-нент формируется на основе базовых концеп-туальных положений медиаграмотности, пред-ставляющих собой своеобразный кодекс, свод постулатов, определяющих «идеологическую основу» процесса формирования критиче-ской автономии потребителей медиаинформа-ции: медиатексты являются конструктами, но, в свою очередь, они конструируют реальность; медиатексты имеют коммерческую импли-кацию; медиатексты имеют идеологическую и политическую импликации; форма и со-держание взаимозависимы во всех средствах массовой информации, каждое из которых имеет специфический набор отличительных

157


признаков; получатели медиатекстов констру-ируют их значение и смысл14.

Графически предлагаемая структура меди-аграмотности может быть представлена в виде следующей схемы:

В заключение представляется важным под-черкнуть, что представленные выше компонен-


1 Засурский И.И. Масс-медиа второй республики. М., 1999.2 Castells M. The Rise of the Network Society. Cambridge, 1996.3 Чичерина Н.В. Медиаобразование в контексте изменяющейся социальной реальности: моногр. Архан-

гельск, 2008. С. 81.4 Hutmacher W. Key Competences for Europe: Report of the Symposium (Berne, Switzerland, March 27–30, 1996)

// A Secondary Education for Europe Project. Strasbourg, 1997.5 Зимняя И.А. Ключевые компетенции – новая парадигма результата образования // Высшее образование

сегодня. 2003. № 5. С. 34–42.6 Hart A. Textual Pleasures and Moral Dilemmas: Teaching Media Literacy in England // Media Literacy in the

Information Age: Current Perspectives. New Brunswick, 1997. P. 199–211.

ты медиаграмотности определяют не только структуру формируемой компетенции, но и со-держание процесса обучения, направленного на развитие медиаграмотности как ключевой компетенции, обеспечивающей адекватное вза-имодействие членов общества с современной медиакультурой.

158

7 Hart A. Op. cit.8 Lewis J., Jhally S. The Struggle over Media Literacy // J. of Communication. 1998. № 48(1). P. 109–120.9 Zettl H. Contextual Media Aesthetics as the Basis for Media Literacy // J/ of Communication. 1998. № 48(1).

P. 81–95.10 Hobbs R. Expanding the Concept of Literacy // Media Literacy in the Information Age: Current Perspectives /

R. Kubey (Ed.). New Brunswick; London, 1997. P. 163–184.11 Зимняя И.А. Указ. cоч. С. 41.12 Hobbs R. The Seven Great Debates in the Media Literacy Movement // J. of Communication. 1998. № 48(1).

P. 16–32; Zettl H. Op. cit.13 Lewis J., Jhally S. Op. cit.14 Aufderheide P. Media Literacy: from a Report of the National Leadership Conference on Media Literacy // Media

Literacy in the Information Age: Current Perspectives / R. Kubey (Ed.). New Brunswick; London, 1997. P. 79–86.

Chicherina Natalia VasilyevnaNorthern (Arctic) Federal University named after M.V. Lomonosov,


MEDIA LITERACY AS A KEY COMPETENCE OF MODERN SPECIALISTS: COMPONENTS AND CONTENT

The author of the article suggests the component structure of media literacy as a key competence of modern specialists. The content of media literacy components is viewed as the basis for integrating the concepts of media education into the teaching process in universities.

Key words: media literacy, key competences, mass media and communication.

Контактная информация: e-mail: [email protected], [email protected]

Рецензент – Баграмова Н.В., доктор педагогических наук, профессор, директор лингвистического центра Рос-сийского государственного педагогического университета имени А.И. Герцена


159

НАУЧНАЯ ЖИЗНь

300 лет м.в. ломоНосову в архаНгельскоЙ оБласти

Закончился 2011 год, прошедший в России под эгидой празднования 300-летия со дня рож-дения уроженца Архангельской земли первого русского академика М.В. Ломоносова.

Ломоносовские торжества в Архангельской области прошли с особым размахом и по силе информационного и событийного воздействия явно превзошли юбилейные мероприятия в на-учных центрах – Москве и Санкт-Петербурге. Даже в Российской академии наук, как отме-тила ведущая газета российского научного со-общества «Поиск»: «…Научная сессия, посвя-щенная 300-летию со дня рождения Михаила Ломоносова и Международному году химии, к сожалению, не вызвала громких откликов в прессе и большого интереса в обществе»1.

