Министерство образования и науки РФ федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение

высшего профессионального образования «Алтайский государственный университет»

Исторический факультет кафедра Отечественной истории

Отечественная история

ХХ век

Учебное пособие

Барнаул–2006

УДК 9(С)2

ББК 63.3(2 Рос) 7я73

О 826

Коллектив авторов: кандидат исторических наук, доцент А.А. Анашкин; доктор исторических наук, профессор Е.В. Демчик;

Ю.С. Дьяченко; доктор исторических наук, профессор В.Н. Разгон; кандидат исторических наук, доцент А.А. Храмков

Научный редактор и составитель В.Н. Разгон О 826 Отечественная история. ХХ век : учебное пособие / под ред.

В.Н. Разгона. – Барнаул : Изд-во Алт. ун-та, 2006. – 283 с.

ISBN 5-7904-0542-8

В учебном пособии излагаются современные подходы к освещению социально-экономического развития, внутренней и внешней политики нашей страны на различных этапах ее исто-рии в XX в.

Для абитуриентов, студентов и всех интересующихся ис-торией.

© В.Н. Разгон, составление, 2006

© Алтайский государственный университет,

оформление, 2006

3

ПРЕДИСЛОВИЕ

В отечественной исторической науке происходит процесс пересмот-ра прежних концепций и схем отечественной истории. С ликвидацией идеологических запретов, введением в научный оборот ранее недоступ-ных источников, отказом от методологического однообразия историки получают возможность для творческого переосмысления многих про-блем отечественной истории ХХ в., ликвидации ее «белых пятен», обо-гащения и расширения проблематики исследований. Появилось немало публикаций материалов дискуссий, очерков, статей и монографий оте-чественных и зарубежных историков, посвященных наиболее актуаль-ным проблемам советской истории: Октябрьской революции, нэпу, кол-лективизации, хрущевской «оттепели» и т.д. Вместе с тем появляется необходимость в обобщении новых подходов и результатов исследова-ния отечественной истории XX столетия на уровне учебных пособий.

Предлагаемое вашему вниманию учебное пособие в определенной мере призвано выполнить эту задачу. При этом авторы, однако, не ста-вили целью изложить исторические события во всех подробностях и деталях, основное внимание уделено освещению современных подходов и оценок главных событий и процессов отечественной истории ХХ в., изложению новых фактических материалов. Далекие от научного еди-номыслия авторы видят свою задачу в том, чтобы побудить читателей творчески отнестись к изучаемым проблемам, избежать одномерного подхода к оценке исторических явлений и событий.

В написании учебного пособия принимали участие: В.Н. Разгон – те-мы 1, 7; Е.В. Демчик – темы 2, 3, 14, Ю.С. Дьяченко – темы 4, 6, 12; хронология, А.А. Храмков – темы 5, 8, 13, А.П. Анашкин – темы 9, 10, 11, 15, 16, 17, 18.

4

Тема 1

Октябрьская революция 1917 г.:

предпосылки, альтернативы,

историческое значение

В силу большого влияния, которое оказала Октябрьская революция

на мировой исторический процесс, она является объектом пристального научного интереса со стороны отечественных и зарубежных историков. Марксистская историография рассматривает ее как событие, явившееся результатом действия общих закономерностей развития капиталистиче-ского способа производства, перерастания его в заключительную ста-дию – империализм, когда созревают материальные предпосылки для перехода к социализму в силу резкого обострения основного противо-речия капитализма – между общественным характером производства и частнокапиталистической формой присвоения.

В немарксистской исторической науке выделяются два основных подхода в трактовке Октябрьской революции. Одни авторы (А. Гершен-крон, X. Ситон-Уотсон, Л. Шульц) рассматривают Октябрь как истори-ческую случайность, полагая, что после 1861 г. Россия, европеизируясь, уверенно продвигалась по пути социально-экономического прогресса и политической демократизации, и только Первая мировая война, вы-звавшая в стране глубокий экономический и политический кризис, толкнула Россию в пучину революции. Эта оптимистическая оценка возможностей развития России по европейскому образцу оспаривается другой группой исследователей (Л. Хаимсон, Р. Мэннинг, Т. Лауэ и др.). Рассматривая развитие России после отмены крепостного права как процесс ее «модернизации» (т.е. переход от традиционного аграрного к современному индустриальному обществу), эти авторы считают, что в отличие от подобного процесса в западноевропейских странах модерни-зация России сопровождалась не сглаживанием, а нарастанием глубоких социальных и политических противоречий в российском обществе, что в конечном итоге привело страну к Февральской, а затем и Октябрьской революциям 1917 г. Основными проявлениями этих противоречий были нараставшее недовольство своим экономическим и политическим по-ложением городских рабочих, углубление традиционного антагонизма между крестьянством и поместным дворянством, расширяющийся кон-фликт между сторонниками реформаторского обновления страны и ре-акционными элементами в бюрократическом аппарате и придворной аристократии и пр. Конфликтный характер российской модели модер-низации, ее высокая «социальная цена» объясняются этими авторами тем, что Россия в силу особенностей своего исторического развития отстававшая от западных стран была вынуждена пойти на «догоняю-

5

щий» вариант модернизации, при котором этот процесс осуществляется в исторически сжатом временном пространстве, что было чревато (в особенности при искусственном сохранении многих пережитков фео-дальной эпохи) возможностью крупных социальных потрясений.

К вышеозначенному подходу в трактовке причин Октябрьской рево-люции близки представители так называемого «нового направления» в исследовании предыстории Октября, возникшего в 60-е гг. в советской историографии как реакция на господствовавшее в ней схоластически-доктринерское представление об Октябрьской революции как результа-те действия общих закономерностей мирового развития, перехода от капиталистической к социалистической общественно-экономической формации. «Новое» направление связывало объективные предпосылки Октябрьской революции с такой особенностью российской экономики, как ее резко выраженная многоукладность и конфликтный характер разрешения противоречий между различными социально-экономическими укладами, обострявшихся по мере углубления буржу-азных преобразований.

Поиск предпосылок Октябрьской революции в особенностях капи-талистического развития России является плодотворным, поскольку позволяет ответить на вопрос, почему именно в России, а не в других капиталистических странах, произошла социалистическая революция, толкнувшая страну на неизведанный путь социальных экспериментов.

Главной особенностью развития России после отмены крепостного права была ее ускоренная индустриализация. Страна совершила гигант-ский рывок в своем индустриальном развитии, в 12 раз увеличив объем промышленного производства с 1861 по 1913 г. Темпы роста промыш-ленного производства в России в 1,5 раза превышали общемировые. К началу Первой мировой войны Россия занимала 5-е место в мире по общему объему производства промышленной продукции, а по ряду от-раслей и более высокое: 4-е – по объему машиностроительной продук-ции и выплавке стали, 3-е – по потреблению хлопка, 2-е – по добыче нефти. Хотя отставание от США, Англии и Германии было еще значи-тельным, Россия вплотную приблизилась по абсолютному объему про-мышленного производства к Франции, а по такому показателю, как объ-ем промышленного производства на душу населения, находилась на уровне Италии, Японии, Испании.

Ускоренный индустриальный рост был обусловлен не только более поздним вступлением России на путь капиталистического развития и появившейся в силу этого возможностью использования технико-экономического опыта передовых капиталистических стран, но и пря-мым поощрением индустриального роста со стороны царского само-державия. Протекционизм, широкомасштабная система государствен-

6

ных заказов, невиданные в мире роль и масштабы Государственного банка по финансированию частных банков, железнодорожного и про-мышленного строительства, громадное казенное хозяйство (около 30 военных заводов, 2/3 железнодорожной системы страны), активная по-литика по привлечению иностранного капитала – таков далеко не пол-ный перечень проявлений государственного капитализма в России вто-рой половины XIX – начала XX в. Политика активного содействия ин-дустриальному развитию была обусловлена стремлением царизма со-хранить статус России как великой державы, с чем в свою очередь са-модержавием связывались главные надежды на собственное выживание в новых исторических условиях.

Интенсивно проводившаяся индустриализация «сверху» позволила российскому капитализму за 3–4 десятилетия преодолеть тот путь, на который западные цивилизации затрачивали столетия. Однако тип ка-питалистической эволюции, при котором система крупного промыш-ленного производства создавалась в исторически сжатые сроки и при активном государственном вмешательстве, деформировал социально-экономическую структуру российского общества, что негативно сказа-лось на уровне его социально-политической устойчивости, было чрева-то социальными катаклизмами. В чем это проявлялось?

Во-первых, из-за наличия громадного государственного сектора в экономике и проведения политики широкого привлечения иностранного капитала (к 1913 г. иностранцам принадлежало более 1/3 всех капитало-вложений в действовавшие в России акционерные предприятия) рост отечественной буржуазии не был адекватен темпам и уровню развития индустрии. Относительная слабость российской буржуазии (в сравне-нии со странами, где капитализм развивался более естественным путем) снижала возможности выполнения ею своей исторической миссии, ее шансы на успешное противостояние как реакционно-консервативным, так и радикально-революционным элементам в периоды политических кризисов.

Во-вторых, проведение индустриализации в исторически сжатые сроки, сопровождавшееся развитием целого ряда отраслей промышлен-ности (машиностроения, металлургии и др.) почти исключительно в виде крупного фабрично-заводского производства без прохождения ис-торически предшествующих ступеней мелкого товарного производства и мануфактуры, суживало возможности для распространения мелкого и среднего предпринимательства в России, формирования в стране сред-него класса. Между тем именно средний класс является главным гаран-том стабильности в любом обществе.

В-третьих, ускоренная индустриализация создавала ситуацию, когда рост рабочего класса в России осуществлялся не столько за счет форми-

7

рования потомственного пролетариата, сколько за счет выходцев из де-ревни, которые в конце XIX – начале XX вв. составляли 50–60% всего нового пополнения рабочих крупной промышленности (а в мелкой про-мышленности этот процент был еще выше). Недавние выходцы из де-ревни составляли в рабочем классе маргинальную среду, не имевшую устойчивого социального статуса и достаточного уровня материального обеспечения из-за низкой профессиональной квалификации, способную в случае ухудшения экономического положения и усиления политиче-ской нестабильности в обществе стать катализатором социального напряжения и носителем психологии разрушения существовавшего жизненного уклада. Особое значение этому фактору придавала имевшая место в российской промышленности самая высокая в мире концентра-ция рабочих на крупных предприятиях (накануне Первой мировой вой-ны на предприятиях с числом рабочих более 500 в Европейской России было занято около 57% всего фабрично-заводского пролетариата, а в самой развитой стране капиталистического мира США – 1/3), так как в случае социально-классового конфликта в него втягивались крупные рабочие коллективы, и революционные настроения распространялись в широкой рабочей среде.

В-четвертых, политика ускоренной индустриализации диктовала необходимость использования подавляющей части вновь создаваемого национального дохода на наращивание капиталовложений, а не повы-шение жизненного уровня народных масс. Это приводило к тому, что индустриальный рост не сопровождался адекватным улучшением усло-вий труда и жизни рабочих. Индустриальное развитие России и в начале XX в. было сопряжено с явлениями, характерными для раннего экстен-сивного этапа развития капитализма: высоким уровнем производствен-ного травматизма, примитивным жилищным обеспечением, низкой пра-вовой защищенностью от варварских методов эксплуатации. Несмотря на то, что среднегодовая заработная плата рабочих фабрично-заводской промышленности России выросла с 207 руб. в 1900 г. до 264 руб. в 1913 г., ее уровень значительно уступал уровню заработной пла-ты рабочих в передовых капиталистических странах. Так, заработок американского рабочего был в 4 раза выше. Продолжительным был и рабочий день: от 9 до 11 часов. В целом степень эксплуатации большей части российских рабочих многие исследователи определяют понятием «чрезмерный труд» – когда уровень жизни и условия труда не обеспе-чивали нормального воспроизводства рабочей силы. Низкий жизненный уровень был важной причиной нарастания недовольства рабочих и мощного подъема рабочего движения в начале XX столетия. Распро-странению радикальных революционных настроений среди рабочих способствовала и узость слоя так называемой рабочей аристократии в

8

России. Удельный вес рабочих, получавших заработную плату, превы-шавшую среднюю стоимость воспроизводства рабочей силы (свыше 700 руб. в год), составлял менее 4% от общей численности рабочих фабрич-но-заводской промышленности России. Узость прослойки рабочей ари-стократии обусловила слабость тред-юнионистской и реформистской идеологии в российском рабочем движении, ее неспособность противо-стоять революционно-радикальной тенденции.

В-пятых, ускоренные темпы индустриализации достигались во мно-гом за счет перекачки средств из сельского хозяйства. По подсчетам А.Л. Вайнштейна, налоги и рента в совокупности поглощали до 19% чистого крестьянского дохода. Неблагоприятным для сельского хозяй-ства было соотношение цен: российские цены на сельскохозяйственную продукцию в среднем были на 46% ниже, а на промышленные товары – на 40% выше уровня мировых цен. Налоговый и ценовой пресс на де-ревню препятствовал развитию производительных сил в сельском хо-зяйстве и росту благосостояния крестьянства, что негативно сказыва-лось на социально-политической обстановке в российской деревне, бы-ло одной из важных причин роста крестьянских выступлений.

Противоречия, порожденные ускоренным индустриальным развити-ем, были не единственным фактором роста социальной напряженности в российском обществе в начале XX столетия. Не меньшее воздействие в этом направлении оказывали сохранявшиеся феодальные пережитки: самодержавный политический строй, помещичье землевладение, общи-на и надельное крестьянское землепользование.

Самодержавие, рассматривая дворянство в качестве своей главной социальной опоры, удовлетворяло экономические интересы буржуазии и потребности капиталистического развития лишь в той мере, в какой они не затрагивали коренных позиций помещиков. Поэтому экономиче-ская политика царизма носила двойственный, противоречивый харак-тер: с одной стороны, самодержавный режим, стремясь приспособиться к новой исторической эпохе, способствовал капиталистическому пред-принимательству, а с другой, одновременно задерживал его развитие (консервировались пережитки крепостничества в сельском хозяйстве, сужавшие рынок товаров и рабочей силы для капиталистической про-мышленности; царским правительством сохранялась устаревшая «раз-решительная» система акционерного учредительства в отличие от рас-пространенной на Западе явочной системы; развитие горнозаводской промышленности тормозилось установлением права собственности вла-дельцев имений на недра земли; сохранялись ограничения на предпри-нимательство еврейской буржуазии и т.д.). Громадные суммы отвлека-лись от производительного инвестирования и тратились самодержавием на поддержку отжившего свой век помещичьего землевладения. Такая

9

политика самодержавия усиливала противоречивость экономического развития России, подводила страну к неминуемым политическим и со-циальным потрясениям.

Наиболее важным и острым вопросом общественно-политической и экономической жизни страны являлся аграрный. В деревне к 1917 г. проживало 130 из 166 млн чел. населения страны, а сельское хозяйство давало 43% национального дохода, тогда как промышленность – только 25%. Хотя капиталистические отношения в сельскохозяйственном про-изводстве получили значительное развитие, аграрный строй России к началу XX в. сохранил многие пережитки старой феодальной эпохи: общину, казенное и помещичье землевладение с их неизбежными спут-никами – крестьянским малоземельем и отработками. Наиболее кон-трастно сущность аграрного вопроса выражает следующее отношение: на одном полюсе российской деревни находилось 10,5 млн крестьян-ских дворов с 75 млн десятин земли, а на другом – 30 тыс. семей круп-ных землевладельцев с 70 млн дес. Существование пережитков кре-постничества в сельском хозяйстве направило развитие капитализма в российской деревне преимущественно по «прусскому пути», чреватому стагнацией крестьянского хозяйства и обнищанием широких крестьян-ских масс. Не изменила радикальным образом производственные отно-шения в сельском хозяйстве и столыпинская аграрная реформа, направ-ленная на разрушение общины и создание класса мелких земельных собственников (а не кулачества, как утверждалось традиционно в совет-ской историографии), поскольку она не затронула главного пережитка крепостничества в российской деревне – помещичьего землевладения и тем самым не решила радикальным образом проблему крестьянского малоземелья в Европейской России. Столыпину не удалось преодолеть сопротивление реакционных дворянских кругов и дополнить земельную реформу разработанной им реформой местного самоуправления, по ко-торой увеличивалось представительство в нем крестьян-собственников. Носившая половинчатый характер аграрная реформа Столыпина имела результатом не смягчение, а рост социальной напряженности в россий-ской деревне, так как, не устранив коренного противоречия между кре-стьянством и помещиками, привела к усилению противоречий между различными слоями внутри крестьянства.

Реформистскими средствами самодержавию не удалось преодолеть разрыв между капиталистически организованной промышленностью и «дикой деревней» с ее полуфеодальным укладом. Общественно-экономическая система страны и в начале XX столетия продолжала оставаться многоукладной, отличаясь пестротой хозяйственно-экономических форм и социальных отношений. При господствующем положении, которое занял капиталистический способ производства в

10

ключевых сферах общественного хозяйства, сохранялись полуфеодаль-ный, мелкотоварный и даже полупатриархальный уклады. Под воздей-ствием капиталистических отношений сфера действия укладов, сфор-мировавшихся в рамках традиционного общества, сужалась. Однако и традиционные уклады в свою очередь воздействовали на капиталисти-ческий уклад, придавали ему полуфеодальные черты, что приводило к образованию промежуточных социальных слоев в российском обществе (кулака-мироеда вместо фермера, «батрака с наделом» вместо сельско-хозяйственного рабочего, «октябристского капитала» с его ориентацией на торгово-ростовщическую эксплуатацию мелкого товаропроизводите-ля вместо цивилизованного бизнесмена и т.п.). Противоречия, возни-кавшие при взаимодействии укладов, накладываясь на противоречия и социальные конфликты чисто капиталистического свойства, усиливали социальную напряженность в российском обществе, резко сужали пер-спективы для его эволюционного развития по реформистскому пути.

Роль детонатора взрыва противоречий, порожденных ускоренной индустриализацией и феодальными пережитками, сыграла мировая война. Невиданной силы экономический и политический кризис, по-рожденный ею, вызвал Февральскую революцию 1917 г., опрокинув-шую самодержавие. Поскольку Февраль не остановил сползание страны к экономическому и политическому коллапсу, произошел новый рево-люционный взрыв в Октябре 1917 г., в результате чего к власти пришли представители самой радикальной части революционного лагеря – большевики и левые эсеры.

Октябрьскую революцию, таким образом, нельзя искусственно про-тивопоставлять Февральской, как это делалось прежде советской исто-риографией. Октябрь стал следствием того же экономического и поли-тического кризиса, который породил Февральскую революцию и не был ею остановлен. О том, что Октябрьская революция была своеобразным продолжением революционного процесса, начатого Февралем, свиде-тельствует и то обстоятельство, что большевиками был осуществлен ряд буржуазно-демократических по своему характеру преобразований, которые не успело или не смогло провести в жизнь Временное прави-тельство. Наиболее ярким примером этого является Декрет о земле, по которому ликвидировался главный пережиток феодализма в сфере аг-рарных отношений – помещичье землевладение.

Вместе с тем Февральская и Октябрьская революции были разными по своему политическому и социально-экономическому содержанию явлениями. Февральская революция была нацелена на демократические преобразования в политической сфере. Октябрь же с самого начала про-явил тоталитарные тенденции (роспуск Учредительного собрания и пр.). Противоположными в конечном счете были и целевые установки в об-

11

ласти социально-экономических преобразований: Февраль был направ-лен на сохранение и укрепление господствовавших капиталистических производственных отношений, после Октябрьской революции же начался демонтаж буржуазных хозяйственно-экономических отношений на основе широкого развития рабочего контроля и национализации.

Объективная возможность выхода революционного процесса в Рос-сии за буржуазно-демократические рамки была заложена в тех особен-ностях ее политического и социально-экономического развития, о кото-рых шла речь выше: относительной неразвитости средних слоев и клас-са предпринимателей, маргинализации и люмпенизации значительной части населения, резкой поляризации социальных и общественных сил. Однако была ли Октябрьская революция фатальной неизбежностью или существовали другие альтернативные варианты развития событий?

Некоторые историки и публицисты, объясняя приход к власти боль-шевиков в октябре 1917 г. углублением экономического и политическо-го кризиса, усматривают возможность альтернативного развития в со-бытиях 1917 г. и, в частности, связывают ее с установлением в стране после Февральской революции буржуазно-парламентарного строя. При этом в качестве главной причины неудачи либерально-демократического варианта развития рассматриваются ошибки, допу-щенные Временным правительством в решении неотложных задач бур-жуазно-демократического переустройства страны: ликвидации помещи-чьего землевладения и наделения крестьян землей, своевременного со-зыва Учредительного собрания и др. Однако зачастую упускается из виду историческая обусловленность «ошибок» Временного правитель-ства. Пришедшая к власти в результате победы Февральской революции российская буржуазия, сформировавшаяся в условиях длительного гос-подства самодержавно-помещичьего строя, была мало подготовлена к самостоятельному историческому действию. Характерными чертами ее социально-политического облика были политическая неопытность, кон-серватизм, приверженность авторитарным методам правления, тесные экономические связи с помещичьим землевладением. Так, затяжка с решением аграрного вопроса, имевшая место со стороны Временного правительства, была не случайной, если учесть, что значительная часть помещичьих земель была заложена в банках (задолженность помещиков акционерным поземельным банкам составляла 1 млрд руб., частным лицам – 0,5 млрд руб.). Ликвидация помещичьего землевладения поэто-му требовала, чтобы предварительно был решен вопрос о компенсации банкирам убытков от потери залогов и упущенной выгоды от получения процентов по ссудам. Российской буржуазии была невыгодна и такая радикальная мера, которой сопровождались некоторые буржуазные ре-волюции на Западе, как национализация земли, так как многие капита-

12

листы (в особенности горнозаводчики Урала и сахарозаводчики Украи-ны) были крупными земельными собственниками, а в целом в личной собственности купцов и почетных граждан, по данным за 1905 г., состо-яло около 13 млн десятин, что составляло 13% от всех частных земель в России. К тому же проведение аграрной реформы было чревато усиле-нием недовольства по отношению к Временному правительству со сто-роны высших военных кругов, преимущественно дворянских по своему составу. В армейской верхушке и без того зрела оппозиция политике Временного правительства, вынашивались и осуществлялись попытки установления военной диктатуры («корниловщина»). Все эти факторы ставили аграрный вопрос в разряд трудноразрешимых в рамках буржу-азно-демократической революции.

Временное правительство всячески оттягивало законодательное установление 8-часового рабочего дня, в результате он был введен ра-бочими явочным порядком. Не нашел демократического разрешения после Февральской революции и национальный вопрос (была лишь вос-становлена автономия Финляндии). Временное правительство, уповав-шее на Учредительное собрание как орган, призванный разрешить ос-новные вопросы социально-экономической и политической жизни стра-ны, фактически саботировало его созыв, неоднократно откладывая сро-ки выборов. При этом буржуазными лидерами двигало вполне резонное опасение, что парламент окажется слишком левым (и действительно, выборы, проведенные в ноябре 1917 г., дали правым партиям лишь 17% голосов избирателей). Поэтому, по словам одного из кадетских деяте-лей, нужно было вести дело таким образом, чтобы Россия пришла к Учредительному собранию «измученная и обессиленная, растерявшая по пути значительную часть революционных иллюзий».

В конечном итоге такая близорукая политика Временного прави-тельства имела лишь тот результат, что углубила экономический и по-литический кризис в стране, способствовала большевизации настроений масс, росту влияний самых радикальных революционных партий, что и позволило им захватить власть в октябре 1917 г.

Активно обсуждается в исторической литературе и такой альтерна-тивный Октябрьскому перевороту вариант развития событий, как воз-можность создания так называемого однородного социалистического правительства, т.е. правительства, состоящего из представителей раз-личных социалистических партий: меньшевиков, эсеров, большевиков. Возможность образования такого правительства Петроградским Сове-том рабочих и солдатских депутатов существовала после Февральской революции дважды: в период двоевластия и после подавления корни-ловского мятежа, когда Петроградский Совет обладал реальной силой (поддержкой солдат и революционно настроенных рабочих) и мог со-

13

средоточить в своих руках всю полноту власти. Однако эсеры и мень-шевики, которым принадлежало большинство в Петроградском Совете, выступили за передачу власти буржуазии, сохранив за Советами лишь функцию «контроля» над буржуазной властью. При этом позиция меньшевиков по вопросу о власти основывалась на представлениях об универсальности путей буржуазного развития и буржуазных револю-ций: поскольку Февральская революция была буржуазной по своему характеру, постольку буржуазии и должна принадлежать власть после свержения самодержавия. На опыт и созидательно-организационные способности российской буржуазии они возлагали главные надежды, связанные с перспективой развития страны по пути демократических преобразований в общественно-политической и экономической жизни.

Однако, если бы даже «однородное социалистическое правитель-ство» и было образовано, вряд ли бы оно было жизнеспособным, по-скольку образовавшие его партии по-разному представляли перспекти-вы развития страны: меньшевики и фактически поддерживавшие их правые эсеры полагали, что России предстоит длительный период бур-жуазно-демократических преобразований, а переход к социализму явля-ется отдаленной перспективой, поскольку, по выражению одного из главных лидеров и теоретиков меньшевизма Г.В. Плеханова, «русская история еще не смолола той муки, из которой будет испечен пшенич-ный пирог социализма». Большевики же считали возможным непосред-ственное перерастание буржуазно-демократической революции в соци-алистическую, а взятие власти Советами рассматривали как первый шаг на пути к социализму, переход к которому они считали исторически необходимым для вывода страны из социально-политического кризиса и экономической разрухи.

Возможность развития России по реформистскому демократическо-му пути в случае перехода всей полноты власти к Советам и последую-щего образования «однородного социалистического правительства» являлась проблематичной и по той причине, что такой ход событий лишь подхлестнул бы процесс революционных преобразований «снизу» – по инициативе народных масс, который в условиях отсутствия опыта жизни в условиях демократии неизбежно приобретал малоцивилизован-ные формы и зачастую имел характер террора и насильственного раз-рушения существовавших порядков, как то: убийство офицеров и цар-ских чиновников, захват и разрушение помещичьих усадеб, покушение на право предпринимателя в полном объеме реализовать функции соб-ственника и организатора производства путем явочного создания рабо-чими фабрично-заводских комитетов с целью контроля за производ-ственно-хозяйственной деятельностью предприятий (снабжением топ-ливом и сырьем, вывозом продукции, наймом рабочей силы и пр.).

14

Неготовность к разумному пользованию возможностями демокра-тии, предоставленными Февральской революцией, продемонстрировали и сами лидеры эсеро-меньшевистского Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов, что особенно наглядно проявилось в утвержде-нии Советом знаменитого приказа №1, серьезным образом подорвавше-го боеспособность русской армии.

Таким образом, революционно-демократическая альтернатива Ок-тябрьской революции в форме перехода власти к «однородному социа-листическому правительству» вряд ли могла быть реализована из-за противоречий между различными политическими силами, входящими в лагерь революционной демократии, а также отсутствия демократиче-ского опыта у основной массы населения страны. К тому же для того, чтобы вывести страну из глубокого экономического и политического кризиса, в котором она оказалась в 1917 г., нужна была сильная власть. По этому критерию гораздо более серьезной альтернативой Октябрю могла стать военная диктатура, попытка установления которой была предпринята в августе 1917 г. генералом Корниловым. Корниловский мятеж был подавлен, так как соотношение сил на этом этапе революции оказалось не в пользу Корнилова. Однако даже если бы Корнилову со-путствовала удача, и он не ограничился простой реставрацией старого полуфеодального режима, а попытался осуществить умеренные преоб-разования буржуазного толка (в пользу такой возможности говорит ак-тивное участие в организации и идеологическом обеспечении мятежа кадетских деятелей, крупных российских предпринимателей), вряд ли это способствовало бы умиротворению страны. Слишком велик был к этому времени накал противоречий между полярными политическими силами России, резко углубилась присущая российскому бытию про-пасть между бедностью и богатством, до крайних пределов дошла нена-висть низов к «барам» (к которым традиционный народный менталитет относил и тесно связанную со старыми порядками буржуазию). Скорее всего результатом победы Корнилова в Петрограде стала бы дальней-шая эскалация политических и социальных конфликтов и противоречий в стране, грозившая вылиться в масштабную гражданскую войну (не случайно некоторые исследователи считают корниловский мятеж нача-лом гражданской войны в России).

К осени 1917 г. в России явственные очертания приобрела и новая альтернатива: возможность стихийного анархического бунта, вызванно-го дальнейшим углублением экономического и политического кризиса, недееспособностью Временного правительства.

В ситуации глубокого кризиса, резкого размежевания социальных и политических сил шансы на реформистское развитие страны упали фак-тически до нулевой отметки. В этой обстановке организованное боль-

15

шевикам вооруженное восстание упредило возможность установления новой военной диктатуры или стихийного взрыва анархии. Однако большевики пришли к власти, не имея общенациональной поддержки (на выборах в Учредительное собрание они получили лишь 22% голосов избирателей), что таило в себе опасность гражданской войны, превра-тившейся в реальность после того, как они не остановились на этапе буржуазно-демократических преобразований, которые получили под-держку народных масс (декреты о земле, о мире и др.), а приступили, полагаясь на помощь мировой революции, к осуществлению демонтажа буржуазных хозяйственно-экономических отношений.

Таким образом, приведенный выше анализ различных вариантов возможного развития событий после Февральской революции показы-вает, что шансы на мирное реформистское развитие России по демокра-тическому пути были невелики: глубина и острота противоречий, прак-тически полное отсутствие у политиков и населения опыта демократи-ческого разрешения проблем и конфликтов, их авторитарный ментали-тет обрекли страну на кровавую гражданскую войну и последующее длительное испытание коммунистическим тоталитаризмом.

Некоторые историки считают, что Россия упустила свой историче-ский шанс на демократическое развитие не в 1917 г., когда такой воз-можности практически уже не было, а гораздо раньше – в эпоху реформ 60–70-х гг. XIX столетия. Если бы наряду с отменой крепостного права царь-освободитель Александр II ввел конституцию, то в России медлен-но, но неотвратимо начал бы осуществляться процесс превращения са-модержавия в конституционную монархию, и страна получила бы до-статочное историческое пространство, чтобы вырваться из революци-онной колеи. Другие историки полагают, что шанс на реформистское демократическое развитие мог реализоваться в период первой россий-ской революции 1905–1907 гг., если бы осуществилась вынашиваемая рядом царских чиновников-реформаторов идея создания коалиционного правительства, состоящего из царских бюрократов и либеральных об-щественных деятелей, а также была принята программа наделения кре-стьян землей за счет отчуждения части помещичьих земель, разрабо-танная по поручению С. Витте министром земледелия Н. Кутлером и созвучная во многих своих положениях с аграрной программой самой крупной в стране либеральной партии – кадетов.

Вместе с тем не лишены оснований суждения тех историков, кото-рые считают, что реализация этих альтернатив была блокирована не только субъективными решениями политиков, но и объективно дей-ствовавшими обстоятельствами: соотношением сил между реформато-рами и консерваторами, «феодальным мышлением» царствующих пра-вителей России, которое включало в качестве важнейшего неотъемле-

16

мого компонента идею неограниченной власти монарха, являющегося покровителем всех подданных империи. Заслуживает внимания и вы-сказанное известным историком А. Аврехом суждение, о том, что царь Николай II хотел, но не мог проводить реформы, опасаясь, что они вы-зовут не умиротворение страны, а дадут новый толчок революционному движению «снизу» за дальнейшую демократизацию, что в конечном итоге привело бы к самоупразднению власти царя.

