The Collage (#3)

# 03 | май 2014COLLAGEth

e

COLLAGEthe

Главный редактор/вёрсткаРедактор раздела философии

КорректорРелайтер

Коллаж на обложке

КонтактПочта

Сайт

Котомкина АнастасияГусев ДмитрийКуск МарияЛин Юлия

Котомкина АнастасияТюшева Ирина

vk.com/[email protected]

«The Collage» – это независимое электронное периодическое издание, создаваемое студентами факультета философии человека РГПУ им. А.И. Герцена и включающее в себя два раздела: искусство и философию. Журнал возник как идея творческой реализации личности и призван помочь в совершенствовании навыков анализа и выработки

собственной позиции по выбранной теме.

THE COLLAGEмай 2014

1 История университета: действующие лицаВалерий Павлович Соломин, Лев Николаевич Летягин

2 Мистерии «Бриллианта Хоупа»Юлия Лин

3 «Я есть, я существую»Анастасия Буховец

4 Вся суть в животномАнтон Шип

5 Критика эмпирической культурологииДмитрий Гусев

6 Проблема религиозного и духовно-нравственного воспитания в современной РоссииАнастасия Ишмакова

7 Зачем изучать историю философии?Дмитрий Виноградов, Дмитрий Гусев

8PATHOSКсения Васильева, Анастасия КотомкинаВалерия Денисенко, Елизавета Смирнова

СОДЕРЖАНИЕ

Факультету философии человека РГПУ им. А. И. Герцена в 2013 году исполнилось 20 лет. Его создание в начале 1990-х годов — на фоне идеологического слома и кризиса прежней политической системы — представляется сегод-ня фактом показательно значимым. Решение о форми-ровании качественно новой университетской институции соответствовало задачам поиска новой опережающей стратегии, принципам модернизации образовательной парадигмы — модернизации, заданной не внешними об-стоятельствами, а внутренней потребностью реформи-рования российского общества. Созидательные качества университетской культурной модели проясняются именно в порубежные эпохи. «Образовательный взрыв» середи-ны 1990-х годов, смена традиционных образовательных принципов на постсоветском пространстве характеризо-вались немотивированными (а зачастую и неуправляе-мыми) процессами деидеологизации и диверсификации высшей школы. Утрата академического потенциала, на-растание деструктивных процессов становились необра-тимой тенденцией и самым непосредственным образом сказывались в десистематизации университетского зна-ния, его дезориентированности и дискретности, оторван-ности от динамично меняющейся культурной реальности. Создание факультета философии человека стало ре-зультатом антропологизации социогуманитарного обра-зования, отвечало актуальной потребности построения антропологически обоснованной педагогической модели, что в полной мере соответствовало принципам культу-ротворческой миссии отечественной высшей школы. За свою историю факультет собрал и сконцентрировал уни-кальный интеллектуальный потенциал, ориентированный на поиск опережающих образовательных стратегий. Се-годня можно с уверенностью сказать, что такие образо-вательные стратегии в полной мере реализуются в Герце-новском университете.

ИСТОРИЯ УНИВЕРСИТЕТА: ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

Факультет философии человека располага-ется в историческом здании, включённом в «Список вновь выявленных объектов, пред-ставляющих историческую, научную, художе-ственную или культурную ценность». Здесь преподавали философию Николай Лосский, Эрнест Радлов, Иван Лапшин, Алек-сандр Введенский; академик Сергей Платонов читал авторский курс отечественной исто-рии; академик Павел Сакулин разрабатывал основы социологического метода; здесь ра-ботал автор этимологического словаря Макс Фасмер; лекционные занятия вели филологи Николай Пиксанов и Фёдор Витберг, геогра-фы Юлий Шокальский и Бруно Адлер... Здесь читали свои стихи Сергей Есенин и Николай Клюев... Здесь впервые в истории отечест-венной педагогики рождалась система выс-шего женского образования. Высочайшее решение о реорганизации пе-дагогических курсов при Императорском Воспитательном доме в самостоятельное учебное заведение состоялось 23 июня 1903 года — на фоне продолжавшихся торжеств 200-летия Санкт-Петербурга и включалось, таким образом, в программу официальных столичных мероприятий. От только что по-строенного и освящённого Троицкого моста открывалась новая перспектива: Каменно-островский проспект, невдалеке от которо-го на изгибе Малой Посадской улицы к 1905 году будет возведено здание Император-ского женского педагогического института. Отнесённый к разряду «высших учебных за-ведений и имеющий целью высшее педаго-гическое образование женщин», он вскоре по уровню преподавания занял лидирующие позиции. Предвосхищая его славную будущ-ность, с самого начала это отмечал Василий Розанов: «и строй, и история этого нового высшего учебного заведения обещают быть очень интересными»1.Открытием Императорского женского пе-дагогического института обозначился пе-реломный момент в истории отечественной высшей школы. После официального закры-

1 [Розанов В. В.] Женский педагогический ин-ститут // Новое время. 1903. № 9829 (от 17 июля). С. 2.

тия в 1859 году единственного на всю Рос-сию главного педагогического учреждения система специализированного педагогиче-ского образования через полвека высочай-шим указом восстанавливалась в своих пра-вах. Не выявляя в газетной публикации своей непосредственной заинтересованности и своего авторства, В. В. Розанов писал: «Пре-образовываемый с осени нынешнего года, из частных курсов женский педагогический ин-ститут поправит нашу историческую ошибку. Инстинкт русского общества оказался даль-новиднее и правильнее взглядов министер-ства народного просвещения, как они сло-жились в последнюю треть прошлого века. В то самое время, как министерство закры-ло единственное у себя высшее педагогиче-ское заведение, стали открываться частные курсы педагогического характера, — и между ними — преобразуемые ныне в институт...».Императорский женский педагогический ин-ститут стал первым в России педагогическим вузом университетского типа. За основу его образовательных программ была выбрана образовательная модель Санкт-Петербург-ского Императорского университета, до-полненная комплексом учебных дисциплин психолого-педагогического цикла. «Дело за-ключается не в одной выработке известного контингента учителей, — отмечал В. Розанов, — но в том, что подобное специальное заве-дение вообще развивает в стране известный уровень педагогических требований и го-товностей, развивает педагогические вкусы, взгляды, не даёт угаснуть педагогическим интересам». Не противопоставляя «класси-ческий» тип образования университетской системе педагогического профиля, В. Роза-нов считал нужным подчеркнуть, что «фа-культеты университета готовят специали-стов науки, филологов или математиков, но они не занимаются и не могут заниматься, иначе как в ущерб своим задачам, педаго-гическою стороною преподаваемых наук и педагогическими способностями студентов. <...> Нужно признать и навсегда помириться с тою элементарною истиною, что университет ни малейше не готовит и не может готовить учителей средних учебных заведений».Именно поэтому данный вопрос должен по-ниматься как дело в точном смысле общего-

сударственное: «традиция культивирования педагогических интересов, перерыв которой был бы опасен и во всяком случае чрезвы-чайно неприятен. В настоящее время, когда учебно-воспитательные вопросы выдвину-ты на первый план и сознаны в своей чрез-вычайной важности государством, оно есте-ственно возвращается к давно помянутому плану высшего специального педагогическо-го заведения. И будем надеяться, что жен-ский педагогический институт получит суще-ствование более стойкое и счастливое...»2.Среда университета — понятие развивающе-

2 Там же. Подробнее см.: Груздева Е. Н. Ака-демическое интермеццо: очерки истории Санкт-Петербургского Императорского Жен-ского педагогического института: [с 1903 по 1922 год]. СПб.: [Б. и.], 2009.еся, и жизнь современного вуза оценивается-

по преимуществу в её динамике. Это важней-шее требование активно меняющейся реаль-ности. Именно динамический фактор сегод-ня всё чаще выступает условием и критерием стабильности. Вместе с тем один их ключевых аспектов стратегического развития Герце-новского университета — сохранение и пози-ционирование его уникальности. Само исто-рическое пространство университета для каждого студента становится условием, ини-циирующим ситуацию ценностной зависимо-сти, формирующим главное «конкурентное преимущество» — этос «включённого созна-ния». Именно так в отечественной традиции понимался великий смысл педагогического подвижничества в его отношении к опыту ученичества: «...и чтобы возвратить сердца отцов детям...» (Лк. 1, 17). Познавательные практики должны рассматриваться по преи-муществу как практики культурные. Вслед за Гумбольдтом в работе «Университет в руи-

Почётный попечитель Императорского женского педагогического института великий князь Константин Константинович Романов. Фото Е. Мрозовской. 1898 г.

нах» Б. Ридингс утверждает, что культурный принцип, воплощённый в университете, сое-диняет поступательное движение объектив-ной науки (культурное знание) с духовным и моральным воспитанием (культивацией) субъекта. Живое историческое присутствие определяется глубиной исторической памя-ти. Образовательные инновации в старейшем педагогическом вузе России определяются значимостью культурных констант — выве-ренных точек сравнения, относительно кото-рых и могут выстраиваться сегодня действи-тельные перспективы развития.От эпохи Императорского женского педаго-

Цесаревич Алексей. 1900 гг.Фото Ф. Буассона и Ф. Эгглера.

Н. И. Пирогов. 1880-е гг.

Павел Егорович Кеппен. 1900-е гг.