Всего в области состоялось почти две сот-ни научных, образовательных, культурно-об-щественных, информационных мероприятий, посвященных пропаганде, изучению жизни и творческого наследия великого ученого. Зна-менательно, что, помимо многих известных российских и зарубежных ученых, на родине Ломоносова побывали и ведущие российские политики, включая Председателя Правительства Российской Федерации В.В. Путина. Владимир Владимирович смог побывать в Архангельске в юбилейный ломоносовский год дважды. По-сетил Северный (Арктический) федеральный университет имени М.В. Ломоносова в сентябре и научно-образовательный центр «Ломоносов-ский дом» в ноябре 2011 года, где решил стать Почетным членом Межрегионального обще-ственного Ломоносовского фонда и дал ряд по-ручений по созданию историко-мемориального музейного комплекса «Ломоносовская усадьба».

Отметим, что еще четыре года назад, 20 сентября 2006 года, именно В.В. Путиным был подписан Указа Президента России № 1022 «О праздновании 300-летия со дня рождения

М.В. Ломоносова». Юбилейная дата стала уни-кальным событием для Архангельского Севера, поэтому и работа по подготовке празднования началась еще до выхода этого документа и по-следовавшего Постановления Правительства России, утвердившего подготовительный план и состав федерального оргкомитета. Собственно Ломоносова у нас не забывали никогда, и про-ведение в этом году уже XL ежегодных Ломоно-совских чтений яркое этому свидетельство.

В 2005 году был образован областной орг-комитет, утвержден план по подготовке и про-ведению юбилейных мероприятий, который постоянно дополнялся и видоизменялся.

Для выполнения задания Правительства Российской Федерации и проведения допол-нительных мероприятий по укреплению и развитию научно-образовательного, культур-но-исторического и социально-экономическо-го потенциала Родины Ломоносова в Архан-гельской области была принята и реализована долгосрочная целевая программа «Родина Ло-моносова» на 2008, 2009–2011 годы.

Одним из мероприятий большого Ломоно-совского плана стала «эстафета добрых дел» в городах и районах Архангельской области, по-священная юбилею нашего земляка. Эстафета практически изначально из локально-регио-нального уровня вошла в основные события Года Ломоносова и объединила все сделанное под знаком этого большого события.

Главное внимание, конечно, было уделе-но Холмогорскому району, с. Ломоносово и с. Холмогоры как непосредственно малой ро-дине академика М.В. Ломоносова.

Много лет на разных уровнях говорили о строительстве учебно-производственного ком-плекса художественного профессионального училища резьбы по кости № 27. Были даже забиты сваи, но только в 2011 году началось

© Иванкин И.И., Журавлев П.С., 2012

160


полноценное строительство, и училище в ско-ром времени снова станет центром возрожде-ния резьбы по кости – традиционного народ-ного промысла холмогорцев, сохранившегося со времен Михайлы Ломоносова. Мы надеемся, что появятся новые мастера, которые продол-жат вековую традицию и создадут новые уни-кальные произведения костяного искусства.

Проект предполагает, что это будет много-функциональный комплекс, вмещающий учи-лище, косторезную фабрику, мини-гостиницу для туристов, общежитие и актовый зал. Учеб-но-производственный комплекс станет градоо-бразующим предприятием для с. Ломоносово, местом проведения ломоносовских мероприя-тий, т. к. находится непосредственно рядом с музеем, местом рождения Михаила Васильеви-ча и открытым в 2010 году научным стациона-ром Российской академии наук.

Для того чтобы холмогорцы, несмотря на про-шедшие 300 лет со дня рождения своего велико-го земляка, смогли получить ощутимую помощь в решении своих социально-экономических про-блем, были реализованы еще ряд проектов.

Закончено строительство водопровода «Малая Товра – Холмогоры – Ломоносово», который стал обеспечивать чистой питьевой водой свыше 7 тыс. человек. Решена пробле-ма с доставкой жителей и гостей в островное с. Ломоносово. Осуществлен спуск речного судна «Куростров» для организации переправы Ломоносово – Холмогоры. Корпус парома был усилен ледовым поясом.