Разрабатываемые реформаторски настроенными чиновниками и об-щественными деятелями конституционные проекты отвергались цариз-мом также из-за вполне обоснованного опасения, что демократизация общественной жизни вызовет рост национализма, центробежных тен-денций, что приведет к распаду складывавшейся столетиями отнюдь не только по добровольному принципу многонациональной империи. Так, царь-реформатор Александр II заявил на заседании Совета министров в июне 1862 г., что «противится установлению конституции не потому, что дорожит властью, но потому что убежден, что это было бы несча-стьем России и привело бы к ее распаду». Историкам известны подоб-ные же суждения, высказываемые Николаем II. Имперское мышление, присущее правителям дореволюционной России, вполне объяснимо с точки зрения господствовавшей тогда в российском обществе системы ценностей, а также объяснялось международным положением России, которое давало ей шанс на успешное противоборство со своими внеш-неполитическими противниками в Европе и Азии только в случае со-хранения статуса великой державы.

Вместе с тем в современной историографии обозначилось перспек-тивное исследовательское направление (А.С. Ахиезер, В.П. Булдаков, Б.Н. Земцов и др.), считающее, что объяснение феномена «Красного Октября» нужно искать не в экономических процессах и политических конфликтах, а главным образом в психологии масс. Глубинной основой социально-политических потрясений 1917–1920 гг. являлся конфликт модернизаторских устремлений правящей бюрократии с традиционной народной культурой и ментальностью, отторгавшей индустриальную модернизацию, которая подрывала устоявшиеся формы хозяйствования и основы бытия (общину, патернализм и пр.). Социальные издержки модернизации были восприняты массами с такой нетерпимостью, по-скольку они усугублялись системным кризисом империи, в историче-ской ретроспективе начавшимся задолго до событий 1917 г. и значи-тельно ускоренным внешним вызовом, связанным с участием России в Первой мировой войне. Для российских масс, чье общественное созна-ние в качестве важнейшего элемента включало патерналистские пред-ставления о верховной власти, важнейшее психологическое значение имел факт ее падения в результате Февральской революции 1917 г. В

17

условиях обвала власти после Февраля 1917 г. логика дальнейшего раз-вития событий определялась не столько борьбой политических партий, сколько социальной борьбой низов за выживание. «Большевистский» Октябрь, хотя внешне и выглядел как успех маргиналов, получил под-держку масс, поскольку в их представлении означал начало «собира-ния» власти и возрождения государственности. По логике психосоци-альной истории, большевики вовсе не разрушали империю ради интер-национальной утопии («мировой революции»), а напротив, возрождали и перестраивали ее на новых основаниях, с использованием псевдосо-борных форм самоорганизации снизу (в виде Советов). Тем самым со-единялась политическая традиция, отражавшаяся в сознании и психоло-гии народа в виде представлений о патерналистском и соборном нача-лах российского имперства, и социальный радикализм масс, неизбежно проявивший себя в условиях политической смуты 1917–1920 гг.

Значение Октябрьской революции. В ходе Октябрьской револю-ции было осуществлено демократическое решение аграрного вопроса, долгие годы бывшего самым острым и больным в жизни страны. В ре-зультате ликвидации помещичьего землевладения и передачи помещи-чьих земель крестьянству последнее смогло на четверть увеличить свое землепользование. Однако в дальнейшем демократические начала в аг-рарных преобразованиях были свернуты в результате проведения поли-тики военного коммунизма, а в последующем – коллективизации сель-ского хозяйства. Нереализованным оказалось и провозглашенное Ок-тябрем демократическое решение такого важного для России вопроса, как национальный.

Хотя созданный после Октябрьской революции тоталитарный боль-шевистский режим и уничтожил многие здоровые начала российской национальной жизни, все же в определенном смысле олицетворял исто-рическую преемственность в развитии России, осуществляя хотя и на иной социально-производственной основе политику ускоренной инду-стриализации, имевшую характер приоритета и у дореволюционных правителей России. В эпоху мировых войн и господства силы в между-народных отношениях это было необходимым условием сохранения не только великодержавного статуса России, но и ее независимости и тер-риториальной целостности.

Октябрьская революция стала своеобразным вызовом всей капита-листической системе хозяйствования и заставила тем самым правитель-ства западных стран видоизменить свою экономическую политику с тем, чтобы повысить социальную направленность развития экономики и избежать угрозы социальных потрясений (тем более что попытки осу-ществления пролетарских революций имели место и в некоторых евро-пейских странах – Венгрии, Германии, Болгарии).

18

Последовавшее после победы Октябрьской революции социалисти-ческое строительство в СССР, сопровождавшееся трагическими послед-ствиями для значительной части населения (насильственная коллекти-визация, массовые политические репрессии и пр.), значительно умень-шило количество потенциальных последователей коммунистической идеи в остальном мире, что, возможно, уберегло многие народы от пер-спективы оказаться в тупиковой ветви истории, встать на путь опасных идеалистических экспериментов, грозящих потрясением основ цивили-зации.

Рекомендуемая литература

1. Анатомия революции. 1917 год в России: массы, партии, власть. СПб.,

1994. 2. Булдаков В.П. Октябрьская революция как социокультурный феномен //

Россия в ХХ в. Историки мира спорят. М., 1994. 3. Октябрь 1917 г.: величайшее событие века или социальная катастрофа? М.,

1991. 4. Рабинович А. Большевики приходят к власти. М., 1989. 5. Степун Ф. Бывшее и несбывшееся. М., 1991. 6. Суханов Н.Н. Записки о революции. Т. 1–3. М., 1991–1992.

19

Тема 2

Россия в 1918–1920 гг.: Гражданская война

Полные драматизма события Гражданской войны вызывают и по сей

день неоднозначные суждения и оценки исследователей. Среди дискус-сионных проблем, обсуждаемых историками, вопросы о хронологиче-ских рамках Гражданской войны, ее причинах и виновниках, красном и белом терроре, роли интервенции, причинах поражения антибольше-вистского движения.

Формальный лишь на первый взгляд вопрос о периодизации граж-данской войны имеет принципиальное значение для понимания ее сути. Ряд исследователей полагает, что Гражданская война, начавшаяся мас-совыми поджогами помещичьих усадеб, самочинными захватами земли крестьянами, расправами над неугодными офицерами и владельцами заводов зимой-летом 1917 г., завершилась в 1922 г., когда были погаше-ны последние очаги вооруженного противоборства. В основе подобных суждений – понимание войны как затяжного массового и глубинного конфликта, способы разрешения которого имеют свою динамику и не всегда связаны с широкомасштабным вооруженным противостоянием сторон. Другие убеждены, что гражданская война началась в октябре 1917 г. и причины ее напрямую связаны с насильственным свержением Временного правительства, утверждением большевистской диктатуры и установлением советской власти. Тем самым исключительно большеви-ки определяются главными и единственными виновниками кровавых событий. При этом игнорируется массовая поддержка большевистских лозунгов населением, а со сторонников «белых» снимается всякая от-ветственность за предшествовавшую революции антинародную полити-ку, толкавшую Россию к кровавой развязке. Высказываются и другие точки зрения. Однако все без исключения историки согласны с утвер-ждением, что война в полном смысле этого слова, когда главным заня-тием значительной части населения страны является участие в военных действиях, причем в рядах противоборствующих регулярных армий, продолжалась с середины 1918 г. по конец 1920 г.

Противостояние различных социальных сил в обществе к весне-лету 1918 г. достигло крайнего предела. Предотвратить кровавую войну мог-ло бы образование «однородного социалистического правительства», объединившего представителей различных политических партий, про-граммные установки которых были нацелены на социалистическую перспективу и предполагали проведение широких и последовательных демократических преобразований в обществе. Однако из-за острых раз-ногласий по самым коренным вопросам о путях, методах и темпах

20

дальнейших преобразований, дополненных взаимными личными амби-циями, компромисс даже между близкими по духу левыми эсерами, меньшевиками-интернационалистами и большевиками оказался недол-говечным. Как свидетельствуют мемуары меньшевиков, их лидер Ю. Мартов «понимал умом» необходимость соглашения с «умеренными элементами большевизма», но «моралист в нем одерживал верх над ин-теллектуальными выводами». Столь же призрачной оказалась демокра-тическая перспектива, связанная с Учредительным собранием, которое в реальной обстановке января 1918 г. не сумело составить альтернативу большевистскому курсу.

Знание настроений масс, умелый подбор лозунгов, крайний радика-лизм собственной программы помогли большевикам оказаться на гребне мощной волны народной ненависти против многовековой нище-ты и бесправия, усугубленных тяготами Первой мировой войны. Поэто-му причины Гражданской войны следует искать, очевидно, не во взятии власти Советами и ее узурпации большевиками, а в беспрецедентном выходе жгучей ненависти той вечно угнетаемой «черно-серой гущи», которая, по словам монархиста В. Шульгина, имела одно «гнусно-дьявольски-злобное лицо», которая в силу своего участия в военных действиях потеряла ощущение ценности человеческой жизни и которой нечего было терять, а приобрести хотелось счастливое и безбедное бу-дущее для себя и своих потомков.

Основной костяк противоборствующих сил составили, с одной сто-роны, большевики, опиравшиеся на рабочих промышленных центров и беднейшие слои сельского и городского населения, с другой – бывшие «имущие» слои общества – городская и сельская буржуазия, большая часть казачества, бывшие военачальники царской армии, поддержанные правительствами иностранных государств. Однако было бы неправо-мерно сводить это противостояние только к борьбе «красных» и «бе-лых». На стороне и тех, и других в разное время сражались по разным причинам множество людей, разделенных преградами непримиримых убеждений или сложившихся обстоятельств.

Масштабность Гражданской войны определялась прежде всего уча-стием в ней крестьянства, менявшего свою позицию по отношению и к «красным», и к «белым». Политика большевистского правительства по установлению продовольственной диктатуры в отношении крестьян весной-летом 1918 г., действия продовольственных отрядов и комитетов бедноты временно лишили большевиков опоры в крестьянской среде. Так, даже председатель Высшей военной инспекции Н. Подвойский признавал, что белочехи, свергнувшие власть большевиков на террито-рии от Поволжья до Дальнего Востока, тем самым «сумели снискать к себе большое сочувствие среди крестьянского и мещанского населе-

21

ния». Проводимая большевиками политика расказачивания толкнула в «белый» лагерь большинство жителей казацких станиц, а применение института заложников и «красного» террора лишило большевиков сим-патий среди широких слоев революционно настроенной интеллигенции.

Состав противоборствующих сил в целом был неоднороден и по-движен: случалось, что на стороне большевиков сражались бывшие офицеры, представители интеллигенции и даже высших слоев россий-ского общества, а под знаменем белого движения воевали рабочие и крестьяне-бедняки, оказавшиеся на контролируемой белыми террито-рии.

Основным содержанием отечественной истории весны-лета 1918 г. – осени 1920 г. стали военные действия между регулярными ча-стями Красной Армии и «белой» гвардией. Историки выделяют четыре основных этапа гражданской войны: 1) лето-осень 1918 г. (антибольше-вистское выступление чехословацкого корпуса, захват интервентами северных и дальневосточных территорий, Средней Азии, Баку, оккупа-ция германскими войсками Прибалтики, Украины, Белоруссии, Донской области, Крыма и Грузии); 2) осень 1918 – весна 1919 г. (наступление интервентов на южном направлении при поддержке войск А. Деникина и П. Краснова); 3) весна 1919 – весна 1920 г. (ожесточенные бои Крас-ной Армии с военными формированиями А. Колчака на востоке, А. Де-никина – на юге, войсками Польши – на западе, при наступлении Н. Юденича на Петроград и поддержке «белых» внешней контрреволю-цией); 4) весна-осень 1920 г. (советско-польская война, сражения Крас-ной Армии в Крыму с войсками П. Врангеля).

Ядром вооруженных сил «белого» движения стали Донская, Кубан-ская и Добровольческая армии, которые к лету 1919 г. насчитывали со-ответственно около 50 тыс., 20 тыс. и свыше 50 тыс. чел. Наиболее мно-гочисленной явилась армия А. Колчака – около 400 тыс. чел. Основной контингент этих формирований составляли офицеры бывшей царской армии, зажиточное казачество, представители городской и сельской буржуазии. Широко применялись для пополнения «белых» армий и принудительные массовые мобилизации местного населения. Во главе «белых» армий стояли крупные военачальники, цвет российского офи-церства, имевшие многолетний опыт службы в царской армии: бывший Верховный главнокомандующий русской армией Л.Г. Корнилов, быв-ший начальник штаба Верховного главнокомандующего императора Николая II М.В. Алексеев, бывший главнокомандующий Юго-Западным фронтом А.И. Деникин, бывший командующий Черноморским флотом А.В. Колчак.

Всего на российской территории в разное время существовало 18 не-большевистских правительств, весьма отличавшихся друг от друга по

22

своим программным установкам. «Левый» фланг антибольшевистских сил занимала существовавшая с мая по ноябрь 1918 г. так называемая демократическая контрреволюция, объединявшая в своих рядах сторон-ников меньшевистско-эсеровского пути обновления России без больше-вистского радикализма и без насилия над крестьянством. Идеологам умеренных социалистических партий большевики казались не менее опасной силой, чем приверженцы старого строя. Будущее, считали они, принадлежит «демократии и социализму», а большевизм – «вульгарная пародия» марксизма, которая наносит социализму не менее тяжелый вред, чем открытая реакция. Типичным представителем сил «демокра-тической контрреволюции» являлся самарский Комуч – комитет членов Учредительного собрания, состоявший в основном из эсеров – депута-тов Учредительного собрания и считавший себя его законным преемни-ком. В области социальной политики Комуч придерживался незыблемо-сти законов Всероссийского Учредительного собрания об уничтожении частной собственности на землю, об охране труда и прав рабочих, за-прещении локаутов, свободе коалиций и т.п. У комитета отношения с крестьянством складывались лучше, чем у большевиков. Им были от-менены твердые цены на хлеб и введен государственно-торговый регу-лятор: основная масса продовольствия поступала через кооперативы и продовольственную управу. Впоследствии Красная Армия обнаружила на самарском элеваторе несколько сот тысяч пудов хлеба, закупленных по цене 30 руб. за пуд, тогда как большевики тратили на сбор хлеба до 600 руб. за пуд, включая стоимость содержания всех конфискационных органов. Однако после объединения с другими, более консервативными, политическими группами, комитетами, министерствами Сибири, Урала, Севера Комуч начал терять одну за другой свои демократические про-граммные позиции и, в конечном счете, как и другие представители сил «демократической контрреволюции», признал единоличную диктатуру А. Колчака.

Несмотря на различия в понимании предназначения «белого» дви-жения, его содержания и конкретных программ деятельности, все его руководители сходились в главном: основную свою цель «белые» виде-ли в борьбе с большевиками до полного уничтожения большевистской власти и физического истребления самих большевиков. В период до-стижения этой цели предполагалось установить жесткую военную дик-татуру, действуя по принципу: «сначала успокоение, затем реформы». В этом проявилась еще одна характерная черта белого движения – «непредрешенчество», когда вожди не «предрешали», т.е. не провоз-глашали заранее и не навязывали народу свою позицию по ключевым вопросам о будущей форме государственности России и ее социально-экономическом строе. По словам А.И. Деникина, «непредрешенчество»

23

давало возможность различным силам, участвовавшим в белом движе-нии, «сохранять плохой мир и идти одной дорогой, хотя и вперебой, подозрительно оглядываясь друг на друга, враждуя и тая в сердце: одни – республику, другие – монархию; одни – Учредительное собрание, другие – Земский собор, третьи – «законопреемственность». Большин-ство же «белых» правительств выступали за свободную неделимую Рос-сию, созыв Учредительного собрания, восстановление антигерманского фронта для ликвидации Брестского мира, доведение совместно с союз-никами борьбы с прусским милитаризмом до победного конца.

Осознавая, что в конечном счете победа или поражение в борьбе с большевизмом будет зависеть от того, на чьей стороне выступит кре-стьянская масса, «белые» правительства особое внимание в своей внут-ренней политике на контролируемых территориях уделяли аграрному вопросу. Однако главный для крестьян вопрос – о земле – был уже ра-дикальным образом решен большевиками. «Белые» правительства либо могли признать это как свершившийся факт, либо повернуть вспять, что в конце концов и было сделано. Так, весной 1919 г. правительство А. Колчака издало Декларацию по земельному вопросу, в которой объ-являлось о праве крестьян, обработавших полученные по Декрету о земле наделы, снять с них урожай. Давая в дальнейшем ряд обещаний о наделении землей безземельных и малоземельных крестьян, правитель-ство заявляло, что «в окончательном виде вековой земельный вопрос будет решен национальным собранием». Подобная программа решения земельного вопроса равнодушно была воспринята крестьянской массой, поскольку чрезвычайно напоминала политику «топтания на месте», проводимую еще Временным правительством. Правительство юга Рос-сии, возглавляемое генералом А. Деникиным, в еще меньшей степени могло удовлетворить крестьянство своей земельной политикой, потре-бовав предоставить помещикам – бывшим владельцам захваченных кре-стьянами земель – треть всего урожая. Генерал П.Н. Врангель, стре-мившийся учесть печальный опыт социально-экономической политики А.И. Деникина и А.В. Колчака, издал в мае 1920 г. «Закон о земле», по которому за прежними владельцами сохранялось до 600 десятин, а пре-вышавшая эту норму земля могла отойти крестьянам, но за выкуп и с обретением права собственности через 25 лет. Другой земельной поли-тики сложно было ожидать от «белых» правительств в силу их социаль-но-классовой природы.

В отношении рабочего класса политика «белых» в теории не шла дальше туманных обещаний, а на практике выражалась в репрессиях: разгроме рабочих организаций, подавлении профсоюзного движения.

Контрреволюционные правительства существовали преимуществен-но на окраинах бывшей Российской империи, поэтому пытались ис-

24

пользовать в своих интересах национальный фактор. Однако нацио-нальную мелкую буржуазию и городскую интеллигенцию, первона-чально их поддержавших, оттолкнул лозунг «единой и неделимой Рос-сии».

Разгром большевизма требовал создания сильной, боеспособной ар-мии. Ограниченные возможности «белых» в содержании и боевом оснащении собственной армии сделали неизбежным их обращение за помощью к правительствам иностранных государств, что в свою оче-редь обусловило корректировку собственных программ и действий в угоду представителей других стран. В январе 1919 г. Верховный прави-тель России А.В. Колчак подписал соглашение, обязывавшее «высшее русское командование согласовывать ведение операций с общими ди-рективами, сообщаемыми генералом Жаненом», представителем выс-шего международного командования, который, кроме того, получил право «производить общий контроль как на фронте, так и в тылу».

Постепенно власть «белых» эволюционировала в разных вариантах в сторону генеральских диктатур, опиравшихся на зарубежную помощь.

Основными побудительными мотивами оказания помощи силам рос-сийской контрреволюции со стороны правительств иностранных госу-дарств явились: желание использовать потенциал ослабленной России в собственных целях, в том числе странами Антанты для возобновления военных действий против Германии; надежды на уплату долгов в случае установления в России буржуазной власти; небезосновательные опасе-ния на распространение «большевистской заразы» на собственные тер-ритории. К весне 1919 г. – моменту наибольшего сосредоточения сил интервентов на территории бывшей Российской империи, когда У. Чер-чилль объявил о «походе 14 держав» против Советов – на Северном фронте действовало до 50 тыс. чел. смешанных иностранных войск, на Южном фронте, северном побережье Черного моря и в Бессарабии находилось около трех дивизий франко-румынских войск; на Востоке и в Сибири действовали три японские пехотные дивизии, около 7 тыс. американских и несколько меньше английских солдат, 40-тысячный чехословацкий корпус, Закавказье оккупировали небольшие отряды английских войск. Граничившие с Советской Россией Финляндия, Эс-тония, Латвия, Литва, Польша также включились в военные действия против Красной Армии.

В первые месяцы военных сражений антибольшевистские силы пре-восходили Красную Армию по своему кадровому составу, общей чис-ленности и количеству боевой техники. Однако переход в мае 1918 г. от добровольного принципа комплектования Красной Армии к обязатель-ной воинской повинности привел к быстрому росту вооруженных сил Советской республики: с 200 тыс. чел. пехоты и 10–12 тыс. сабель летом

25

1918 г. до 1 млн чел. к концу 1918 г. К концу же 1920 г. на военном снабжении Советской республики числилось 5,3 млн чел. Комплектова-ние кадрового состава Красной Армии осуществлялось как через систе-му всеобщего военного обучения, так и путем привлечения к службе бывших офицеров старой армии. Из 250-тысячного офицерского корпу-са царской армии 8 тыс. офицеров и генералов перешли на службу в Красную Армию в период ее комплектования по добровольному прин-ципу, 48409 бывших офицеров были призваны по мобилизации. Из 1,5-тысячного корпуса офицеров Генерального штаба царской армии 476 бывших офицеров находились в составе Генерального штаба РККА. Среди них такие выдающиеся военачальники, как Н.Е. Какурин, С.С. Каменев, М.Н. Тухачевский, И.П. Уборевич, Б.М. Шапошников и др. Создавались и новые командные кадры – военачальниками стали профессиональные революционеры М.В. Фрунзе и К.Е. Ворошилов, партизанские командиры С.М. Буденный и В.И. Чапаев.

Функции управления всеми вооруженными силами были возложены на образованный в сентябре 1918 г. Революционный Военный Совет (РВС) Республики под председательством Л. Троцкого. Молниеносно перемещавшийся на своем бронепоезде по фронтам, Л. Троцкий своей железной хваткой и властной жесткостью добивался безоговорочной дисциплины в войсках, а своей энергией и преданностью революцион-ным идеалам буквально заряжал красноармейцев уверенностью в буду-щей победе. Главнокомандующим Вооруженными Силами был назна-чен И. Вацетис, а затем С. Каменев. В РВС в разное время входили так-же Э. Склянский, А. Рыков, С. Гусев, И. Смилга, Ф. Раскольников, К. Мехоношин и др. В ноябре 1918 г. в целях объединения и мобилиза-ции всех имевшихся человеческих и материальных ресурсов для победы над противником был создан Совет Рабочей и Крестьянской обороны во главе с председателем Совнаркома В.И. Лениным.

Эти две огромные противоборствующие силы – военные подразде-ления Красной Армии и «белые» войска, полные взаимной ненависти, в течение более чем двух лет вели ожесточенные военные действия. По словам М. Горького, «война обнажила зверские инстинкты», сопровож-далась безудержным насилием и террором. «Белый» террор особенно широкий размах принял на Дону, Кубани, в Поволжье, Оренбургской губернии, в Сибири – там, где была большая прослойка кулаков, зажи-точного казачества, где скопилось немало боевых офицеров. В казачьих областях были убиты сотни и тысячи «иногородних» крестьян, в дерев-нях – коммунисты и советские работники, рабочие-продотрядники. На контролируемую Красной Армией территорию для устрашения сторон-ников советской власти «белые» направляли «баржи смерти» и «вагоны смерти» – баржи и железнодорожные вагоны, заполненные изуродован-

26

ными трупами красноармейцев и сочувствующих им. По далеко непол-ным данным народного комиссариата внутренних дел РСФСР, за июнь-декабрь 1918 г. только на территории 13 губерний белогвардейцы рас-стреляли 22780 чел., в деревнях погибло 4,5 тыс. продотрядников.

С не меньшей жестокостью проводился и «красный» террор, направ-ленный не только против активных контрреволюционеров, но зачастую и против «бывших» классов в целом. Так, председатель ЧК Восточного фронта Лацис советовал не искать в делах задержанных обвинительных улик: «Восстал ли он против Советов с оружием или на словах. Первым долгом вы должны его спросить, к какому классу он принадлежит, како-го он происхождения, какое у него образование и какова его профессия. Вот эти вопросы и должны разрешить судьбу обвиняемого». В число «обвиняемых» попали и целые казацкие станицы, в которых ЦК РКП(б) считал необходимым «провести массовый террор против богатых каза-ков, истребив их поголовно». Предусматривалось также полное разору-жение казачества и переселение бедняков из других регионов на казачьи земли. Одним из самых безнравственных проявлений «красного» терро-ра явился активно применяемый институт заложников, когда за поступ-ки одних людей приходилось ценой своей собственной жизни распла-чиваться другим людям. Так, только в ответ на убийство председателя Петроградской ЧК Урицкого было расстреляно 500 заложников.

Зачастую карательные меры как на территории «белых», так и на территории «красных», выходили из-под контроля командования и пре-вращались в массовые кровавые расправы и погромы. Противоборству-ющие стороны, таким образом, несут равную долю ответственности за развязанный ими разгул террора.

«Историческим чудом» назвал впоследствии В.И. Ленин победу Красной Армии над внутренней и внешней контрреволюцией. Однако в основе этого «чуда» лежали совершенно реальные внутренние и внеш-ние факторы. К внешним причинам победы Красной Армии, очевидно, следует отнести отсутствие единства и согласованности действий меж-ду странами, осуществлявшими интервенцию, а также массовые вы-ступления трудящихся этих стран под лозунгом «Руки прочь от Совет-ской России!». Простые люди всей планеты воспринимали страну Сове-тов как «общую родину социализма», появление которой, по их убеж-дению, означало начало новой, более справедливой эры мировой исто-рии.

Внутренние причины поражения довольно мощного, опиравшегося на серьезную военную и материальную помощь из-за рубежа антиболь-шевистского движения определялись прежде всего отсутствием органи-зационного и идейного единства среди его участников. Кроме того, ли-деры «белых», будучи талантливыми военными стратегами, оказались

27

весьма слабыми политиками и управленцами. Их программы не соот-ветствовали интересам большинства населения, а бесконечные поборы, мобилизации, реквизиции, порки, сам стиль и методы руководства на контролируемых территориях очень напоминали возращение старых, ненавистных для многих дореволюционных порядков. Широкая кре-стьянская волна, качнувшаяся в 1918 г. в сторону «белой» власти, испы-тав на себе все ее «диктаторские» проявления, сделала в последующем свой выбор в пользу большевиков. В крестьянском сознании прочно утвердилось понимание того, что с помощью большевиков они землю получили, а с победой «белых» у них эту землю отнимут. Большинство россиян именно с большевиками связывали реализацию своих стремле-ний к социальной справедливости, надежду на лучшую долю для себя и своих потомков.

Нравственное неприятие «белых» определялось и «продажностью» в глазах населения «белых» генералов иностранцам. С пренебрежением солдаты армии А. Колчака распевали о своем «верховном правителе», что у него «погон российский, а фасон английский».

Большую роль в достижении победы сыграла и сама Красная Армия, к 1920 г. значительно численно превосходившая противника, талант ряда ее командиров, проявившийся как в проведении боевых операций, так и в использовании временных союзников. Именно такой союз был заключен с Н. Махно на Украине. Приказом Екатеринославского ревко-ма от 30 декабря 1918 г. Махно был назначен главнокомандующим Со-ветской революционной рабоче-крестьянской армией Екатеринослав-ского района. До июля 1919 г. «батька» объективно действовал в инте-ресах Красной Армии: успешно руководил партизанской войной с немцами и австрийцами, оккупировавшими Украину, громил войска Скоропадского, Петлюры, Деникина, отправил в Петроград «голодаю-щему пролетариату – от батьки Махно» несколько эшелонов хлеба.

К числу факторов, обеспечивающих победу Красной Армии в граж-данской войне, следует отнести также и успешную военную и полити-ческую деятельность партии большевиков, которая сумела защитить взятую ею власть. Мобилизовав в Красную Армию часть населения России, Совет рабочей и крестьянской обороны и другие специально созданные большевиками чрезвычайные органы власти сумели подчи-нить нуждам фронта жизнедеятельность остальной части населения, умело использовать потенциал находившихся на территории Советской России промышленных предприятий. В отличие от «белых», «красные» сумели даже в сложных условиях непрекращавшихся военных действий обеспечить необходимый порядок на контролируемых ими территориях, выстроить вертикаль управления регионами и обеспечить тем самым единство фронта и тыла, ни на минуту не забывая при этом о массовой

28

пропагандистской работе среди населения. В основе этого приспособ-ления страны к военным условиям лежала особая политика, впослед-ствии названная политикой «военного коммунизма».

В области промышленного производства политика «военного ком-мунизма» сводилась к ускоренной массовой национализации промыш-ленности и концентрации управления ею в руках государства. Согласно Декрету Совнаркома от 28 июня 1918 г. о национализации крупных и частично средних промышленных предприятий, к концу 1918 г. было обобществлено 35% от всей численности предприятий. Однако местные совнархозы и Советы по различным причинам (для увеличения выпуска продукции, борьбы с саботажем, предотвращения разбазаривания про-дукции и спекуляции) явочным порядком принимали решения об экс-проприации средних и мелких предприятий без санкции ВСНХ. Декре-том Совнаркома от 7 сентября 1920 г. этот процесс был узаконен, а По-становлением ВСНХ от 29 ноября 1920 г. устанавливалась обязательная национализация всех частных предприятий с числом работающих больше 10. В результате реализации этих решений из 91 тыс. промыш-ленных предприятий, в которых применялся наемный труд, 37 тыс. бы-ло национализировано.

Полнее всего национализация была проведена на транспорте, в ма-шиностроении, электротехнической, химической, текстильной и бу-мажной отраслях промышленности. Жесткая система централизации национализированной промышленности обеспечивалась объединением каждой отрасли в отдельный «трест» под эгидой своего «главка», кото-рый был подотчетен ВСНХ. Осенью 1918 г. насчитывалось 18 таких главков, в конце 1920 г. – 52. Они определяли задания и планы пред-приятий, занимались их снабжением, финансированием. Промышлен-ные предприятия фактически были лишены всякой самостоятельности. Такая централизация управления производством позволила сконцентри-ровать средства на наиболее крупных и оснащенных оборудованием предприятиях и обеспечить их бесперебойную работу. Государство по-лучило возможность оперативно распоряжаться ограниченными ресур-сами сырья, топлива, рабочей силы, сосредотачивая их там, где этого требовали интересы обороны. Существовала даже Чрезвычайная комис-сия по заготовке и распределению лаптей – Чекволап, ставшая своеоб-разным символом «главкизма» как складывавшейся в годы войны си-стемы управления.

Диктаторские права по материально-техническому обеспечению фронта получила Чрезвычайная комиссия по снабжению армии – Чусо-снабарм. Чрезвычайный уполномоченный этой комиссии председатель ВСНХ А.И. Рыков был наделен правами использования любого аппара-та, смещения и ареста должностных лиц, реорганизации и переподчине-

29

ния учреждений, изъятия и реквизиции товаров со складов и у населе-ния под предлогом «военной спешности». В его подчинение были пере-даны все заводы, работавшие на оборону.

Характерной приметой времени стала милитаризация труда: привле-чение населения, независимо от постоянной работы, к разовому или периодическому выполнению различных трудовых повинностей (заго-товка дров, рытье окопов и т.п.); использование частей Красной Армии в качестве трудовых армий; насильственное привлечение к обществен-но-полезному труду так называемых нетрудовых элементов. В апреле 1919 г. появились и новые источники рабочей силы – исправительно-трудовые и концентрационные лагеря, заключенные которых направля-лись на работы «по запросам советских учреждений».