гического института сохранились уникаль-ные, ещё не в полной мере востребованные фонды, в том числе десятки архивных фо-тографий. Как живые свидетели истории они способны донести особую атмосферу своего времени. Самое деятельное участие в организации Императорского женского педагогического института принимал Павел Егорович Кеппен (1846–1911). Артиллерист по образованию (генерал-лейтенант), он внёс неоценимый вклад в теорию отечественной гигиены, был инициатором создания доступных русских школ в Финляндии, входил в Совет детских

приютов ведомства учреждений Импера-трицы Марии. По завещанию П. Е. Кеппена его обширная библиотека (более 20 000 то-мов) поступила в Педагогический институт3. «Вечно дорогой памяти незабвенного Павла Егоровича Кеппена» была посвящена драма К. Р. «Царь Иудейский» (1912 г.). Тогда же в Императорском женском педагогическом институте появилась мемориальная ауди-тория — Психолого-педагогический кабинет его имени. «Коллекция световых картин по всевозможнейшим вопросам», а также «би-блиотека, лекционные чертежи и физические приборы занимали две комнаты». Многие

таблицы были составлены им лично или не-посредственно «по его указанию, и как пре-красно можно было обставить свои лекции, пользуясь его руководством и богатыми по-собиями»4.На историческом снимке, воспроизводящем обстановку мемориальной аудитории Павла Егоровича Кеппена, кроме его собственно-го «титульного» портрета интересно увидеть ещё две поддающиеся атрибуции фотогра-фии. Вполне объяснимо присутствие на одной из них Н. И. Пирогова — известного военного хирурга, педагога и деятеля по народному образованию. Особый оттенок душевности в обстановку занятий молодых институток вносит фотография трёхлетнего Цесареви-ча Алексея, последнего престолонаследника России. Из многих его снимков этот, пожа-луй, относится к числу наиболее известных. Серия фотопортретов Цесаревича была сде-лана в 1907 году в ателье светописи швей-царцев «F. Boissonas & F. Eggler», которые ра-ботали в Санкт-Петербурге с начала 1900-х годов. Фотографии Цесаревича выполнены в нескольких ракурсах, в меру естественности запечатлённой ситуации их трудно отнести к категории постановочных. С 1914 года в Педагогическом институте су-ществовал литературный кружок, органи-зованный профессором Н. К. Пиксановым Здесь читались доклады о творчестве Блока, К. Бальмонта, модных литературных тенден-циях. По инициативе профессора Сакулина (он переехал из Москвы в Петроград в конце 1915 г.) в качестве приглашённого гостя на очередном заседании кружка со своими сти-

3 Русский библиофил. Иллюстрированный вестник для собирателей книг и гравюр [Le Bibliophile Ruse: Revue Illustrée...]. СПб., 1911. № 7 (ноябрь). С. 117; Галасьева Г. В. Первый библиотекарь Женского педагогического ин-ститута Елена Владимировна Гогель // Вест-ник Герценовского университета. 2009. № 12; она же. Частные коллекции в составе фонда ОРК [Отдела редкой книги] фундаментальной библиотеки [РГПУ им. А. И. Герцена]. «Книж-ное собрание П. Е. Кеппена» // Университет-ские библиотеки: Прошлое, настоящее, буду-щее.

тихами выступал недавний слушатель П. Н. Сакулина по университету А. Л. Шанявского Сергей Есенин. «Однажды профессор Саку-лин объявил, что в следующее занятие кру-жок посетит молодой, начинающий поэт. Имя Есенина было тогда знакомо не всем. Он при-шёл вместе с поэтом Николаем Клюевым...»5. Встреча состоялась 10 февраля 1916 года. Перед столичными институтками Есенин и Клюев предстали в качестве «крестьянских поэтов». Всего через месяц Есенин будет при-зван на действительную военную службу и сменит «крестьянский камуфляж» на воен-ную форму. А пока студентка А. Вощакина запомнит его в «синей поддёвке, косо ворот-ке голубого цвета, хорошо идущей к его боль-шим выразительным глазам, шароварах и сапогах. Среднего роста, стройный, с копной волнистых русых волос, подстриженных по-крестьянски «в скобку», он был обаятелен...»6. Итогом творческой встречи поэта со студен-тами станет первая рецензия на сборник «Ра-дуница», опубликованная П. Н. Сакулиным в журнале «Вестник Европы»7.

Валерий Павлович Соломин, ректор РГПУ им. А. И. Герцена, д. п. н.Лев Николаевич Летягин, профессор, декан факультета философии человека, к. ф. н.

Материал журнала «Родина», ноябрь 2013 года. Выражаем свою благодарность Льву Николаевичу за разрешение использования данного материала.

СПб.: Издательство РГПУ им. А. И. Герцена, 2003. С. 124–132. 4 Кайгородов Н. Н. Памяти почившего Павла Егоровича Кеппена. [СПб.]: Типо-лит. А. Э. Винеке, [1912]. С. 10.5 Есенин С. А. Полное собрание сочинений: В 7 т. / Гл. ред. Ю. Л. Прокушев. М.: Наука; Голос, 1996. Т. IV. С. 471–472.6 Щербакова С. Неизвестный автограф Сергея Есенина//Волжская коммуна (Куйбы-шев). 1957. № 231/11823 (от 29). С. 4.7 Сакулин П. Н. Народный златоцвет // Вестник Европы. 1916. № 5 (май). С. 193–208.

ИСКУССТВО

16

THE COLLAGE | искусство

17

ART OUTLOOK

Я есть, я

В данной работе речь идёт о феномене граф-фити в изначальном его проявлении (теги, надписи на стенках), что позволило рассмо-треть значение этого молодёжного явления как неотъемлемую часть современной го-родской культуры и особое средство комму-никации внутри молодёжи, спровоцировав-шее появление надписей, прославляющих культ человека в городе — я тегаю, значит, я существую.В целом, нанесение разного рода тегов на го-родские поверхности стало самым первым этапом на пути становления граффити. Но культура этого направления постоянно эво-люционирует, и на базе райтинга выделяются новые художественные формы. Таким обра-зом, граффити выступает сегодня в роли современного средства коммуникации узко-го круга молодёжи, ставящей цель заявить о себе в безликом, холодном пространстве го-рода, тем самым преображая его.

Анастасия Буховец, культурология

существую

18


Сегодня, прогуливаясь по улицам любого го-рода, можно увидеть огромное количество самых разных надписей и рисунков на фа-садах домов, брандмауэрах, в метро, лифтах, транспортных эстакадах и др. Многие утвер-ждают, что это новый выплеск творчества горожан, другие же считают это чистой воды вандализмом, которым от безделья занима-ется маргинальная молодёжь. Что же касает-ся молодёжи, то те многозначительно разво-дят руками и говорят, что это граффити, это ветер перемен, это хип-хоп, в конце концов. Разбираться, чья позиция справедлива, а чья лишь пример закомплексованности взгля-дов, пожалуй, ни к чему. Единственное, что на этом этапе с уверенностью можно принять за аксиому, так это то, что граффити — это полноправный элемент многогранного мира культуры, который человек создаёт и обога-щает на протяжении многих лет. Это огром-ный культурный пласт, включающий в себя десятилетия истории становления граффи-ти, особенности развития стилей и техник нанесения краски на поверхности, эволюцию формы и цвета, а так же многолетнюю ра-боту по анализу, классификации, описанию особенностей этого направления в контек-сте культуры города и современности. Ко-нечно, рассмотрение проблематики данного феномена вызывает вопросы и противоре-чия. Создаётся впечатление, что граффити сознательно проводит еле заметную грань и балансирует между искусством и вандализ-мом, между свободным самовыражением и разнузданным хулиганством, между легаль-ным и уголовно наказуемым. На мой взгляд, как раз свободное размышление над выде-ленной проблематикой сможет так или иначе упорядочить всё и приведёт к нужному, пра-вильному ответу, где для себя можно будет решить, принимать или нет граффити и его формы. Что я и собираюсь сделать. Этимология термина «граффити» проис-ходит от итальянского слова «graffito», что буквально означает «царапать, проводить линии». Первоначально, данное понятие упо-треблялось ведущими историками и архео-логами применительно к надписям, проца-рапанным на памятниках древности. Самые первые образцы представлены в виде дои-сторических наскальных рисунков, датируе-

мых 30 тысячелетием до н.э., позднее появи-лись настенные надписи в Эфесе, Помпеях, в соборе Св. Софии в эпоху Средневековья и т.д. С наступлением современности рам-ки понимания граффити были расширенны. Теперь его рассматривают как основу новой молодёжной субкультуры, сформировавшей художественное направление, главным прин-ципом которого стали любые неофициально нанесённые краской, чернилами или выца-рапанные на стенах, вагонах метро и др. вер-тикальных поверхностях публичные надписи или разрисовка в контексте городского про-странства.История возникновения граффити отсылает нас в Нью-Йорк образца 1960 года, где над-писи различной формы и сложности очень быстро приобрели массовый характер и ста-ли появляться повсеместно: на стенах до-мов, в лифтах, вагонах метро, на памятни-ках культуры, в автобусах. Сперва это были очень простые, в техническом плане, теги — подписи, чьи-то имена и клички, взятые из обычных комиксов, например: duke, superkool, koolkiller, spider, eddie, kola. Как правило, ря-дом ставился номер так называемой банды или улицы, на которой жил райтер — eddie 135, woodie 110, shadow 137, иногда писали римскими цифрами snake I, snake II, snake III — что говорило о династической преемст-венности. Самым известным райтером Нью-Йорка, благодаря СМИ, стал простой курьер, Таки с 183-ей улицы Манхеттена. В букваль-ном смысле расписавший весь Нью-Йорк, перемещаясь по улицам города от адреса к адресу, он ставил везде свой знак ТАКI 183. Это было настолько необычно и интересно, что Таки вскоре стал известен всему городу и у него появилось множество последователей и подражателей среди молодёжи Нью-Йор-ка. В скором времени стены города и метро пополнились тегами новых членов граффити райтинга FRENK207, JOE136, STAY HIGHT149, PHASE2, Barbara62 и EVA 62 (к слову сказать, первые известные общественности девушки в граффити движении), все городские по-верхности были буквально испещрены над-писями, поскольку главной задачей было как можно больше раз написать своё имя. Так оформилась единственная цель нанесения граффити тега — заявить о себе, пропиарить

19

ART OUTLOOK

своё доброе имя. К примеру – я SNAKE10, вот мой знак на стене, это мой район, это мой город! Я тегаю, значит, я существую. С этого момента граффити движение можно рассматривать как новое средство коммуни-кации внутри узкого сообщества молодёжи, где плоскости городского пространства вы-ступают в роли бумаги, на которой посред-ством надписей создаётся переписка между кланами и отдельными райтерами. Любой тег или изображение расценивается как про-вокация к действию. Это намеренный про-цесс коллективного взаимообмена на уров-не формы. Но, помимо посвящённого круга людей, граффити служит актом коммуника-ции, направленным на широкий круг простых обывателей, поскольку сам факт нанесения текста уже есть коммуникация, обращённая к потенциальному читателю, группе людей, самому себе. Чем больше людей увидит это послание, тем лучше для отправителя, ведь если не будет получателя сообщения, то оно теряет смысл. Нанесение граффити очень тесно привяза-но к территории, в большинстве своём к го-родскому пространству. Это связанно с тем, что в эпоху постмодерна город трансформи-ровался в уникальное однородное поле без-различия, состоящее из бесконечной череды безликих городских кварталов, ставших цен-тром социальной нестабильности, вандализ-ма и злобы, на контрасте с которыми ярко выделяются строго выверенные, закрытые жилые массивы и бесконечное множество торговых центров, ведущих из ниоткуда в никуда. В противовес подобному обезличи-ванию городской среды и возникает уличное искусство граффити как новая художествен-ная форма адаптации пространства. Ж. Бодрийяр в своей книге «Символический обмен и смерть» пишет, что граффити терри-ториализуют декодированное городское про-странство, фрагментированное различными знаками современной культуры потребле-ния. Оно возвращает в него жизнь, собирая воедино, борясь тем самым с анонимностью и обезличенностью города. Это настоящий подрыв существующей системы посредст-вом бессмысленного повторения знаков. Если в культурных эпохах прошлого за зна-ком скрывался огромный смысл, то граф-