В с. Ломоносово открыт новый фельдшер-ско-акушерский пункт, построено пожарное депо, капитально отремонтировано почтовое отделение, всегда являющееся своего рода об-щественным центром в селах России. Постро-ен в Ломоносово и двухквартирный жилой дом для работников бюджетной сферы. В селе обу-строен новый детский сад, закончен капиталь-ный ремонт Ломоносовской и Холмогорской средних школ, которые обеспечены современ-ным оборудованием.

Создаются инфраструктурные объекты и для обучения одаренных детей – будущих Ло-

моносовых. Имеется в виду учреждение в Ар-хангельске университетской Ломоносовской гимназии. Архангельские ученые разработали концепцию гимназии. Это будет инновацион-ное образовательное учреждение, где будут созданы комфортные условия для обучения и развития одаренных детей со всей Архангель-ской области. С 2011 года университетская Ломоносовская гимназия в областном центре начала функционировать в здании архангель-ского городского лицея. Одновременно за-канчивается реставрация исторического зда-ния Ломоносовской гимназии, построенной в 1811 году к двухсотлетию М.В. Ломоносова на народные деньги.

На малой родине первого русского академи-ка сохранились всего два здания, существовав-ших при жизни Ломоносова. Это церковь Свя-того Дмитрия Солунского, в которой крестили Михайлу Ломоносова, и Спасо-Преображенский собор в с. Холмогоры, построенный великим подвижником России, предтечей Ломоносова на Холмогорской земле, ближайшим соратни-ком Петра Великого архиепископом Афанасием. Федеральный оргкомитет принял решение о за-вершении реставрации этих уникальных памят-ников культурного наследия в 2012 году.

Кроме всех перечисленных мероприятий по сохранению и развитию инфраструктуры, были организованы работы по ремонту дорог, при-ведению в порядок малой родины Ломоносова. Благоустроена территория музея М.В. Ломоно-сова с реконструкцией пруда, созданного отцом Михаила Васильевича. По всей Архангельской области стартовала акция по посадке Ломоно-совских аллей. Развернуто движение под деви-зом «Что ты сделал для родины Ломоносова?». Практически каждый район и город Архангель-ской области внес вклад в развитие и благо-устройство холмогорской земли, откликнулись многие учреждения и предприятия. В результа-те в с. Ломоносово появились детские площад-ки, парк, был подарен автотранспорт и т. д.

Ломоносовские чтения в юбилейном 2011 го- ду включили в себя огромное количество науч-ных, научно-образовательных форумов, конфе-

161

Иванкин И.И., Журавлев П.С. 300 лет М.В. Ломоносову в Архангельской области

ренций, выставок, конкурсов. За это время Ар-хангельскую область посетили тысячи гостей: академики, ученые, политики, государствен-ные и общественные деятели со всей России и из-за рубежа. Северяне смогли встретиться со многими выдающимися личностями, посетить публичные лекции, познакомится с достижени-ями и планами российской и мировой науки.

Среди наиболее крупных и значимых науч-но-образовательных мероприятий, проведен-ных в Архангельской области можно назвать: заключительный этап 47-й Всероссийской олимпиады школьников по химии; выездное заседание Президиума Уральского отделения Российской академии наук в Архангельске, посвященное 300-летию М.В. Ломоносова и Году химии; VII Поморские чтения «Геоисто-рические и геоэтнокультурные образы и сим-волы освоения арктического пространства» (к 300-летию со дня рождения М.В. Ломоносо-ва и 150-летию со дня рождения Ф. Нансена); II международный Арктический форум «Ар-ктика – территория диалога», посвященный 300-летию со дня рождения М.В. Ломоносова; XL Ломоносовские чтения на тему «Россий-ской землей рожденный…»; выставка «На-следие Холмогорской земли XVI–XIX веков в музеях Архангельской области»; IV Афанасьев-ские чтения по теме «Архиепископ Афанасий и проблемы духовного освоения Севера (конец XVII – начало XXI века)»; выставка «Наука на краю света», посвященная 300-летию со дня рождения М.В. Ломоносов и 150-летию со дня рождения Ф. Нансена и многие другие.