Необходимость снабжения Красной Армии и населения городов продовольствием вызвала введение жесткой продовольственной дикта-туры в отношении крестьянства. В первые месяцы активного ведения военных действий конфискации хлеба осуществлялись силами комите-тов бедноты и продовольственных отрядов. Состав «бедноты», органи-зованной в комитеты, был крайне пестрым. Зачастую в них попадали пришлые элементы из потребляющих губерний, рабочие, спешившие покинуть голодающие города. В задачи комбедов входило не только вести наступление на зажиточные элементы деревни, но и выискивать хлеб, доносить на того, кто его прятал, независимо от того, кулак он или нет. В результате зачастую весь хлеб изымался и у середняков. Подоб-ным же образом строилась деятельность и продовольственных отрядов. Поэтому, вопреки сложившемуся мнению, разверстка, введенная с ян-варя 1919 г., явилась не ужесточением продовольственной диктатуры, а ее формальным ослаблением. Она предполагала полную определен-ность государственных требований, тем самым пресекая самодеятель-ные поборы местных органов. Однако и продразверстка ложилась тяже-лым бременем на крестьянское хозяйство: изымалось все произведен-ное, за исключением «потребительской нормы» и «воспроизводственно-го фонда». Отказавшихся сдавать хлеб считали кулаками, к которым применялись суровые меры вплоть до расстрела.

Осуществление жесткой продовольственной диктатуры и сверхцен-трализация промышленного производства обусловили дальнейшую натурализацию хозяйственных отношений. По декретам от 2 апреля и 21 ноября 1918 г. торговля продуктами питания, а фактически и всеми товарами широкого потребления, стала государственной монополией. Частные торговые оптовые склады, торговые фирмы, частная розничная торговля подлежали национализации, заменялись планомерным, орга-низованным в общегосударственном масштабе распределением продук-тов. Товарообменные операции должна была осуществлять кооперация

30

под контролем ВСНХ и наркомата продовольствия. Все граждане при-писывались к определенным кооперативным лавкам, где должны были получать продукты питания по твердым низким государственным рас-ценкам, согласно принадлежности к одной из категорий. Рабочие тяже-лого физического труда имели абсолютный приоритет над другими ка-тегориями граждан: их паек был в четыре раза больше, чем у отнесен-ных к третьей категории представителей бывшей буржуазии. «Нату-ральная» часть заработной платы рабочих в 1918 г. составляла около 50%, а в 1919 г. – около 80% всей причитавшейся суммы. В конце 1920 – начале 1921 г. для работавших и нетрудоспособных была отменена даже символическая плата за предоставляемые государством по карточ-кам продукты питания, а также за производственную одежду и обувь. В январе 1920 г. было решено создать «бесплатные общественные» столо-вые для обслуживания рабочих и служащих Москвы и Петрограда. Ста-новятся бесплатными также почта, телеграф, телефон, водопровод, ка-нализация, электричество, жилые помещения, топливо, проезд в транс-порте и т.п.

Внедрение в повседневную жизнь псевдокоммунистических поряд-ков сопровождалось соответствующей идеологической обработкой и массовой пропагандой азов коммунизма. Для этой политической работы большевики мобилизовали целую армию работников культуры, при-званных через художественные образы внедрять в массовое сознание идеалы революционного романтизма, проповедовать ненависть к «бур-жуям», «попам», «генералам», беззаветную преданность делу револю-ции, необходимость жертвенности во имя светлого завтра. Внедряются в общественное сознание идеи бесплатного, коллективного, сознатель-ного труда: широкое распространение получают так называемые ком-мунистические субботники – бесплатная работа по заготовке топлива, расчистке железнодорожных путей, благоустройству городов и посел-ков, прочно вошедшая в последующем в советскую повседневность.

Осуществленные в Советском государстве весной-летом 1918 – мар-те 1921 гг. чрезвычайные меры регулирования экономики по форме напоминали комплекс мер любой из воюющих стран, прежде всего Германии, но отличались от них по содержанию. Насаждение «товари-щеских» форм землепользования взамен единоличных, продолжавшаяся после ликвидации непосредственной военной опасности сплошная национализация средних и мелких промышленных предприятий, нату-рализация хозяйственных отношений, проекты замены денег «тредами», идеологическая окраска этих чрезвычайных мер свидетельствуют, что политика «военного коммунизма» стала результатом как созданных многолетними военными действиями чрезвычайных обстоятельств, так и реализацией большевиками на практике некоторых постулатов марк-

31

систской доктрины. «Военный коммунизм», рожденный войной и раз-рухой, стихией национализации, стал первым широкомасштабным ком-мунистическим экспериментом.

Россия вышла из кровавых сражений Гражданской войны истерзан-ной и ожесточенной. Общие материальные потери, по самым занижен-ным подсчетам, превысили 50 млрд золотых рублей. Почти полностью было нарушено транспортное сообщение, оскудело крестьянское хозяй-ство, колоссально выросли диспропорции между развивавшимися обо-ронными и остальными отраслями промышленности, разрушенными и погрязшими в рутине. Промышленное производство упало до 4–20% от уровня 1913 г., вдвое сократилось сельскохозяйственное производство. В боях, от голода, болезней, «белого» и «красного» террора погибло 8 млн чел., а с учетом резкого спада рождаемости страна потеряла к 1923 г., по сравнению с 1917 г., 23 млн человеческих жизней. Около 2 млн чел. – почти вся политическая, финансово-промышленная, в меньшей степени научно-художественная элита дореволюционной Рос-сии – вынуждены были эмигрировать.

Жертвы войны исчислялись не только и не столько количеством по-гибших «белых» и «красных» российских граждан, сколько коренной ломкой массовой психологии оставшихся в живых. Преобладавший в прошлом тип труженика в большинстве своем сменился типом грубого воина или чванливого бюрократа. Из кровавого месива Гражданской войны вышло целое поколение будущих сталинских «винтиков» госу-дарственной машины. Долгое участие в военных действиях сделало для них беспрекословное подчинение приказу образом жизни, а человече-скую смерть – привычкой.

Победа в Гражданской войне, последовавшая за Октябрьской рево-люцией, породила особую психологию – «психологию победителей», основанную на «забегании вперед» и жажде стремительных темпов ре-волюционных преобразований.

Начиная с весны 1918 г. произошел и фактический отказ от совет-ской организации государственного управления, начался интенсивный процесс создания эффективного централизованного аппарата власти по партийным каналам. Губернские и уездные партийные комитеты стали определять состав исполкомов, издавать распоряжения, обязательные для местных Советов. Зачастую партийные организации распускали беспартийные исполкомы и комбеды, требовали выбирать в новый со-став только бедняков и большевиков. Так, 12 февраля 1919 г. ЦК РКП(б) в письме Козмодемьянскому уездному комитету РКП(б) писал: «В отчете о партийной работе вашего комитета партии говорится, что в декабре от имени комитета было издано постановление: "Всем совет-ским служащим под угрозой увольнения без расчета записаться в пар-

32

тию"». В ряде мест партаппарат заменил Советы, выполнял админи-стративные функции, занимался хозяйственной деятельностью, сборами налогов, контрибуций. В Тамбовской губернии, например, съезд партии в сентябре 1918 г. принял решение: «Обнародовать в пределах Тамбов-ской губернии верховную диктатуру РКП(б) и комбедов и ходатайство-вать перед ВЦИК об объявлении верховной диктатуры РКП(б) по всей территории РСФСР».

Осуждая эти явления, ЦК большевистской партии в то же время сам толкал местные партийные организации на этот путь. В партийных до-кументах того времени все чаще встречались формулировки: «правящая партия», «Российская Коммунистическая партия, стоящая у власти и держащая в своих руках весь советский аппарат» и т.п. Членство в большевистской партии и в еще большей степени – принадлежность к ее номенклатуре становились гарантией дальнейшего безбедного суще-ствования, что обусловливало приток в РКП(б) разного рода дельцов. К началу 1920 г. «партия рабочего класса» насчитывала в своих рядах 600 тыс. чел., среди которых лишь приблизительно 180 тыс. были рабочими.

Таким образом, еще одним печальным для всей последующей исто-рии следствием событий этого периода отечественной истории явилось становление будущего господствующего класса советского общества – партийной номенклатуры. Победа Красной Армии в Гражданской войне явилась определенным гарантом сохранения власти партийной номен-клатуры и движения России по пути, этой властью определяемому.

Рекомендуемая литература

1. Гражданская война в России: перекресток мнений. М., 1994. 2. Деникин А.И. Очерки русской смуты. М., 1991. 3. Какурин Н.Е. Как сражалась революция : в 2 т. 2-е изд. М., 1990. 4. Махутина И.В. Польско-советская война. М., 1994. 5. Мельгунов С.П. Красный террор в России. 1917–1924 гг. М., 1990. 6. Павлюченков С.А. Военный коммунизм в России. Власть и массы. М.,

1997. 7. Цветков В.Ж. Белое движение в России. 1917–1922 годы // Вопросы

истории. 2000. №7.

33

Тема 3

Новая экономическая политика Многовариантность 1920-х гг., отличия новой экономической поли-

тики как от недавнего «военно-коммунистического» прошлого, так и от будущей советской действительности позволяют говорить о целой эпо-хе нэпа в российской истории. Неослабевающий интерес исследовате-лей к этому периоду определяется наличием имевшихся в нэповских реалиях альтернатив развития, необходимостью анализа опыта функци-онирования экономики смешанного типа, которая в иных исторических условиях продолжает и поныне существовать во многих странах мира. В современной историографии присутствует широкий спектр оценок нэпа – от восторженных до негативных. Одни рисуют нэп радужными красками, называют «золотым веком» советской истории и пытаются найти в нем готовые ответы на вопросы современности. Другие, причем сторонники как либерализма, так и коммунизма, видят лишь противоре-чия и кризисы нэпа, считают его по разным причинам весьма неудач-ным экономическим экспериментом. Обсуждаются и вопросы о самой сущности нэпа: была ли эта политика результатом реализации хорошо продуманной программы мер или складывалась спонтанно как реакция на кризисные процессы; стал ли нэп действительно новой политикой или означал лишь возрождение старых порядков? Задачей дальнейшего изучения нэпа является его разносторонний анализ и концептуальное осмысление.

Переход к новым методам управления экономикой состоялся на фоне широкомасштабного системного социально-экономического и по-литического кризиса. В конце 1920 г., несмотря на то, что военные дей-ствия на территории бывшей Российской империи приобрели преиму-щественно локальный характер, в относительно мирных условиях про-должала развиваться система мер «военного коммунизма»: усугубля-лась централизация и огосударствление экономики, натурализация хо-зяйственных отношений, продовольственная диктатура в отношении крестьянства. Пользующиеся бесплатными пайками, жильем и транс-портом рабочие чувствовали себя, однако, гораздо дальше от коммуни-стического будущего, чем до революции. По подсчетам работника Гос-плана 20-х гг. С. Струмилина, реальная заработная плата рабочего к 1922 г. составляла 30% средней зарплаты рабочего в 1913 г. Квалифи-цированные рабочие теряли всякий интерес к труду: работай – не рабо-тай, денег не получишь, главное – принадлежность к определенной ка-тегории и в соответствии с ней – паек. Низкий жизненный уровень обу-словил массовое бегство рабочих в деревню, где легче и сытнее можно

34

было прожить. Оставшиеся же у станков из-за постоянной нехватки са-мого необходимо испытывали настроения разочарования, уныния, апа-тии. Наметилась чрезвычайно опасная для большевистского руковод-ства тенденция размывания, деклассирования пролетариата, который, как известно, составлял главную опору большевистской власти. Общая численность рабочих к концу 1920 г. составила меньше половины дово-енной. В то же время стремительно росло число государственных структур и занятых в них работников. Если в 1913 г. на одного служа-щего приходилось 15 рабочих, то в 1920 г. – всего 7.

В промышленности сырьевой, топливный и транспортный кризисы дополняли и усугубляли друг друга. К концу 1920 г. общий объем про-мышленного производства составил лишь 10–12% к уровню 1913 г. Из-за отсутствия топлива и сырья простаивало большинство заводов, да и на тех, которые вроде бы оставались в строю, жизнь едва теплилась. Многие железнодорожные пути были разрушены. Паровозы стояли на запасных путях и ржавели. Вагоны и составы пришли в негодность. Редкие поезда останавливались на полпути, и кочегары отправлялись в лес за дровами для паровозов. В городах жгли деревянные тротуары, а потом принялись за ветхие дома, которых только в Москве было сож-жено более 7 тыс. Практически не работали почта и связь.

Миллионы людей кочевали по стране и промышляли кто чем может: от «мешочничества» и «кустарничества» до воровства и прямых грабе-жей. Несмотря на усилия ЧК и милиции преступный мир буквально терроризировал население. Морально-нравственные устои в обществе оказались полностью размытыми. Распад семей, массовая гибель людей, нищета вызвали небывалое распространение детской беспризорности. К 1922 г. насчитывалось 7 млн детей, обитавших на улицах, что вело к еще большему росту преступности.

Единственным местом в городах, где можно было достать хоть ка-кую-нибудь пищу, стали «черные» рынки. Подобно Сухаревской пло-щади в Москве, где толпились подпольные торговцы и их клиенты, в каждом городе стихийно возникали такого же рода нелегальные «суха-ревки», на которых предметы первой необходимости продавались по ценам, в 40–50 раз превышавшим установленные правительством. Вре-мя от времени милиция проводила рейды по этим базарам, но в конце концов вынуждена была смириться с ними как с неизбежностью.

Государственная политика в отношении крестьянского хозяйства продолжала носить конфискационный характер. Ответом на нее стали сокращение крестьянских посевов до потребительских размеров, а так-же охватившие Сибирь, Саратовскую, Тамбовскую и другие губернии крестьянские восстания. Главной причиной одного из самых крупных антибольшевистских крестьянских выступлений – «антоновщины»

35

участник его подавления прямо назвал деятельность «военно-наезднических банд», в которые к тому времени превратились забирав-шие у крестьян хлеб продотряды. Массовое антибольшевистское кре-стьянское движение было поддержано рабочими и солдатами. В начале 1921 г. забастовки охватили Москву и Петроград. Конференция рабо-чих-металлистов Москвы и Московской области потребовала положить конец реквизициям в деревне. 10 марта десятитысячное собрание Пути-ловского завода по инициативе «левых» эсеров при 22 против и 4 воз-державшихся приняло резолюцию, в которой большевики обвинялись в измене заветам Октябрьской революции, в установлении самодержавия ЦК партии, правящей с помощью террора. Восстание гарнизона крепо-сти Кронштадт и экипажей некоторых кораблей Балтийского флота явилось продолжением волнений и забастовок, охвативших петроград-ские заводы.

Угроза потери большевиками власти исходила от той народной вол-ны, на гребне которой они пришли к власти в Октябре 1917 г. Теперь этот широкий революционный порыв, во многом стихийный и неуправ-ляемый, направлен был против них. Многочисленные корреспонденты с мест сообщали в то время в ЦК большевистской партии, что обстановка поразительно похожа на ситуацию весны 1918 г., перед началом Граж-данской войны.

В этих условиях и входит в жизнь новая экономическая политика, суть которой В.И. Ленин определил так: «максимальный подъем произ-водительных сил и улучшение положения рабочих и крестьян». Для большевиков новая экономическая политика стала способом удержания и укрепления монопольной власти партии в условиях «задержки» миро-вой революции и преимущественно мелкотоварной экономики страны. Впоследствии слово «нэп» стало синонимом гибкости и умеренности в осуществлении коммунистической партией своей доктрины строитель-ства социализма. Под нэпом понимают также антикризисную систему мер, где решение задач экономического роста осуществлялось не только командно-административными, но и «рыночными» методами. С этим термином отождествляется и сама реальная многоукладная экономика 20-х гг. с присущими ей особенностями.

Переход к новой экономической политике был совершен большеви-ками, с одной стороны, резко, как бы прыжком от пропасти, с другой – можно говорить о том, что идеи нэпа витали в воздухе довольно давно. В 1918–1920 гг. их высказывали лидеры меньшевиков и эсеров, отдель-ные представители большевистской партии – Ю. Ларин, Л. Троцкий. В частности, ЦК партии эсеров еще в апреле 1919 г. направил на места декларацию с предложениями локализации капитализма в сферах эко-номики, где «он проявляет в наибольшей степени свои творческие, и в

36

наименьшей – разрушительные способности». Предполагалось также развитие крестьянского хозяйства на уравнительных началах, постепен-ное его обобществление снизу. Близкой по содержанию, но более кон-кретной была программа меньшевиков под характерным названием «Что делать?», принятая летом 1919 г. Она предусматривала замену продовольственной диктатуры закупкой государством хлеба у крестьян по договорным ценам, допущение частного капитала, полный отказ от национализации мелкой промышленности. Как эсеры, так и меньшевики предполагали введение всеобщего избирательного права и равные поли-тические свободы для всех слоев российского населения. В Смоленской и в ряде других губерний летом-осенью 1920 г. был осуществлен «ми-ни-нэп»: крестьянам заблаговременно сообщалось количество продо-вольствия, подлежащее сдаче государству, остальное объявлялось их собственностью. В результате хлебозаготовительная компания прово-дилась организованно и успешно, а в информационной сводке ВЧК по Смоленской губернии было зафиксировано, что «отношение крестьян-ства к Советской власти за последнее время заметно улучшилось, при-чиной чего является изменение продовольственной политики».

Однако понадобился общественно-политический кризис весны 1921 г., угроза потери власти, чтобы большевистское руководство осо-знало неизбежность крутого поворота в своей политике, пошло на отказ от полюбившихся быстрых «военно-коммунистических» методов стро-ительства нового общества.

Вопрос о замене разверстки продовольственным налогом рассматри-вался на седьмой день работы X съезда РКП(б) и был внесен в повестку дня, в отличие от других вопросов, уже в ходе работы съезда. По этому вопросу был заслушан доклад В.И. Ленина и содоклад А. Цюрупы. За-дача докладчиков была не из простых: убедить делегатов съезда в необ-ходимости принятия того метода возрождения сельского хозяйства, ко-торый всего три месяца назад, на VIII съезде Советов, был отвергнут Лениным в самой категорической форме: «в стране мелкого крестьян-ства наша главная и основная задача – суметь перейти к государствен-ному принуждению, чтобы крестьянское хозяйство поднять». На Х съезде партии Ленин утверждал обратное: «Нам нужно строить госу-дарственную экономику применительно к экономике середняка, кото-рую мы за три года не смогли переделать и еще за десять лет не переде-лаем». Ленин признал ошибочной сплошную национализацию промыш-ленности и торговли, а также выступил за замену продразверстки про-довольственным налогом с разрешением оставшуюся после его уплаты часть продукции свободно реализовывать.

На самом съезде ленинская резолюция была принята беспрепят-ственно. Во многом это объяснялось непониманием большинством де-

37

легатов съезда о чем, собственно, идет речь. Согласившись с идеей продналога, бывшие участники Гражданской войны никак не могли предположить, что эта мера неизбежно приведет к развитию торговли и частичному возрождению капитализма.

Переход к новой экономической политике совершался при сохране-нии влияния сложившейся в годы Гражданской войны командно-административной системы и «военно-коммунистической» идеологии. Поэтому сопротивление нэпу было колоссальным даже среди ближай-ших соратников Ленина. Работавший в те годы редактором газеты «Из-вестия ВЦИК» Ю. Стеклов вспоминал: «"Научитесь торговать" – мне казалось, что я скорее губы себе обрежу, а такого лозунга не выкину. С принятием такой директивы нужно целые главы марксизма от нас отре-зать».

Для выработки принципов построения нового хозяйственного меха-низма было создано две специальных комиссии: ЦК РКП(б) и Сов-наркома по продналогу под председательством Л. Каменева и финансо-вая под представительством Е. Преображенского. Первая готовила по-становления правительства по переходу к продовольственному налогу и введению начал новой экономической политики в целом, по реоргани-зации кооперации. Вторая занималась проблемами приспособления к новым условиям кредитной системы, денежного обращения, бюджетно-го дела и налогового законодательства.

Помимо теоретических разработок необходимо было сразу решать и чисто практические вопросы, связанные с переходом к продналогу: если деревня даст городу в форме налога лишь часть необходимого продо-вольствия, где взять остальную часть? Встала задача формирования фонда промышленных товаров и налаживания товарообмена с кресть-янством. Для этого планировалось широкое развитие концессий, при-влечение иностранного капитала, использование золотого фонда страны для закупок товаров широкого потребления.

Однако прямой товарообмен продукции сельского хозяйства на про-мышленные товары через аппарат Наркомпрода и кооперацию не полу-чился. Он вылился в свободную куплю-продажу. Во многом это про-изошло из-за провала концессионной политики, недостатка промыш-ленных товаров, продовольственного кризиса, разразившегося в силу того, что при посевах крестьяне еще не учли возможностей нэпа, а так-же в силу катастрофической засухи 1921 г. Засуха охватила плодород-ные районы Поволжья и Приуралья, часть Северного Кавказа, Украины и Крыма, в результате урожай был полностью уничтожен более чем на 14 млн десятин. Из запланированной цифры в 240 млн пудов продо-вольственного налога удалось собрать лишь 150 млн пудов, в то время как общие потребности населения составляли 400 млн пудов. В охва-

38

ченных голодом районах погибло более 3 млн чел., не спасла положение и помощь из-за границы, оказанная американской администрацией, направившей в Россию более 2 млн пудов продовольствия.

К весне 1922 г. последствия голода удалось преодолеть. Новая по-севная кампания стала переломным моментом для осуществления прин-ципов нэпа в деревне. Согласно «Основному закону о трудовом земле-пользовании», принятому ВЦИК в мае 1922 г., и Земельному кодексу 1922 г., одинаково законными признавались артель, община, мир, изо-лированные владения в виде отрубов и хуторов; разрешалась сдача зем-ли в наем, ограниченное использование наемного труда. Эти меры сти-мулировали крестьян к расширению посевов, способствовали повыше-нию производительности труда на селе.

Определяющее влияние на развитие сельскохозяйственного произ-водства имели изменения в налоговой политике. Общие размеры продо-вольственного налога на 1921–1922 гг. были установленные почти в два раза ниже уровня продразверстки. Тем не менее они продолжали давить тяжелым ярмом на крестьянское хозяйство. По подсчетам экономиста А. Вайнштейна, в 1922–1923 гг. налоговое бремя на крестьянина было в полтора-два раза выше, чем до Первой мировой войны. Введение в 1924 г. единого сельскохозяйственного налога, его взимание в денежной форме способствовали денатурализации крестьянского хозяйства. «Ры-ковский» же сельхозналог 1925–1926 гг., значительно уменьшенный по размеру, дал сельским хозяевам мощный стимул к увеличению хозяй-ства.

К середине 20-х гг. размер посевных площадей достиг в среднем до-военного уровня, приблизился к довоенному и валовой сбор зерна (в 1913 г. – 765 млн ц, в 1925 г. – 724 млн ц), а урожайность зерна с гекта-ра превысила этот показатель 1913 г. (в 1913 г. – 8,1 ц с га, в 1925 г. – 8,3 ц).

Однако крестьянское хозяйство продолжало оставаться в техниче-ском и культурном отношениях крайне отсталым, а труд крестьян – в основном ручным, тяжелым и малопроизводительным. В 1927 г. на каждый крестьянский двор в среднем приходилось 5–6 едоков, из кото-рых 2–3 были работниками, до 12 десятин земли, включая 4–5 га посе-вов, лошадь и одна-две коровы. Сельхозинвентарь был представлен, как правило, плугом, деревянной бороной, серпами и косами. Жнейки и другие сельскохозяйственные машины имелись в хозяйствах 15% еди-ноличников, а набором сельхозмашин располагали лишь 1–2% кре-стьянских хозяйств. Помимо себя самого крестьянин мог прокормить лишь еще одного своего соотечественника. Треть крестьянских хозяйств не имела достаточных средств производства: 28,3% дворов хозяйство-вали без рабочего скота, 31,6% – без пахотного инвентаря. Бедняцкие

39

хозяйства в большей степени, середняцкие – в меньшей вынуждены бы-ли арендовать инвентарь, рабочий скот, сдавать свою землю в аренду, устраивать членов своих семей в качестве работников в другие хозяйства, поскольку для обработки своего собственного участка земли или не было инвентаря и скота вообще, или его не хватало. В целом по оснащенности инвентарем, постройками, наличию рабочего скота среднее крестьянское хозяйство находилось на уровне 60–80% от показателей 1913 г.

Ведущей социальной тенденцией развития деревни в 1920-е гг. яви-лось осереднячивание, или, точнее, уравнивание крестьянских хозяйств. Этот процесс стимулировался государством путем освобождения от уплаты налога бедняцких хозяйств и перекладывания его основной тя-жести на зажиточную часть деревни, а также оказания разнообразной материальной помощи беднякам. Абсолютное преобладание середняц-ких хозяйств над другими группами в деревне привело к тому, что из продавца своей продукции деревня стала превращаться в ее потребите-ля, что отнюдь не являлось достижением с точки зрения прогрессивного экономического развития государства в целом.

К середине 1920-х гг. около трети крестьянских хозяйств были объ-единены различными видами кооперации: сельскохозяйственной, по-требительской, промысловой. Эти хозяйственные объединения выпол-няли преимущественно снабженческо-сбытовые и кредитные функции. В производственных же кооперативах числилось немногим более 1% крестьянских хозяйств. Государство пыталось использовать кооперацию и как инструмент социальной революции, и как инструмент хозяйствен-ного регулирования. Это обусловливало трудности и противоречия ко-оперативного процесса, поскольку коммерческий расчет плохо уживал-ся с безвозмездной материальной помощью малоимущим слоям дерев-ни, которую обязывалась оказывать кооперация. Опасаясь роста влия-ния в кооперативах зажиточных слоев деревни, органы власти нередко отказывались санкционировать создание кооперативов из-за высоких паевых взносов или распределения прибыли по паям, считая это при-знаками лжекооперации. Относительно самостоятельные хозяйственные объединения не вписывались в складывавшуюся во второй половине 1920-х гг. систему строгой государственной регламентации экономики. Поэтому с середины 20-х гг. денежные средства из кооперации государ-ственными структурами извлекались все более бесцеремонно и сверх всякой меры, а низовые кооперативы лишались хозяйственной инициа-тивы. Постепенно кооперативный аппарат превращался в одну из госу-дарственных структур, развивавшуюся согласно идеологическим уста-новкам политического руководства государством. Процесс же добро-вольного, постепенного и экономически выгодного крестьянам объеди-

40

нения был прерван государственной кампанией сплошной насильствен-ной коллективизации.

Промышленная реформа в условиях нэпа сводилась прежде всего к отказу от государственной монополии, планового снабжения и распре-деления продукции, господствовавших в период «военного коммуниз-ма», переходу к принципам коммерческого расчета и ориентации пред-приятий в их работе на рынок. Из 37 тыс. национализированных в пери-од «военного коммунизма» предприятий в руках государства осталось лишь 5,5 тыс. наиболее крупных и жизнеспособных (так называемые командные высоты экономики), мелкие же и средние предприятия пере-давались частным предпринимателям на правах аренды или путем де-национализации. Наращивание именно этих «высот» рассматривалось советскими хозяйственниками как гарантия успеха будущих социали-стических преобразований в обществе, как стержень всей нэповской политики. Однако адаптация промышленности к новым условиям хо-зяйствования оказалась сопряженной со многими трудностями. Мед-ленно внедрялась на предприятиях сдельная форма оплаты труда. Реа-лизации принципов коммерческого расчета мешал разрыв хозяйствен-ных связей между предприятиями-поставщиками. Лишившись государ-ственной опеки, промышленные предприятия, разрушенные, с устаре-лым оборудованием, не имея денег на восстановление, не говоря уже о реконструкции, начали «разбазаривать» свои ресурсы, чтобы хоть как-то выжить в условиях рынка. Из-за закрытия массы нерентабельных предприятий на улице оказалась целая армия безработных. К январю 1922 г. их численность составляла 175 тыс. чел., а к январю 1923 г. – уже 625 тыс. чел.

Оперативно приступить к возрождению государственной промыш-ленности в сложных условиях начала 20-х гг. позволила такая форма производственных объединений как тресты. К середине 20-х гг. вместо 71 «военно-коммунистического» главка было создано 79 общесоюзных трестов. Более мелкие предприятия были сгруппированы в тресты, фи-нансировавшиеся из местных бюджетов территорий. Таких насчитыва-лось около 300. Заводы входили в состав трестов на правах цехов. Фак-тически государственные тресты обобществили целые отрасли про-мышленности и значительно ограничили размеры имущества, которое могло попасть в руки частных предпринимателей. Находясь под опекой и пристальным надзором государства, тресты постепенно теряли даже элементы самостоятельности. Большая часть их доходов передавалась Наркомфину, остальная – директивно распределялась через ВСНХ.

С целью реализации на «вольном» рынке части продукции, остав-шейся после выполнения государственных заказов, тресты объединя-лись в синдикаты. Одним из первых крупных синдикатов стал Всерос-

41

сийский текстильный синдикат под руководством В. Ногина. Являясь монополистами в выпуске многих видов промышленной продукции, синдикаты добивались значительного подъема промышленных цен. Сельскохозяйственные же цены определялись в первую очередь рыноч-ной конъюнктурой. В результате осенью 1923 г. сложились «ножницы цен»: стоимость аршина ситца (0,71 м) сравнялась со стоимостью двух пудов хлеба. Это вызвало так называемый кризис сбыта промышленных товаров, когда при острой нехватке многих видов промышленной про-дукции ею были забиты все склады. Из-за высоких цен промышленные товары не находили сбыта. Этот кризис стал одним из первых проявле-ний заложенных в нэпе противоречий между плановым и рыночным «кругом» воспроизводств, результатом открытого столкновения центра-листски-административной и рыночной альтернатив развития. Выйти из кризиса помог комплекс мер, решающей из которых стало сокращение банковского кредитования затоварившихся предприятий. Это подтолк-нуло предприятия к снижению цен на промышленные товары. Государ-ственная промышленность, потеряв на снижении цен 120 млн руб., уже в следующем году, благодаря расширению производства, увеличила налоговые поступления в бюджет от промышленности на 350 млн руб. Однако этот полурыночный метод преодоления хозяйственных затруд-нений в государственной промышленности был скорее исключением из правил. В целом государственная промышленность оказалась маловос-приимчивой к нэповским принципам коммерческого расчета и самосто-ятельности. Находясь под неустанным контролем и опекой власти, гос-ударственная промышленность добилась определенных результатов. Выпуск продукции тяжелой индустрии, не превышавший в начале 20-х гг. 13% довоенного объема, уже в 1924 г. достиг 50% этого уровня и превзошел его в 1927 г.

Успешному возрождению экономики препятствовала полностью расшатанная денежная система. Банковский аппарат был парализован. Страну наводнили бумажные рубли – так называемые совзнаки, выпус-кавшиеся со скоростью, на которую только были способны печатные станки. В 1922 г. было выпущено около двух квадриллионов бумажных денег, что ассоциировалось больше с астрономией, чем с реальной эко-номикой. Население игнорировало обесценивавшиеся с каждым днем рубли и переходило к натуральным эквивалентам. Для подготовки и проведения денежной реформы наркомат финансов во главе с Г.Я. Со-кольниковым привлек опытных специалистов: бывшего крупного бан-кира и министра царского правительства Н. Кутлера, известного в про-шлом банковского деятеля В. Тарновского, профессоров Л. Юровского, П. Гензеля, Н. Шапошникова. В ходе денежной реформы 1922–1924 гг. произошло постепенное вытеснение «совзнаков» новой твердой конвер-

42

тируемой валютой – червонцами. В первом квартале 1924 г. бумажные рубли, составлявшие к тому времени лишь 20% всей денежной массы, были окончательно изъяты из обращения. Обмен старых денег произво-дился из расчета один новый рубль за 50 тыс. «совзнаков». По золотому содержанию червонец равнялся дореволюционной 10-рублевой золотой монете и стоил на мировом рынке до середины 1920-х гг. более 6 долла-ров США. Продолжением денежной реформы стала так называемая диктатура Наркомфина: сбалансированный бюджет, опиравшийся на гарантированные доходы и твердые налоговые поступления; осторож-ная политика расходов и капиталовложений. Преобразования в сфере финансов коснулись и кредитно-банковского дела. Помимо возобновле-ния деятельности Государственного банка и его местных отделений бы-ли образованы Банк потребительской кооперации, Юго-Восточный коммерческий банк, Промышленный банк, сельскохозяйственные бан-ки, общества взаимного кредита. Даже недоброжелатели советской вла-сти вынуждены признать работу советского финансового ведомства весьма успешной.