фити представляет собой искусственную симуляцию реальности путём манипуляции и различного рода комбинации этих знаков со стороны власти, СМИ, современного общест-ва потребления. Таким образом, выход мо-лодёжи, вооружённой маркерами и баллончи-ками с краской на улицу, можно расценивать как попытку эстетизации протеста. Но этот протест происходит невольно, естественно, без чётко продуманной программы, лозунгов и социальной направленности. Сегодня граффити представляет собой искус-ство пространственной экспансии города, направленное на захват его самых больших частей. Неудержимо врываясь в топографию города, оно расплывается, покрывая телес-ную оболочку города татуировками в виде тегов, меток и надписей. Конечно же, это всё было и остаётся незаконным. Уже в далёком 1980 году, в Нью-Йорке правительство начи-нает бороться с граффити райтерами. На тот момент чистой городской поверхности оста-лось мало, и борьба за господство в своём городе спустилась под землю в метро, где по ночам целыми бандами райтеры забирались в вагоны депо и давали волю своей фанта-зии. Утром все эти поезда катались по городу во всех направлениях, и, признаться, сильно раздражали простых обывателей. Были при-няты меры, устраивались ночные рейды для охраны метрополитена, авторов граффити арестовывали, подвергали многочисленным штрафам, даже сажали в тюрьму, запрещали продавать маркеры и краску тинэйджерам. Но всё тщетно, каждую ночь райтеры нахо-дили новые лазейки и делали своё дело. Ведь если ты борешься с граффити, то и граффи-ти борется с тобой. В 1989 году появляется движение «За чистые поезда», главная идея заключалась в том, что разрисованные ва-гоны перекрашивали и не выпускали из депо. Так терялся смысл нанесения граффити, поскольку этот рисунок был обречён, его ни-кто не увидит. Подобный приём применялся повсеместно. Властям удалось значительно сократить объёмы тегов, на некоторое время райтеры лишились возможности размещать свои работы в бесплатной движущейся га-лерее метрополитена. Но подобные и многие другие меры властей не снизили интерес мо-лодёжи к этому набирающему обороты ново-

20


21

ART OUTLOOK

22


му движению, которое вместе с хип-хоп куль-турой распространилось далеко за пределы Америки. Повсеместно, одна за другой возни-кали группировки тинэйджеров, для которых нерегламентированная и преследуемая по-лицией роспись городских стен, вестибюлей и поездов метро стала основным занятием, определяющим их культурное кредо и спе-цифическое место в социуме. Для молодёжи граффити служит ярчайшим способом вы-плеска экспрессии, юношеского максима-лизма и постоянного поиска адреналина. По-скольку наносимые надписи недолговечны, а городские стены моментально закрашивают, важно найти такое труднодоступное место, где работу будет невозможно сразу же бы-стро закрасить. Здесь уж так принято, либо ты рисуешь выше всех, в самых сложных и опасных для проникновения местах, либо ты не рисуешь вообще. Так что в некотором роде вандализм укрепляет организм: работа на свежем воздухе, элементы паркура, прыжки

с гаражей, рейды на крыши... Шутка конечно! В целом, нанесение разного рода тегов на го-родские поверхности стало самым первым этапом на пути становления граффити, кото-рый актуален до сих пор. Но культура этого направления постоянно эволюционирует, на базе райтинга выделяются новые художе-ственные формы. Таким образом, граффи-ти выступает сегодня в роли современного средства коммуникации узкого круга моло-дежи, ставящей цель заявить о себе в безли-ком, холодном пространстве города, тем са-мым преображая его.

1. Абель И. В. Ночной аттракцион// Вопросы культурологи №4, 2006 – С. 105 -1062. Бодрийяр Ж. Символический обмен и смерть. [Электронный ресурс] / Библиотека Гумер: www.gumer.info3. Фоменко А. Граффити: новое борокко// Мир Дизайна №2 , 1999 – С. 4-9

Сверху: один из тегов TAKI 183Справа и на стр. 16: граффити Бэнкси, стр. 20-21: граффити в Калифорнии

http://www.gumer.info/bogoslov_Buks/Philos/Bodr_Simv/index.php%0D

http://www.gumer.info/bogoslov_Buks/Philos/Bodr_Simv/index.php%0D

23

ART OUTLOOK

8


9

ИСТОРИЯ ОДНОГО ШЕДЕВРА

Мистерии»Каждый день тысячи посетителей устремляются в галерею Гарри Уинсто-на на выставку Смитсоновской геологии драгоценных камней и минералов, чтобы своими глазами увидеть красоту, ощутить магию и прикоснуться к тайне «Бриллианта Хоупа» («Hope Diamond»), что делает его одним из са-мых посещаемых экспонатов в мире. А масс-медиа использует этот драго-ценный камень в качестве примера совершенства и значимости. В чём же причина элевации статуса «Бриллианта Хоупа» до такого высокого уровня?

Юлия Лин, группа Ф-5

«Бриллианта Хоупа»

10


Алмазы массой более 15 карат — редкость, массой в сотни карат — величайшая ред-кость. Некоторые камни получают собствен-ные имена, мировую известность и прочное место в истории. Одним из таких камней яв-ляется «Бриллиант Хоупа», также известный как «Hope Diamond». Физические свойства «Бриллианта Хоупа»: вес 45.52 карата (9.104g – 0.3211oz), размер 25.60mm x 21.78mm x 12.00mm, качество огранки: огранка в форме подушки-кушона, цвет по GIA фантазийный серовато-синий, чистота: VS1 (присутствует беловатый грейнинг).Многие считают, что «Бриллиант Хоупа» — это самый крупный бриллиант в мире, что, одна-ко, не является правдой, об этом мы скажем немного позже. Когда же посетители впервые собираются на выставку, то ожидают уви-деть камень размером с бейсбольный мячик, а на самом деле, перед их глазами предстаёт

бриллиант в 45,52 карата, что сопоставимо с размером крупного грецкого ореха. Но всё-таки, есть что-то такое в этом алмазе, раз он так популярен в мире. Как только посетители галереи справляются с некоторым разочаро-ванием, они всё же соглашаются с тем, что, возможно, это самый крупный бриллиант, ко-торый они когда-либо видели своими глаза-ми. К тому же, он ещё и тёмно-голубого цвета. И что же выясняется? А то, что тёмно-голу-бые бриллианты очень редкие и очень доро-гие, и что данный бриллиант один из самых крупных ныне известных камней. Это уже за-служивает уважения и восхищения. Не под-даётся сомнению и тот факт, что с тех пор как Гарри Уинстон передал этот бриллиант в 1958 году Смитсоновскому институту, его красотой восхитились более 100 миллионов человек, что также повлияло на славу «Брил-лианта Хоупа». Многих поражает и восхища-

Сверху: Презентация Бриллианта Хоупа в Смитсоновском институте, 1958 годСтр. 8, 14: Эвелин Маклин, стр.13: Мария-Антуанетта, Жан-Батист Андре Готье, 1775 год

11


ет и история этого прекрасного минерала. Стоит начать с его происхождения: «Брилли-ант Хоупа» огранён из минерала, рождённо-го при невообразимо высокой температуре и давлении около 160 км под землёй, там, где никогда не ступала и, пожалуй, не ступит нога человека. Бриллианты называют путе-шественниками во времени: они свидетели сотен, а то и тысяч миллионов или миллиар-дов лет жизни на Земле, они память о всех счастливых и трагических судьбах людей так или иначе попавших в отблеск их сияния с самого первого момента их нахождения до настоящих минут. Судьба и история «Брил-лианта Хоупа» не исключение, она похожа на захватывающий роман-приключение с похи-щениями, неожиданными поворотами собы-тий, с сокровищницей самого французского королевского двора, американскими бога-чами, смертью, проклятиями и ещё всякими страшилками. Все эти оттенки необыкновен-ной истории будоражат воображение, а при-ближаясь и рассматривая драгоценный ка-мень, посетитель, возможно, ощущает себя немного причастным к головокружительным событиям этой несовершенной истории со-вершенно идеального бриллианта. Конечно же, история камня вовсе не закончилась, она живёт и сейчас, и пока все мы являемся её частью, бриллиант будет наблюдать за нами, медленно кружась в своём защищенном му-зейном дисплее. Несмотря на то, что история бриллианта до-статочно известна, у исследователей всё равно возникает масса вопросов. Действи-тельно ли «Бриллиант Хоупа» когда-то был отгранён из знаменитого Французского Голу-бого Бриллианта или, как его ещё называют, «Голубого Француза», который был похищен в 1792 г. во время Французской Революции? А может быть существуют и другие синие бриллианты, вырезанные вместе с «Брил-лиантом Хоупа», так сказать, его братья или сёстры? Почему после облучения ультрафи-олетовым светом бриллиант излучает ин-тенсивное оранжевое свечение? На все эти вопросы учёные всё ещё ищут исчерпываю-щие ответы, а нам остаётся довольствовать-ся существующими фактами и, конечно же, верить в легенды...Итак, давайте же окунёмся в захватываю-