Правительство Архангельской области под-держало совместную российско-норвежскую инициативу провести юбилейные мероприятия совместно с Норвегией, отмечающей свой, не менее важный для норвежцев, юбилей Фритьо-фа Нансена. Образ Ломоносова в исторической памяти неразрывно связан с именем этого нор-вежца – великого сына Севера. Нансена пом-нят и чтят как отважного героя-исследователя полярных широт и бескорыстного миротвор-ца. Арктика – это регион, который объединил гражданские и научные устремления Ломоно-

сова и Нансена, а сегодня связывает воедино интересы России и Норвегии.

В норвежском Тромсе с участием делегации Архангельской области в рамках международ-ной конференции «Арктические рубежи-2011» в январе 2011 года прошла серия форумов, давшая начало году «Нансен – Амудсен – Ло-моносов», прошел семинар «От Ломоносова до Нансена. И далее...». Делегация Архангель-ской области организовала три тематические выставки. Норвежские коллеги во время Ломо-носовских чтений провели ответную выставку, посвященную юбилею Нансена.

В январе в Москве во Всероссийском му-зее декоративно-прикладного и народного ис-кусства была открыта масштабная музейная выставка «Архангельский обоз». Были пред-ставлены предметы декоративно-прикладного искусства и народного творчества, этнографи-ческие материалы из фондов Всероссийского музея декоративно-прикладного и народного искусства и музеев Архангельской области, ко-торые отражают уникальное культурное насле-дие и традиции родины Ломоносова.

2011 год объявлен ЮНЕСКО международ-ным годом химии. В апреле в Архангельской области прошел заключительный этап 47-й Всероссийской олимпиады по химии. Собы-тие было приурочено к празднованию юбилея М.В. Ломоносова, который в первую очередь прославился как выдающийся химик. До сих пор живут слова Ломоносова: «Широко рас-простирает химия руки свои в дела человече-ские... Куда ни посмотрим, куда ни оглянемся, везде обращаются пред очами нашими успехи ея прилежания»2.

В июне 2011 года Архангельская область приняла академический десант – состоялось выездное заседание Президиума Уральского отделения Российской академии наук. С одной стороны, это дань уважения первому русскому академику, с другой стороны, это выполнение заветов великого ученого, связывавшего буду-щее могущество России с освоением богатств полярных владений. Именно при участии Ломоносова Санкт-Петербургская император-

162


ская академия наук впервые обратила свой ин-терес к Северу.

На выездном заседании были приняты важ-ные решения о дальнейшем развитии акаде-мического центра в Архангельской области. В скором времени в Архангельске будет расши-рено представительство академической науки, появятся новые институты, обновится инфра-структура научных исследований, наши уче-ные будут удостоены академических званий и, как следствие, Архангельск вновь обретет сла-ву научной столицы Севера. То, что для этого есть все основания, подтверждает высочайший уровень научных работ, ежегодно представля-емых к присуждению премии имени М.В. Ло-моносова, учрежденной Правительством Ар-хангельской области, мэрией г. Архангельска и Ломоносовским фондом. В 2011 году премией были удостоены исследователи, разработав-шие и внедрившие инновационные технологии крупноблочного строительства опорного осно-вания платформы «Приразломная», создавшие технологии получения инновационных бумаго-подобных нанокомпозитов на основе минераль-ных волокон, раскрывшие новые возможности региональной сейсмической сети по регистра-ции телесейсмических, региональных и локаль-ных сейсмических событий. Награду получили и люди, пропагандирующие творческие идеи М.В. Ломоносова.

В конце сентября в г. Архангельске, в Се-верном (Арктическом) федеральном универ-ситете по инициативе и при непосредственном участии В.В. Путина прошел грандиозный по масштабам и охвату участников II международ-ный Арктический форум «Арктика – террито-рия диалога», посвященный 300-летию со дня рождения М.В. Ломоносова. И это неслучайно. Михаил Васильевич Ломоносов, родившись 300-лет тому назад здесь, стал первым россий-ским ученым, предрекшим великое будущее по-лярным морям: «…Российское могущество при-растать будет Сибирью и Северным океаном и достигнет до главных поселений европейских в Азии и в Америке»3. Это предвидение Ломоно-сова было подтверждено его многочисленными

трудами, организованными им арктическими экспедициями, и, наконец, сам Ломоносов – сын, внук, правнук поморов бывал в «студеных морях» и по некоторым сведениям доходил до Шпицбергена и Новой Земли4.