В условиях многоукладной экономики с громадным преобладанием мелкотоварного хозяйства большевики особое значение придавали раз-витию государственного капитализма, который, как они полагали, ста-нет их союзником в борьбе с частным капитализмом. Классическими видами госкапитализма стали концессии и аренда. Концессии были при-званы снять напряжение во взаимоотношениях с другими государства-ми, привлечь инвестиции в страну, обеспечив тем самым рост произ-водства, рабочих мест и налоговых поступлений. Заключением концес-сионных договоров с зарубежными предпринимателями и фирмами ве-дал специально созданный с этой целью Главный концессионный коми-тет при СНК. Свои концессионные комитеты имели отдельные ведом-ства и некоторые территориальные органы управления. Однако надеж-ды советского руководства на эффективность концессионной политики не принесли ожидаемых результатов. На основе более чем 1,6 тыс. предложений иностранных компаний было заключено 172 концессион-ных договора, действовало же всего 65 концессионных предприятий. Наиболее крупные из них были связаны с добычей сырья: английская компания «Лена-Голдфилдс» обеспечивала добычу 20–30% всего золота на территории СССР, американская концессия Гарримана добывала 35–40% всего марганца, английская фирма «Тетюхе майнинг» – свыше 60% серебра и свинца. Среди промышленных концессионных предприятий выделялись шведские фирмы «СКФ» и «АСЕА» (изготовление подшип-ников и электродвигателей), германская фирма «Крупп» (металлообра-ботка), смешанное советско-американское общество «Рагаз» (газовая сварка). Компания «Алмерико» полностью удовлетворила потребности

43

российского рынка в недорогих карандашах и стальных перьях. Неста-бильность политической обстановки, несовершенство советского зако-нодательства и его классовый характер препятствовали более широкому притоку иностранных капиталов в СССР. Нередко с концессионными предложениями обращались искатели легкой наживы, не имевшие ни достаточных средств, ни опыта производственной деятельности. В це-лом вклад концессий в советскую экономику оказался весьма скром-ным: к концу 20-х гг. они производили менее 1% общего объема про-мышленной продукции.

Немногим более успешной была и арендная политика. В основном арендные договоры заключали бывшие владельцы мельниц, небольших заводов и мастерских по производству продуктов питания, одежды, обуви. Восстановление и реконструкция предназначенных государством к сдаче в аренду предприятий, как правило, требовали дополнительных вложений. Арендаторы же в условиях постоянно менявшегося государ-ственного курса боялись рисковать собственными средствами. Даль-нейшее развитие концессий и аренды требовало более прочных гаран-тий инвесторам со стороны государства.

В качестве «пособника социалистического строительства», согласно ленинской терминологии, с введением нэпа был призван в экономику частный капитал. Правовое узаконение принципа частной собственно-сти и юридическое определение прав частных предпринимателей осу-ществлялось государством параллельно с выработкой основных усло-вий и принципов вовлечения частного капитала в хозяйственную жизнь. Сферы приложения частного капитала изначально были ограничены торговлей и мелкой промышленностью, а капиталистические «аппети-ты» сдерживались регламентацией владельческих прав, советским зако-нодательством о труде, классовым принципом взимания налогов.

Основной сферой интересов частного бизнеса стали торговля и по-средническая деятельность: к концу 1923 г. частным лицам принадле-жало более 90% от всей численности торговых точек. Приток частных капиталов преимущественно в торговую сферу объяснялся недостаточ-ностью капиталов для основания крупных промышленных предприятий, а также нестабильностью положения «новой» буржуазии, не верившей, что государство в течение длительного времени будет сотрудничать с ней. Тем не менее к середине 20-х гг. удельный вес частного сектора в производстве товаров массового потребления составил 12–50%. Усили-ями частных предпринимателей была осуществлена относительно без-болезненная и рациональная с точки зрения дальнейшего развития ры-ночных отношений децентрализация экономики, восстановлены много-численные хозяйственные связи, нарушенные войной и политикой «во-енного коммунизма». Однако сам пример частного предприниматель-

44

ства, быстро проложившего дорогу от производителя к покупателю с большой выгодой для себя, был чрезвычайно опасен для пролетарской диктатуры. Опасен был сам «нэпманский дух», более высокая заработ-ная плата в частном секторе хозяйства, высокая производительность труда на капиталистических предприятиях, наконец, стабильный абсо-лютный рост накоплений частнокапиталистического хозяйства, создав-ший опасность реставрации капитализма в стране.

На обыденном уровне многими нэповская действительность воспри-нималась как налаживание нормальной жизни, возращение к ее при-вычным устоям. Это ощущение довольно точно передает А. Платонов в своем известном романе «Чевенгур», герой которого Дванов, приехав в родной город, «сначала подумал, что в городе белые. На вокзале был буфет, в котором без очереди и без карточек продавали серые булки. Около вокзала… висела серая вывеска с отекшими от недоброкаче-ственной краски буквами. На вывеске кратко и кустарно написано: «Продажа всего всем гражданам. Довоенный хлеб, довоенная рыба, свежее мясо, собственные соления». В лавке он увидел нормальное обо-рудование торговли, виденное лишь в ранней юности и давно забытое: прилавки под стеклом… стенные полки, вежливых приказчиков вместо агентов продбаз и завхозов, живую толпу покупателей и испускающие запах сытости запасы продуктов».

По сравнению с годами революционных потрясений, опасностей и лишений мирная жизнь сама по себе казалась благом. Достаточно эф-фективной была и проводимая государством в интересах трудящихся социальная политика. В промышленности были восстановлены 8-часовой рабочий день и гарантированные ежегодные отпуска. В 1927 г. рабочий день сократился еще на 1 час, а реальная заработная плата ра-бочих сравнялась с дореволюционным уровнем. Доходы же бедняцко-середняцких хозяйств крестьян превзошли этот уровень примерно на треть. Постепенно расселялись подвалы и бараки, рабочие занимали квартиры бывших господ. Значительно увеличилось число врачей. Уда-лось почти полностью пресечь такие опасные и массовые инфекцион-ные заболевания, как оспа, чума, тиф, холера. На 11 лет возросла про-должительность жизни людей.

Нэповские реалии, вместе с тем, были довольно противоречивыми. Многоукладная экономика при сохранении и укреплении монопольной власти большевистской партии делала нэповскую систему крайне не-устойчивой. Эволюция нэпа порождала и свои социальные катаклизмы, усугубляя те из них, которые были связаны с наследием военного вре-мени, рутиной сельского хозяйства дореволюционной России. Получив дополнительные стимулы к развитию своего хозяйства, крестьянин стал постепенно утрачивать ощущение «радости нищеты», стремился к

45

укреплению своего хозяйства, чему, однако, препятствовали дифферен-цированные по классовому принципу налоги. Бывший рабочий и чи-новник, оказавшиеся на улице в результате сокращения административ-ного аппарата или закрытия нерентабельного предприятия, были в ос-новной своей массе недовольны нэпом. Появившиеся с развитием част-ной торговли вывески типа «Баранов и К°» раздражали партийных ра-ботников и вчерашних красноармейцев, провоцируя у них вопрос: за что боролись? Рабочие государственных предприятий в случаях после-довательного внедрения принципов коммерческого расчета оказывались в материальной зависимости от результатов работы предприятий в це-лом, успешной реализации выпускаемой продукции, что определялось рыночной конъюнктурой и далеко не всегда обращалось для них бла-гом. Именно поэтому повсеместно проходили забастовки «против нэпа».

Важнейшими рычагами, с помощью которых государство регулиро-вало и преодолевало с неизбежностью возникавшие внутри много-укладной экономики социально-экономические противоречия, вплоть до середины 20-х гг. были преимущественно меры экономического по-рядка: разветвленная система налогов, займов, кредитных операций, опиравшаяся на твердую национальную валюту. Однако и в первой по-ловине 20-х гг. попытки государства устанавливать «социально-справедливые» и «политически оправданные» цены, поощрение слабых и бесхозяйственных элементов деревни за счет зажиточных крестьян-ских семей и другие подобные меры препятствовали прогрессивному развитию отечественной экономики, но относительное равновесие всей нэповской системы сохранять удавалось.

Приближение к дореволюционному уровню развития производства, национального дохода, достигнутое к середине 20-х гг., поставило но-вую задачу: обеспечить реконструкцию народного хозяйства и даль-нейший экономический рост. Решение этой задачи упиралось в пробле-му накоплений. Ввиду низкой эффективности экономики, больших рас-ходов на содержание административного, в том числе репрессивного, аппарата, объем внутренних накоплений в стране оказался ниже, чем до революции. Положение усугублялось отсутствием притока иностран-ных капиталов в отечественную экономику. При таком уровне произ-водственных накоплений в рамках избранной социально-экономической и политической модели развития в лучшем случае можно было ожидать роста национального дохода, лишь незначительно превышающего рост населения. Это не позволяло ни резко повысить жизненный уровень населения, ни создать новые отрасли хозяйства, которые получили ши-рокое распространение за рубежом после Первой мировой войны. Такое положение влекло за собой стагнацию экономики, дальнейшее углубле-

46

ние отставания от развитых капиталистических стран и неизбежное по-ражение в случае военного столкновения с ними.

В этой ситуации требовался смелый и глубокий прорыв прежде все-го в области теории, создание привязанной к изменившимся условиям концепции дальнейшего развития страны. Однако ни одна из обсуждае-мых в настоящее время в литературе «альтернатив» не содержала стройной концепции перспектив дальнейшего бескризисного развития. Трудно сказать, возможно ли вообще было ее создание в рамках из-бранного пути движения к социализму. Но даже и те конструктивные предложения, которые высказывались в ходе горячих политических и экономических дискуссий середины 20-х гг., не были использованы на практике в силу политических причин: монополии большевистской пар-тии на власть и обострения борьбы за эту власть в центральном партий-ном руководстве.

Оказавшись в кризисной ситуации 1927–1928 гг., которой предше-ствовали проблемы в проведении хлебозаготовок в 1925 и 1926 гг., цен-тральные государственные органы без колебаний пошли на эскалацию административных мер – таких привычных и понятных большинству партийного руководства. Из объективно заложенных в нэповской эко-номике альтернатив преобладающее развитие со второй половины 20-х гг. получила административно-командная. На смену экономическим методам хозяйствования, развитию товарно-денежных отношений, мно-гоукладности в конце 20-х гг. приходит администрирование, насиль-ственные методы проведения индустриализации и коллективизации.

Рекомендуемая литература

1. Бокарев Ю.П. Социалистическая промышленность и мелкое крестьянское

хозяйство в СССР в 20-е годы: источники, методы исследования, этапы взаимо-отношений. М., 1989.

2. Голанд Ю. Кризисы, разрушившие нэп. М., 1991. 3. Мау В.А. Реформы и догмы. 1914–1929 гг. Очерки истории становления

хозяйственной системы советского тоталитаризма. М., 1993. 4. Нэп: взгляд со стороны. М., 1991. 5. Нэп: приобретения и потери. М., 1994. 6. Пути развития: дискуссии 20-х гг. Л., 1990. 7. Орлов И.Б. Новая экономическая политика: история, опыт, проблемы. М.,

1999.

47

Тема 4

Коллективизация сельского хозяйства Коллективизация сельского хозяйства являлась переломным событи-

ем в истории советской страны. Ее проведение коренным образом изме-нило жизнь десятков миллионов крестьян, подвело широкую базу под административно-хозяйственную систему сталинизма.

По своему содержанию история коллективизации – комплексная проблема, включающая в себя блоки идейно-теоретических, политиче-ских, социально-экономических, национально-демографических и чисто сельскохозяйственных вопросов. В современной историографии ради-кальным образом пересматриваются все оценки и выводы о предпосыл-ках, условиях, этапах, результатах, цене и значении коллективизации. Объективный анализ истории «социалистического» преобразования сельского хозяйства должен базироваться на принципе историзма. Это предполагает анализ содержания основных этапов аграрной политики советского государства с момента его создания и до завершения коллек-тивизации в основных регионах России к концу 30-х гг.

Первый этап включает период с октября 1917 г. до Х съезда РКП(б), состоявшегося в марте 1921 г.

Необходимо отметить, что коллективные производственные объеди-нения крестьян различных типов создавались в российской деревне еще задолго до Октябрьской революции 1917 г. С начала XX в. и вплоть до 1917 г. было создано, по подсчетам В.Е. Зюрюкина, около сотни земле-дельческих артелей и товариществ. С большой симпатией к развитию подобных объединений относился Л.Н. Толстой, пытавшийся также создать в своем имении одну из разновидностей артелей.

Декрет о земле, принятый II съездом Советов, был составлен, как из-вестно, на основе наказов 242 местных Советов и крестьянских комите-тов, собранных эсерами. В крестьянском наказе провозглашалась отме-на права частной собственности на землю. Земля, ее недра, леса были объявлены государственной, общенародной собственностью. Все фор-мы землепользования – подворная, общинная, артельная – были уравне-ны между собой. Окончательный выбор той или иной формы земле-пользования мог быть произведен только самими крестьянами.

В этом наказе, можно сказать, отразились вековые чаяния россий-ского крестьянства. Но едва начавшаяся работа по воплощению декрета в жизнь подверглась значительному пересмотру с целью придать ему новое толкование. Так, в частности, в декрете ВЦИК РСФСР от 27 ян-варя 1918 г. «О социализации земли» уже была введена приоритетность землепользователей. На первое место были поставлены сельхозкомму-

48

ны, далее – сельхозтоварищества, сельские общества и лишь потом – отдельные семьи и лица. Весной и летом 1918 г., после издания ряда законов об усилении государственной монополии на торговлю хлебом, введения комбедов и запрещения всякой торговли, право землепользо-вания было дополнено обязательством крестьян перед государством сдавать почти бесплатно весь выращенный урожай. Эта линия на усиле-ние роли государства и ограничение самостоятельности крестьянства в хозяйственных вопросах свое наиболее полное выражение нашла в по-становлении VIII Всероссийского съезда Советов от 28 декабря 1920 г. «О мерах укрепления и развития крестьянского и сельского хозяйства». В этом законе важнейшей государственной повинностью для крестьян было объявлено «обсеменение площади земли, устанавливаемой госу-дарственным планом посева», соответственно и все запасы зерна, нахо-дящиеся у земледельцев, были объявлены «неприкосновенным семен-ным фондом».

Последовательное проведение огосударствления сельского хозяйства привело к многочисленным декларациям и заявлениям о том, что мел-кое крестьянское хозяйство является отмирающим и отживающим. Раз-личные формы колхозов – коммуны, сельхозартели, тозы – были по-ставлены в привилегированное положение: им был выделен в 1919 г. фонд помощи в 1 млрд руб., они были освобождены от уплаты продраз-верстки.

Однако итоги «пробной коллективизации» оказались плачевными. Государство не получило от колхозов ни продукции, ни практически значимых приемов агротехники и форм организации. Никакой помощи от колхозов не получило и крестьянство, на что так надеялся Ленин. Практически большинство колхозов того времени показали лишь при-меры того, как не надо хозяйствовать. В требованиях кронштадтских мятежников, в большей части вчерашних крестьян, указывалось: «Они кричат с кровавых подмостков, что вся земля крестьянам, а между тем коммунисты понастроили коммунальные хозяйства, заняв лучшие участки земли, и сели на шею беднейшего крестьянина плотнее и по-крепче помещика».

Второй этап аграрной политики начался с переходом к нэпу весной 1921 г. Нэп означал, как известно, перемену многих взглядов на социа-лизм и на методы его строительства. Изменился подход и к проблеме социалистического преобразования сельского хозяйства. На смену «со-циализации» в форме коллективизации и создания совхозов пришли разнообразные приемы и формы кооперирования индивидуальных кре-стьянских хозяйств.

Все виды колхозов переводятся на кооперативный устав, лишаются многих льгот, а по размерам налогообложения ставятся в равное поло-

49

жение с индивидуальными крестьянскими хозяйствами. Поэтому после перехода в нэпу число всех видов колхозов пошло на убыль. Уже к кон-цу 1921 г. количество колхозов уменьшилось с 12 до 10,7 тыс.

В течение 20-х гг. проблемы кооперирования в целом, роль и место в этом процессе коллективизации являлись предметом острых дискуссий в высшем эшелоне власти страны. Председатель СНК СССР Рыков в своем выступлении на XIV конференции ВКП(б) весной 1925 г., оцени-вая существующие колхозы, говорил, что создаются они главным обра-зом по причине бедности крестьян, не могущих купить не только слож-ные, но даже самые элементарные сельхозорудия – плуг, соху. Поэтому коллективизация нескольких крестьянских хозяйств, обрабатывающих землю деревянной сохой, – это вовсе не социалистическое строитель-ство. По мнению Рыкова, основной путь экономического прогресса ле-жал через сферу обращения, развития снабженческо-сбытовых форм кооперации, способных объединить крестьян как товаропроизводите-лей. Соответственно этому он предлагал убрать политико-административные ограничения для роста зажиточных слоев деревни.

Вплоть до 1929 г. ни в одном из решений высших государственных органов коллективизация не рассматривалась как единственный путь социалистического преобразования сельского хозяйства. В программе Коминтерна указывалось, что по отношению к мелким индивидуальным хозяйствам (прежде всего крестьянским) пролетарское государство должно содействовать их втягиванию в систему социалистической ор-ганизации производства и распределения постепенно: «Всякая насиль-ственная ломка их хозяйственного уклада и принудительное их коллек-тивизирование привели бы лишь к отрицательным результатам». Прак-тика колхозного строительства на протяжении 20-х гг. принесла весьма скромные результаты. Общее число колхозов изменилось незначитель-но: с 10,7 тыс. с 1921 г. до 11,3 тыс. в 1927 г., при этом они включали в свой состав лишь около 3% от общего количества крестьянских хо-зяйств. Примерно такую же пропорцию составляла доля колхозов в производстве товарной продукции.

Для понимания проблем и трудностей как самого процесса коллек-тивизации, так и последующего развития колхозно-совхозной системы, необходимо провести более углубленный анализ итогов колхозного строительства за 1920-е гг.

Коллективизация, кооперирование и другие формы сотрудничества, взаимовыручки и обобществления в сельском хозяйстве в 20-е гг. явля-лись в значительной мере отражением процессов измельчания размеров и, соответственно, увеличения численности крестьянских хозяйств. Общее число крестьянских хозяйств увеличилось с 16 млн в 1917 г. до 25 млн в 1928 г., притом, что общая численность сельского населения

50

сократилась с 135,1 млн чел. в 1913 г. до 120,7 млн чел. в 1926 г. После революции и Гражданской войны крестьянских хозяйств стало больше за счет разукрупнения, раздела, выдела из патриархальных семейств молодых семей. Это происходило главным образом из-за системы нало-гообложения, когда такие элементы крестьянского хозяйства, как пло-щадь посева, число и состав скота, наличие и стоимость инвентаря, как раз и являлись главными объектами прогрессивного налогообложения.

Вновь образовывавшиеся крестьянские хозяйства являлись наиболее бедными во всех отношениях. Невозможность вести хозяйство по при-чине отсутствия скота, инвентаря, денег была главной причиной вступ-ления в колхоз для большинства из них. Как было выявлено в ходе дис-куссии в Аграрном институте Коммунистической академии в 1929 г., районы наибольшего распространения безынвентарных хозяйств явля-лись вместе с тем районами наибольшего развития колхозов. Это поло-жение подтверждается и данными о распределении колхозов, организо-ванных в 1928 г., по стоимости средств производства. Без средств про-изводства было 15,2% сельхозартелей и 26% тозов, со стоимостью до 1 тыс. руб. – 47,5 % артелей и 44,5% тозов, а со стоимостью свыше 15 тыс. руб. – лишь 6,7% коммун, 0,4% тозов, а артелей такой мощности не было совсем. Примерно такая же картина наблюдалась и по колхозам, организованным ранее.

Колхозы, создаваемые беднотой, и сами были маломощными. По числу семей, вступивших в колхоз, картина выглядела следующим об-разом: почти треть коммун насчитывала не более 10 семей, 38% коммун включали в свой состав от 10 до 20 семей и 17,7% коммун – от 21 до 30 семей. По артелям и тозам ситуация была еще хуже, почти на треть они состояли не более чем из 5 семей.

Очень интересная тенденция наблюдалась в отношении предпочте-ния тех или иных форм коллективных хозяйств. На всем протяжении 20-х гг. шел процесс неуклонного снижения количества коммун. С 1925 по 1928 г. доля коммун уменьшилась на 5%, доля артелей – на 13%, а доля тозов выросла почти в 3 раза. Крестьянству ближе всего была именно такая форма объединения, характеризовавшаяся незначитель-ным уровнем обобществления.

Таким образом, ни в период военного коммунизма, ни в условиях нэпа колхозы не оправдали возлагавшихся на них надежд, и все же то-гдашнее руководство страны из различных вариантов развития сельско-го хозяйства выбрало путь всеобщей коллективизации. В современной историографии все большее признание получает точка зрения о том, что причины перехода к массовой коллективизации обусловливались ис-черпанием потенциала нэпа, который не создавал условий для сколько-нибудь значительных накоплений в промышленности, порождал проти-

51

воречивость развития экономики. В системе противоречий советской экономики 20-х гг. все острее становились хлебозаготовительные кри-зисы. В 1928 г. дефицит хлебопродуктов исчислялся уже десятками миллионов пудов, и возможные пути преодоления этого кризиса были диаметрально противоположными: либо надо было расширить рамки нэпа и снять все политико-административные ограничения для роста зажиточных слоев деревни, как предполагали Рыков и Бухарин, либо вернуться к практике «военного коммунизма». В интерпретации Стали-на необходимость перехода к коллективизации объяснялась следующим образом: переход к коллективизации позволит ликвидировать хлебоза-готовительные кризисы, а в политическом отношении будет содейство-вать упрочению советского строя, так как навсегда устранит опасность реставрации капитализма.

Решающее значение на выбор времени начала массовой коллективи-зации, ее темпов и форм проведения оказали хлебозаготовительный кризис 1927–1928 гг. и поездка Сталина в Сибирь в начале 1928 г. К началу 1928 г. объем заготовок зерновых хлебов едва достиг 300 млн пудов, дефицит к уровню 1927 г. составлял 128 млн пудов. Страна вы-нуждена была перейти к нормированному распределению продоволь-ствия.

Главная причина хлебозаготовительного кризиса, по нашему мне-нию, заключалась в государственной политике по отношению к кресть-янству, которая состояла в том, чтобы на принципах неэквивалентного обмена обеспечить первоначальное социалистическое накопление средств, необходимых для индустриализации. Наиболее ясно эта поли-тика проявилась в чрезвычайно низких заготовительных ценах на хлеб: 50–70 коп. за пуд ржи, 1 рубль–1 руб. 20 коп. за пуд пшеницы. Среднее хозяйство могло сдать не более 200 пудов зернопродуктов, соответ-ственно и получить за сданный хлеб около 200 руб. В то же время сред-негодовая зарплата рабочего составляла не менее 500 руб. Естественно, что крестьянство не желало сдавать свою продукцию за бесценок. Предложения о повышении государственных заготовительных цен ста-линским руководством были категорически отвергнуты. Взять хлеб в деревне решили апробированным методом – насилием над крестьян-ством. В директивах ЦК ВКП(б) от 14 и 27 декабря 1927 г. содержалось категорическое требование к местным органам власти выполнить план хлебозаготовок любой ценой. Выступая 15 января 1928 г. в Новосибир-ске на совместном заседании Сибкрайисполкома и Сибкрайкома ВКП(б), Сталин объяснил, как следует проводить хлебозаготовки. По его рекомендации было принято постановление о том, чтобы в основ-ных хлебозаготовительных районах устроить показательные судебные процессы над крестьянами, располагавшими большими запасами хлеба

52

и не сдававшими его добровольно, как над «злостными спекулянтами», привлекая их к ответственности по статьям 105, 107, 109 УК РСФСР.

Чрезвычайные меры на хлебозаготовительном фронте являлись лишь предпосылкой для основного политического шага – перехода к массовой коллективизации. Сигналом послужила статья Сталина «Год великого перелома», написанная к 12-й годовщине Октября. После опубликования этой статьи в ноябре-декабре 1929 г. началась кампания по насильственной коллективизации крестьян. Ноябрьский пленум ЦК ВКП(б) 1929 г. в своем постановлении «Об итогах и дальнейших зада-чах колхозного строительства» важнейшей задачей для всех партийных и государственных органов определил «развертывание массового кол-хозного строительства».

В постановлении ЦК ВКП(б) от 5 января 1930 г. «О темпе коллекти-визации и мерах помощи государства колхозному строительству» ста-вилась задача «завершить коллективизацию к осени 1931 года или во всяком случае весной 1932 года». Однако весной 1930 г. нажим на кре-стьянство был доведен до предела, по сути дела был взят курс на завер-шение коллективизации уже в 1930 г.

В качестве основной формы коллективных хозяйств была рекомен-дована артель, но она рассматривалась первоначально лишь как низшая по отношению к коммуне форма. Поскольку отсутствовал примерный устав колхоза, то во многих местах колхозы создавались в виде коммун, а крестьяне лишались даже приусадебных участков, обобществлялись домашняя птица, изымался весь семенной фонд.

Материально-технической базой колхозной системы должны были стать машинно-тракторные станции. В сентябре 1929 г. в РСФСР и Ка-захстане имелось всего около 60 тракторных колонн, преобразованных позднее в МТС, и число тракторов и другой техники было крайне не-значительным. Материально-технические предпосылки для массовой коллективизации отсутствовали, поэтому наряду с МТС создавались конно-машинные и тракторно-конные базы для сочетания тракторной тяги с конной. Однако создание таких необычных «опорных баз коллек-тивизации» затруднялось тем, что крестьянство, вступая в колхозы, за-бивало скот, в том числе и лошадей. Но и обобществленный скот, оставленный без кормов в неприспособленных помещениях, не имев-ший надлежащей ветеринарной помощи, в значительном количестве не пережил зиму 1929–1930 гг. Поголовье крупного рогатого скота сокра-тилось с 60,1 млн голов в 1928 г. до 33,5 млн голов в 1933 г. Количество лошадей за этот же период уменьшилось с 33,1 до 12,3 млн голов.

Под лозунгом «ликвидация кулачества как класса» против крестьян-ства развернулось как судебное, так внесудебное преследование с рас-стрелами, конфискацией имущества, высылкой в отдаленные районы

53

Урала и Сибири. Только в 1930–1931 гг. было выслано 381 тыс. «кулац-ких» семей (средний состав семьи – 4,8 чел.).

Одним из ближайших последствий коллективизации, сопровождав-шейся дезорганизацией сельскохозяйственного производства, явился голод 1931–1933 гг. в богатых хлебородных районах Дона, Кубани, Се-верного Кавказа, Украины, Казахстана, унесший миллионы жизней.

Массовое насилие над крестьянством во многих местах вызвало от-ветную реакцию. В Сибири, на Северном Кавказе, в Поволжье и в дру-гих местах вспыхнули многочисленные восстания. В сражении под Кисловодском погибло более 200 человек. Для подавления крестьян-ских бунтов использовалась авиация, регулярные части Красной Армии.

Коллективизация в основном была завершена в 1932–1933 гг.: кол-хозами было охвачено 65,6% крестьянских дворов, 83% посевных пло-щадей. Окончательно процесс коллективизации завершился во второй половине 30-х гг. В 1938 г. было создано 242,2 тыс. колхозов, которые объединяли 18,8 млн крестьянских хозяйств (93,5% от их общей чис-ленности и 99% посевных площадей). Техническую базу колхозного строя составляли более 6 тыс. МТС, в которых имелось 394 тыс. тракто-ров, 127 тыс. комбайнов, 74,6 тыс. грузовых автомобилей. Наряду с колхозами продолжала развиваться и совхозная сеть. К 1938 г. в стране имелось около 4 тыс. совхозов, в которых работало 1,5 млн рабочих и служащих.

Негативное воздействие массовой насильственной коллективизации крестьянских хозяйств на развитие сельскохозяйственного производства было настолько значительным, что только к концу 30-х гг. был достиг-нут доколлективизационный уровень производства сельскохозяйствен-ной продукции: 75 млн т зерна, 4–5 млн т мяса, 30 млн т молока. Однако теперь то же количество сельхозпродукции производило 30–35 млн колхозников и рабочих совхозов, тогда как в конце 20-х гг. в производ-стве было занято около 50 млн крестьян-единоличников. Сокращение числа занятых в сельскохозяйственном производстве, осуществленное за счет широкого применения сельскохозяйственной техники, позволи-ло высвободить значительное количество свободных рук для работы в промышленности, в результате численность рабочих в конце 30-х гг. увеличилось с 9 до 24 млн чел.

Из сельского хозяйства в промышленность перекачивались не только трудовые, но и финансовые ресурсы, что достигалось путем организа-ции сдачи зерна государству по заниженным ценам, высокого налого-обложения деревни и других мер, эффективность применения которых значительно возросла в результате создания в деревне колхозно-совхозной системы, ставшей неотъемлемой частью общей командно-

54

административной системы хозяйствования, установившейся в стране в 30-е гг.

Таким образом, коллективизация сельского хозяйства стала необхо-димым условием и предпосылкой для реализации главной цели эконо-мической политики сталинского руководства – ускоренной индустриа-лизации страны, планы осуществления которой были продиктованы, с одной стороны, амбициозными устремлениями, совершив гигантский индустриальный скачок, доказать преимущества социализма как нового общественного строя, а с другой – осознаваемой советским руковод-ством и объективно существовавшей в условиях капиталистического окружения потребностью форсирования модернизации промышленно-сти с целью создания на ее основе развитой военной индустрии и тех-нически оснащенной армии.

Рекомендуемая литература

1. Горинов М.М., Дощенко Е.Н. 30-е годы // История отечества. Люди, идеи,

решения. Очерки истории советского государства. М., 1991. 2. Документы свидетельствуют. Из истории деревни накануне и в ходе кол-

лективизации 1927–1932 гг. М., 1989. 3. Зеленин И.Е. Коллективизация и единоличник (1933 – первая половина

1935 гг.) // Отечественная история. 1993. №3. С. 35–54. 4. Пути колхозного строительства. М., 1932. 5. Рогалина Н.Л. Коллективизация: уроки пройденного пути. М., 1989. 6. Современные концепции аграрного развития. Теоретический семинар //

Отечественная история. 1992. №5. 7. Хрестоматия по отечественной истории (1914–1945). М., 1996.

55

Тема 5

Индустриализация СССР (конец 20-х – 30-е гг.)

В историографии индустриализации остро стоит вопрос об объек-

тивном анализе этой эпохи во всей ее сложности и противоречивости. В советское время историки освещали главным образом достижения и успехи превращения страны из аграрной в индустриальную, не раскры-вая полно громадное напряжение сил, лишения и жертвы, связанные с этим, высокую цену индустриализации. В настоящее время широко распространена тенденция негативной оценки этой политики и ее по-следствий, и даже отрицания героического подвига народа в создании мощной индустрии страны. Ни один из этих крайних подходов не отве-чает требованиям современной науки.