щий мир истории «Бриллианта Хоупа». Исто-рия голубого камня, известного сегодня под именем «Бриллиант Хоупа», началась в XVII веке, когда французский купец-путешест-венник, Жан-Батист Тавернье (Jean-Baptiste Tavernier), во время своих странствий прио-брёл бриллиант весом в 112 3/16 карат. Этот бриллиант, скорее всего добытый в Коллур-ских копях, где-то недалеко от Голконды в Индии был треугольным по форме и грубой огранки. Цвет же был охарактеризован са-мим Тавернье как «прекрасно фиолетовый». Существует предание, что Тавернье приобрёл бриллиант, прибегнув к краже, когда увидел его во лбу изображения божества в одном из индийских храмов. В 1668 г. Тавернье продал бриллиант фран-цузскому королю Людовику XIV. В 1673 г. ка-мень был отдан придворному ювелиру месье Питу, дабы тот придал ему новую форму и уникальный блеск. Вследствие чего брил-лиант приобрёл форму сердца и при этом «похудел» до 67 карат. Зато теперь своей не-повторимостью и блеском он затмевал все прочие королевские драгоценности. В при-дворных записях его цвет описывается как интенсивный стальной голубой, тогда же он стал известен как «Голубой Бриллиант Коро-ны» («Le Bijou du Roi») или «Голубой Француз» («Le bleu de France»). Во время торжествен-ных церемоний Людовик XIV носил брилли-ант, вправленный в золотой кулон, на шее. По многочисленным легендам именно тогда «Голубой Француз» начал приносить несча-стья владевшим им людям. После того, как Людовик подарил его своей фаворитке, го-споже де Монтеспан, та быстро начала те-рять благосклонность короля, начавшего оказывать особые знаки внимания её сопер-нице, мадам де Ментенон, которая из гувер-нанток при детях мадам де Монтеспан стала фавориткой короля, а потом и его женой.После этого относительно незначительного несчастья с его бывшей любовницей стали один за другим умирать близкие Людовику люди: сын, брат, внук и жена внука. В 1749 г. голубой бриллиант перешёл во вла-дение к Людовику XV, который с помощью ювелира Андре Жаквима украсил им свой орден Золотого Руна (Ordre de la Toison d’Or). Очень любил впоследствии носить тот орден

12


и Людовик XVI, который, подарив камень сво-ей супруге королеве Марии Антуанетте, вско-ре сложил вместе с ней свою голову на плахе Французской революции. Все драгоценности королевской сокровищницы Франции были переданы новому правительству, которое на-столько плохо и бездарно их охраняло, что в 1792 г. «Голубой Француз» наряду с множе-ством других сокровищ был похищен. И по-скольку это был самый известный в Европе драгоценный камень, продать его было не-возможно. У похитителей оставался единст-венный путь сбыть этот бриллиант – повтор-ная его огранка. В 1812 г. в Лондоне «Голубой Француз» вновь увидел свет. Он опять «похудел» и уже до 47 карат: ведь столько бед и потрясений при-шлось пережить бедняге. В этот раз брилли-ант был обнаружен в собрании Лондонского купца Даниэля Элиасона (Daniel Eliason). Су-ществуют веские доказательства того, что новым владельцем камня становится ко-роль Георг IV (king George IV of England), после смерти которого, в 1830 г. «Голубой Француз» продаётся на частном аукционе вследствие крупных долгов короля. Первые ссылки на нового обладателя пре-красным бриллиантом появляются в 1839 г. в каталоге драгоценных камней представи-теля известной династии британских банки-ров Генри Филиппа Хоупа (Henry Filip Hope). Именно с этого момента голубой бриллиант французских королей становится известным под именем «Бриллиант Хоупа» (теперь и мы будет называть его именно так). Хоуп, проживший всю жизнь холостяком, за-вещал своё громадное состояние своим трём племянникам. Один из них, Генри Томас Хоуп (Henry Thomas Hope), выставил «Бриллиант Хоупа» на показ в 1851 г. во время Всемирной Выставки в Гайд-Парке. Мы не будем углубляться в многочисленные переходы «Бриллианта Хоуп» из рук в руки внутри семейства Хоуп. Скажем только одно: представители этого семейства начали ве-рить в то, что именно голубой бриллиант при-носит им денежные неудачи. Вслед за Хоупами бриллиант побывал в со-кровищнице русского князя Канитовского и затем, у турецкого султана Абдула Хамида II, известного под прозвищем Абдул Проклятый.

По прозвищу последнего турецкого султана нетрудно догадаться, что счастья голубой бриллиант ему также не принёс. Абдул Про-клятый застрелил свою жену, на шее которой висел голубой бриллиант. В 1909 г. «Брилли-ант Хоупа» снова уходит с молотка, но теперь попадает в руки Пьера Картье (Pierre Cartier). По-видимому, истинно профессиональный ценитель драгоценностей Картье сумел задо-брить роковой камень и избежать печальных последствий. В 1910 г. Картье продаёт «Бриллиант Хоупа» по некоторым данным за $300.000 (по тем вре-менам это была баснословная сумма денег, – прим.) Эвелин Уолш Маклин (Evalyn Walsh McLean), дочери богатого американского зо-лотопромышленника, вышедшей замуж за наследника газетной империи Эдварда Биля Маклина (Edward Beale McLean). С этого мо-мента «Голубой Француз» навсегда покидает Европу и его новым домом становятся Со-единенные Штаты Америки. В это же вре-мя, по заказу госпожи, Эвелин Пьер Картье создаёт трёхуровневый обруч для головы, украшенный голубым бриллиантом. Однако поняв, что подобное украшение невозможно носить достаточно часто, миссис Маклин от-дает распоряжение вставить камень в кулон бриллиантового ожерелья. Прекрасно зная о мрачной репутации «Брил-лианта Хоупа», миссис Маклин практически сразу после покупки пошла с ним к священ-нику, попросив освятить камень, дабы она могла его носить. Однако это не спасло её от проклятия злополучного камня.Дальнейшая судьба Эвелин Уолш Маклин вы-зывает глубокое сострадание. Её жизнь тра-гически изменилась: скоропостижно умирает брат; старший сын, рождение которого было отмечено покупкой бриллианта, погибает в возрасте девяти лет в автомобильной ката-строфе; муж Эвелин безнадёжно спивается, и их семейная жизнь заканчивается разводом; единственная дочь погибает от наркотиков. Сама же Эвелин умирает от пневмонии в 1947 году.Интересен тот факт, что после смерти Эве-лин ожерелье с голубым бриллиантом было найдено слугами на кухне. Они едва не сошли с ума от страха, не зная, где хранить такую ценность. Было решено позвонить другу се-

13


14


15


мейства Маквлинов, главе ФБР Эдгару Гуверу (Edward Guver). Мистер Гувер приехал в име-ние Маклинов в одиннадцать часов вечера, забрал ожерелье, взял такси и катался на нём до утра по Вашингтону, обдумывая подходя-щее место для хранения бриллианта. В 1949 г. вся коллекция драгоценностей Эве-лин Уолш Маклин, а именно 74 предмета, была куплена нью-йоркским ювелиром Гарри Уинстоном (Harry Winston). Хочется отметить, что в коллекции помимо «Бриллианта Хоупа» были такие сокровища, как бриллиант «Зве-зда Востока» («The Star of the East») весом в 94,8 карата, бриллиант «Звезда Юга» («The Star of the South») весом в 15 карат, зеленый бриллиант весом в 9 карат и ныне известный под именем «Бриллиант Маклинов» («McLean Diamond») весом 31 карат. В 1958 г. Гарри Уин-стон подарил «Бриллиант Хоупа» Смитсонов-скому институту в Вашингтоне. Казалось бы, всё, злополучный бриллиант никому больше не может принести несчастье. Но возможно от злых чар «Бриллианта Хоупа» пострадал ещё один человек, доставлявший ожерелье с драгоценным камнем в музей. Вскоре после этого он попал под грузовик и лишился ноги. Затем он ещё раз попал в автоаварию, и от него ушла жена. И это уже не говоря о том, что любимая собака этого человека задуши-лась на своём поводке. Вот такая печальная история. Сегодня бесподобное сияние граней «Брил-лианта Хоупа» можно лицезреть в галерее Гарри Уинстона в Национальном музее ес-тественной истории Смитсоновского инсти-тута (Harry Winston Gallery of the Smithonian National Museum of Natural History). Голубой бриллиант вделан в изумительное бриллиан-товое колье работы Пьера Картье. Кстати, в 2009 г. в честь пятидесятилетия нахождения камня в стенах музея поклонникам голубого бриллианта было предложено принять учас-тие в выборе дизайна нового временного ожерелья для бриллианта. Временное оже-релье было названо «Embracing Hope» и было выполнено мастерской Гарри Уинстона. В январе 2013 г. бриллианту было возвра-щено его былое «одеяние» рук Картье, а вре-менное ожерелье, украшенное новым брил-лиантом стоимостью в 1 миллион долларов, планируется продать на благотворительном

аукционе.Подставка с украшением медленно вращает-ся вокруг собственной оси, чтобы восхищён-ные посетители музея смогли полюбоваться им со всех сторон. Дирекция музея приняла буквально уникальные меры по защите брил-лианта от воров. Во-первых, он лежит под очень толстым сверхпрочным стеклом. Во-вторых, при первом несанкционированном прикосновении к стенду, на котором крепится его витрина, голубой бриллиант тут же упадёт в одно из вращающихся под ним сверхнадёж-ных небольших хранилищ в основании стен-да. Номер хранилища, которое в случае не-обходимости должно стать местом укрытия для «Бриллианта Хоупа», меняется каждый день. Да, даже здесь не обходится без тайн.Эксперты до сих пор не могут прийти к об-щему консенсусу, когда речь заходит о ре-альной стоимости голубого бриллианта: одни оценивают его примерно в триста миллионов долларов, другие утверждают, что бриллиант бесценен. Согласитесь ли вы с тем, что сто-имость не всегда находится в определённом соотношении со счастьем и удачей? Не этому ли учит нас история «Бриллианта Хоупа»? Впрочем, стоит упомянуть о том, что для мно-гих людей, владеющих бриллиантами, даже не столь совершенными и значимыми по вы-соким стандартам шкалы 4«С», значимость собственных бриллиантов всё же будет гора-здо выше стоимости знаменитого голубого бриллианта. И пока эти драгоценные камни несут в себе личностный смысл, они будут считаться своими хозяевами такими же бес-ценными, как и «Бриллиант Хоупа».В заключении хочу сказать, что хотя и трудно оценивать материальную значимость «Брил-лианта Хоупа», которому я посвятила свою статью, его совершенная красота, породив-шая такую несовершенную историю, несом-ненно, будет и в дальнейшем будоражить воображение людей, как холодное звёздное небо бесконечно в своей красоте и безучаст-но в своей человечности...

1. Gates, H.L. (1921) The Mystery of the Hope Diamond. International сopywrite Bureau, N.Y.2. Patch, S.S. (1976) Blue Mystery: The Story of the Hope Diamond. Smithsonian Inst. Press, Washington, DC.