Михайло Ломоносов, изучив древние лето-писи, материалы русских и иностранных экспе-диций, устные рассказы поморов в полной мере оценил заслуги русских людей в деле освоения Арктики: «Из сих трудных к норд-осту морских подходов и поисков явствует, что россияне да-лече в оный край на промыслы ходили уже дей-ствительно близ двухсот лет». Он подчеркивал, что громадные пространства Европейского Се-вера и Сибири, а также омывающие их воды Се-верного Ледовитого океана были открыты и ос-воены «неутомимыми трудами нашего народа» и произведены «больше приватными поисками, нежели государственными силами, где… по-морские жители с Двины и из других мест, что около Белого моря, главное имеют участие»5.

Для России, для Русского Севера Ломоно-сов имеет огромное значение. Не будет пре-увеличением сказать, что по масштабу лич-ности как Ученого, Учителя, Просветителя, Организатора, Поэта, Человека и Граждани-на мы вряд ли найдем в истории человечества равного М.В. Ломоносову. Поэтому принципи-ально необходимо, чтобы через Ломоносова, через историю его жизненного подвига, через его научное наследие новые, молодые поколе-ния восприняли славу и историю России, идеа-лы патриотизма и преданности Отечеству.

Символом передачи Ломоносовских тради-ций стало повторение 300 школьниками из пяти регионов России: Москвы, Московской, Архан-гельской, Вологодской и Ярославской областей, пути великого ученого из Архангельской обла-сти в Москву. Эта акция получила наименова-ние «Ломоносовский обоз». Финишировала она у стен Московского Кремля.

Завершили Ломоносовский год на Архан-гельской земле юбилейные XL Ломоносовские чтения «Российской землей рожденный…», включая их кульминацию 11–12 ноября в Ар-хангельске и Холмогорах.

163

Популяризация имени и творческого насле-дия М.В. Ломоносова связана также с реализа-цией целого ряда издательских проектов.

Поморским университетом в 2010 году выпу-щена серия изданий на ломоносовскую темати-ку: это пятитомник «Ломоносовский образова-тельный проект», сборник «Михаил Ломоносов: ученый-энциклопедист, поэт, художник, раде-тель просвещения». Поморское землячество в Москве в рамках мероприятий, посвященных подготовке к 300-летию со дня рождения Миха-ила Ломоносова, выпустило книгу «Для пользы общества коль радостно трудиться». Наряду с известными архангельскими ломоносововедами в подготовке этих изданий приняли участие уче-ные из Москвы и Санкт-Петербурга.

В 2011 году за № 9 вышел специальный выпуск российского исторического журнала «Родина» «Михайле Ломоносову 300». Ломо-носовский фонд заканчивает систематизацию материалов по Ломоносовским чтениям. За-вершается работа над большим проектом по созданию 5-томной Поморской энциклопедии. В настоящий момент выпущены три тома. В пе-чати 4-й том «Культура Архангельского Севера». Готовится к передаче в издательство 5-й том «Го-рода, районы, люди Архангельского Севера».

Ломоносовский юбилей продемонстрировал силу и способности российской науки, обогатил всех новыми знаниями об окружающем мире и обществе, стал поводом для многих раздумий, для постановки новых проблем и, самое главное, обозначил новые цели и задачи. Архангельская наука обрела новые контакты и расширила воз-можности в своем творческом поиске. Как ут-верждал Ломоносов: «Честь российского народа требует, чтобы показать способность и остроту его в науках и что наше Отечество может поль-зоваться собственными своими сынами не ток-мо в военной храбрости и в других важных де-лах, но и в рассуждении высокий знаний»6.

Все это особенно значимо, т. к. Архангель-ская область получила к знаменательной дате самый, наверное, важный подарок, которым

будет в истории отмечено 300-летие нашего прославленного земляка: это создание Указом Президента России Д.А. Медведева Северного (Арктического) федерального университета.

В ноябре 1991 года, в год 280-летия со дня рождения М.В. Ломоносова, появился перве-нец университетского образования на Севере – Поморский университет имени М.В. Ломоно-сова. Тогда, на торжественном заседании отме-чали, что сбылась мечта Ломоносова, который подобно университету сам, словами Пушкина, «обнял все отрасли просвещения». В 2011 году, в канун 20-летия университетского образова-ния на Севере, имя первого академика по праву преемственности перешло федеральному университету.