Одна из важнейших проблем данной темы состоит в оценке условий, в которых была введена сама политика индустриализации, а затем и курс на ее все большее форсирование. Необходимо иметь ясный, опи-рающийся не на идеологические соображения, а на научный анализ от-вет на вопрос: насколько была запрограммирована объективной обста-новкой того времени политика, избранная руководством партии и стра-ны.

Вопрос об исторической необходимости индустриализации и созда-нии современной промышленности и сейчас не вызывает больших раз-ногласий в литературе, хотя и можно встретить утверждения, что страна могла спокойно начинать индустриализацию с легкой, а не тяжелой промышленности, имей она тогда другое правительство и иной обще-ственный строй. Потребность в индустриализации осознавалась еще до 1917 г. многими представителями царской администрации, до револю-ции были периоды бурного развития промышленности. Но страна в це-лом оставалась аграрной. В советское время со всей остротой встал во-прос превратить ее в индустриальную за половину жизни поколения, иначе страна отстала бы безнадежно. Индустриализация является важ-нейшей составляющей процессов модернизации, теории о которой сей-час имеют широкое хождение в объяснении глобальных исторических процессов. В рамках этой теории нередко ставится вопрос: правильно ли называть индустриализацию в СССР, как это делалось раньше, соци-алистической, и если это так, то, что именно в ней было социалистиче-ским. Правильность общего курса на индустриализацию показала Вели-кая Отечественная война, победа в которой была бы невозможна без крупной промышленности, и последующая история Советского Союза и современной России.

56

Условия, определившие конкретные формы и темпы индустриализа-ции, нельзя понять, если не видеть главную доминанту периода 20–30-х гг. – военную угрозу, которая вскоре стала чудовищной реальностью. Действительно, призрак войны витал над Советским Союзом, так как назревал новый передел мира между западными странами. Объединяла их и враждебность к СССР. Объективно тревога из-за возможности войны была обоснована, реальность опасности войны тогда не оспари-валась никем, в том числе и оппозицией. Тем более, что у всех были свежи воспоминания о военной интервенции США, Англии, Франции и других стран против России всего несколько лет назад, во время Граж-данской войны. Уже конец 20-х гг. был отмечен целым рядом конфлик-тов, в том числе и военных. Это подстегивало решимость руководства страны в проведении форсированной индустриализации. Но источником международной напряженности, наряду с западными странами и Япо-нией, был и Советский Союз с его претензиями на то, чтобы стать рево-люционным образцом для всех стран. Еще в 1927 г. Сталин заявил, что Европа вступает в новую полосу революционного подъема. Эта оценка лежала в основе политики Коминтерна в последующие годы, рассчи-танной на развитие в мире новых «революционных битв».

Поиск путей увеличения военной мощи обоснованно лежал у исто-ков индустриализации и был ее главной чертой. Но нельзя считать, что угрозой войны оправдывались и резкие повороты в политике индустри-ализации, в том числе крайнее форсирование ее темпов в самом начале. Методы резкого форсирования индустриализации, наоборот, ослабляли страну и подвергали ее большой опасности в случае войны в то время.

Сказывалась также неопытность «первопроходцев» в строительстве новыми методами, широко распространенные революционные настрое-ния и вера в возможность любого «революционного скачка», вопреки даже общепринятым в мире экономическим законам.

Соединяются две суперэнергетические тенденции в русском обще-стве, одна из них была связана с огромным количеством страданий, крови, подавления личности, истребления жизни, а вторая тенденция – с величайшей возгонкой человеческой энергии, со сверхскоростями, с глобальностью планов и творений, со взлетом пассионарных настрое-ний народа, с мечтаниями о новом рае, с дерзновенными задачами во-площения мировых утопий в реальную жизнь, со сверхскоростным по-строением супердержавы.

Сверхвысокие темпы были, вероятно, рассчитаны и на то, чтобы «удивить мир», приобрести больше популярности у «революционных масс» Европы и содействовать их активизации.

В литературе широко обсуждался, да и сейчас обсуждается вопрос о времени начала индустриализации, причем высказывались самые раз-

57

личные мнения. Много лет считалось, что она началась с XIV съезда партии 1925 г., на котором был якобы принят «сталинский план инду-стриализации». Действительно, на съезде говорилось о курсе индустри-ализации как о генеральной линии партии, но специально этот вопрос съезд не обсуждал, хотя это и предполагалось, и никаких конкретных задач в этой области не было определено, в том числе в отношении ис-точников накопления, темпов роста промышленности, соотношения отраслей и т.д. Более того, в политическом отчетном докладе Сталина определенно просматривалось отсутствие сложившегося плана инду-стриализации. Допускалась, например, возможность базирования сель-ского хозяйства в будущем на существующей в то время промышленно-сти, т.е. кооперирование крестьян не связывалось с непременно форси-рованными темпами роста промышленности. Любопытно, что Сталин в это время резко возражал, очевидно, в противовес Троцкому и Дзер-жинскому, выступавшим за расширение масштабов индустриализации, – против разработки проекта Днепрогэса, в дальнейшем одной из глав-ных строек индустриализации, и развертывания некоторых других стро-ек: нефтепровода в Закавказье, новых фабрик и заводов в Ленинграде и Ростове. Правда, одновременно он говорил о промышленном строи-тельстве в других городах.

После XIV съезда обсуждение задач индустриализации активизиро-валось, и постепенно позиция сталинского большинства руководства страны меняется. Спор о темпах и масштабах индустриализации разго-релся уже на апрельском Пленуме ЦК 1926 г. Рыков обращал внимание на трудности предстоящей индустриализации и ставил ее успех в зави-симость от накоплений в самой промышленности и от помощи сельско-го хозяйства. Он предлагал тоже форсированные темпы, но они не удо-влетворяли Троцкого. Большинство руководства, однако, не поддержало установки последнего на «сверхиндустриализацию». Сам Сталин заяв-лял: «Индустриализация должна базироваться на постепенном подъеме благосостояния деревни». Но очень скоро он станет отказываться от такого подхода. На этой стадии ни у одной из противоборствующих сторон еще не имелось четкой комплексной программы индустриализа-ции, предложения еще не подкреплялись экономическими обосновани-ями. О Днепрогэсе спорили, например, не представляя ясно, во что это обойдется. Не было точных знаний и по вопросу, в дальнейшем обер-нувшемуся одним из самых тяжелых бедствий индустриализации, – сколько средств придется взять на строительство промышленности у сельского хозяйства. Утверждения Сталина, а потом и многих истори-ков, о том, что всем все было ясно, и просто шло противоборство из-за того, строить или не строить социализм, – такие утверждения были со-знательным искажением характера обсуждений и были направлены на

58

политическую дискредитацию противников Сталина. Обе стороны были сторонниками социализма, но выражали различные варианты политики. Именно такой путь рассмотрения проблемы, углубляя представления о методах индустриализации, и мог бы стать основой для подлинно взве-шенных решений. Но от этого в дальнейшем отказались. XV парткон-ференция, а затем XV партсъезд 1927 г., принявший директивы по со-ставлению первого пятилетнего плана, хотя и устанавливали высокие темпы, по существу поддержав предложения Троцкого, но пока рас-сматривали эту политику в рамках нэпа, из расчетов имеющихся ресур-сов и при обязательном улучшении благосостояния всех слоев населе-ния. Конечно, это, может быть, было утопизмом, но установки сохраня-лись прежние. Строительство индустрии основывалось на принципах равновесия и пропорциональности между накоплением и потреблением, между сельским хозяйством и промышленностью.

У исследователей нет единства в том, когда Сталин и его большин-ство разорвали с нэпом в индустриальной политике: в 1928 г., как счи-тает В.С. Лельчук, или раньше, поскольку ростки такой стратегия про-явились уже на XV съезде (А.Л. Гордон, Э.В. Клопов). Было ли это про-стым изменением политики в ходе ее разработки, в связи с возникшими обстоятельствами, или изменением общего стратегического подхода в понимании путей социалистического строительства, – это не ясно.

Несомненно, что крупный перелом произошел в 1928 г., но в литера-туре по-разному освещается вопрос, какие условия содействовали это-му. Некоторые исследователи отмечают такой фактор, как успешность развития промышленности в 1927 и 1928 гг., которая могла вскружить голову руководству и привести к мысли о возможности форсирования индустриального развития. Повлиял кризис хлебозаготовок 1928 г. Но вот форсирование промышленности или ускорение коллективизации – что стояло на первом месте? Все эти вопросы требуют рассмотрения не отдельного, а в комплексе, в единстве политики сталинского руковод-ства. Во всяком случае, единство в методах имелось и для города, и для деревни: административный нажим, директивное планирование, строгая централизация, применение, если потребуется, чрезвычайных мер. Эта система методов означала отказ от политики нэпа.

Весной 1928 г. Сталин в выступлении, касавшемся хлебных затруд-нений, предостерегал от всяких мыслей о замедлении темпов индустри-ализации; в дальнейшем обострилась проблема накоплений, и он стал говорить о «дани», о «сверхналоге» с крестьян и одновременно – об усилении классовой борьбы по мере продвижения к социализму. Про-тив такой политики выступил Бухарин, который, отстаивая курс XV съезда партии, не отказывался от высоких темпов, но боролся против волюнтаризма, пренебрежения наукой, максимальных извлечений

59

средств из села, говорил о дисбалансе между планами и возможностями, гиперцентрализации и игнорировании механизма хозяйственных факто-ров.

В апреле 1929 г. на ХVI партконференции был принят 1-й пятилет-ний план (1928–1933 гг.), предварительная разработка которого заняла около двух лет, начиная с 1926 г., и велась в условиях описанной выше борьбы. Госпланом СССР было представлено два варианта пятилетки: минимальный и максимальный («оптимальный»). Различие в показате-лях между ними составляло около 20%. Предварительно ЦК партии уже было принято решение в пользу второго варианта. Рыков перед конфе-ренцией еще попытался подменить его идеей о двухлетнем плане спе-циально для сельского хозяйства, но и это было отвергнуто Сталиным. По заданиям плана промышленное производство должно было увели-читься на 180%, тяжелая промышленность – на 230%, сельскохозяй-ственное производство – на 55%, национальный доход – на 108%. Предусматривалось довести производство чугуна до 10 млн т, угля – 75 млн т, электроэнергии – 22 млрд квт. Это были темпы беспрецедентно высокие, невиданные в мире.

Оценка 1-го пятилетнего плана неодинакова. Часть историков счи-тают, что это был драматический решающий момент в выборе страной своего будущего, избрании того пути, на котором все силы были созна-тельно пожертвованы для создания индустрии. Другие утверждают, что этот план отличался от последующих директив, исказивших его, что он «базировался на принципах нэпа», намечал, в частности, дальнейшее развертывание хозрасчета, отличался сбалансированностью всех важ-нейших заданий между собой. Проблему накопления предполагалось решить усилиями двух основных классов общества – рабочих и кресть-ян. Необоснованно форсированные темпы, по мнению этих историков, были навязаны позже. Наконец, есть ученые (Д. Боффа), которые со-гласны, что на ХVI конференции, строго говоря, разрыва с нэповскими принципами не произошло, по крайней мере в сознании руководства. Но объективно пятилетний план все же содержал «внутреннюю несов-местимость» некоторых задач, и в нем была заключена неотвратимая необходимость последующего отказа от многих нэповских целей плана. Предопределенность такой трансформации плана в будущем заключа-лась в том, что его невиданно высокие задания рассчитывались на пре-дельно благоприятные условия осуществления: все годы будут урожай-ными, значительно улучшатся качественные показатели экономики (производительность труда и т.д.), будут предоставлены внешние кре-диты, возрастут экспортные возможности страны, уменьшится удель-ный вес расходов на оборону. Но оказалось, что не только отдельные из

60

этих расчетов, а все они оказались несостоятельными и не подтверди-лись в жизни.

Но если уже пятилетний план ставил под сомнение возможность пропорционального развития экономики высокими темпами, то обста-новка резко ухудшилась, когда в ходе выполнения пятилетки были предприняты попытки увеличить еще в 2–3 раза и без того напряженные задания плана. Это стало делаться уже во второй половине 1929 г., в тот один из самых критических моментов советской истории, когда одно-временно был взят курс на резкое форсирование коллективизации сель-ского хозяйства. Был выдвинут лозунг: «Пятилетку – в четыре года!», вокруг которого развернута огромная пропагандистская кампания, со-провождавшаяся новым дальнейшим раздуванием заданий пятилетки. Так, вместо задания по чугуну в 10 млн т, и без того напряженного, бы-ло решено увеличить выпуск чугуна до 17 млн т. В первом году пяти-летки промышленное производство увеличилось примерно на 20%, т.е. чуть меньше, чем по плану (21,4%), но задание на второй год было определено уже в 32%, т.е. наполовину больше запланированного раньше. Особенно лихорадочно задания стали повышаться в момент ХVI съезда партии. В докладе на съезде Сталин заявил, что по целому ряду отраслей промышленности план может быть выполнен в три и да-же в 2,5 года. Повышение заданий делалось без достаточных оснований и приводило к срыву пятилетки по другим показателям. Результаты не замедлили сказаться, но они оказались не те, что ожидали. Темпы роста не увеличивались, а падали. В 1930 г. подъем промышленного произ-водства составил не 32%, а около 22%, несмотря на сосредоточение на нем всех сил и средств. Тем не менее Сталин на следующий год пред-ложил задание уже в 45%.

Новый курс индустриализации выражался не только в необоснован-ном форсировании темпов. Это был лишь его главный, заметный пока-затель. Существо же состояло в быстром свертывании в промышленно-сти, как и в сельском хозяйстве, принципов нэпа. Произошла фактиче-ская отмена самостоятельности предприятий и замена товарно-денежных взаимоотношений между ними директивно-адресным плани-рованием как производства, так и снабжения, переход от преимуще-ственно экономических к преимущественно административным мето-дам управления народным хозяйством. Резко сократились вложения средств в социальную сферу.

Специалисты считают, что при переходе к индустриальной экономи-ке неизбежно возрастает доля накопления (т.е. то, что идет на расшире-ние производства). Обычно происходит увеличение этой доли с 5–10 до 20–30% национального дохода. В Советском Союзе в середине 20-х гг. эта доля равнялась не более 10%, а затем стала быстро расти: до 29% в

61

1930 г., 40% в 1931 г. и даже до 44% в 1932 г. В дальнейшем, в течение последующих 30-х гг., она составляла 25–30%. Это непомерное расши-рение доли накопления было вызвано форсированием роста промыш-ленности.

Но надо сказать, что были для этого и объективные причины, свя-занные с избранной в СССР стратегией промышленного развития, при которой в существовавшей напряженной обстановке акцент делался на развитие самых передовых в ту эпоху отраслей: энергетики, металлур-гии, химической промышленности, машиностроения и т. д. Страна дви-галась по новому пути – и добилась этого – без кредитов и иностранных капиталовложений, без пружины в виде частной прибыли. Доля накоп-лений, изымавшаяся из внутреннего потребления для финансирования капиталовложений в промышленность, по некоторым сведениям, пре-вышала одну треть. Одним из главных источников служили тяжелейшие поборы с деревни, особенно с индивидуальных хозяйств. Но нельзя ска-зать, какая именно часть этих источников падала на сельское хозяйство. Есть взгляд, согласно которому ресурсы, выкачанные из деревни, были очень значительными и, что особо надо отметить, тяжелейшим образом сказывались на населении, вызвав даже голод, но не представляли собой наиболее крупную долю и тем более не покрывали полностью расходы на индустриализацию (А. Барсов, Д. Боффа). Новые, только что и с та-ким трудом созданные колхозы сами нуждались в помощи и были ма-лорентабельными для того, чтобы стать ведущим источником средств. Тем большей была доля поступлений от остальных слоев населения, в первую очередь рабочих. Также практически не оправдывались расчеты на получение средств от прибылей государственных промышленных предприятий. Поэтому главным источником средств оказались прямые и косвенные налоги, особенно налог с оборота, который начислялся на цену всех товаров в розничной торговле и, таким образом, взимался принудительно. Форсирование индустриализации предполагало отнюдь не одни только добровольные и сознательные усилия народа, но и при-менение насильственных, чрезвычайных мер, в том числе и репрессий. Одной из таких наиболее значительных принудительных мер была фор-сированная коллективизация.

Важное место в финансировании занимали расширявшийся экспорт зерна, продажа водки, а также займы у населения, введенные в 1926 г. и в дальнейшем, в ходе индустриализации, ставшие обязательными.

Особенно большие трудности государство испытывало в извлечении средств для оплаты зарубежных закупок, важных для индустриализации и имевших значительные размеры. Дело дошло до того, что ГПУ отби-рало силой золото у частных лиц. Но этого было недостаточно, и при-шлось подчинить этой задаче весь экспорт государства, условия для

62

которого были очень неблагоприятными из-за разразившегося в то вре-мя в капиталистическом мире жестокого экономического кризиса. За границу вывозились товары, жизненно необходимые для самой страны: хлеб, лес, нефть. Особенно чувствительным и болезненным был вывоз хлеба: в 1930 и 1931 гг. СССР экспортировал 10 млн т зерна, тогда как в 1928 г. вывоз его составлял всего 99 тыс. т. При этом вывозили, разуме-ется, не излишки хлеба, а тот хлеб, которого особо не хватало для пита-ния, что обрекало людей даже на голод, в некоторых районах приоб-ретший исключительно острый характер. Продавались художественные произведения из музеев. Но все равно план по импорту был выполнен лишь наполовину.

Успехи в росте промышленности были, но они достигались за счет ухудшения всех качественных показателей: производительности труда, себестоимости. Реальные расходы оказались значительно больше про-ектируемых. Не хватало всего: сырья, топлива, стройматериалов, техни-ки, квалифицированных рабочих. За границей покупалось много доро-гостоящего оборудования, но оно либо портилось, либо совсем не было устанавлено и ржавело. В производстве отмечалось очень много брака. Значительно выросла численность рабочего класса. Он формировался за счет уехавших из села, в том числе и бежавших от коллективизации. Только в первые две пятилетки из деревни в город перешло около 12 млн чел. Быстро росли старые и возникали на пустом месте новые горо-да. Но рабочие, пришедшие из деревни, не знали производства, не име-ли навыков обращения с новейшей техникой. Они без конца кочевали по стране, вызывая огромную текучесть кадров. Значительно увеличи-лись случаи пьянства, уклонения от дел, порчи станков и оборудования, производственного травматизма.

Нередко предприятие было объявлено пущенным, а затем месяцами простаивало или выпускало продукцию в незначительных размерах. Так, на Сталинградском заводе первоначально выпускались не десятки, как планировалось, а 1–2 трактора в день. В целом около трети установ-ленного оборудования простаивало, а свыше половины – было задей-ствовано на неполную мощность. Сооружались корпуса заводов, а не было жилья, вспомогательных служб. Строились новые шахты, а на старых не обеспечивалась работа. Не справлялся с резко выросшими перевозками транспорт. Все станции были забиты людьми, так как ин-дустриализация вызвала небывалые потоки миграции. Люди брали штурмом вагоны после многочасовых ожиданий поездов. Ухудшилось продовольственное снабжение городов, в 1928 г. были введены карточ-ки, отмененные лишь в 1935 г. Почти совсем исчезли из продажи про-мышленные товары широкого потребления. От подстегивания темпов особенно сильно пострадало село. Экономические трудности в то время

63

списывались на происки «вредителей» и «саботажников», хотя полно-стью отрицать наличие этих явлений тоже нельзя. По поводу вредитель-ства состоялись многочисленные судебные процессы, производились массовые увольнения и даже аресты специалистов.

Но резкое ухудшение материального положения было характерно главным образом в первой пятилетке. Утверждение, что индустриализа-ция несла с собой только ухудшение положения трудящихся, нередко высказывающееся в наше время, неверно. Во второй пятилетке было достигнуто повышение благосостояния народа, особенно рабочих, по сравнению с началом 30-х гг.: в 1937г. было произведено в сравнении с 1932 г. мяса 168%, сахара – 292%, масла животного – 257%. Это и поз-волило уже несколько раньше отменить карточки.

Жизнь была очень нелегкой, но она улучшалась, и народ это чув-ствовал. Немаловажным обстоятельством было, например, то, что в 1931 г. впервые была ликвидирована безработица, вечный бич для тру-дящихся в капиталистических странах, – и это в то время, когда безра-ботица приняла широчайшие масштабы на Западе. Вопрос этот касался не единиц, а миллионов людей. Накануне первой пятилетки безработ-ные составляли 12% от числа занятых в народном хозяйстве рабочих и служащих страны. А в 1931 г. закрылась последняя биржа труда.

От индустриализации, безусловно, имели выигрыш в улучшении по-ложения целые слои населения, в первую очередь рабочий класс и бед-нейшее крестьянство. В этом кроется причина поддержки большин-ством населения данной политики в предвоенные годы, которая затем сказалась и в Великой Отечественной войне.

Обычно в современной критике политики индустриализации отмеча-ется несбалансированность развития отраслей промышленности, одно-сторонний упор на тяжелую промышленность. Не следует, однако, за-бывать, что вся предвоенная индустриализация заняла очень короткий срок, немногим более 10 лет, носила по существу чрезвычайный харак-тер. И возникает вопрос: можно ли в связи с этим предъявлять к ней столь высокие требования?

Большие споры ведутся вокруг того, была ли реальна бухаринская альтернативная стратегия, строившаяся также на признании необходи-мости ускорения индустриализации, но предполагавшая сбалансиро-ванное развитие как отраслей промышленности, так и в целом инду-стриального и аграрного секторов. Спектр расхождений очень велик, вплоть до отрицания существования самого альтернативного плана у Бухарина. О. Лацис в первые годы перестройки писал, что бухаринская нэповская политика привела бы к созданию более мощной экономики. Впрочем, в последующие годы он, придерживаясь широко распростра-ненной в 90-е гг. теории, что «рынок все урегулирует» и все само вста-

64

нет на место, стал развивать мысль, что «социалистические» планы и варианты, включая и бухаринский, были изначально утопическими. Л.А. Гордон и Э.В. Клопов не исключают бухаринской альтернативы и считают еще более вероятным, что нефорсированное индустриальное развитие создало бы промышленную основу, достаточную для военной защиты страны. Но они не решаются, однако, дать окончательный от-вет, и считают это лишь своим предположением.

Как видно, даже сейчас, задним числом, затруднительно с уверенно-стью ответить, смогла бы страна в короткие сроки создать другим путем промышленность в необходимом оборонном объеме, чтобы ее не смели с лица земли в годы войны. Тем более трудно это было решать тогдаш-нему поколению людей, которое даже не могло знать, какой точно ис-торический срок отпущен для претворения в жизнь этих грандиозных задач – пятнадцать, десять или пять лет.

В 30-е гг. в СССР сложилась специфическая система управления экономикой, которая обычно называется командно-административной. Усиливались административные формы хозяйственного руководства. В 1930 г. ликвидируется коммерческий кредит, осуществляется переход к централизованному (через Госбанк) кредитованию. Упрощается система налогов, вместо большого их числа вводится один – налог с оборота. ВСНХ теперь уже не мог справляться с административным управлени-ем, и происходит параллельно развитию различных отраслей безудерж-ное размножение наркоматов: к концу 30-х гг. уже имелся 21 индустри-альный наркомат, и это было только начало. Директивное планирование становилось все более сложным. Но процесс складывания командно-административной системы нельзя упрощать, подобно тому, как это нередко делается сейчас. Он проходил противоречиво, и эта система сложилась не сразу. При общем нарастании методов администрирова-ния наблюдалось нечто вроде «маятников колебаний»: от курса на ад-министрирование и усиления репрессий к частичному хозрасчету и наоборот. На протяжении 30-х гг. можно выделить несколько таких «волновых» периодов.

Оценка этой системы у историков неоднозначна. Имеется полное неприятие ее как антирыночной и не опирающейся на объективные эко-номические законы. Но есть и мнение, что эта система как форма управления не может отрицаться полностью, что наряду с недостатками она в конкретных условиях предвоенных лет имела и положительные стороны, позволив обеспечить концентрацию ресурсов на ключевых позициях тяжелой промышленности и осуществление индустриализа-ции в сжатые исторические сроки. Такие мысли высказывались Г. По-повым и другими. В годы индустриализации выдвинулся и сформиро-

65

вался целый корпус талантливых управленцев, взявших на свои плечи руководство целыми промышленными комплексами.

Отдельным является вопрос о плановой системе. Увлечение ею по-рождало много пороков и недостатков. Но опыт СССР в этом отноше-нии оказался и положительным вкладом в мировую практику хозяй-ствования, использовался и используется многими странами, в том чис-ле даже современными транснациональными корпорациями.

В годы первой пятилетки в стране развернулась колоссальная строи-тельная работа. Стройплощадки покрыли всю страну. Они были развер-нуты в новых районах, где никогда не было промышленности. Новые заводы задумывались масштабно, в расчете на будущее; проекты мно-гих из них создавались в Америке и Германии. Крупнейшие стройки были известны во всей стране и мире: Сталинградский, Челябинский, а потом и Харьковский тракторные заводы, огромные заводы тяжелого машиностроения в Свердловске и Краматорске, автомобильные заводы в Нижнем Новгороде и Москве, первый шарикоподшипниковый завод, химический комбинат в Березниках. Но самыми знаменитыми были стройки двух металлургических комбинатов в Магнитогорске и Кузнец-ке. Многие предприятия строились буквально в голой степи; например, апатитовые рудники в Хибинах были расположены за Полярным кру-гом, в тундре. Не было техники, и на стройках были заняты десятки ты-сяч людей, которые копали землю лопатами, перевозили ее на тачках вручную с утра и до ночи. Часто люди жили в палатках, в лучшем слу-чае – в бараках по несколько десятков человек. Впервые в истории строительства работы велись и зимой.

Повсюду отмечались многочисленные случаи трудовой самоотвер-женности и мужества, героических поступков. Возникло движение ударников, а затем – стахановцев. В ночь с 30 на 31 августа 1935 г. до-нецкий шахтер Алексей Стаханов, поощряемый местной партийной ор-ганизацией, провел в своей шахте смелый эксперимент. Перестроив с двумя помощниками организацию работы, он вырубил за смену 102 т угля, что в 12 раз превышало обычную сменную норму и доказывало возможность лучше использовать технику. Этот почин стал примером на всю страну и рассматривался как движение новаторов производства, достигающих успеха не за счет силовых, экстенсивных форм труда, как раньше, на стадии «ударничества», а за счет улучшения организации труда, более совершенного владения техникой. Прославленными стаха-новцами в различных отраслях стали Дюканов, Бусыгин, Изотов, Кри-вонос, Мазай, Сметанин, Евдокия и Мария Виноградовы. Стахановское движение носило массовый характер, стахановцами на 1 января 1938 г. считалось около четверти всех рабочих.

66

Это движение стимулировалось и поддерживалось партией и вла-стью. Работники, показывавшие выдающиеся результаты труда, пуб-лично прославлялись. Труд в обществе рассматривался как дело добле-сти. При этом примешивалась и характерная для того времени полити-ческая подоплека: идея о революционном характере труда в новом со-циалистическом обществе. Стахановцы получали высокое денежное вознаграждение, награды. Многие из них назначались на руководящие посты в промышленности, были отобраны для высших технических учебных заведений. Движение вызвало широкие последствия. Оно со-действовало постепенному повышению норм выработки и росту произ-водительности труда, опирающемуся на дифференцированность зарпла-ты. До этого практиковались среднестатистические нормы, уступающие техническим, т.е. соответствующим объективным возможностям новой техники. Но достичь технических норм не удалось и после этого, хотя новые методы труда получили широкое распространение. С другой сто-роны, движение вносило немало неразберихи в производство. Для остальных рабочих оно означало интенсификацию труда. Естественно, что оно вызывало неоднозначное отношение среди рабочих и сопро-вождалось недовольством и сопротивлением части рабочих и управлен-цев. Некоторые авторы сейчас решительно настроены против стаханов-ского движения, считая, что оно содействовало укреплению сталинско-го тоталитаризма. Но тогда так можно оценивать и весь труд советских людей по созданию промышленности в те годы.

Без учета выдающегося феномена массового трудового энтузиазма в 30-е гг. невозможно понять эпоху индустриализации. Природа этого энтузиазма, примера которого не знали капиталистические страны, мно-го обсуждалась в нашей и зарубежной литературе. Объяснения давались разные: необыкновенная стойкость русского народа в тяжелых испыта-ниях; искаженное, иллюзорное массовое сознание «совков»; идеологи-ческая манипуляция массами и обман их со стороны Сталина и руко-водства страны; энергия народа, разбуженная революцией и великой идеей социализма. Есть и выступления, которые совсем отрицают этот энтузиазм, называя это пропагандой. Объяснить, однако, высокий тонус общества и энтузиазм в народе одними стараниями властей нельзя, тем более, что это длилось не год и не два. Безусловно, огромное воздей-ствие имело всеобщее увлечение идеей ликвидации вековой отсталости страны, а также, что следует особо подчеркнуть, построения социализ-ма. Широкое влияние имело чувство хозяина страны, пробужденное у людей революцией, политическое сознание нарождающегося советского человека, высокий патриотизм народа, его ощущение сопричастности к великим переменам в судьбах общества. Большинство людей было ис-

67

кренне и фанатически предано идеям революции и социализма, во имя которых они готовы были простить многое.

Но говорить только об энтузиазме, как бы ни велик он был в 30-е гг., и о единстве – значит упрощать вопрос и освещать его односторонне и одномерно, как это и делалось многие годы на основе сталинской кон-цепции истории страны. В действительности, хотя морально-политическое единство народа было фактом, в обществе наблюдалось глубокое раздвоение сознания и трудового поведения масс. Далеко не все люди трудились с энтузиазмом. Рядом с трудом самоотверженным существовал, и в широких размерах, труд «отчужденного» характера: нерадивый, недобросовестный, равнодушный и низкокачественный. В первые годы дисциплинированность была выше, а затем отчуждение стало нарастать. Не случайно государством снова и снова принимались меры, чтобы поднять дисциплину и улучшить качество труда с помо-щью суровых наказаний и даже суда, а перед войной было введено тю-ремное заключение за прогулы и опоздания на работу, – правда, это свя-зывалось с чрезвычайной предвоенной обстановкой.

Особая тема – труд заключенных, в том числе по политическим мо-тивам, на стройках индустриализации. Первой такой крупной стройкой, где он широко использовался, был Беломорско-Балтийский канал. Дру-гие центры трудовых лагерей возникли вокруг Воркуты и в бассейне Печоры, где создавалось каменноугольное производство, в новых про-мышленных районах Западной Сибири, Казахстана, а также в Магадане и в бассейне Колымы на Дальнем Востоке, где имелись месторождения золота, платины и других драгоценных металлов, а также значительные запасы древесины. К концу 30-х гг. лагеря можно было встретить во всех частях Советского Союза, зоны появились в каждом городе. В от-ношении численности населения лагерей существует большое различие в оценках. Называют даже 15 млн чел. (Хоскинг Дж. История Советско-го Союза М., 1994. С. 208). По данным Госархива РФ, на 1940 г. чис-ленность населения лагерей, достигнув наивысшей точки, составляла 1344408 чел. (См.: Отечественная история. 1997. №4. С. 56). Официаль-но принудительный труд в лагерях объявлялся как «исправление тру-дом». Те, кто активно проявили себя в «социалистическом строитель-стве», действительно имели шансы на прощение, но в целом эта система имела мало общего с «исправлением». Миллионы заключенных строили каналы, рудники, железные дороги в тяжелейших, чаще всего в нечело-веческих условиях, на грани физического выживания. Это обернулось для многих из них безмерными страданиями, болезнями и смертью. Страдания этих людей описаны в книгах Шаламова, Марголина, Сол-женицына.