17

ART OUTLOOK

ФИЛОСОФИЯ

1919

PHYSIS

ВСЯ СУТЬ В

Эссе-реакция на прочтение статьи Доцента Кафедры эстетики, Факуль-тета философии человека, РГПУ им. А.И. Герцена Игнатьева Д.Ю. «Те-атральность университета: российский контекст» в Научно-теоретиче-ском журнале «Общество. Среда. Развитие» №2(15)’10.

Театрализация университетской системы складывалась, прежде всего, благодаря гедонистическим позывам, подобно тем, что порождали ди-онисии, предшествовавшие появлению собственно театра в Классиче-ский период в Древней Греции. Трудно назвать однозначно мотивацию малообразованной части населения, начинавшей интересоваться про-цессом академизации первых учебных заведений в средневековой Ев-ропе, но, дóлжно отметить, что причиной интереса к интеллектуальному развитию и просвещению в целом, вероятно, было такое явление, как — пускай названное грубым, но при этом точно описывающим явление, выражением — отделение себя от бóльшей части общества, пребываю-щей в варварском неведении, посредством искусственного образования студенческого контр-сословия через стремление к «окультуриванию», как естественной потребности в приобретении эстетических воззрений. В противовес подобной гуманистической точке зрения можно как раз по-ставить животную природу человека, а именно: инстинкты и безуслов-ные рефлексы, являющиеся движущей силой большинства процессов на протяжении человеческой жизни. В наше время эти инстинкты успешно используются СМИ в целях привлечения аудитории — чем больше пищи для «зверя» внутри нас, тем мы сильней прикованы к телеэкрану или мо-нитору компьютера. Гедонизм, который мы старательно пытаемся отвергнуть в силу успешно культивируемой моды на брезгливость, но всё же побеждающий из века в век, подразумевает не только удовлетворение животных потребностей, физиологических нужд, а также осознаваемую, эстетически оформлен-ную праздность, часто выступающую в роли детерминанта социального и материального положения человека в обществе так же, как и культур-ного развития личности индивида. Возможно, ныне наше мышление сно-ба не позволяет нам признать, что тяга к знаниям изначально основыва-лась на интересе к отвратительному, к зрелищу, подобно охоте на зверя или групповому поеданию добычи. И дело тут вовсе не в театральности, как таковой. Театр подразумевает некую логически обоснованную схе-му поведения, систему взаимоотношений, в которой обязательно есть участники пассивного и активного толка, в отличии от дионисий, в кото-рых роли участников не распределены.

ЖИВОТНОМ

20

THE COLLAGE | философия

В период XI-XII вв. уже существуют первые европейские университе-ты, и формируется система образования, наполняющаяся ритуалами и традициями, часто калькируемыми из религиозных институтов той или иной страны, в зависимости от преобладающих тенденций в ре-гионе нахождения учебного заведения. Со временем смысл в подоб-ных обычаях исчезает, что ведёт, казалось бы, к их отмиранию, но это только видимость. В общественном сознании остались социо-куль-турные рудименты, тормозящие развитие общества поведенческими стереотипами, и, при этом, жизненно необходимыми в некоторых об-ластях жизни общества. Обратите внимание и на то, что образование, «высокое» образование, в той же Древней Греции, принимаемое нами за эталон и использующее систему «один учитель, один ученик» бо-лее не применим, хотя бы, из-за стремления общества и государства к получению максимального эффекта и выгоды от своих граждан. В такой ситуации введение новой системы образования просто необхо-димо — так театральность фиксируется, как один из методов акаде-мического процесса. Вспомните Диалоги Платона. В одном из них, например, Сократ ведёт дидактическую беседу с Алкивиадом. Нами эта форма образования воспринимается идеалистичной и наиболее эффективной. На пер-вый взгляд такая форма учебного процесса может показаться уто-пичной, излишне нагруженной личностным контактом, лишённой ди-станцированности людей друг от друга, и при этом мы видим, как, и по сей день, этот архетип остаётся жизнеспособным. В театральной же традиции особенно чётко проявляется смещение акцентов между ак-тёром и зрителем, происходящее в период расцвета постмодернизма. В университетской среде, проявляясь в способах преподавания, это не ново, но особое распространение получило именно сейчас. Отголо-ски «Сократовского» метода обучения («tête-à-tête») — мы находим и в XXI в.: например, репетиторство, которое всегда стоит дороже, чем групповое обучение, что говорит о высокой самоценности этого ме-тода. Вы можете мне возразить: «Раз есть хотя бы один актёр, один зритель и действие, то чем это не театральное представление? Я мог бы с Вами согласиться, если бы не одно «НО»: так называемые актёр и зритель не обладают чётким разграничением функций, а это, как и в театре второй половины прошлого века, так и в образовании, не жиз-неспособно, если мы говорим о масштабных процессах. Невозможно сравнить лекцию в полной мере ни с театром древнегреческим, ни с классицистским: в первом случае само представление — скорее, обя-зательный ритуал с заведомо известными зрителю началом и кон-цом; во втором — контакт зрителя и актёров крайне опосредованный максимальной формализованностью. Опять же мы возвращаемся к форме постмодернистского театра, где само действие-диалог есть основа, но который нам тоже не подходит, так как может вовсе и не требовать наличия зрителя из-за замкнутости системы «актёр = зри-тель». Университет — уникальное явление в культуре, и уникальность его в том, что эстетически он одновременно походит на все жанры театра, и с тем не походит ни на один. Сейчас поиск новых форм художественного выражения, в целом, если говорить об общих тенденциях, — как способе реакции на про-цессы, происходящие в социальной жизни, или как модели для по-

21

PHYSIS

строения эстетических норм и стандартов, — ведёт к закреплению ме-тода интерактивности как одного из приоритетных в сфере искусства и образования. Подобное явление перераспределения, точнее — универ-сализации новых и старых методов эстетического восприятия окружа-ющей действительности и форм реакции на изменения в объективной реальности наблюдается повсеместно: андрогиния во внешнем облике людей, размывание границ понятийного мышления относительно худо-жественной ценности в искусстве, эфемерность границ между странами, мультикультурализм и т.д.

Антон Шип, группа Ф-7

1. Западноевропейский театр от эпохи Возрождения до рубежа XIX-XX вв. Отв. ред. М.Ю. Давыдова. М.: РГГУ, 2001. 436 с.2. Платон. Диалоги / Пер. с древнегреч. В.Н. Карпова. – СПб.: Азбука, Азбука-Аттикус, 2012. – 448 с.

22


Текст: Дмитрий Гусев

Фото снизу: Оствальд Вильгельм Фридрих, стр. 26: Дэвид Юм

23

PHYSIS

Критика эмпирической

Нет ничего менее определённого, чем это слово – «культура»,И нет ничего более обманчивого, как прилагать его к целым векам и народам.

Иоганн Готфрид Гердер «Идеи к философии истории человечества»

Культурология или же наука о культуре явила себя миру посредством учёных совсем не-давно, хотя разговоры о культуре, как особом явлении в целом, велись уже давно (например, Джамбаттиста Вико и его «Основания новой науки об общей природе наций» – начало XVIII века). Неудивительно, что расцвет этой нау-ки пришёлся на конец XIX и начало XX века, когда человечество, как будто бы испробо-вавшее все пути различных наук, определило их особенные предметы относительно еди-ного организма природы. Казалось бы, что вся налично-существующая реальность ох-вачена специальной методологией и больше нет никаких преград для вечного развития и познания. Но особенные науки, занимающи-еся природой, приносили и особенные плоды, и вопрос «Что же объединяет всех людей?» стал насущнее, чем когда бы то ни было.Оказалось то, что объединяет, нельзя све-сти ни к одной из таких эмпирических и по-зитивных наук, а всё это множество являет собой единую особую «над-природную» ре-альность. И культурология в конце XIX века получила новый виток, или лучше сказать, получила указание на свой предмет от эм-пирических наук, которые испытывали (и ис-пытывают) потребность в единстве, к кото-

рому можно бы было отнести результаты их исследований, и вообще саму возможность таких исследований.Это родство культурологии с опытными нау-ками не могло не сказаться на попытках кон-кретизации собственного предмета, так как предмет её – единство множества особен-ных отношений человека к природе, но так как эмпирические науки не могут дать вра-зумительный ответ на то, что такое природа и человек в их единстве и различии, не разби-рая на составные части, тем самым, редуци-руя, то и культурология унаследовала данную проблематику вместе с методологией эмпи-рических наук. Поэтому критика эмпириче-ской культурологии – это так же и критика методологии эмпирических наук. В данной статье я попытаюсь разобрать основания, на которых была выстроена сов-ременная культурология, обратив внимание на её зачинателя в такой новой форме – Вильгельма Фридриха Оствальда.Оствальд, Вильгельм Фридрих (1853-1932) – талантливый эмпирик, удостоенный в 1909 году Нобелевской премии по химии за из-учение природы катализа и основополагаю-щие исследования химического равновесия и скоростей химических реакций. Считал

культурологии

24


единственно верным мировоззрением энер-гетизм, т.е. считал энергию субстанцией. «То, чего мы не можем ни создать, ни уничтожить, называют субстанцией»1.Культурология завершает его систему наук, объединяя все особенные части одного поня-тия – понятия жизни (куда относятся физио-логия и психология). Она, в отличие от социо-логии, которая рассматривает общественную жизнь, не включая при этом до-обществен-ную стадию её развития, имеет в себе и соци-ологию, как часть, но делает акцент на «спе-цифически-человеческом», т.е. на отношении человека к внешнему миру, когда он вмеши-вается в ход естественных событий, вследст-вие чего они принимают особый оборот, – и это то, что отличает человека от животного.Оствальд рассматривает изменение культу-ры, как трансформацию форм энергии, кото-рую человечество научилось использовать. «История человеческой культуры [...] оказы-вается и историей техники»2. Так человек, ничем особенным не выделяющийся из жи-вотного мира, скорее был бы обречён на вы-мирание, если бы не его способность приспо-сабливать внешнюю среду под собственные нужды или же намеренно сохранять старые условия обитания. Это отличительная черта и единственная способность, которая позво-лила человечеству выживать и даже процве-тать. Эксплуатация форм низших форм энергии (мускульной силы) – рабов, позволила ему достигать собственных целей, не прилагая грубой формы этой энергии самому, а ис-пользуя облагороженную форму – интел-лектуальную. Он так же отмечает, что мне-ние о том, что приспособить неорганическую форму энергии – огонь, было гораздо слож-нее, чем это предполагается, так как человек всё-таки является природным существом, и изначально он использовал грубую «живот-ную» форму энергии – захватничество, пре-жде, чем научился возделывать земли и за-ниматься скотоводством. Что же тогда искусство и наука? Это наивыс- шие формы энергии, которые имеют своей целью, например, в искусстве облагородить имеющийся запас энергии человека, кото-рый наблюдает произведения искусства, т.е. созерцая, он воодушевляется. Цель науки