Создание федерального университета ста-ло закономерным итогом развития архангель-ских университетов и северной науки в целом. Именно в Архангельской области все послед-ние десятилетия особенно пристальное вни-мание уделяли науке. И если кризис не мино-вал научную сферу, то в архангельских вузах и учреждениях науки не переставали готовить докторов и кандидатов наук, складывались но-вые научные направления, школы, открыва-лись новые лаборатории – укреплялся научный потенциал региона. Архангельск превратил-ся в университетский город и стал ведущим научным центром Баренцева региона.

Сегодня Правительство России утвердило специальную программу по развитию Север-ного (Арктического) университета. Полным ходом идет капитальное переоснащение всей материально-технической базы научных иссле-дований и образовательного процесса. В планах строительство новых учебных корпусов, обще-житий и открытие новых лабораторий. САФУ имеет все шансы стать одним из ведущих обра-зовательных и научных центров России. А это значит, что новые поколения северян, потом-ков Ломоносова, смогут реализовать свои об-разовательные потребности на качественном, современном уровне.

Иванкин И.И., Журавлев П.С. 300 лет М.В. Ломоносову в Архангельской области

164


1 Волчкова Н. В борьбе достоинств. Академические выборы осложнила конкуренция? // Поиск. 2011. № 52.2 Ломоносов М.В. Слово о пользе химии, в публичном собрании Императорской Академии Наук сентября

6 дня 1751 года говоренное. URL: http://lomonosov300.ru/50244.htm.3 Ломоносов М.В. Полн. собр. соч. Т. 6. С. 498.4 См.: Булатов В.Н. Русский Север. М., 2006.5 Его же. Наука на Архангельском Севере. Архангельск; М., 2007. С. 12.6 Ломоносов М.В. Полн. собр. соч. Т. 10. С. 141–142.

иваНкиН илья игоревич, кандидат технических наук, доцент,

министр образования и науки Архангельской области. журавлЁв павел сергеевич,

кандидат исторических наук, доцент, начальник отдела науки и высшей школы

Министерства образования и науки Архангельской области, и.о. заведующего кафедрой политологии и социологии

Института социально-гуманитарных и политических наук Северного (Арктического) федерального университета имени М.В. Ломоносова

Контактная информация: Иванкин Илья Игоревич

e-mail: [email protected] Журавлев Павел Сергеевич



165

Пластинин А.В. Экономическая наука и образование – новые вызовы

© Пластинин А.В., 2012

ЭкоНомическаЯ Наука и оБразоваНие – Новые вызовы

Не секрет, что даже динамика одного из важнейших экономических показателей разви-тия России, которым мы гордимся как дости-жением – темпы экономического роста – явля-ется весьма неустойчивой. Задача же простого удвоения валового внутреннего проекта, вы-двинутая в начале 2000-х годов, по сути, снята с повестки дня как неактуальная.

Мировой экономический кризис, первая волна которого поднялась в 2008 году, показал, что несостоятельной оказалась как модель раз-вития экономики, ориентированная на раздува-ние потребительского кредитования и финансо-вых дериативов, так и модель стран с сырьевой ориентацией экономики, которые оказались в ряду наиболее пострадавших. В этих услови-ях стало ясно, что для России стратегическим ресурсом преодоления разрушительного воз-действия экономического кризиса является мо-дернизация и инновации во всех сферах обще-ственной жизни и, конечно же, в экономике.

Если руководители стран – лидеров европей- ской экономики – Германии, Франции, обсуж-дая пути выхода из кризиса, в качестве главных условий называют модернизации и инновации, то для России, которая по определению пози-ционируется как страна с «догоняющей» мо-дернизацией – это задача становится вопросом выживания страны в кругу ведущих стран ми-рового сообщества.

К чести лидеров нашей страны политиче-ская воля к модернизации была высказана до-статочно ясно и вовремя, однако в реализации ее до сих пор большими достижениями мы не отметились. В экономике модернизации и инно-вации опираются на инвестиции, а условия при-влечения их как в отдельные регионы, так и в Россию в целом далеко не блестящие. В рейтин-ге инвестиционного и бизнес-климата «Ведение бизнеса-2012», подготовленных международной финансовой организацией – Всемирным банком,

наша страна сейчас занимает лишь 120 место, рядом с Коста-Рикой, пропустив вперед даже бывшие советские республики, такие как Молдавия, Белоруссия, Армения, Грузия и прибалтийские государства.