68

Каковы были итоги первой пятилетки, оправдалось ли безудержное подстегивание темпов индустриализации? Очень долго господствовало убеждение, что первый пятилетний план был выполнен досрочно, за 4 года и 3 месяца; об этом писалось во всех учебниках после того, как такие итоги подвел Сталин в январе 1933 г. Сомнения казались излиш-ними, так как всем было известно о вступлении в строй крупнейших строек пятилетки: Днепрогэса, Магнитки, Кузнецкого металлургическо-го комбината и т.д. В 1932 г. уже давали продукцию целые отрасли, не существовавшие в 1928 г.: автомобильная, тракторная, нефтехимиче-ская и т.д. В целом итоги первой пятилетки были фантастически высо-кими по всем историческим меркам. Промышленный потенциал страны удвоился, на первое место в нем вышла тяжелая промышленность, са-мая современная для тех лет. Выросли десятки новых городов и цен-тров.

Однако задания пятилетнего плана фактически не были выполнены. Например, из 15 показателей по производству наиболее важных видов продукция (электроэнергия, уголь, чугун, нефть, тракторы, сталь и т.д.) ни по одному план не был выполнен. Кроме того, по годам пятилетки темпы резко падали: в первые три года прирост продукции составлял около 20%, а в пятом году – всего 5,5%. Таким образом, форсирование темпов, вызвав диспропорции, привело к их резкому спаду. Наиболь-шим был провал в легкой промышленности, и в 1932 г. продукция этой отрасли по многим видам была меньше, чем в начале пятилетки.

Подход руководства страны к темпам индустриализации во второй пятилетке был уже более взвешенным; Сталин признал, что теперь нет необходимости в их подхлестывании. Задания были высокие, но реаль-ные; прирост продукции был запланирован в 16,5% ежегодно. В течение второй пятилетки вступило в строй еще 4500 крупных предприятий. Валовая продукция увеличивалась в 2,2 раза, вдвое возросла производи-тельность труда. На эти годы падает более широкое освоение новой техники и вытеснение экстенсивных методов. Осуществлялся переход на новый, более высокий уровень технологии. Советская техника того времени в основном копировалась советскими специалистами с запад-ных образцов. В дальнейшем стала все больше развиваться собственная технология с отечественными приоритетами. Для этого уже в первой пятилетке была создана система НИИ и учебных заведений – втузов, тесно привязанных к производству. В связи с усложнением задач по освоению новой, в то время самой передовой в мире техники, не только увеличивались выпуски вузовских специалистов, но и была перестроена вся система массового общего и профессионально-технического обуче-ния. Была создана широкая сеть ФЗО и ремесленных училищ.

69

Был принят ряд мер по улучшению организации труда и ликвидации хаоса первой пятилетки: введен организованный набор рабочей силы, внедрялся хозрасчет, осуждалась травля старых специалистов, вводи-лась дифференцированная оплата труда, трудовые книжки и система паспортов. И хотя продолжалась политика «большого скачка», проис-ходило постоянное возрастание прагматических начал в руководстве промышленностью.

Промышленность во второй пятилетке не была уже убыточной, как до этого. Был сделан крупный шаг в обеспечении экономической само-стоятельности страны: почти совсем был прекращен ввоз сельскохозяй-ственных машин и тракторов, хлопка, а ведь в первой пятилетке на это было затрачено свыше 2 млрд руб. В 1936 г. импортная продукция в общем потреблении страны снизилась до 0,7–1%. Но и второй пятилет-ний план, вопреки сложившемуся на многие годы мнению, не был пол-ностью выполнен, тем более, досрочно, как утверждалось. Так, из 46 важнейших показателей задания были выполнены только по 10, общий уровень выполнения плана по всему набору показателей составил 70–77%.

Третья пятилетка (1938–1942 гг.) была предвоенной, она проходила, когда уже началась мировая война. Пришлось резко увеличить расходы на оборону: в 1940 г. они составляли около 1/3 госбюджета. Быстро воз-растали позиции складывающегося военно-промышленного комплекса (ВПК). В годы пятилеток шло перевооружение, «моторизация» Красной Армии. Артиллерия, которая была сильной частью и в дореволюцион-ной армии, увеличилась качественно и количественно: с 7 тыс. стволов в 1929 г. до 46 тыс. в 1939 г. Самый ощутимый прогресс бы отмечен в производстве самолетов и танков, которое до этого находилось в зача-точном состоянии. Было налажено их серийное производство. И здесь были серьезные недостатки, отставание в массовом производстве новых типов самолетов, танков и т.д.

В третьей пятилетке в промышленности усилились хозяйственные трудности, происходило замедление темпов экономического роста, ко-торое одни историки связывают с начинающимся кризисом командно-административной системы управления, другие – с репрессиями.

Всего за предвоенные пятилетки в стране был создан целый ряд но-вых промышленных центров, отраслей производства и крупнейших промышленных объектов.

За это время были введены в строй: – вторая (после Криворожско-Донбасской) угольно-металлургиче-

ская база на востоке (Магнитогорский и Кузнецкий металлургические комбинаты, шахты Кузнецкого и Карагандинского угольных бассейнов. Началась добыча угля в районах Воркуты и Печоры);

70

– вторая нефтяная база в Башкирии при одновременной коренной реконструкции первой – Бакинской;

– мощные объекты электроэнергетики: Днепрогэс, гидро- и тепло-вые электростанции в Челябинске, Кемерове, Новосибирске, в Закавка-зье и Средней Азии;

– отсутствующие в дореволюционной России отрасли промышлен-ности: цветной металлургии (Азовсталь, Запорожсталь, медеплавильные заводы в Карсакпае, Балхаше, Красноуральске, свинцовые заводы в Чимкенте и Лениногорске, Челябинский завод ферросплавов, Днепров-ский алюминиевый и Уфалейский никелевый заводы др.); трубопрокат-ное (Первоуральский завод); тяжелого машиностроения (Уралмаш, Но-во-Краматорский); тракторостроения и производства сельхозмашин (в Сталинграде, Харькове, Челябинске, Ростове, Запорожье); авиационной и автомобильной (в Москве, Горьком, Куйбышеве и др.); химической и шинной (Березниковский и Новомосковский комбинаты, Воронежский завод синтетического каучука, Горьковский азотнотуковый комбинат, Ярославский шинный завод и др.);

– новые линии железных дорог (Турксиб, Новосибирск – Ленинск, Караганда – Балхаш, Курган – Свердловск и др.);

– предприятия легкой и пищевой промышленности (Ивановский и Барнаульский меланжевые комбинаты, Ташкентский хлопчатобумаж-ный комбинат, Каменский целлюлозно-бумажный завод, мясокомбина-ты в Москве и Ленинграде, рыбоконсервные заводы в Астрахани, Мур-манске, Владивостоке и др.).

Более высокими темпами, даже по сравнению с общесоюзными (примерно в полтора-два раза), развивалась промышленность в отста-лых национальных республиках, бывших колониальных окраинах. При-чем основную часть материальных средств эти республики получали от Российской республики и отчасти Украины. Это не могло не повлиять положительно на национальную политику.

В годы индустриализации особое внимание уделялось созданию и развитию промышленности на Востоке страны. Сейчас иногда пишут о «неестественном, искусственном характере освоения новых районов», закладывавшем основы для будущих противоречий в их развитии (А.К. Соколов). Если это и так, то все же приходится признать острую необ-ходимость задачи срочного создания современной промышленности на Востоке в свете интересов обороны страны и сырьевого обеспечения индустриализации. Нетрудно представить, чем бы кончилась Великая Отечественная война, не имей страна мощной промышленной базы на Востоке. К концу 30-х гг. здесь (Урал, Сибирь, Средняя Азия) произво-дилось свыше четверти кокса и треть угля, большая часть меди, цинка, никеля, магния, алюминия, свинца, редких и драгоценных металлов,

71

32% стали и проката, 22% электроэнергии. В 30-е гг. развертываются грандиозные кампании по исследованию и освоению природных ресур-сов северных и восточных районов, прокладываются новые трассы, ос-новывается Северный морской путь. Имена геологов, ученых, летчиков, штурманов, причастных к освоению Севера, не сходили со страниц га-зет.

Некоторые историки отрицают сам факт превращения СССР из страны аграрной в индустриальную из-за «низкого уровня индустриали-зации». Или утверждают, что в конце 30-х гг. сельское хозяйство по-прежнему приносило национального дохода больше, чем промышлен-ность, тогда как официально считалось, что уже в 1937 г. удельный вес промышленности в национальном доходе вырос с 41,0% в 1929 г. до 53,1%.

Как бы то ни было, неоспоримо, что за короткий срок страна совер-шила беспримерный скачок в росте промышленного производства (см. табл. 1). Темпы роста тяжелой промышленности в СССР были в 2–3 раза выше, чем за 13 предвоенных лет дореволюционной России. Было построено и вступило в строй около 6 тыс. крупных предприятий, т.е. ежегодно вводилось 600–700 таких фабрик и заводов. Были созданы сотни новых городов: Магниторск, Комсомольск-на-Амуре, Караганда, Игарка, Электросталь и др.

Таблица 1

Производство важнейших видов промышленной продукции

в натуральном выражении в годы предвоенных пятилеток

Вид продукции Годы

1913 1928 1940

Чугун, млн т Сталь, млн т Уголь, млн т Нефть, млн т Электроэнергия, млрд квт/ч Металлорежущие станки, тыс. шт. Тракторы, тыс. шт. Автомобили, тыс. шт. Цемент, млн т Ткани хлопчатобумажные, млн м Обувь кожаная, млн пар Радиоприемники и радиолы, тыс. шт.

4,2 4,2

29,1 9,2 1,9 1,5 – –

1,5 2582

60 –

3,3 4,3

35,5 11,6 5,0 2,0 1,8 0,8 1,8

2678 58 3

14,9 18,3

165,9 31,1 48,3 58,4 31,6

145,4 5,7

3954 211 160

72

Численность городского населения увеличилась с 26 млн чел. (18%) в 1926 г. до 60 млн чел.(32%) в 1939 г. Численность рабочих – с 8–9 млн чел. в 1928 г. до 23–24 млн. чел. в 1940 г., в том числе в промышленно-сти с 4 до 10 млн чел.

Индустриализация была не просто «созданием монстров тяжелой промышленности», как иногда можно сейчас прочитать. В результате гигантской работы и трудового героизма народа страна сравнялась по своему промышленному потенциалу с крупнейшими капиталистиче-скими государствами. Об этом можно судить по данным таблицы 2.

Таблица 2

Соотношение промышленного производства в СССР

и крупнейших капиталистических странах

Страны

1928 г.

Конец 30-х гг.

Электро-энергия,

млрд квт/ч

Сталь, млн т

Чу-гун,

млн т

Электротро-

энергия, млрд квт/ч

Сталь, млн т

Чу-гун,

млн т

СССР Германия Англия Франция США

5

17 16 15

113

4 15 9 9 52

3 14 7 10 39

48 37 40 20

188

18 18 13 8 62

15 15 8 8 43

По абсолютным показателям промышленного производства СССР

переместился с 5-го в 1913 г. на 2-е (после США) место в мире в 1937 г. По производству промышленной продукции на душу населения отста-вание от развитых стран сократилось, но было еще значительным: в 1,5–4 раза.

В 30-е гг. СССР стал одной из 3-4 стран, способных производить любой вид промышленной продукции, доступной в то время человече-ству. Был прекращен ввоз из-за границы более 100 видов промышлен-ной продукции, в том числе цветных металлов, блюмингов и рельсопро-катных станов, экскаваторов, турбин, паровозов, тракторов, сельхозма-шин, автомобилей, самолетов. В целом к 1937 г. удельный вес импорта в потреблении страны снизился до 1%. Этим самым была завоевана полная технико-экономическая независимость СССР от капиталистиче-ского мира. В то время в мире обострились протекционистские тенден-ции, и экономическая независимость страны являлась важным завоева-нием. В те годы, когда после великого кризиса экономика капиталисти-

73

ческих стран топталась на месте, успешный итог советской индустриа-лизации вносил глубокие изменения в баланс мировых сил.

Успех индустриализации и создание современной промышленности сыграли решающую роль в победе Советского Союза в Великой Отече-ственной войне.

Индустриализацией, однако, решена была не только проблема вы-живания, но и дальнейшего развития общества и государства, в том числе и введения современной системы образования, здравоохранения и социального обеспечения.

Однако итоги индустриализации были отнюдь не однозначными, она в предвоенные годы разрешила лишь часть задач. Впрочем, это было вполне естественно, учитывая ее крайне сжатые сроки Ряд отраслей промышленности находился в отсталом состоянии. Ручной труд про-должал господствовать в строительстве и тем более в сельском хозяй-стве. Слабо развивалась легкая промышленность, производящая товары народного потребления. Да и в самой тяжелой промышленности поло-жение оставалось сложным, производство было плохо налажено, не хватало кадров, не было прочной связи между предприятиями. Низкой была производительность труда. Долгое время в литературе и пропаган-де преувеличивалось воздействие индустриализации на рост жизненно-го уровня населения. Сельское хозяйство так и не было избавлено от «дани» в виде неэквивалентных цен на промышленные товары. Именно тогда сложились методы командно-административного управления, оказавшиеся достаточно эффективными в экономике мобилизационной, характерной для предвоенных, военных и первых послевоенных лет, но имевшие в себе пороки и недостатки, которые стали все более тяжело сказываться в последующий период развития экономики страны, при ее интенсификации.

Это не значит, конечно, что на место прежним оценкам в историче-ской науке должна прийти новая мифологизация, отрицание достигну-того народом в предвоенные годы. Поколение людей эпохи индустриа-лизации внесло огромный вклад в возвышение страны и создание ее могущества.

Рекомендуемая литература 1. Боффа Дж. История Советского Союза. Т. I. М., 1990. 2. Гордон Л.А., Клопов Э.В. Что это было? М., 1989. 3. Индустриализация: исторический опыт и современность. СПб., 1998. 4. История социалистической экономики СССР : в 7 т. М., 1976–1977. Т. 2–3. 5. Лельчук В.С. Курс на индустриализацию и его осуществление // Переписка

на исторические темы. М., 1989. 6. Хрестоматия по отечественной истории (1914–1945 гг.) : учебное пособие

для студентов вузов. М., 1996.

74

Тема 6

Общественно-политическая жизнь в 1920–1930-е гг.

Основу общественно-политической жизни СССР в 1920–1930-е гг.

составляли процессы формирования альтернатив общественного разви-тия, взаимодействия и борьбы партийно-государственных и социально-классовых интересов.

Переход в 1921 г. к новой экономической политике привел к необхо-димости отказа не только от продразверстки, но и пересмотра многих идейно-теоретических постулатов коммунизма и методов его построе-ния в России. Поэтому неизбежным оказалось то, что начало перехода к нэпу ознаменовалось дискуссиями о профсоюзах, об отношении органи-зационных структур партии и широких партийных масс. Лидеры «рабо-чей оппозиции» – А. Коллонтай, А. Шляпников, С. Медведев – считали, что «верхи» партии «обюрократились», оторвались от реальной жизни страны, и, соответственно, руководство партии должно быть лишено монополии на единственно верное толкование вопросов теории и прак-тики социалистического строительства. Члены «рабочей оппозиции» требовали разрешить свободу фракций в партии и прекратить гонения за инакомыслие. В той или иной форме это требование впоследствии содержалось в декларациях и заявлениях почти всех оппозиционных течений.

Расширение экономической свободы при переходе к нэпу некоторые считали возможным дополнить свободой печати, политической дея-тельности. Предложения подобного рода содержались, в частности, в письме Г. Мясникова Ленину, в котором он считал необходимым раз-решить свободу печати для всех: от монархистов до анархистов. Ленин, однако, отрицательно отнесся к попыткам лишить руководство больше-вистской партии монополии на истину, утверждая, что «освободить пе-чать значит облегчить дело врагу, помогать классовому врагу. Мы са-моубийством кончать не желаем и поэтому этого не сделаем». Более того, он считал необходимым усилить судебные преследования за ина-комыслие. В разработанных им вариантах преамбулы к Уголовному кодексу РСФСР Ленин к числу уголовно наказуемых деяний отнес про-паганду, агитацию, участие, содействие в деятельности, направленной против коммунистической системы. Все это должно было караться высшей мерой наказания с заменой в случае смягчающих вину обстоя-тельств лишением свободы или высылкой за границу. Эти ленинские замечания были учтены и составили основу печально знаменитой 58 статьи УК РСФСР.

75

Борьба с инакомыслием после перехода к нэпу продолжалась с не меньшей ожесточенностью и упорством, чем в годы Гражданской вой-ны. В 1922 г. был проведен открытый судебный процесс над партиями эсеров и меньшевиков. В этом же году при личном участии Ленина бы-ла проведена крупнейшая акция по высылке за границу известных уче-ных-философов, экономистов, историков, не признавших большевист-ский режим. В их числе оказались П. Сорокин, А. Кизеветтер и многие другие, всего около 200 выдающихся мыслителей. Подобные акции ста-ли постоянным методом работы ВЧК–ОГПУ–НКВД в 20–30-е гг. По сути, и в Уголовный кодекс, и в принципы государственной морали был заложен принцип «презумпции виновности». Источником вины были социальное происхождение, принадлежность в прошлом к партиям меньшевиков, эсеров, кадетов, а позднее к оппозиционным течениям внутри РКП(б)–ВКП(б). Неотъемлемой частью общественно-политической жизни советской страны в 20–30-е гг. являлись почти не-прерывные «чистки» партийных, советских, военных органов, высших учебных заведений от «классово чуждых элементов». С этой же целью проводились «разгрузки» городов, в первую очередь Москвы и Ленин-града, от дворянства, бывших белогвардейцев, не прерывалась цепь преследований священнослужителей. Писатель О. Волков и академик Д. Лихачев вспоминают, что когда они попали в Соловецкий лагерь в кон-це 20-х гг., там уже находились почти все высшие иерархи русской пра-вославной церкви.

Одним из главных событий общественно-политической жизни стра-ны в 20-е гг. являлась борьба вокруг так называемого ленинского поли-тического завещания. В своих последних статьях и письмах Ленин из-ложил свое отношение к наиболее острым и сложным проблемам соци-алистического строительства: индустриализации, кооперации, культур-ной революции, перспективам мировой революции. Едва ли не цен-тральное место в последних ленинских статьях занимала характеристи-ка «выдающихся вождей партии» – Сталина, Бухарина, Зиновьева, Ка-менева, Троцкого. Оценки, сделанные Лениным в отношении своих со-ратников, активно использовались правящей верхушкой ВКП(б) в борь-бе за власть, сопровождавшейся взаимными обвинениями в отступлении от ленинизма. На всем протяжении 20-х гг. работа всех партийных съез-дов, партконференций, объединенных пленумов ЦК ВКП(б) сопровож-далась ожесточенными спорами и дискуссиями, которые являлись не только отражением борьбы за власть в партийных верхах, но и след-ствием различий в представлениях о путях и методах социалистическо-го строительства.

В условиях нэпа особенно актуальными были вопросы о роли част-ного капитала и товарно-денежных отношений. Рыков и Бухарин счита-

76

ли, что именно через торгово-денежные отношения произойдет восста-новление сельского хозяйства, через сферу обращения будут накоплены средства и для развития промышленности. Особенно большой отклик в стране получил призыв Бухарина весной 1925 г. к крестьянству: «В доб-рый путь, обогащайтесь!». Основу этого подхода составляло разумное положение, что поскольку подъем деревни невозможен без поддержки и сотрудничества с зажиточным слоем крестьянства, то необходимо пере-смотреть тезис о классовой борьбе, так как ее формы и острота в совет-ской стране смягчаются. Сторонники этой теории полагали, что кулака в старом смысле этого понятия в советской деревне уже нет. Председа-тель Сибревкома М. Лашевич говорил, что «достаточно посмотреть на фамилии зажиточных крестьян, и картина станет ясной: на смену Си-лантьевым, Кабановым пришли Нагих, Безродных, Безматерных, то есть, это вчерашние батраки и середняки, которые поднялись благодаря Советской власти. Поэтому они – не враги Советской власти, а ее союз-ники».

Близкие к этому взгляду положения высказывал Троцкий. Он защи-щал необходимость развития «фермерского капиталистического хозяй-ства для того, чтобы развивались производительные силы в деревне». В докладе на собрании общегородских парторганизаций в Запорожье 1 сентября 1925 г. Троцкий ставил вопрос так: «Либо мы вводим воен-ный коммунизм, задерживаем производительные силы в деревне, либо мы на данной стадии допускаем в деревне развитие производительных сил, хотя бы и при помощи капиталистических методов». Трансформа-ция взглядов Троцкого и его сторонников под воздействием практики нэпа привела их от отрицания к признанию товарно-денежных отноше-ний в качестве важнейшего средства взаимоотношения с окружающим миром. В брошюре «К социализму или к капитализму» в 1925 г. Троц-кий писал: «Чем больше мы вовлекаемся в систему международного разделения труда, тем прямее и непосредственнее такие элементы наше-го внутреннего хозяйства, как цена и качество товара, попадают в зави-симость от соответственных элементов мирового рынка».

Интересно, что, несмотря на ряд разногласий между Бухариным и Троцким, которые умело использовал в своих интересах Сталин, они высказывали сходные мысли относительно сталинской теории о воз-можности успешного построения социализма в одной стране, оценивая ее как полный разрыв с марксизмом. Бухарин иронично называл эту теорию попыткой построить «келью под елью». По мнению Каменева и Зиновьева, которое они высказывали в 1926 г., тезис о возможности по-бедоносного строительства социализма в одной стране является выра-жением мелкобуржуазной теории национальной ограниченности. Ко-нечно, подобные взгляды были квалифицированы Сталиным и его сто-

77

ронниками как антиленинские, а по стране прокатилась очередная волна дискуссий, диспутов, собраний. На VII расширенном пленуме исполни-тельного комитета Коминтерна осенью 1926 г. Сталин и его сторонники в ВКП(б) и зарубежных компартиях одержали победу: тезис о возмож-ности построения социализма в СССР был включен в программу Ко-минтерна.

Различие в понимании путей и методов социалистического строи-тельства обусловливало и содержание дискуссий об индустриализации, занимавших важное место в общественно-политической жизни 20-х гг. В дискуссиях того времени проблемы индустриализации трактовались в рамках двух основных систем: с позиции плановой и с позиции рыноч-ной экономики.

В рамках планового подхода сохранялись в основном принципы бес-товарной экономики военного коммунизма. Как писал один из теорети-ков этой школы А. Кон, основной целью пролетарского государства как хозяйствующего субъекта является не извлечение максимальной при-были, а социалистическое переустройство общества. Государство, рас-ширяя те или иные отрасли производства, руководствуется не столько прибыльностью этих отраслей, сколько их значимостью с точки зрения подготовки хозяйства к социализму. Поэтому чисто экономические ка-тегории (себестоимость, прибыльность и т.д.) не имеют решающего значения. Темп, пропорции, содержание процесса индустриализации определяются политической целесообразностью, при которой отсут-ствие объективных условий и возможностей для ее осуществления при-водят лишь к выводу о необходимости ее проведения любой ценой.

В рамках рыночной концепции важно было исходить из того, что наиболее рентабельными являются пищевая и другие отрасли легкой индустрии. Главным каналом наполнения рынка, естественно, могла стать торговля, обеспечивающая эквивалентный обмен между городом и деревней. При использовании товарно-денежных отношений инду-стриализация была бы эволюционным процессом, рассчитанным на длительный период.

Дискуссии о путях дальнейшего развития обострились во второй по-ловине 20-х гг., когда в экономике страны выявилась целая система кри-зисных явлений. Противоречивая политика государства по отношению к крестьянству привела к тому, что при общем росте объемов валовой сельскохозяйственной продукции доля товарной части, а значит, и госу-дарственных закупок хлеба, постоянно снижалась. В 1927 г. валовой сбор зерновых составил 4749 млн пуд., до революции максимальный сбор достигал примерно такой же величины – 5 млрд пуд., но товарная часть уменьшилась по сравнению с дореволюционным уровнем с 26% до 13,3% от общего сбора. Из этого количества товарного зерна зажи-

78

точная часть деревни, составлявшая около 16% от общего числа дворов, производила почти треть.

Именно эта реальная ситуация явилась основной для формирования как сталинской позиции (так называемой генеральной линии партии), так и программы противников Сталина – Бухарина, Рыкова, Томского, названной «правым уклоном» в ВКП(б). За этим расхождением скрыва-лись не только внутрипартийные или межличностные разногласия, борьба за власть в партийной верхушке. По сути, то, что было названо «правым уклоном», включало в себя возможность реализации объек-тивных потребностей развития экономики на путях эволюции рыночной экономики и длительного сохранения ее многоукладного характера. Почти все наиболее крупные ученые-аграрники: А. Чаянов, Н. Кондра-тьев, М. Вольф, Р. Вайсберг и другие представители дореволюционной научной школы приняли участие в работе 5-го съезда работников отде-лов Госплана в марте 1929 г., на котором завершалось обсуждение пер-вого пятилетнего плана. Всесторонне обоснованные научные расчеты показали, что при финансовой и материально-технической помощи гос-ударства к 1932–1933 гг. валовая продукция сельского хозяйства долж-на была увеличиться с 13,9 млрд руб. до 19,7 млрд руб., при том, что доля обобществленного сектора могла возрасти почти в 10 раз: с 0,2 млрд руб. в 1927–1928 гг. до 2,5 млрд руб. в 1932–1933 гг. Но индивиду-альные крестьянские хозяйства все еще должны были остаться основ-ными поставщиками сельхозпродукции (к концу пятилетки их доля в общем объеме производства должна была составлять 85–87%). Механи-зацию, химизацию и мелиорацию сельского хозяйства предполагалось осуществлять не только благодаря государственной помощи, но также и за счет развития снабженческо-сбытовой, кредитной и иных форм ко-операции. В качестве основной формы взаимодействия крестьянства с государством рассматривалась кооперативная ячейка, через которую проходило бы все финансирование сельского хозяйства. Только при создании такого финансового центра на селе государство могло активно влиять на развитие сельской экономики.

В промышленности взгляды так называемых буржуазных специали-стов также выражали собой подход грамотных специалистов к решению технологических проблем не на путях штурмовщины и «ударничества», а на базе использования научных достижений, передового заграничного опыта.

Представлению о необходимости и возможности эволюционного пу-ти развития промышленности, сельского хозяйства противостояла точка зрения Сталина и его сторонников. Формирование и изменение сталин-ских взглядов на пути и методы социалистического строительства – проблема, которая еще нуждается в дальнейшей разработке. Для 20-х гг.

79

отметим главное: после смерти В.И. Ленина в развернувшейся внутри-партийной борьбе Сталину удалось выйти победителем в спорах со сто-ронниками Троцкого, Каменева, Зиновьева, Бухарина. Соответственно логике этой борьбы менялась позиция Сталина. В середине 20-х гг. он занимал вполне взвешенные позиции в спорах о сущности нэпа, госка-питализма, по отношению к среднему крестьянству. Однако к концу 20-х гг., по мере обострения кризиса нэпа, с провалом хлебозаготовитель-ных кампаний 1926–1927 гг. и еще в большей степени 1927–1928 гг., позиция Сталина радикализируется. В спорах с группой Бухарина Ста-лин использует теперь в основном ленинские работы эпохи Граждан-ской войны и военного коммунизма. Особенно резко это изменение проявилось в 1927–1928 гг., когда после серии ультимативных поста-новлений Политбюро ЦК ВКП(б) в основные хлебозаготовительные районы страны были направлены крупнейшие партийные функционеры – Каганович, Микоян и др. В Сибирь поехал Сталин. Объясняя необхо-димость выполнения партийных директив по вопросам хлебозаготовок на совещаниях в Омске, Новосибирске, Барнауле и Рубцовске, Сталин, по существу, потребовал возрождения практики продотрядов. По его рекомендации в совместное постановление Сибкрайисполкома и Сибкрайкома ВКП(б) от 18 января 1928 г. было добавлено положение о необходимости проведения показательных судов над 5–10 семьями кре-стьян, отказывавшихся продавать хлеб государству, в каждом из насе-ленных пунктов, «имеющих значение с точки зрения хлебозаготовок». В своей программной статье «О правом уклоне в ВКП(б)» Сталин так ар-гументировал свою позицию: «Нам нужно для обеспечения хлебом го-родов, Красной Армии около 500 млн пудов хлеба ежегодно. В порядке самотека нам удается заготовить около 300–350 млн пудов. Остальные 150 млн пудов приходится брать в порядке организационного давления на кулацкие и зажиточные слои деревни». Этот произвол, который на практике принимал самые дикие формы издевательства над крестьян-ством, Сталин называл «уральско-сибирским методом борьбы против кулачества» и рекомендовал сделать его регулярной формой давления на деревню.

Еще более жестокую линию проводили Хрущев на Украине, Кагано-вич на Дону, Микоян на Северном Кавказе, итогом которой в конце концов явился голод 1932–1933 гг. в наиболее хлебородных районах страны.

Возражения Бухарина и Рыкова против «чрезвычайных мер» и «пе-регибов» на апрельском пленуме 1928 г. не были поддержаны другими членами ЦК ВКП(б). Идейный разгром последней реальной антиста-линской группировки в руководстве партии положил начало фронталь-ному наступлению на все формы сохраняющегося еще разномыслия в

80

науке, политике, идеологии, литературе, культуре. Под предлогом борь-бы за партийность, утверждения так называемой ленинской методоло-гии начинается процесс внедрения сталинизма в качестве государствен-ной идеологии. Процесс становления и укрепления идеологии стали-низма нуждался в историческом обосновании роли Сталина в качестве «второго вождя». Этой задаче была подчинена кампания по пересмотру истории Октябрьской революции и Гражданской войны. Главным ини-циатором подобного переосмысления истории был сам Сталин. В стать-ях «Об основах ленинизма», «Октябрьская революция и тактика рус-ских коммунистов», «К вопросам ленинизма», составивших основу ста-линского «символа веры», теория «двух вождей» уже была намечена в своих основных чертах. К пятидесятилетию Сталина в 1929 г. широким потокам выходят многочисленные статьи, возвеличивавшие фигуру и роль Сталина. Особенно показательной явилась статья К. Ворошилова «Сталин и Красная Армия», опубликованная в «Правде» 21 декабря 1929 г. Смысл статьи был в том, что только благодаря Сталину Красная Армия добилась победы в самых тяжелых, решающих сражениях Граж-данской войны под Царицыным, Петроградом, на Урале.

Утверждение сталинских схем в исторической науке было длитель-ным процессом, но дискуссии, которые прошли в конце 20-х – начале 30-х гг. сыграли в этом явлении решающую роль. Большой резонанс в среде историков произвела кампания против двух наиболее крупных историков того времени – Е. Тарле и С. Платонова. Началась она еще в середине 20-х гг. в форме полемики между М. Покровским, претендо-вавшим на роль ведущего марксиста в исторической науке, и группой историков дореволюционной школы – Н. Рожковым, С. Платоновым, Е. Тарле. В 1930–1931 гг. научные дискуссии переросли в уголовное дело. Поскольку готовился ряд процессов над так называемыми вреди-телями (а ими являлись буржуазные специалисты на шахтах, в промыш-ленности, в армии), придать особую значимость этим локальным судеб-ным процессам должен был «академический процесс».