совпадает – она стремится, чтобы при как можно меньших затратах энергии достигать поставленных целей. «Нет науки ради науки, как это я неустанно подчеркиваю, — таковая была бы простой игрой, — есть только наука, ради человеческих целей»3. Такие минималь-ные, но эффективные затраты могут быть только у облагороженной формы энергии. Вопрос об образовании стоит перед ним так же остро, как и перед нами сейчас. Пре-подавание, по Оствальду, должно переда-вать «наивысшие духовные ценности», т.е. очеловечивать сырую форму энергии – это материальная сторона образования. А что-бы подвести учеников к этой цели, должны быть использованы педагогические методы, которые основываются на полезности дей-ствия, т.е. как можно меньше должно быть потрачено энергии – а это достигается ин-тересом учащегося. Тем самым он приводит в пример деятелей естественнонаучного по-прища, которые были не самыми успешными учениками, но в тоже время достигли каких-то результатов. Их неудовольствие средним образованием заключалось в непонимании необходимости изучения древних языков, которые были скучны и, вообще, они только путают и подрывают логику. Например, луна по-немецки мужского рода, а солнце – жен-ского, когда в других языках наоборот. Язык создавался ещё до открытия законов приро-ды, следовательно, по мнению Оствальда, за-печатлел детские ошибки, до сих пор сохра-няющиеся в нём. Эти исключения из правил могут запасть обучающимся в голову так, что они могут подумать, что везде есть исклю-чения из правил, и что «вода когда-нибудь может побежать сама собой вверх, или, что данное утверждение и противоположное ему могут быть справедливыми в одно и то же время. Следовательно, филологическими за-нятиями логика не развивается, но подрыва-ется»4. Предметами, которые удовлетворяют энергетическому требованию, являются на-циональная литература народа и естествен-

1 В. Оствальд «Энергетика и история культу-ры» 1909 г. (из сборника «Насущная потреб-ность» 1912 г. перевод С. Алексеев) с. 832 Там же, с. 98


25

PHYSIS

ные науки. Только они, по словам Оствальда, могут заинтересовать учащихся. Подводя итог, он говорит, что назрели необ-ходимые реформы в этой области – образо-вании.

Почему невозможно понимание культуры как целого на эмпирическом основании?

Для культурологии остаётся нерешённым во-прос о соотношении всеобщей человеческой культуры и особенных народных культур, где первая полагается как абстракция, а законы развития особенной культуры одного наро-да определяются предшествующим опытом развития другой особенной культуры, откуда появляются гипотезы о закате цивилизации, стремящиеся эмпирическим путём обнару-жить конкретное единство.Так же можно обратить внимание на нео-бозримое множество существующих сейчас определений культуры, которые по своей сути, тождественны между собой, все они являются попытками объединить предметы особенных наук (психологии, социологии и т.д.), но в итоге мы получаем искусственное единение – эклектичность. Причина этой неспособности сообразовать данные особенные результаты и отношения с подлинным единством состоит в основании этих наук, конкретнее, в их методологии. И так как культурология основана на том же прин-ципе, что и те науки, которые она старается объединить, то такое её положение, в своей сущности, не меняет её отношения к этим на-укам, так как она остаётся лишь одной из их множества.Думаю, что необходимо обратиться к той на-уке, благодаря истории развития которой мы имеем все ныне существующие специальные науки, чьими предметами являются особен-ные отношения к её единому предмету – речь идёт о философии.Выступившая в Новое время методология по-ложительных наук была следствием соотно-шения единого предмета познания и познаю-щего, где последний объявляет единственной реальностью для познания внешнюю ему природу, достоверность которой подтвер-ждается нашими чувственными впечатлени-ями о ней. Основываясь на их содержании, мы

задаём вопросы природе, которая посредст-вом нашего же опыта, сообщала бы нам от-вет. Так, наш опыт бы исправлял выдвинутую теорию, т.е. посредством него происходило бы единение практического и теоретическо-го, внешнего и внутреннего. Этот метод был назван Френсисом Бэконом – индукцией или же движением от частного к общему. Но так как такая методология имеет всего лишь ши-рокую применимость, т.е. позволяет делать выводы и представлять следствия настоль-ко, насколько позволяет опыт, который всег-да ограничен определённым количеством случаев, и выводы, основывающиеся на нём, имеют силу только для конкретных наличных случаев. «...надо сознаться, что вся совре-менная наука не пользуется никаким другим методом умозаключений, кроме неполной индукции. Ибо только она даёт возможность делать предсказания, т. е. устанавливать от-ношения, которые ещё не подвергались непо-средственному наблюдению...»5. Данная методология подверглась критике со стороны последовательного эмпирика Дэвида Юма и Иммануила Канта, которые развенчали надежду естествоиспытателей, использующих метод неполной индукции, о нахождении всеобщего закона вовне позна-ющего субъекта, так как только он облада-ет способностью знать относящееся к нему внешнее, и вообще понимать этот «язык при-роды».А это значит, что необходимо исследовать познавательную способность, тем самым по-нять, как действительно соотносятся пред-мет познания и познающий его, если уже доподлинно известно, что невозможно про-вести между ними разделяющую черту. Поэтому эмпирический подход к сознатель-ной деятельности человека (а культура без сомнений является таковой) заведомо не может увенчаться успехом, так как нужно рассматривать всеобщую и необходимую причину существования культуры вообще, а не использовать только немногочисленные

3 Там же, с.1134 Там же, с.1225 К теории науки (1904) С.161

27

PHYSIS

опытные результаты в надежде понять дей-ствительную причину её особенного бытия.Единственная наука, которая включает в себя этот момент противопоставления предмета познания и познающего, но не ограничива-ется им, есть философия. Именно результат всей её истории представил человечеству различённое в себе тождество отношения её единого предмета к самому себе. Моментами развития этого тождества выступили искус-ство и религия как особенные отношения предмета философии, и благодаря этому мы имеем различные уровни развития культуры каждого народа, но единые в поступательном самосознательном движении.Действительно, только приобщившись к ре-зультату всей истории философии, мы мо-жем понять, что же такое культура, и формы, в которых она является: искусство, религия и философия, которые её и опосредуют. Имен-но тогда различённость всеобщей культуры предстанет перед нами как всеобщее един-ство особенных культур, и именно тогда эм-пирические науки сознают свой особенный предмет по отношению к единому предмету философии.

1. В. Оствальд. Энергетика и история культу-ры (1909г.) // «Насущная потребность» 1912 г., перевод С. Алексеев, стр. 812. В. Оствальд. Классификация наук (1909 г.) // «Насущная потребность» 1912 г., стр. 1943. В. Оствальд. К теории науки (1904) // «На-сущная потребность» 1912 г., перевод С. Алек-сеев, стр. 1484. В. Оствальд. «Натурфилософия. Лекции, читанные в Лейпцигском университете»5. Муравьёв А.Н. Эмпиризм и метафизика XVII века: исторические условия возникновения (20 лекция) // http://philosophiya.ru/content/articles/lectures-history-philosophy-Muravev-AN/Empir ic ism-metaphysics-histor ical-conditions/ (дата ссылки: 03.04.2014)6. Гердер И.Г. Идеи к философии истории че-ловечества // Памятники исторической мыс-ли, Москва: Наука, 1977

28


29

ESSENTIA

Проблема религиозного и духовно-нравственного воспитания в современной

Вопрос о духовно-нравственном воспитании и роли в нём религиозного самосознания имеет, безусловно, непреходящую ценность, ибо от его решения во многом зависит буду-щее не только нашей страны, но и всего че-ловечества. Признаком того, что этот вопрос всё более актуализируется в современной России, может служить явное увеличение числа теоретических работ, ему посвящён-ных. Например, А.Г. Ломоносов в недавно вышедшей книге «Путь в Софию» пишет, что нашему народу в ходе его национального са-моопределения предстоит восхождение к со-вершенно новой форме религии – к религии разумного самосознания, предвосхищённой великим русским писателем и религиозным мыслителем Л.Н. Толстым1. Русский народ обладает огромным наследием в виде па-мятников литературы, православной культу-ры и, наконец, русской философской мысли. Вся эта почва, с условием, если мы постара-емся серьёзно осмыслить результаты трудов тех, кто возделывал её, на деле является хо-рошей основой для пробуждения подлинного религиозного самосознания, в котором ре-лигиозное сознание, наконец, осознает себя самого. Однако это вряд ли произойдёт без философского самосознания и без ведущего к нему процесса образования, сознательно учитывающего все необходимые этапы со-зревания разумного мышления, одним из ко-торых выступает религиозное сознание.

1 Ломоносов А. Путь в Софию: Очерки фено-менологии русского духа. – СПб.: Издатель-ство РХГА, 2014, С. 210, 227.