В минувшем году, оценив эту проблему как масштабную и актуальную, коллектив Инсти-тута экономики САФУ подал заявку на участие в конкурсе на право заключения с Минобрна-уки РФ государственного контракта на прове-дение научно-исследовательских работ по теме «Основные направления повышения инвести-ционной привлекательности Северо-Арктиче-ского региона России» в рамках федеральной целевой программы «Научные и научно-иссле-довательские кадры инновационной России». В результате нам удалось попасть в число по-бедителей и получить федеральное финансиро-вание под этот проект в размере 2,450 млн р.

С небольшой долей иронии можно ска-зать, что первый шаг в направлении повы-шения инвестиционной привлекательности мы сделали. Теперь появилась возможность провести масштабный анализ факторов инве-стиционной привлекательности, выявить сла-бые и сильные стороны этого процесса в от-ношении территорий Архангельской области и смежных с ней приарктических регионов. Однако привлечение инвестиций следует рас-сматривать лишь как первое необходимое, но не достаточное условие реализации заявленно-го курса на модернизацию и инновации. Если в результате инвестиций в лесном комплексе будут расти лишь объемы заготовки круглого леса, вывозимого, например, в другие регио-ны страны или за границу, то положительный экономический эффект от подобного процесса будет минимальный, а возможно, его не будет вообще. На втором этапе необходимо будет решать сложнейшие научно-практические за-дачи по созданию экономического механизма,

166


инструментов, стимулов, поощряющих биз-нес создавать инновационные производства. Высокая оборачиваемость капитала и высокая задаваемая норма прибыли в условиях несо-вершенной конкуренции подстегивает капита-лы малого и среднего бизнеса строить один за другим торговые комплексы без всяких команд местных структур. С инновационными же про-изводствами в короткие сроки так не получа-ется, в этой сфере власть, опираясь на науку, должна создать весьма сильные механизмы и рычаги экономического побуждения и стиму-лирования бизнеса к нововведениям.

Почему в США, во многих странах Европы и Азии волны модернизации идут одна за од-ной, инновации изменяют облик традиционных товаров и услуг в машиностроении, энергетике, производстве автомобилей, потребительских товаров, электронике, строительстве, связи, даже в сырьевом секторе возникают новые бо-лее эффективные технологии, появляются виды сырья, ранее не вовлеченного в хозяйственный оборот, действуют технопарки и гибкие финан-совые институты, обеспечивающие инновации, непрерывно совершенствуется образование, здравоохранение; государства, не относящиеся к супербогатым умело находят и аккумулируют громадные средства на стимулирование иннова-

ций вплоть до прямого финансирования бизнеса на паритетных началах. На ближайшее время за-дачей прикладной экономической науки как ми-нимум являются нахождение ответов на эти во-просы и выработка практических решений для власти, бизнеса и общества в целом.

Решение описанного круга задач, конеч-но, не замыкается на одной экономике; успех модернизации в широком смысле этого слова зависит также от эффективных решений в об-ласти политики, становления демократии и гражданского общества, проработки юридиче-ских, социальных аспектов, формирования но-вого менталитета и культурной среды. В этом смысле мы, как основные исполнители обозна-ченной выше темы, приглашаем к сотрудни-честву заинтересованных сотрудников других институтов САФУ, бизнес-структур и органов региональной власти, с которыми у нас уже сейчас есть соглашения о сотрудничестве.

Опираясь на проводимые научные иссле-дования, их результаты и вовлекая в научный процесс все большее число преподавателей, аспирантов, магистров и бакалавров мы смо-жем более успешно решить и свою первичную задачу подготовки нового «инновационного че-ловека», как это определено стратегией инно-вационного развития РФ до 2020 года.

пластиНиН александр викторович, доктор экономических наук, профессор, директор Института экономики

Cеверного (Арктического) федерального университета имени М.В. Ломоносова


narfu.ru · 1 Главный редактор Е.В. Кудряшова Редакционный...

Documents

Transcript of narfu.ru · 1 Главный редактор Е.В. Кудряшова Редакционный...