В соответствии с предъявленным обвинением, ученые-историки будто бы готовили государственный переворот с целью реставрации монархии и создания временного правительства во главе с Платоновым и Тарле в роли министра иностранных дел. В январе 1931 г. по этому делу было арестовано 115 человек, в том числе академики Платонов, Тарле, Лихачев. После ареста ученых на заседании Института истории и общества историков-марксистов при Ленинградском отделении Комму-нистической академии 29 января, 1, 12 и 16 февраля 1931 г. было устро-ено судилище, материалы которого были выпущены отдельной книгой. Заданность исхода «дискуссии» была предопределена уже ее названием: «Классовый враг на историческом фронте. Тарле и Платонов и их шко-

81

лы». Докладчики Г. Зайдель и М. Цвибак доказали, при отсутствии об-виняемых, все, что хотели. Почти все участники дискуссии осудили своих коллег и отреклись от них. Попытка отдельных участников со-брания занять нейтральную позицию была категорически осуждена профессором А. Введенским: «Политическое лицо советского историка должно быть четко определено. Историк обязан быть на той или иной стороне великих боев за социализм. Если за нейтралитет в древней Гре-ции вешали, то... в нашей действительности расстреливать полагается». Процесс над историками был закрытым, и они отделались довольно мягким наказанием – ссылкой. А уже через год, после того как Сталин решил привлечь на свою сторону талант Тарле, последний был возвра-щен в Москву. Для других был смягчен режим ссылки, а по злой иронии судьбы трагичной оказалась судьба главных докладчиков-обвинителей в ходе вышеназванной «дискуссии». Вскоре они были арестованы и уни-чтожены в застенках НКВД.

Сходной с участью «историков-заговорщиков» была судьба одного из главных участников дискуссии «Против механических тенденций в исторической науке», организованной в Институте красной профессу-ры, – С.М. Дубровского. Предметом осуждения являлась сложнейшая проблема соотношения общественно-экономических формаций и обще-ственно-экономических укладов. В своем докладе Дубровский попытал-ся творчески подойти к ленинской схеме о наличии пяти укладов в эко-номике советской России и предложил свой подход, который отличался от ленинского. Итоги дискуссии были полностью в духе 30-х гг.: до-кладчик и часть его оппонентов вскоре оказались подсудимыми и в те-чение долгих лет искупали свою несуществующую вину в сталинских лагерях.

Для полного искоренения памяти о деятельности Томского, бывшего в 20-е гг. руководителем советских профсоюзов и впоследствии репрес-сированного сталинским режимом, в секции истории пролетариата Ко-макадемии после известного письма Сталина «О некоторых вопросах истории большевизма» была организована дискуссия «За марксистско-ленинскую историю профдвижения». Аналогичные дискуссии прошли почти по всем разделам науки, литературы. Итогом их явилось осужде-ние творчески мыслящих личностей и приход на их место дисциплини-рованных страхом исполнителей. В методологическом отношении утвердился догматизированный вариант марксизма-ленинизма: стали-низм.

Основные принципы сталинской интерпретации истории сводились к тому, что есть ряд аксиом, не подлежащих сомнению и тем более об-суждению, они даже не нуждаются в доказательстве, а должны быть основой политического мировоззрения: например, о большевизме Ле-

82

нина, о руководящей роли партии, о возможности построения и победы социализма в СССР, об усилении классовой борьбы по мере укрепления социализма, о том, что западноевропейская социал-демократия является разновидностью социал-фашизма, что Сталин – это Ленин сегодня, ко-торый безусловно всегда прав.

Помимо «академических» на рубеже 20–30-х гг. был проведен еще целый ряд судебных процессов над специалистами различных отраслей хозяйства, обвиненных во «вредительстве» – «Шахтинское дело», про-цессы над «промышленной партией», «трудовой крестьянской партией» и др.

Причинами вышеназванных судебных процессов было стремление Сталина и его сторонников ограничить влияние или ликвидировать со-циальных и политических носителей как дореволюционной, так и нэповской идеологии и психологии и тем самым устранить главное пре-пятствие для перехода от рыночной к командно-административной мо-дели экономики. Именно в это время Сталиным был выдвинут извест-ный тезис об усилении классовой борьбы по мере строительства социа-лизма, практическим подтверждением правильности которого и должны были стать судебные процессы над «вредителями» и «врагами народа».

В становлении сталинизма в качестве формы власти особую роль сыграли партийные съезды и в целом вся система организационно-партийной работы. Назначение на все ключевые должности региональ-ного, республиканского и тем более союзного уровня шло через органи-зационно-распределительный отдел ЦК ВКП(б). Партсъезды, пленумы ЦК, ЦКК после XIV съезда утратили свой творческий характер и пре-вратились в руках сталинистов в орудие борьбы против всякого инако-мыслия, в инструмент становления тоталитаризма. Особенно явственно это проявилось на примере работы XVI и XVII партсъездов и XVII партконференции.

XVI съезд ВКП(б) работал в июне-июле 1930 г. В стране полным хо-дом шла насильственная коллективизация, гибли тысячи людей, готови-лись многочисленные процессы над учеными, инженерами, военными, но съезд единодушно одобрил и поддержал проводимую линию. Ста-лин, опираясь на своих «верных людей» – Молотова, Жданова, Кирова, Орджоникидзе, Кагановича и других, принудил бывших оппозиционе-ров Томского, Бухарина, Рыкова к покаянию. По выражению Томского, «с начала до конца права оказалась партия, с начала до конца не правы оказались мы». Капитуляция оппозиционеров означала не только их личное поражение, а была прежде всего торжеством сталинской линии.

Еще более трагичной по содержанию и лицемерной по своему про-явлению была работа XVII партсъезда (1934 г.), названного «съездом победителей». Формы покаяния бывших оппозиционеров здесь уже

83

приняли характер самого отвратительного самоунижения. Бывшие во-жди оппозиции, можно сказать, играли роль людей, «размазывающих грязь по своему лицу». Однако, как стало известно Сталину, около 300 делегатов съезда подали свои голоса против него при выборах членов ЦК. Держа в своих руках все нити управления работой съезда, Сталин «провел» голосование так, как нужно было ему, заставив огласить под-тасованные результаты. Но сам факт, что оппозиция не сломлена, напу-гал и обозлил Сталина. По-видимому, он понимал, что наибольшую опасность для него представляли старые члены партии, с дооктябрьским стажем, в глазах которых Сталин, конечно, никогда не был «вторым Лениным». Поэтому неизбежным результатом этой скрытой оппозиции стало то, что съезд «победителей» стал съездом «расстрелянных». Более 70% делегатов съезда и около 90% избранных на нем членов ЦК были уничтожены.

Вся общественно-политическая жизнь 30-х гг. пронизана парадок-сальным переплетением трагических противоречий, когда люди думали одно, говорили – другое, а делали – третье. Непрерывной чередой про-ходили собрания, митинги, совещания, на которых принимались повы-шенные обязательства, заслушивались отчеты членов партии в период чисток, единодушно осуждались очередные «враги народа». Так же непрерывно шли процессы над теми, кто «помышлением, словом или делом» согрешил против «сталинской генеральной линии». Особенно-стью этих процессов было изменение состава обвиняемых. Если в конце 20-х – начале 30-х гг. «вредители», «заговорщики» – это в основном не члены ВКП(б), то в дальнейшем в большинстве процессов фигурируют в основном члены компартии, и не рядовые, а руководящий состав. Яр-ким примером подобного явления является процесс над «союзом марк-систов-ленинцев». Постановлением коллегии ОГПУ в 1932–1933 гг. в несудебном порядке были привлечены к уголовной ответственности с назначением различных мер наказания М. Рютин, Л. Каменев, Г. Зино-вьев и другие, всего 30 человек. Среди них преобладали теоретики, представители так называемой бухаринской школы – А. Слепков, Д. Марецкий, М. Стен и др. Главным обвиняемым был Мартемьян Рю-тин, который открыто выступил против Сталина, написав и распростра-нив два документа: «Сталин и кризис пролетарской диктатуры» и ма-нифест-обращение «Ко всем членам ВКП(б)», в которых содержалась критика политики Сталина. Во время следствия Рютин, признав свое авторство в написании этих обращений, открыто заявил, что с руковод-ством Сталина должно быть покончено как можно скорее. Почти вся семья Рютина, кроме дочери, погибла в лагерях, а сам он был расстре-лян.

84

Роковую роль в усилении и ужесточении репрессий сыграло убий-ство 1 декабря 1934 г. в Ленинграде С. Кирова. Сталин использовал этот трагический случай с максимальной эффективностью для окончатель-ной ликвидации своих противников. В уголовно-процессуальный ко-декс вводится новая норма, по которой все дела по террористическим актам должны были заканчиваться в десятидневный срок, состязатель-ность защиты и обвинения в ходе процесса отменялась, приговор при-водился в исполнение немедленно. Фабрикация процессов была постав-лена на поток. В 1935–1937 гг. общественную жизнь страны потрясли процессы над «Московской контрреволюционной организацией – груп-пой рабочей оппозиции», «Ленинградской контрреволюционной зи-новьевской группой Сафарова, Залуцкого и других», «Московским цен-тром», «Антисоветским объединенным троцкистско-зиновьевским цен-тром», «Параллельным антисоветским троцкистским центром». Завер-шала эту вакханалию расправ судебная инсценировка «Антисоветская троцкистская военная организация в Красной Армии», по которой были осуждены Тухаческий, Блюхер, Гамарник и многие другие выдающиеся военные руководители.

Помимо политических судебных процессов, безусловно, крупней-шим событием общественно-политической жизни советской страны в 30-е гг. явилось обсуждение и принятие Конституции СССР 1936 г. Как известно, основную часть текста конституции написал Бухарин. По сво-ему формальному содержанию она была универсальна и всеобъемлюща. В ней получили свое отражение многие парадные стороны советской жизни 30-х гг. Она запечатлела не столько реальный, сколько идеаль-ный образ того, что хотелось бы видеть в Советском Союзе ее состави-телям.

В основных разделах конституции определялись принципы государ-ственного устройства союзного, республиканского и регионального уровней, перечень основных прав и обязанностей граждан, формы их участия в избирательной системе. Конституция 1936 г. закрепляла гос-подство социалистической, т.е. государственной формы собственности на землю, леса, фабрики, заводы и другие орудия и средства производ-ства. Труд провозглашался не только в качестве права, но и как важ-нейшая обязанность каждого работоспособного гражданина по форму-ле: «кто не работает, тот не ест». Провозглашалось также право на сво-боду слова, печати, собраний, свободу совести и др. Однако все эти формальные декларации, по сути, перечеркивались статьями о руково-дящей и направляющей роли коммунистической партии.

Новая конституция была единогласно одобрена делегатами VIII Все-союзного съезда Советов. По всей стране прошла кампания митингов и собраний, на которых принимались резолюции и постановления о под-

85

держке и одобрении сталинской конституции. Но помимо казенно-оптимистических отзывов, были и другие, регистрирующиеся агентами НКВД. В деревне Михальцево Ивановской области колхозник Я. Логи-нов заявил: «Что нам дает ваша конституция? Что там написано Стали-ным, так оно и будет, а не по-нашему». Логинова поддержали и другие колхозники и, как доносила лейтенант Маковецкая, обсуждение было сорвано. Колхозники также говорили о том, что они поставлены в неравноправное положение в сравнении с рабочими (нет паспортов, права на государственную пенсию). На собрании в Воронежской обла-сти, в Гремяченском районе, колхозница заявила: «Надо заменить запи-санный в конституции принцип: «Кто не работает, тот не ест!» на дру-гой, более справедливый: «Кто работает, тот должен есть!», поскольку сейчас мы работаем, но ничего не получаем». Конечно, такие отзывы о конституции не были единичными и свойственными только двум обла-стям, скорее, наоборот, они были типичными и характерными для мно-гих регионов страны.

Как показывает пример с обсуждением конституции, общественно-политическая жизнь страны подразделялась на две сферы: официальную – то, что можно и должно было говорить и делать, и неофициальную, в которой находили свое проявление реальные настроения народа. Можно сказать, что подобное деление было предопределено уголовным кодек-сом. Еще Ленин рекомендовал строго карать, вплоть до расстрела, за инакомыслие. Эти рекомендации были учтены в тексте Уголовного ко-декса РСФСР, принятого 2-й сессией ВЦИК 12 ноября 1926 г. и введен-ного в действие с 1 января 1927 г. В первой главе кодекса «Преступле-ния государственные» содержалась печально знаменитая 58 статья. Ее десятый пункт предусматривал уголовную ответственность вплоть до расстрела за «пропаганду или агитацию, содержащую призыв к сверже-нию, подрыву или ослаблению Советской власти... а равно распростра-нение, или изготовление, или хранение литературы того же содержа-ния».

Практика применения этой статьи являлась примером вопиющего произвола, поскольку даже ленинское «политическое завещание» и сте-нограмма XIV партсъезда следователями рассматривались как «контр-революционная» литература. Весьма показательной для характеристики этой стороны общественно-политической жизни является статистика осужденных за контрреволюционные преступления по делам органов ВЧК–ОГПУ–НКВД. В 1921 г. было осуждено 35,8 тыс. чел., из них при-говорены к расстрелу 9701 чел. В 1923 г. было осуждено минимальное число людей – 4,7 тыс., из них к расстрелу – 414 чел. Далее, к концу 20-х гг. наблюдается постепенный рост числа осужденных: в 1929 г. – 56,2 тыс. чел., из них 2109 – к высшей мере наказания (ВМН). «Великий пе-

86

релом» дал гигантский прирост осужденных в 1930 г. – 208 тыс. чел., из них приговорено к высшей мере наказания – 20201 чел. Сотни тысяч политических заключенных и примерно столько же уголовных состави-ли рабочие коллективы гигантских строек – Беломорканала, Березни-ковского химкомбината и сотен других новостроек.

В обстановке непрекращающейся борьбы на многочисленных «фронтах» – хлебозаготовительном, крестьянском, историческом – представление о нравственном и безнравственном настолько деформи-ровались, что Институт советского строительства и Комакадемия про-вели в сентябре 1933 г. специальные слушания по итогам «перековки» бывших контрреволюционеров на строительстве Беломоро-Балтийского канала. Главными докладчиками были М. Горький и начальник лагерей ОГПУ на Беломорстрое С. Фирин. Докладчики с гордостью отметили, что 100 тыс. заключенных не только построили канал, но и «перекова-лись» под мудрым руководством чекистов. По мнению Горького, за-ключенные должны быть благодарны ОГПУ за то, «что перед ними раз-вернулась возможность выявить свои способности с такой полнотой, о которой они раньше, в условиях до Октябрьской революции, не могли и мечтать».

Обсуждение и принятие Конституции СССР не только не остановило маховик репрессий, а скорее, наоборот, дало ему дополнительные обо-роты: в 1936 г. было осуждено 274 тыс. чел., из них к ВМН – 1118 чел., а в 1937 г. осуждено 790 тыс. человек, из них к ВМН – 353074 чел.

Большое влияние на общественно-политическую жизнь страны ока-зал февральско-мартовский 1937 г. Пленум ЦК ВКП(б). Итогом его ра-боты являлось принятие ряда постановлений, которые сейчас могут быть оценены как крайне противоречивые, а с учетом реалий 30-х гг., наоборот, были продолжением тех процессов общественно-политической жизни, которые начались еще задолго до VIII съезда Со-ветов. Первая серия постановлений касалась перестройки партийно-политической работы в связи с принятием Конституции СССР. Основ-ными принципами такой перестройки должны были стать гласность, демократизация всей жизни страны, перевыборы Советов всех уровней, дальнейшее развитие критики и самокритики. Но это был не основной вопрос, главное, ради чего собственно и собирался пленум, было окон-чательное политическое уничтожение Бухарина и Рыкова. Созданная пленумом комиссия рекомендовала пленуму исключить обоих «бывших вождей» из членов ВКП(б) и направить дело Бухарина и Рыкова в НКВД.

Еще одним итогом пленума явилось то, что была подтверждена и усилена директива ЦК ВКП(б) от 29 сентября 1936 г. об отношении к бывшим оппозиционерам: почти всё они должны быть физически уни-

87

чтожены. Именно поэтому 1937 г. отмечен повальными арестами по всей стране, во всех сферах и отраслях экономики, науки, в армии. Кро-ме того, следователям было дано специальное разрешение на примене-ние физических мер воздействия к подследственным, в том числе и к женщинам. Следующий, 1938, год отмечен некоторым снижением числа осужденных – до 554,2 тыс. чел., но число приговоренных к ВМН было достаточно высоким – 328618 чел.

Репрессии обескровили интеллектуальный потенциал страны, луч-шие ученые, инженеры, военные, да и просто масса простых людей, пропали в «сталинской мясорубке». Уничтожение грамотных специали-стов пытались компенсировать развитием различных форм соцсоревно-вания, стахановским движением. Тяжелое положение сельского хозяй-ства находило свое неадекватное отражение в экспонатах Всесоюзной сельскохозяйственной выставки 1939 г. Уничтожение костяка офицер-ского корпуса, слабая материально-техническая оснащенность армии прикрывались показательными учениями, театрализованными парадами и бодрыми песнями типа: «Малой кровью, могучим ударом разгромим, уничтожим врага...».

Отсутствие товаров в обычных магазинах дополнялось системой за-крытых распределителей, коммерческих магазинов, в которых за золото и валюту можно было купить любой товар. Пропагандой на первый план выдвигались моральные формы поощрения (грамоты, значки, ме-дали, ордена).

Конечно, нельзя представлять дело таким образом, что советские люди работали, показывая чудеса трудового героизма, лишь из-за стра-ха перед тоталитарной системой принуждения либо под влиянием офи-циальной пропаганды. Массовый трудовой энтузиазм населения, про-явившийся в колоссальных масштабах, неизвестных до этого ни в одной капиталистической стране, был следствием осознания, может быть ил-люзорного, себя хозяевами страны, веры в возможность собственным трудом определить свою судьбу, приблизить «светлое будущее», вера в которое питала энтузиазм.

Трагедия состояла в том, что этот массовый энтузиазм и трудовой героизм использовался правящей верхушкой в интересах укрепления тоталитарного режима, который в основных своих чертах сформировал-ся к концу 30-х гг. Как считают многие историки, изучающие историю советского общества 30-х гг., для него было характерно существование жесткой конструкции, включающей в себя три главных компонента: власть, собственность, идеологию. Каждый из них зависел от двух дру-гих, и все они находили свое персонифицированное выражение в лич-ности вождя – Сталина.

88

Одним из основных итогов общественно-политического развития страны в 20–30-е гг. являлось становление культа личности Сталина. Формирование культа личности вождя было неизбежным в условиях, когда общественно-политическая система представляла собой пирамиду диктатур – класса, партии, государства, нашедших свое концентриро-ванное выражение в неограниченной власти одного человека. Средства идеологии и пропаганды, литература и искусство способствовали обо-жествлению личности Сталина. Если старшие поколения дисциплини-ровались страхом, то молодое поколение, родившееся после Октябрь-ской революции, воспитывалось в духе безграничного доверия Сталину.

Суровые испытания периода Великой Отечественной войны нагляд-но показали сильные и слабые стороны общественно-политической си-стемы, сформировавшейся в 30-е гг. В своих основных чертах эта си-стема, созданная Сталиным, просуществовала вплоть до недавнего вре-мени. Поэтому успешное реформирование современной России должно опираться на глубокий анализ трагического исторического опыта разви-тия нашей страны в 20–30-е гг.

Рекомендуемая литература

1. Бухарин Н.И. Проблемы теории и практики социализма. М., 1989. 2. Ленин В.И. Последние статьи и письма // Полн. собр. соч. Т. 45. С. 343–

406. 3. Сталин И. Вопросы ленинизма. М., 1935. 4. Материалы февральско-мартовского пленума ЦК ВКП(б) 1937 г. // Вопро-

сы истории. 1992. №2–3. С. 3–44. 5. История и сталинизм. М., 1991. 6. История Отечества : энциклопедический словарь. М., 1999. С. 61–96. 7. Попов В.П. Государственный террор в советской России. 1923–1953 гг. //

Отечественные архивы. 1992. №2. С. 20–31. 8. Реабилитация. Политические процессы 30–50-х гг. М., 1991. 9. Фирин С. Итоги Беломорстроя. М., 1934.

89

Тема 7

Внешняя политика в 1920–1930-е гг.

В отечественной историографии на смену прежде господствовавшим схемам, идеализировавшим внешнюю политику СССР и упрощенно рассматривавшим ее лишь как результат целенаправленной деятельно-сти советского руководства по воплощению в жизнь принципов мирно-го сосуществования государств с различным социально-экономическим и политическим строем, приходит более объективная трактовка содер-жания внешней политики СССР в 20–30-е гг. как следствия сложного взаимодействия различных факторов: внутреннего экономического и политического развития страны, идеологических установок больше-вистского руководства, международной ситуации.

В период Гражданской войны и сразу после ее окончания Ленин и другие большевистские руководители не оставляли надежд на скорую мировую революцию, в расчете на помощь которой они и захватывали власть в стране, по их собственному признанию, мало подготовленной к введению социализма. Однако по мере того, как надежды на близкую победу коммунизма в мировом масштабе становились все более при-зрачными (особенно после поражения пролетарских выступлений в Германии и Венгрии в 1919 г., в Болгарии и Германии в 1923 г.), руко-водители Советской России были вынуждены сделать ставку на необхо-димость создания условий для более или менее длительного периода сосуществования с капиталистическими государствами с тем, чтобы обеспечить построение социализма в одной отдельно взятой стране. Центр тяжести борьбы с капитализмом переносился теперь из военно-политической в хозяйственно-экономическую сферу, поскольку, как считал Ленин, «сейчас главное свое воздействие на международную революцию мы оказываем своей хозяйственной политикой... На это по-прище борьба перенесена во всемирном масштабе. Решим мы эту задачу – и тогда мы выиграли в международном масштабе наверняка и оконча-тельно».

Вместе с тем большевистское руководство никогда не ограничивало действие принципа пролетарского интернационализма только лишь де-монстрацией преимуществ социалистической системы хозяйствования, но через специально созданную международную организацию – Комин-терн – контролировало и направляло деятельность коммунистических партий различных стран, поддерживало национально-освободительное революционное движение в развивающихся странах, что квалифициро-валось международной общественностью и правительствами большин-ства государств как вмешательство в их внутренние дела. Функцио-

90

нальная несовместимость между провозглашенной линией на мирное сосуществование с капиталистическими государствами и возведенным в ранг государственной политики пролетарским интернационализмом порождала противоречивость и непоследовательность внешней полити-ки СССР, часто служила источником международных конфликтов. Нужно учитывать, однако, что многие внешнеполитические действия советского руководства в 20–30-е гг. являлись результатом ответной реакции на политику западных государств, правительствам которых также был присущ идеологизированный подход к большевистской Рос-сии.

В первой половине 20-х гг. в условиях, когда экономика страны была обескровлена длительной Гражданской войной и интервенцией, совет-ские руководители и дипломаты основное внимание уделяли налажива-нию торговли и экономического сотрудничества с западными странами с целью получения необходимых товаров и промышленной технологии, привлечения иностранного капитала. Решение этой задачи, ставшей особенно актуальной с началом осуществления новой экономической политики, облегчалось тем обстоятельством, что определенные круги на Западе также были заинтересованы в экономическом сотрудничестве с Россией и прежде всего в использовании ее сырьевых природных бо-гатств для нужд своей экономики. Именно в это время советским руко-водством по инициативе Красина и горячей поддержке Ленина была выдвинута идея концессий с тем, чтобы привлечь в страну иностранную технологию, оборудование и капитал в обмен на право эксплуатировать часть природных ресурсов России. Одним из первых шагов по пути ее реализации стали усилия советской дипломатии, увенчавшиеся заклю-чением весной 1921 г. торговых договоров с Англией и Германией, а затем и некоторыми другими государствами.

Однако на пути дальнейшего расширения и углубления экономиче-ского сотрудничества с Западом встала неурегулированность экономи-ко-правовых отношений между Советской Россией и капиталистиче-скими государствами, вызванная национализацией иностранной соб-ственности на территории России и отказом большевиков от уплаты долгов царского и Временного правительств. Попытки преодолеть раз-ногласия по этим проблемам, предпринятые на специально созванных для этой цели в 1922 г. Генуэзской и Гаагской конференциях, оказались безрезультатными как по причине попыток западных стран диктовать свои условия советским представителям (что ранее в советской исто-риографии рассматривалась как единственная причина срыва перегово-ров), так и неуступчивости советских представителей (в особенности по вопросу о возвращении национализированной иностранной собственно-сти). Эта неуступчивость во многом определялась революционным пра-

91

восознанием: убеждением, что революция, как указывалось в меморан-думе советской делегации от 20 апреля 1922 г. на Генуэзской конферен-ции, «прервала... преемственность обязательств».

Неурегулированность экономико-правовых взаимоотношений между Советской Россией и западными странами положила предел политике концессий: всего в период нэпа было заключено только около 150 кон-цессионных договоров, причем наиболее крупные из планировавшихся сделок не состоялись. Радикально не изменила ситуацию в этом отно-шении и полоса юридических признаний 1924–1925 гг., когда СССР был признан сразу 13 государствами различных континентов. И после этого экономическое сотрудничество ограничивалось главным образом малоинтенсивными торговыми связями.

Наиболее продуктивное экономическое сотрудничество удалось наладить с Германией после заключения 16 апреля 1922 г. двусторонне-го Рапалльского договора, по которому ликвидировались взаимные эко-номические претензии, устанавливались дипломатические отношения и предусматривался статус «наиболее благоприятствуемой нации» в тор-говых связях между двумя государствами. Рапалло – результат искусно-го использования советскими дипломатами противоречий, существо-вавших между крупнейшими западными странами. Трудное положение Германии, связанное с ущемлением ее прав Версальской мирной систе-мой, сконструированной державами-победительницами после оконча-ния Первой мировой войны, толкало ее к сближению с другим пасын-ком Версаля – Советской Россией.

Сложным путем развивались взаимоотношения СССР с самой круп-ной страной капиталистического мира – США, которые вплоть до 1934 г. не признавали Советский Союз де-юре. Столь затяжной бойкот был связан с тем, что оппозиция развитию связей с большевистский руководством России исходила не только от многих политических ли-деров и партий, но и, в отличие от других западных стран, от наиболее массовой профсоюзной организации Соединенных штатов Америки – АФТ.

Унаследованное исторически евразийское положение СССР застав-ляло советское руководство с самого начала своей внешнеполитической деятельности уделять значительное внимание взаимоотношениям не только со странами Запада, но и Востока. Особый интерес к восточным странам был вызван и тем обстоятельством, что после Первой мировой войны многие из этих стран, находившиеся ранее в колониальной или полуколониальной зависимости от крупнейших капиталистических гос-ударств, встали на путь борьбы за национальную независимость и виде-ли в СССР своего союзника в борьбе с западным империализмом. В свою очередь большевистские руководители России после осознания

92

несбыточности расчета на победу в ближайшем будущем пролетарских революций в развитых капиталистических странах рассматривали наци-онально-освободительное движение в восточных странах как главного союзника своей революции. Мировая революция теперь стала тракто-ваться большевиками не как единовременный акт, а как «длительная эпоха социальной революции», неотъемлемой составной частью кото-рой является борьба угнетаемых империалистами народов за свое наци-ональное освобождение.

Взаимоотношения со странами Востока должны были строиться на основе сформулированной Лениным установки на разрыв с «варварской политикой буржуазной цивилизации, строившей благосостояние экс-плуататоров в немногих избранных нациях на порабощении сотен мил-лионов трудящегося населения в Азии, в колониях вообще и в малых странах». Исходя из этого принципа советское руководство отказалось от всех привилегий, которые получила Россия в восточных странах при царском режиме, аннулировав все договоры и соглашения, которые имела дореволюционная Россия с этими странами. Своеобразной ко-зырной картой во внешней политике СССР на Востоке стал и принцип самоопределения наций, руководствуясь которым советское правитель-ство оказывало местным националистическим движениям как экономи-ческую, так и военную поддержку (например Кемалю Ататюрку в Тур-ции).

Уже в 1921 г. СССР подписал три договора со своими ближайшими соседями на Востоке: Афганистаном, Ираном и Турцией, которые от-крывали дорогу взаимовыгодному сотрудничеству. Однако сотрудниче-ство на основе общей платформы оппозиции западному империализму не исключало и противоречий между Советской Россией и этими госу-дарствами, так как правящая в них национальная буржуазная верхушка с подозрением относилась к росту советского влияния в своих странах, ибо оно несло с собой классовые, социалистические идеи. Наиболее сильно идейно-политическая направленность политики СССР на Восто-ке проявилась в отношениях с Монголией. Красная Армия оказала зна-чительную военную поддержку левому национально-освободительному движению в этой стране, возглавляемому местными вождями Сухэ-Батором и Чойболсаном. С созданием в 1924 г. Монгольской Народной Республики последняя, вслед за СССР, вступила на путь социалистиче-ских преобразований.

Сложным оказался процесс установления отношений с самым круп-ным соседним государством на Востоке – Китаем, который в 20-е гг. оказался расчлененным на несколько частей, во главе которых стояли местные правители, ведущие непрестанные междуусобные войны друг с другом. Только в 1924 г. после долгих, неоднократно прерывавшихся

93

переговоров было подписано соглашение об установлении дипломати-ческих отношений между СССР и пекинским правительством. Совет-ское правительство подтвердило свой отказ от привилегий царского правительства в Китае. КВЖД, построенная на деньги России и являв-шаяся до революции ее собственностью, была объявлена коммерческим предприятием и должна была теперь управляться двумя странами на паритетных началах. Советскими дипломатами были установлены кон-такты и с главой Кантонского национального правительства в Южном Китае Сунь Ятсеном и его националистической партией гоминь-дан, видевшими в СССР союзника в борьбе за национальное освобождение Китая. В помощь Сунь Ятсену советским руководством была направле-на группа военных и политических советников, осуществлявших по-ставки оружия.

Некоторому укреплению позиций СССР на Востоке способствовало и установление дипломатических отношений с Японией в 1925 г., что подвело своеобразный итог драматическим событиям гражданской вой-ны и иностранной интервенции на Дальнем Востоке.

В целом успехи советской внешней политики на Востоке были более значительными, чем на Западе, где СССР хотя и удалось добиться офи-циального признания со стороны многих европейских государств, одна-ко за волной дипломатических признаний не последовало сколько-нибудь радикального расширения сотрудничества в экономической и политической сферах. Существенно обесцененным оказалось даже са-мое крупное достижение советской дипломатии – Рапалльский договор, так как предоставление Европе американских кредитов, осуществленное по «плану Дауэса», подтолкнуло Германию к сближению с западными странами, которое увенчалось подписанием в 1925 г. Локкарнских дого-воров, гарантировавших стабильность послевоенных границ в Западной Европе. СССР был исключен из этих соглашений, что усиливало его международную изоляцию.

Фактически по всему периметру своих западных границ СССР ока-зывался окруженным своеобразным «санитарным кордоном», состав-ленным из недружественно настроенных государств Восточной Европы и Прибалтики. Помимо неприятия коммунистической идеологии недоб-рожелательность правительств этих стран по отношению к СССР была порождена и рядом специфических факторов: националистическими мотивами (как в случае с Польшей) либо неурегулированностью терри-ториальных споров (с Румынией из-за Бессарабии).

Противодействие западных политиков стремлению советского госу-дарства к выходу из международной изоляции объяснялось стремлени-ем не допустить дальнейшего распространения «вируса коммунизма» в Европе, где и без того после Первой мировой войны имел место рост

94

коммунистических настроений: Коминтерн объединял в середине 20-х гг. до 1,5 млн сторонников коммунистических идей за пределами Рос-сии. Естественно, что всякие действия советского руководства и шед-шего в фарватере его политики Коминтерна, направленные на поддерж-ку революционного движения в других странах, квалифицировались как «подрывная» деятельность и приводили к осложнению отношений. Наиболее острый кризис возник в 1927 г., когда английское правитель-ство консерваторов разорвало дипломатические отношения с СССР, обвинив его в ведении «подрывной пропаганды» за границей, помощи китайской революции и вмешательстве во внутренние дела Англии. Непосредственным предлогом послужила развернутая в СССР кампания по оказанию помощи бастующим английским шахтерам. Позиция Ан-глии была активно поддержана Польшей, а также пекинским правитель-ством Китая, которое организовало (не без участия англичан) нападение своих солдат и полиции на советское посольство в Пекине с целью об-наружения документов, свидетельствовавших о вмешательстве СССР во внутренние дела Китая.