По моему глубокому убеждению, есть необ-ходимость изучения классической немецкой философии для понимания того, что такое истинная религия, к которой, как бы этому ни сопротивлялись, современное человечество всё равно исподволь продвигается. Обраще-ние к классическому философскому насле-дию позволит нам понять современное со-стояние культуры, религии и философии, что сделает возможным осуществление такой реформы российского образования, которая, в отличие от проводимой ныне его модерни-зации, станет действительным шагом к обра-зованию в каждом воспитаннике человека как целостного, разумного существа и дос-тойного гражданина своей страны.Только благодаря классической философии можно понять непреходящую важность и не-обходимость каждой формы человеческого сознания, будь то представление или рас-судок, равно как их осуществление в науке, искусстве и религии. Именно спекулятивная точка зрения, точка зрения разума способна усмотреть в каждой из основных форм со-знания их разумное начало – действие еди-ного разума. Но, осознавая это начало, мы также способны видеть и конечность каждой из этих форм, необходимость их дальнейше-го развития, ибо застревание индивидуаль-ного или народного духа в любой из них есть лишь следствие недоразумения, объяснимо-го не сущностью духа, а внешними ей лич-ными или историческими обстоятельствами. Поскольку во взаимодействии различных форм сознания происходит развитие един-ства человеческого духа, постольку крайне

России

30


полезно проследить историческое развитие отношения философии и религии, которые, выступая как необходимые моменты раз-вития духа, оказывали друг на друга благот-ворное влияние. Более того, Гегель говорит в своих лекциях по философии религии, что религиозное чувство может пробудиться в душе человека как результат философского познания, хотя это совсем не обязательно2. Религия существенна для человека именно потому, что он – человек, отчего его конечная цель, в первую очередь, состоит в том, чтобы познать религию. Но как философия должна, наконец, стать наукой, обретя единство со-держания и формы, так и религия может, бла-годаря ней, совершить существенный шаг в собственном развитии, которое продолжает-ся, несмотря на то, что по видимости его нет и даже, согласно некоторым теологам, быть не должно. Для этого необходимо понять непреходящую сущность религии, что воз-можно не с обособленной религиозной точки зрения, не изнутри лишь её самой, а только с точки зрения философии, если, конечно, философия уже поднялась над религиозным способом представления и способна видеть в последнем разумное начало, ведущее к даль-нейшему развитию духа. Исследование по-нятия религии в истории самой философии позволяет обнаружить не только единство философии и религии, но и принципиальное единство человеческой сущности, в развитии которой философия и религия преодолевают себя лишь как особенные формы сознания и выступают как всеобщие моменты становле-ния человеческого духа.Перед нами, таким образом, встаёт зада-ча понимания христианства, в особенности православия, благодаря которому уже более тысячи лет формировалось русское миросо-зерцание. Ясно, что это понимание требует не догматического повторения рассудочных формул, а раскрытия их разумного содержа-

2 Гегель Г. В.Ф. Лекции по философии рели-гии // Г.В.Ф. Гегель. Философия религии: в 2-х тт. — Т.1. М.: Мысль, 1977, С. 207. 3 Пр. Булгаков С. Православие. Очерки учения православной церкви / С.Булгаков. – Спб.: САТИСЪ, 2011, С.104. 4 Фихте И.Г. Основные черты современной

ния. Это требование обозначил ещё Сергей Булгаков, говоря о том, что богословствова-ние вообще – искреннее, настоящее богослов-ствование – должно быть modern, т.е. непре-менно соответствовать своему времени, а не оставаться в своей привычной, отчего и по-рой бессильной, неизменной форме3. Реше-ние этой задачи предполагает уяснение того, что форма представления ещё сохраняет не-который дуализм, разорванность божествен-ного и человеческого начал, бесконечного и конечного. Кроме того, необходимо отделить собственно христианское содержание пра-вославия от древних представлений иудей-ской религии, в том числе от представления о творении, которое Фихте назвал коренным заблуждением4. В ходе изучения философии вообще и классической немецкой философии в особенности проясняется, что подлинному христианству не свойственно это заблужде-ние, ибо оно является по-настоящему новой ступенью в развитии человеческого духа, т.е. действительно иным, чем иудейское, отноше-нием человека и Бога. В некотором смысле христианство представляет собой наиболее высокую ступень этого отношения. Шеллинг, выявляя связь между естественной религией, религией откровения и религией свободно-го философского познания, утверждает, что к последней можно прийти только при том условии, если христианство будет объяснено, не будучи разделённым на лишь доктриналь-ное и историческое5. Его необходимо постичь как реальный живой процесс, в котором раз-вивается как отдельный индивид, личность, так и их единое сообщество, настоящая Цер-ковь. Христианству, и в особенности право-славию ещё предстоит выразить себя, при-чём выразить на языке современности и для современного сознания. Это и станет новым этапом в развитии религиозного сознания и самосознания человечества, преодолением стихийного исторического развития и прео-

эпохи // И.Г. Фихте. Сочинения.– СПб.: Наука, 2008.5 Шеллинг Ф.В.И. Философия откровения // Ф.В.Й. Шеллинг Соч. в 2-х тт. – Т.1. М.: Мысль, 1987. 6 Кант И. Религия в пределах только разума // Кант И. Трактаты и письма. М., 1980, С. 194.

31

ESSENTIA

бразования церковной веры во «всеобщую религию разума», о которой писал И. Кант6. Только овладев этой ступенью, мы сможем продвинуться дальше и подступиться к под-линно логической философии. Как верно заметил А.Г. Ломоносов, проблема преобра-зования исторической формы религии есть проблема её исхода1. Исход же не предпола-гает её забвение, или отрицание. Напротив, это необходимое преодоление ограниченно-сти этой формы, которая лишь исторически выходит на первый план и справедливо от-рицается разумно-мыслящим человеком как заблуждение, бесплодное суеверие и слепой догматизм. Но совершиться этот исход мо-жет только на разумной основе, к которой

с необходимостью подводит сама религия. Мыслить христианство как готовую систему определённых законов и предписаний, кото-рую можно произвольно не принять или при-нять как наиболее подходящую для отдель-ного индивида, значит умалять значение и смысл этого настоящего события в сфере ду-ховной жизни человечества. Решение задачи духовно-нравственного воспитания подра-стающего поколения России, на мой взгляд, не может осуществиться без чёткого осоз-нания этого, и, как говорил Гегель, без ясного понимания того, что религиозное чувство в качестве основы есть в каждом человеке2.

Анастасия Ишмакова, 2 курс магистратуры

М.В. Нестеров «Философы» (П. Флоренский и С. Булгаков), 1917 г.стр. 28: М. В. Нестеров «Всадники», 1932 г.

32

Зачем изучать историю философии?

Студентам философского факультета, ко-торые ещё только начинают обучение, как и тем, кто хочет продолжить его уже в академи-ческой, профессиональной стезе, обычно не-обходимо взять, как минимум несколько кур-сов в истории, например, курс, посвящённый Платону или Аристотелю, рационализму или Эмпиризму, Канту или немецкому идеализму. Содержание этих требований студентами за-частую воспринимается как обременитель-ный пережиток древних и непросвещённых времён, когда философия расценивалась, как коллекция всесторонних учений или «си-стем», из которых можно выбрать мировоз-зрение. Аналитическая философия двадцатого века, однако, имела тенденцию связывать себя как можно ближе с наукой, видя себя или как ветвь науки, или как некоторую дисциплину второго порядка, которая изучает научные концепции или структуры обыденного языка. В течение первой половины XX века аналити-ческие философы решительно отступили от того, что раньше называлось «метафизикой», как от бессмыслицы, и истории философии, как от сборника выдающихся неразберих. Совсем неудивительно появление такого от-ношения к истории философии, выраженное в следующем: «Зачем новичок в философии должен тратить своё время, изучая ранние и устаревшие версии предмета?». К тому же, студентам, обучающимся физике, химии, би-ологии или астрономии нет необходимости изучать историю соответствующих наук, тем более что существует отдельный факультет, посвящённый этому, в университетах.Хотя революционный оптимизм раннего де-сятилетия в значительной степени испарил-ся, и множество аналитических философов сейчас склонны рассматривать своих пред-шественников серьёзно, но всё ещё можно услышать точку зрения о том, что филосо-фам стоит интересоваться проблемами са-

мостоятельно, пока историки думают (толь-ко) о мысли ранних философов. Мне кажется, что за этим взглядом стоит две отчётливые претензии. Во-первых, то, чем занимаются историки философии — не есть философия, а, во-вторых, современные фи-лософы мало чему могут научиться из исто-рии их предмета. Начнём с первой претензии: то, чем заняты историки философии, есть изучение и тол-кование учений прошлого. Как можно от них ожидать, что их подход сможет хоть как-то развить предмет далее? Я, конечно, предполагаю, что историки не подходят к изучению истории философии c новыми идеями, по крайней мере, не в роли историков. Но как много философов делают это? Большинство преподавателей филосо-фии сегодня не смогли бы претендовать на уровень Декарта или Канта, Аристотеля или Витгенштейна. Что они делают, и чему они учат своих студентов, так это размышлять о философских проблемах настолько ясно и отчётливо или же, как можно глубже и образ-нее, насколько сами студенты вообще спо-собны это сделать. Это было бы ошибкой, я думаю, сводить всю их деятельность только к книгам и статьям, которые являются внеш-ним результатом. Большинству «системных» философов из-за собственной склонности или из-за ограничения учебного плана прихо-дится рассматривать частные вопросы, бо-лее или менее относящиеся к традиционным академическим формам: этика, эпистемо-логия, философия языка и т.д., но из этого они не заключают, что их коллеги, которые работают в других направлениях, не заняты философией. Мне кажется, что пока одни занимаются размышлением о философских проблемах, другие — историки философии, занимаются во многом тем же самым, как те и специалисты-«системщики». В попыт-ке придать смысл аргументам и теориям

Why Study the History of Philosophy? By Gisela Striker, The Harvard Review of Philosophy VII, 1999Перевод с английского языка: Виноградов Дмитрий, редактор: Гусев Дмитрий

33

ART OUTLOOK

34


философов прошлого, мы ничего не можем сделать, кроме как подумать о проблемах, о которых они размышляли — зачастую это версии или интересные вариации вопросов, обсуждаемых в современных дискуссиях. Первый путь описания различия между исто-риками и системными философами говорит, что это всего лишь вопрос предпочтений: историки – те, кто предпочитает читать, на-пример, Юма, а не последние номера фило-софских журналов, или Этику Аристотеля вместо изучения последних школ консиквен-талистов или деонтологистов. Предубеждённость историков философии заключается в том, что они могут почерпнуть более от этих авторов, чем от наших, грубо говоря, вводящих в заблуждение современ-ников. Невероятно предположить, что исто-рик, размышляющий о Юме или Аристотеле больше, чем об этике или эпистемологии, до-стигнет серьёзного успеха. Можно привести серьёзное возражение, отметив, что такой подход не устраняет различие между изуче-нием Аристотеля с целью выяснить, что он говорил, к примеру, о добродетели, и прямой дискуссией о заслуживании1 или моральной ответственности. Такое различие между тол-кованием и аргументацией более иллюзорно, чем можно себе представить. Историк, кото-рый хочет понять классического автора дол-жен положиться на своё собственное ощу-щение в том, что философски достоверно; в этом отношении, он, конечно, руководствует-ся собственным пониманием философии как действительно современный философ. Это так же определяет в значительной степени, какие авторы или тексты будут выбраны им для изучения: историки логики или этики на-столько мотивированы интересом в логике или этике, насколько и интересом к истории мышления (intellectual history). Очевидно, что исторические интерпретации ограничены и текстами, которые они изучают, и историче-ской информацией об авторе, если они, ко-нечно, хотят избежать явных анахронизмов. Стоит ли так ограничивать изучение истории, для меня открытый вопрос, но некоторые ви-дят в этом вызов к своему воображению. Всё же остаётся второй вопрос: «Что исто-рическое толкование может предложить в наши дни философским дискуссиям?». Я бы

поспорила с тем, что вклад историков со-стоит только в сохранении доступа к мысли философов прошлого как ресурса, который в ином случае будет утерян или недоступен. Если вы хотите вступить в серьёзную поле-мику с классическим авторам, понять, что он говорил по этому вопросу или же понять, что его воззрения кардинально отличны от сов-ременных, то обычно бывает недостаточным прочитать его самые востребованные ра-боты, даже если вы можете ознакомиться с ними на языке оригинала. Это задача исторического толкования: ра-зобрать на современном языке проблему, действительно поставленную автором, аргу-менты и то, как они должны были работать, и какие ответы предлагались. «Систематиче-ские» философы считают дискуссии истори-ков утомительными и раздражающими, но с того момента, когда историческое толкова-ние становится делом интерпретации, рабо-ты историков открываются для критического рассмотрения всем сообществом. (Историки так же находят дискуссии «систематических» философов утомительными и раздражаю-щими). Такого рода дискуссии необходимы для поддержания исторического правдопо-добия – предполагая, как я, что это попытка найти верные интерпретации классических текстов, и не подходить к ним с причудливы-ми рассказами о том, что автор мог думать. По правде говоря, Аристотель и Юм гораздо интереснее, чем их комментаторы. Дискус-сии, по вопросу интерпретации, – пленитель-ны, для вовлечённых в них, и, действитель-но, многие историки со своей стороны, без сомнения, увлечены вопросами толкования. Также была бы интересна разработка исто-рических дискуссий – как например, эпис-темологический диспут между стоиками и скептиками. Но это не всё, что есть в исто-рических исследованиях философии, мне ка-жется важным подчеркнуть, что приглашение изучать исторические тексты под бременем комментариев не должно быть понято, как предложение присоединиться к этим обсу-ждениям. Философы, не знающие греческого языка, могут всё же иметь серьёзный инте-рес к Аристотелю, или, мы надеемся, даже думают, что не могут войти в дискуссию по поводу некоторых моментов перевода.

35

ПЕРЕВОД

Допущение, что у философов прошлого мож-но немногому научиться может быть оправ-дано только необоснованными претензиями, что философия наконец-то достигла уверен-ного пути (path) развития науки, или же тем, что существует лишь один верный путь раз-мышления о философских проблемах. Мно-гие люди верят в это сегодня, как и многие их предшественники, но здесь история фи-лософии имеет серьёзный контраргумент. Я не хочу отрицать, что на протяжении двух ты-сяч лет было развитие, но развитие филосо-фии не является чем-то накопительным. Мне кажется, что развитие скорее заключается в признании некоторых вопиющих ошибок, очищении концептов и терминологии, а так-же в открытии альтернативных объяснений и теорий, и причиной всему этому была разра-ботка дисциплин2 , в особенности, наук3.Такого рода ситуация не даёт нам гарантии, что всё ценное не будет поглощено следую-щей теорией, и что все ошибки и заблужде-ния будут отброшены. Следовательно, есть серьёзная причина сохранять исторические тексты и теории в полном доступе. Это, ко-нечно, поможет избежать повторения оши-бок прошлого. Другие причины гораздо инте-реснее. Часто философ хочет знать, почему его современники задают своеобразные во-просы: знать то, что привело к данной ситуа-ции. Такой относительно серьёзный интерес берётся из не столь отдалённого прошлого – XIX и раннего XX вв – по сравнению с более

отдалёнными периодами. С другой стороны, греки, и в особенности досократики, иногда изучаются теми, кому интересно узнать «Как это всё началось?». В конце концов, более важна возможность найти в текстах древних авторов другое освещение проблем совре-менности, тех перспектив, которые по каким-либо причинам, были забыты или отброшены современной традицией. Это произошло, на-пример, с Аристотелем и Кантом в недавних работах по этике. Также пример этому можно найти в психологии, где философы попыта-лись взглянуть на Декарта, в поисках теорий, не содержащих дуализма души и тела, а в эпистемологии, где эмпиризм в лице англий-ской традиции, поставил очевидность факта выше философской теории.Я надеюсь, что философы наших дней ре-шат сравнить свои разработки с достижени-ями своих выдающихся предшественников. В этом скромном смысле, я утверждаю, что работа историков самодостаточно относится к философии.

Джизелла Страйкер, преподаватель античной философии в Кембридже

1 Desert is the condition of being deserving of something, whether good or bad.2 Дисциплины – гуманитарные науки3 Здесь наука как естественная наука, т.е. эм-пирическая

37

ART OUTLOOK

PATHOS

КСЕНИЯ ВАСИЛЬЕВАКсения Васильева (janvaris) – теоретик совре-менного искусства и фотограф, работающая в жанрах портретной и документальной фотогра-фии. Лейтмотив её работ – изображение исто-рии во множестве масштабов и построение ав-тобиографии: от предельного внимания к жизни покинутых вещей и повседневных событий – до размышления о месте классических образов в

эпоху постклассики.

анастасия котомкинаФотографии были сделаны для фотоконкурса «Прерафаэлиты в XXI веке», приуроченного к выставке «Прерафаэлиты: Викторианский аван-гард», которая осенью прошлого года прошла в ГМИИ им. Пушкина в Москве. Постобработка

выполнена Тюшевой Ириной.

валерия денисенкоКак фотограф я начинала очень наивно, и чем больше фотографировала, тем яснее мне виде-лось, что не окружающее вокруг запечатлеваю, а своё видение этого окружающего, а значит и себя. Именно поэтому 3 года назад перешла на плёночные фотоаппараты, т.к. они отличаются от цифровых не только процессом съёмки, но и качеством получаемых изображений. Свеже-отснятая плёнка внушает столько трепета перед проявкой, печатью, сканированием, и при этом открывается столько возможностей вмешаться в любой из процессов, приближая фотографию

к визуализации своей мысли.

ЕЛИЗАВЕТА СМИРНОВАБалет «Спартак» — мой любимый спектакль современности. Я очень рада, что мне выпала возможность станцевать его. Центральный сю-жет — восстание гладиаторов. Спартак предчув-ствует трагический конец, но ради свободы он готов отдать свою жизнь. Восхитительна тема любви в балете, любви Спартака и преданной

Фригии.

Фригия – чудо жизни,Прекрасна, чиста и нежна.Верна Спартаку и Отчизне,

Любовью полна душа.

Нежные, добрые чувстваВ сердце она берегла,Вечно любимая муза,Являлась во сне она.

Звала на помощь Спартака,Жизнь в рабстве так невыносима.

Жажда свободы в них сильна,Народ восстал, и началась война.

И зазвенели цепи на руках,Спартак бесстрашно разрывал все звенья.

И крикнул Красс: «Распять его, распять!»И – унеслась его душа в забвенье.

Безутешная Фригия горемК небу взмолилась она.

Любовь заменилась болью,Их разлучила судьба.

ПРИМЕЧАНИЯ(нажмите на картинку, чтобы перейти к источнику изображения)

http://www.wallpaperist.com/wallpapers/Various/Places/CCTV-watchful-eye.html

http://www.streetartutopia.com/wp-content/uploads/2012/04/5121467417_30022ebdbb_o1.jpeg

http://besidecolors.com/wp-content/uploads/2011/10/2135.jpg

http://www.e-torch.org/wp-content/uploads/2013/08/Presentation-of-the-Hope-Diamond.jpg

http://womenwhochangedtheworld.files.wordpress.com/2013/06/is-the-hope-diamond-curse-real-l-uxpypd.jpeg

http://0.tqn.com/d/vintageclothing/1/0/1/T/-/-/3402670_10.jpg

http://www.geschichte.sachsen.de/img/geschichte/248_ostwald_wilhelm.jpg

http://www.joseferreira.com.br/blogs/filosofia/e-books/e-book-investigacao-sobre-o-entendimento-humano-david-hume/nova-imagem.jpg

http://allpainters.ru/images/stories/paintings/riders-1932.jpg

http://besidecolors.com/wp-content/uploads/2011/10/2135.jpg

http://rateyourmusic.com/list/innnikki/favorite_pieces_of_art/

http://upload.wikimedia.org/wikipedia/commons/b/b6/Evalyn_Walsh_McLean.png

http://0.tqn.com/d/vintageclothing/1/0/1/T/-/-/3402670_10.jpg

http://robateducents.files.wordpress.com/2013/09/meeting_of_doctors_at_the_university_of_paris.jpg

http://images.zeno.org/Kunstwerke/I/big/1450026a.jpg

http://allpainters.ru/images/stories/paintings/riders-1932.jpg

http://allart.biz/up/photos/album/M_N/Nesterov_Mikhail_Vasilyevich/mikhail_vasilyevich_nesterov_allart_biz_4_philosophers.jpg

http://www.thairath.co.th/media/NjpUs24nCQKx5e1GDFK39yTNM1pwVY6i2JK7Y50q7Pe.jpg

http://www.thairath.co.th/media/NjpUs24nCQKx5e1GDFK39yTNM1pwVY6i2JK7Y50q7Pe.jpg

http://upload.wikimedia.org/wikipedia/commons/3/30/RIAN_archive_635065_Final_scene_from_Aram_Khachaturyan%27s_ballet_Spartacus.jpg

http://4.bp.blogspot.com/-HpDCodZGzkI/UK5Ci_eRBWI/AAAAAAAAEHc/ZCMHtmXmuHo/s1600/Guido%2BReni%2B%281575-1642%29.jpg

http://www.artslife.com/wp-content/uploads/2013/04/3.-Ganymede.jpg

http://www.navy.su/gallery/01/aivazovsky/371.jpg

http://1.bp.blogspot.com/-VTahYGHvAF8/URE0CPnezEI/AAAAAAAAAG0/JTYlr23JrBo/s1600/%2B%2B%2B%2B%2B%2BJacques-Charles%2BBordier%2Bdu%2BBignon%2C%2BHippolytus%2Band%2Bthe%2BSea%2BMonster%2C%2B1810%2B.jpg

http://37.media.tumblr.com/71595d9e491f640064ad622db9a361b5/tumblr_muwa526akT1rrajnno1_1280.jpg

http://img3.wikia.nocookie.net/__cb20120519130037/religionwiki/images/4/47/Mengs12Helios.jpg

THE COLLAGEмай 2014

The Collage (#3)

Documents

Transcript of The Collage (#3)