Резкое ухудшение международного положения СССР в 1927 г. вы-звало к жизни призрак новой войны. В своей речи на XV съезде ВКП(б) Сталин заявил, что период мирного сожительства «отходит в прошлое», и обстановка в мире напоминает ситуацию кануна Первой мировой войны, когда достаточно одной искры, чтобы зажечь пожар войны. В выступлениях других советских руководителей, в прессе также усилен-но нагнеталось ощущение непосредственной военной угрозы, нависшей над страной.

Традиционно в советской историографии не подвергалась сомнению адекватность реальной угрозы нового империалистического вторжения и реакции на нее политического руководства и средств массовой ин-формации СССР. Теперь же многие историки (А.И. Нежинский и др.) полагают, что нет достаточных оснований говорить о существовании непосредственной военной угрозы Советскому Союзу со стороны за-падных стран в конце 20-х гг., так как ими не был образован политиче-ский антисоветский союз (вопреки нажиму Англии другие европейские государства не пошли на разрыв дипломатических отношений с СССР), в генштабах не было разработанных планов развертывания в ближай-шие годы войны против СССР. Реально имевшее место ухудшение международного положения СССР было намеренно интерпретировано Сталиным и его окружением как состояние, граничащее с войной, с тем, чтобы использовать обстановку нагнетавшегося военного психоза для решительной борьбы с троцкистско-зиновьевской, а затем бухаринской оппозицией, квалифицировав их оппозиционность как пособничество международной империалистической реакции. В такой обстановке лег-

95

че было обосновать необходимость свертывания нэпа и проведения в жизнь сталинского плана социалистических преобразований, включав-шего курс на форсированную индустриализацию (и прежде всего разви-тие тяжелой промышленности, от которой зависела обороноспособ-ность страны) и насильственную массовую коллективизацию с целью перекачки из сельского хозяйства необходимых для проведения уско-ренной индустриализации средств.

В современных публикациях историками отмечается и такой ранее замалчивавшийся в советской историографии факт, как ответственность самого СССР за обострение международной ситуации в конце 20-х гг. Через Коминтерн советское руководство определяло стратегию и такти-ку деятельности коммунистических партий в зарубежных странах, что не может не рассматриваться как вмешательство во внутренние дела этих стран. Не только на английском руководстве, но и на СССР лежит немалая доля вины за разрыв дипломатических отношений с Англией в 1927 г., так как послужившая поводом для разрыва отношений помощь бастующим английским горнякам, хотя формально и осуществлялась советскими профсоюзами, в действительности имела характер государ-ственной акции. Об этом свидетельствует и неоспоримый факт подчи-нения профсоюзов государственным органам в СССР, и публиковавши-еся Московскими и Ленинградскими Советами призывы к трудящимся страны принять активное участие в оказании английским шахтерам ма-териальной и моральной поддержки. Известно, что британские тред-юнионы отказались принять материальную помощь от ВЦСПС, расце-нив ее предложение как вмешательство во внутренние дела английского рабочего движения.

На протяжении длительного времени одним из главных постулатов советской историографии, призванных доказать чрезвычайный характер международного положения СССР и наличие непосредственной воен-ной угрозы, служил тезис о «крестовом походе» против СССР, к кото-рому якобы призвал Запад в феврале 1930 г. папа римский Пий XI. В действительности же папа римский в письме генеральному викарию в Риме кардиналу Помпилии призвал не к военно-политической акции, а к «крестовому походу молитв» в защиту преследуемых в СССР верую-щих. Этот призыв был вызван новой волной гонений против верующих, имевшей место в СССР в конце 20-х – начале 30-х гг., когда разруша-лись и закрывались церкви в городах и селах, а значительная часть ду-ховенства была зачислена в разряд «раскулаченных».

В современных публикациях переоценивается и выдвинутое против СССР западными странами в начале 30-х гг. обвинение в проведении демпинговой экономической политики, ранее квалифицируемое совет-ской исторической наукой как «клевета» и «грубая ложь». В период

96

экономического кризиса 1929–1933 гг. СССР удалось значительно рас-ширить свое присутствие на мировом рынке как в качестве импортера машин и оборудования (удельный вес СССР в мировом импорте машин в 1931 г. составил 30%, в 1932 г. – около 50%), так и экспортера при-родного сырья и сельскохозяйственной продукции (леса, нефти, льна, хлеба, сахара, мясопродуктов и пр.). Под давлением предприниматель-ских кругов, не выдерживавших в условиях кризиса конкуренции деше-вых советских товаров, правительства западных стран приняли меры по ограничению ввоза советских товаров, обвинив СССР в демпинге, т.е. торговле по заниженным ценам. Хотя советское руководство отрицало обвинения в демпинге, а ограничительные меры против советского экс-порта определило как «проявление экономической агрессии», следует признать, что версия о советском демпинге не была лишена определен-ных оснований. Советский Союз имел возможность продавать на Запад продукцию по низким демпинговым ценам за счет незначительного уровня затрат на оплату труда колхозников и большей части рабочих. Широко применялся и труд заключенных (особенно в лесной промыш-ленности): по данным за 1933 г., в лагерях и исправительно-трудовых колониях Гулага содержалось 456 тыс. чел.

Ухудшению отношений СССР с западными странами в конце 20-х – начале 30-х гг. во многом способствовала деятельность Коминтерна, отказавшегося под нажимом Сталина от тактики единого фронта и сою-за с социал-демократией и взявшего курс на обличение последней как «наиболее опасного проводника буржуазной политики в рабочем клас-се». С подачи Сталина был пущен в оборот печально знаменитый тер-мин «социал-фашизм», ставивший социал-демократию и фашизм на один уровень – в качестве альтернативных и взаимозаменяемых форм господства буржуазии. Между тем во многих странах социал-демократы оказывали значительное влияние на политическую жизнь, в том числе и на выработку курса внешней политики своих государств. Ясно, что та-кая политика Коминтерна не могла способствовать нормализации от-ношений СССР с западными государствами. Новый курс Коминтерна историками связывается с исходом политической борьбы в СССР – по-бедой сталинизма и подавлением оппозиции. Утверждение единомыс-лия как нормы политической жизни в СССР нашло своеобразное отра-жение в тактике Коминтерна на разрыв союза с оппозиционными по отношению к коммунистам течениями внутри рабочего движения, кото-рые квалифицировались теперь как капитулянтские и оппортунистиче-ские.

Международная обстановка оказывала значительное влияние на внутреннее экономическое и политическое развитие СССР в конце 20-х – начале 30-х гг. Она не только использовалась Сталиным для создания

97

в стране морально-политического климата, облегчавшего расправу с неугодными политическими оппонентами. Реально имевшее место сложное международное положение СССР сыграло важную роль в вы-боре варианта социалистических преобразований, основу которого со-ставила ускоренная индустриализация и создание на этой основе мощ-ной военной промышленности. Хотя непосредственная угроза войны намеренно преувеличивалась сталинским руководством, тем не менее оно осознавало, что рано или поздно придется воевать: это могло слу-читься либо в результате вовлечения СССР в мировую войну, начатую империалистическими государствами, либо принять форму коалицион-ной экспансии западных стран против СССР с целью искоренения ком-мунизма и экономического порабощения богатой природными ресурса-ми страны. Причем считалось, что войну против Советского Союза раз-вяжут страны Антанты, а в первом эшелоне будут действовать грани-чащие с СССР Польша, Румыния, прибалтийские страны и Финляндия.

Своеобразным переломным моментом во внешней политике СССР стал приход к власти в Германии в 1933 г. Гитлера. С этого времени в качестве носителя главной угрозы стала рассматриваться гитлеровская Германия: явная антисоветская направленность нацистской пропаганды, интенсивные военные приготовления Германии и ее союзницы – Япо-нии не оставляли сомнений для советского руководства. В связи с этим намечается определенный отход советских руководителей от восприя-тия капиталистического окружения как некоего монолитного блока им-периалистических государств, разрабатывающих планы антисоветской интервенции и уничтожения «первого в мире государства рабочих и крестьян». Этот отход выразился в деятельности, развернутой совет-скими дипломатами по двум основным взаимосвязанным направлениям:

1) достижение двусторонних соглашений о взаимопомощи с другими государствами, обеспокоенными ростом германской угрозы;

2) создание системы коллективной безопасности в Европе. На первом направлении наибольший результат был достигнут во

взаимоотношениях с Францией, для которой рост экономического и военного потенциала фашистской Германии представлял не меньшую угрозу, чем для СССР. Уже в 1933 г. имели место взаимные визиты во-енных делегаций, в начале 1934 г. произошел обмен военно-воздушными атташе между двумя странами, а в мае 1935 г. СССР и Франция пошли на подписание двустороннего договора о взаимной по-мощи против агрессии сроком на 5 лет. Договор, однако, не был под-креплен конкретными военными соглашениями, так как среди француз-ских военных преобладало скептическое отношение к возможностям Красной Армии вести широкомасштабные наступательные операции.

98

Гораздо более медленно шло сближение СССР с Великобританией, также встревоженной возрождением германской угрозы, но привыкшей видеть в Советском Союзе своего главного внешнеполитического про-тивника на протяжении последних полутора десятилетий. В 1933 г. был отменен эмбарго на ввоз советских товаров в Англию, в 1934 г. заклю-чено торговое соглашение, в марте 1935 г. в СССР побывал лорд-хранитель печати А. Иден. Подписанное по итогам этого визита англо-советское коммюнике обязывало обе страны проводить политику мира и коллективной безопасности. В английском руководство, однако, пре-обладали политики, полагавшие, что сближение с СССР не должно принимать характера конкретных взаимных военно-политических обя-зательств с тем, чтобы не связывать Англии руки на случай, если Гитлер направит свою агрессию на Восток, тем более, что Гитлер не раз повто-рял о необходимости «захвата нового жизненного пространства на Во-стоке и его беспощадной германизации».

В планы СССР входило и налаживание взаимоотношений с США для оказания совместного противодействия агрессивным намерениям Японии на Дальнем Востоке. Однако после установления дипломатиче-ских отношений в 1933 г., дальнейших серьезных прорывов во взаимо-отношениях не было достигнуто, так как в политике американского правительства преобладали изоляционистские тенденции. Поэтому на Дальнем Востоке СССР был вынужден проводить осторожную полити-ку, не исключавшую компромиссов с японцами. Так, в 1935 г. было за-ключено соглашение, по которому СССР за смехотворную цену уступал КВЖД Маньжоу-Го – марионеточному государству, созданному япон-цами на территории Маньчжурии после ее оккупации в 1932 г.

Важнейшим направлением внешней политики СССР после 1933 г. стала деятельность по созданию системы коллективной безопасности в Европе. Наркоматом иностранных дел был разработан специальный план создания системы коллективной безопасности, который включал в качестве основных компонентов присоединение СССР к Лиге наций (ранее игнорируемой им как порождение империалистической Версаль-ской системы), а также заключение в рамках этой организации соглаше-ния о взаимной защите от агрессии. В декабре 1933 г. этот план был официально одобрен Политбюро ЦК ВКП(б).

Реализация плана началась со вступлением СССР в сентябре 1934 г. в Лигу наций, где он был в качестве великой державы принят в посто-янные члены Совета Лиги. Следующим шагом стал разработанный сов-местно с французскими дипломатами проект так называемого Восточ-ного пакта, по которому все государства Центральной и Восточной Ев-ропы (включая Германию и СССР) должны были подписать соглашение с обязательством оказывать взаимную помощь тому из них, кто оказал-

99

ся бы жертвой агрессии. По замыслу авторов этого проекта, Восточный пакт должен был выполнить ту роль, которую для Западной Европы играли Локкарнские соглашения 1925 г. с их системой множественных гарантий послевоенных границ в этой части континента. Однако проект так и не был реализован из-за отказа Германии и Польши присоеди-ниться к пакту, а также отрицательной позиции Англии, отнюдь не стремившейся к достижению политической стабильности в Восточной Европе, ибо это лишало ее выгодной роли арбитра в разрешении споров и противоречий между государствами в этом стратегически важном ре-гионе Европы.

Неудача постигла и предложения СССР о принятии действенных коллективных санкций членами Лиги наций в связи с агрессией фа-шистской Италии против Эфиопии в 1935 г., вводом Германией в нару-шение Локкарнских соглашений своих войск в демилитаризованную Рейнскую область в марте 1936 г., аншлюсом Австрии в 1938 г. Англия, Франция, а за ними и большинство членов Лиги наций предпочли укло-ниться от энергичных действий, демонстрируя, с одной стороны, неже-лание связывать себя совместными военными акциями с СССР, а с дру-гой – боязнь взорвать и без того хрупкий мир в Европе.

Не добившись сколько-нибудь серьезных результатов в создании си-стемы коллективной безопасности, Советский Союз в одиночку пытался оказать помощь жертвам фашистской агрессии. Наиболее ярким приме-ром является широкомасштабная поддержка, оказанная СССР респуб-ликанскому правительству Испании в 1936–1938 гг. В Испанию была направлена группа военных советников (557 чел.), осуществлялись по-ставки вооружения (в том числе танки, самолеты, артиллерийские ору-дия), предоставлялись кредиты.

Не без влияния советского руководства в деятельность по оказанию помощи испанским республиканцам включился Коминтерн, под эгидой которого в Испанию стекались добровольцы из различных стран мира, объединявшиеся в интернациональные бригады, численность которых по разным источникам оценивалась от 20 до 40 тыс. чел., в том числе около 3 тыс. добровольцев из Советского Союза.

Сильнейший удар планам советского руководства по созданию си-стемы коллективной безопасности в Европе был нанесен печально зна-менитым Мюнхенским соглашением, давшим роковой импульс факто-рам и событиям, приведшим Европу к войне. Значение Мюнхенского соглашения заключалось не только в том, что Англия и Франция посту-пились интересами своего союзника – Чехословакии, согласившись на ее расчленение и передачу Германии Судетской области, но прежде все-го в том, что его подписание фактически привело к развалу всей Вер-сальской мирной системы, которая включала французские союзы с гос-

100

ударствами Восточной Европы, среди которых Чехословакия со своими оборонительными сооружениями на границе и хорошо отмобилизован-ными 35 дивизиями представляла собой самую крупную военную силу на восточных границах Германии.

Историки по-разному оценивают причины, которые побудили Ан-глию и Францию к подписанию Мюнхенского соглашения. Часть за-падных историков полагают, что Мюнхен – это результат заблуждения правителей Франции и Англии, рассчитывавших, что можно умиротво-рить агрессора за счет частичных уступок (Чемберлен утверждал в сво-ем выступлении после возвращения из Мюнхена, что «отныне мир до-стигнут на целое десятилетие»). Другие считают, что Англия и Франция вынуждены были пойти на соглашение с Гитлером, так как в разгар ста-линских репрессий (которые охватили и армию) перестали видеть в СССР надежного и сильного в военном отношении союзника. Советская историография вслед за официальной точкой зрения характеризовала Мюнхенское соглашение как «сговор» против СССР, нацеленный на то, чтобы направить немецко-фашистскую агрессию на восток – против Советского Союза.

Все вышеперечисленные точки зрения содержат момент истины, по-скольку Мюнхенское соглашение стало результатом сложного взаимо-действия субъективных намерений, целей и заблуждений политиков, с одной стороны, и объективно существовавших противоречий между различными странами и социальными системами, с другой. Мюнхен-ское соглашение, рассматриваемое Англией и Францией как акт, при-званный «умиротворить» агрессора, на деле превратился в свою проти-воположность, поощрив экспансионистские притязания фашистской Германии. К тому же, каковы бы ни были субъективные намерения англо-французской стороны, объективно агрессивная политика Герма-нии ориентировалась этим соглашением в восточном направлении. Не случайно советским руководством это соглашение было расценено как имевшее антисоветскую направленность. После Мюнхена СССР факти-чески лишался территориального заслона от фашистской Германии: другие государства Восточной Европы (кроме Чехословакии) не распо-лагали развитой промышленностью и сколько-нибудь значительной военной силой.

Не прошло и полугода, как Гитлер нарушил Мюнхенское соглаше-ние. В марте 1939 г. он окончательно уничтожил Чехословацкое госу-дарство, включив Моравию и Богемию в состав рейха, а Словакии оста-вив лишь номинальную независимость под властью марионеточного правительства. Почти одновременно Германия аннексировала литов-ский город Клайпеду, а Италия в апреле 1939 г. оккупировала Албанию.

101

Политика «умиротворения» агрессора потерпела крах, обнаружив свою полную несостоятельность.

В этих условиях правительства Англии и Франции под давлением общественности своих стран, требовавшей принять решительные меры против агрессивных поползновений фашистских государств, предпри-няли шаги к началу переговоров с Советским Союзом по созданию си-стемы коллективной безопасности. В ходе переговоров СССР настаивал на необходимости заключения не только тройственного соглашения, но и военной конвенции с обеспечением надлежащих условий для ее эф-фективного применения (в частности, предоставления советским вой-скам права на проход через территорию Польши для соприкосновения с германскими войсками в случае начала войны). Англия и Франция за-няли более сдержанную позицию: они не хотели брать на себя обяза-тельств помощи СССР в случае, если бы он был вовлечен в войну с агрессором – Германией в результате не прямого нападения, а «косвен-ной агрессии» последней против прибалтийских государств и Финлян-дии (например, организации там профашистских государственных пере-воротов и пр.). Англия и Франция не оказали также должного нажима на своего союзника – Польшу с тем, чтобы побудить ее присоединиться к пакту о взаимопомощи и дать согласие на пропуск советских воору-женных сил через свою территорию. Англо-французской стороной дол-го оттягивалось начало переговоров по заключению военной конвенции с СССР, а когда эти переговоры начались в августе 1939 г. в Москве, то во главе военных миссий Англии и Франции были поставлены второ-степенные фигуры, не имевшие необходимых полномочий для принятия решений. К тому же известно, что английское руководство, принимая участие в тройственных переговорах, одновременно по конфиденциаль-ным каналам зондировало возможности для заключения соглашения с Германией о разделе сфер влияния.

В условиях, когда Франция и Англия показывали недостаточную склонность и политическое стремление к заключению соглашения того типа, который предлагал СССР (паритетные политические и военные обязательства с гарантией их реализации), советское руководство пошло на резкий поворот в своей внешней политике, заключив 23 авгу-ста 1939 г. пакт о ненападении с фашистской Германией. Пакт преду-сматривал, что подписавшие его стороны не будут участвовать в согла-шениях и действиях, направленных против другой стороны. К договору прилагался также секретный протокол, о подписании которого тогда еще ничего не было известно, и факт подписания которого на протяже-нии более чем четырех десятилетий замалчивался официальными совет-скими властями и историографией. Секретный протокол устанавливал границы сфер влияния двух стран в Восточной Европе, при этом в

102

«сферу интересов» СССР вошли страны Прибалтики (а по последую-щим соглашениям и Финляндия), Западная Украина и Западная Бело-руссия. Германия также заявляла о своем нейтралитете в вопросе о Бес-сарабии, присоединение которой к Румынии никогда на признавалось советским правительством.

При жизни Сталина советско-германский пакт характеризовался со-ветскими историками не иначе, как «мудрое решение вождя». После 1953 г. эта оценка была уточнена, и договор стал квалифицироваться как «вынужденный шаг» со стороны советского руководства, исчер-павшего шансы на достижение договоренностей с Парижем и Лондо-ном. Многие западные историки полагают, что советско-германский пакт о ненападении был результатом давнего стремления Сталина к со-глашению с Германией, пронемецкой ориентации определенных кругов в правительстве и дипломатическом корпусе. После устранения полити-ков, наиболее непримиримо относившихся к сближению с фашистской Германией – военачальников Тухачевского и Якира, наркома иностран-ных дел Литвинова – сторонники сближения с Германией (среди кото-рых прежде всего называется сменивший Литвинова на посту нарко-миндел Молотов) получили свободу действий. Прогитлеровские симпа-тии Сталина и его приближенных сторонники этой точки зрения объяс-няют не только недоверием, порожденным продолжительным периодом конфронтации СССР с Англией и Францией в 20-е гг., но также прису-щим советскому диктатору Сталину «франко-английским синдромом», порожденным их демократическим устройством. С этой оценкой соли-даризируются и некоторые отечественные историки, как, например, М.И. Семиряга, полагающий, что «сталинский режим в политическом, да и в моральном плане был больше подготовлен к сговору именно с Гитлером». Английский историк Эдмонс считает, что главной причи-ной, толкнувшей к соглашению двух диктаторов, стали их экспансио-нистские устремления (Сталину, в частности, предоставлялся шанс установить контроль над западными территориями Российской импе-рии, утраченными после Первой мировой войны и революции).

Советско-германский пакт о ненападении, по всей видимости, еще долгое время будет служить предметом дискуссий и споров исследова-телей, во всяком случае до того момента, когда будут открыты для изу-чения все документы, характеризующие намерения и поведение всех действующих лиц на внешнеполитической сцене кануна Второй миро-вой войны. Однако уже сейчас, видимо, можно утверждать, что опреде-ляющим фактором взаимоотношений СССР с западными странами был не выбор между демократическими и тоталитарными капиталистиче-скими государствами (хотя между ними проводилось различие), а мотив недоверия ко всему капиталистическому миру в целом. Поэтому свое-

103

образной сверхзадачей советской внешней политики в 20–30-е гг. было стремление не допустить, чтобы новая война в Европе приобрела харак-тер объединенной экспансии западных стран против СССР. Для того чтобы избежать создания единого антисоветского блока, советским ру-ководством и дипломатией делалось все возможное, начиная от исполь-зования межимпериалистических противоречий в 20-е гг. и кончая предложениями создать систему коллективной безопасности в 30-е гг.

Советско-германский пакт о ненападении вполне объясним с точки зрения идейно-политического противостояния СССР остальному миру: в условиях неопределенной перспективы готовности к достижению с СССР договоренностей о взаимопомощи на равноправной основе одних «империалистов» – Англии и Франции, советское руководство пошло на соглашение с другим «империалистом» – Германией, планируя не допу-стить начала мировой войны с нападения Германии и ее союзницы Япо-нии на СССР (на Дальнем Востоке к моменту заключения советеко-германского пакта еще не завершилось военное сражение с Японией на р. Хал-хин-Гол). Сталина больше устаивал вариант, когда война начи-нается на Западе, и империалистические противники к моменту вступ-ления в войну СССР обессилят друг друга в смертельной схватке. А это в свою очередь создаст условия не только для выполнения Советским Союзом выгодной роли арбитра, но и для возникновения революцион-ной ситуации в Европе.

Когда говорят о выгодах, которые получил СССР от заключения пакта с Германией, то обычно приводят следующие аргументы: удалось отодвинуть на полтора года вступление СССР в войну и избежать вой-ны на два фронта – против Германии и Японии – в ситуации, когда Красная Армия была дезорганизована в результате репрессий. В резуль-тате реализации договора с Германией была расширена буферная зона на западных границах Советского Союза за счет присоединения При-балтики, Западной Украины и Западной Белоруссии, Бессарабии.

Но с другой стороны, не лишены оснований суждения тех исследо-вателей, которые полагают, что Сталин преувеличивал возможности для нападения на СССР, которыми располагал Гитлер в 1939 г. Сохрани-лись свидетельства самих германских генералов о неготовности герман-ской армии к широкомасштабной войне с СССР, не было в это время и разработанных планов боевых операций против Советского Союза. Во многом проблематичным остается и вопрос о возможности германского нападения на Польшу в случае, если бы советское руководство отказа-лось заключить пакт с Германией (известно, как радовались Гитлер и его приспешники после получения известия из Москвы о заключении Риббентропом пакта с СССР: это позволяло им избежать войны на два фронта и тем самым открывало возможность целенаправленной агрес-

104

сии в Европе). Однако даже в случае, если бы германское нападение на Польшу все же состоялось, это могло бы вызвать сближение позиций сторон на советско-англо-французских переговорах, так как потреб-ность в союзе с СССР у Парижа и Лондона значительно возросла бы из-за неизбежного вовлечения в германо-польский конфликт в силу союз-нических отношений с Польшей и предоставленных Англией польскому правительству еще в марте 1939 г. гарантий оказания помощи в случае агрессии.

В целом, сделанный Сталиным в августе 1939 г. выбор вряд ли был безошибочным, учитывая то обстоятельство, что в мировой политике определяющими были противоречия не между капитализмом и социа-лизмом, на приоритетность которых ориентировалось сталинское руко-водство, а между англо-французским блоком демократических госу-дарств и фашистской Германией, приступившей к реализации своих планов достижения мирового господства. Непримиримость этих проти-воречий делала маловероятной возможность создания единого антисо-ветского блока капиталистических государств или масштабной войны в Европе, ограниченной лишь антисоветской направленностью.

Реализация пакта о ненападении и секретных протоколов к нему по-влекла за собой целую цепь последующих внешнеполитических акций советского руководства, направленных на дальнейшее сближение с Германией и спровоцировавших изоляцию от остального мирового со-общества. 28 сентября 1939 г. в Москве был подписан договор о дружбе и границах между СССР и Германией. Между двумя странами был за-ключен также ряд соглашений экономического и торгово-кредитного характера. Во исполнение этих соглашений с августа 1939 г. по июнь 1941 г. Советским Союзом было размещено в Германии заказов на изго-товление и поставку разного рода машин, станков, промышленного оборудования и военной техники на сумму 1215 млн марок; почти по-ловина этих заказов к началу войны была выполнена. Германия со своей стороны закупила в СССР промышленного сырья, нефтепродуктов, цветных металлов, леса, сельскохозяйственной продукции на сумму 670 млн марок. Советское правительство разрешило Германии транзит стра-тегического сырья из восточных стран, более того – цинк, каучук, хло-пок, закупаемые СССР в Англии и США, также частично переправля-лись в Германию, что во многом обесценивало экономическую блокаду Германии, введенную Англией и Францией с началом мировой войны.

Начавшаяся Вторая мировая война была оценена руководством и средствами массовой информации СССР как несправедливая и агрес-сивная с обеих сторон, причем подчеркивалось, что ее главными зачин-щиками являются Англия и Франция, которые по выражению Сталина, «грубо отвергали... мирные предложения Германии».

105

Метаморфозы сталинской внешней политики внесли смятение в ду-ши и умы советских людей, привыкших в течение длительного времени видеть в германском фашизме своего главного врага. В кризисное со-стояние попал Коминтерн, который в течение ряда лет рассматривал борьбу с фашизмом в качестве основной цели своей деятельности, а теперь был вынужден, следуя в фарватере советской политики, объ-явить Вторую мировую войну «несправедливой и империалистической» с обеих сторон, не отличающейся по своему характеру от Первой миро-вой войны. В условиях широкого распространения антифашистских настроений в странах западной демократии такая позиция Коминтерна поставила компартии этих государств в положение общественной изо-ляции (во Франции компартия даже была объявлена вне закона).

Непосредственным результатом реализации советско-германских договоренностей стала аннексия Советским Союзом территорий, кото-рые в секретных протоколах были определены как зона его интересов. После нападения Германии на Польшу и молниеносного разгрома поль-ской армии советские войска по соглашению с правительством Герма-нии оккупировали территории Западной Украины и Западной Белорус-сии. Это произошло в нарушение Рижского мирного договора 1921 г. и советско-польского договора о ненападении 1932 г. Вторжение Красной Армии сопровождалось военными действиями (хотя и ограниченными), в ходе которых было взято в плен более 180 тыс. польских военноплен-ных. В ряде городов западных районов Украины и Белоруссии еще до капитуляции Варшавы состоялись парады с участием германских и со-ветских войск (немцы называли их «парадами победы»).

Присоединение прибалтийских государств, также вошедших по до-говорам с Германией в зону советских интересов, было осуществлено в несколько этапов. Сначала угрозами и нажимом советское руководство навязало Эстонии, Латвии и Литве договоры о взаимопомощи, согласно которым государства Прибалтики предоставили СССР право размеще-ния на их территории ограниченных воинских контингентов (по 20–25 тыс. чел.), а также строительства и использования военно-морских баз и аэродромов.

Решающий этап реализации планов присоединения Прибалтики начался после побед Германии на Западном фронте и разгрома Фран-ции. У Гитлера теперь оставался только один крупный потенциальный соперник в континентальной Европе – Советский Союз, поэтому совет-ское руководство поспешило укрепить свои западные оборонительные позиции за счет присоединения Латвии, Литвы и Эстонии. В ультима-тивной форме руководство СССР потребовало от прибалтийских стран сформировать новые правительства, кандидатуры в члены которых бы-ли одобрены советской стороной. Затем вновь образованным просовет-

106

ским правительствам было предложено провести новые парламентские выборы. Одновременно на территории Прибалтики были введены до-полнительные крупные контингенты войск. В результате состоявшиеся в июле 1940 г. выборы проходили фактически в условиях военной окку-пации, когда ограничивалась деятельность враждебных СССР полити-ческих организаций. Вновь избранные сеймы приняли декларации об установлении советской системы и вхождении прибалтийских стран в состав СССР.

Таким образом, аннексионистские действия СССР в прибалтийских странах не встретили сколько-нибудь организованного сопротивления. Это было связано со слабостью политических режимов в этих странах, не пользовавшихся широкой поддержкой населения из-за своей профа-шистской ориентации и диктаторских методов управления. К тому же нужно учитывать, что в прибалтийских странах имелись определенные социальные и политические силы, которые выражали симпатию к СССР: коммунистические партии, значительная часть рабочих (антика-питалистические настроения среди рабочих были особенно распростра-нены в богатой революционным прошлым Латвии). Вместе с тем в этих странах достаточно ощутимым было и влияние сил, выступавших про-тив советизации и ориентировавшихся на буржуазно-парламентский или социал-демократический вариант развития. Они согласились при-знать влияние СССР лишь в форме военного и внешнеполитического протектората, с сохранением автономии в решении внутренних вопро-сов. В ходе последующего осуществления национализации и аграрных реформ по советскому образцу все руководители потенциального со-противления советскому варианту преобразований были арестованы и депортированы в отдаленные районы СССР.

Советизация была осуществлена и на территории Бессарабии, пере-данной Румынией СССР в июне 1940 г. в удовлетворение ультиматив-ного требования советского руководства.

Важным событием, обнаружившим недостаточную военную подго-товленность СССР и осложнившим его внешнеполитическое положе-ние, стала советско-финляндская война 1939–1940 гг., реальные собы-тия и итоги которой долгое время замалчивались советской историо-графией. Утверждалось, что война началась в результате провокацион-ных пограничных действий со стороны Финляндии, тогда как на самом деле она была спровоцирована советским военным командованием, вы-полнявшим волю политического руководства СССР, которое приняло решение путем войны достичь тех целей, которых не удалось достиг-нуть дипломатическим давлением: добиться от финляндского прави-тельства согласия на территориальные изменения, которые бы позволи-ли отодвинуть на несколько десятков километров границу, проходив-

107

шую поблизости от Ленинграда, а также на предоставление СССР не-скольких военных баз в Финском заливе для того, чтобы обезопасить морские подступы к одному из важнейших экономических и политиче-ских центров страны.

В ходе советско-финляндской войны сталинским руководством был совершен целый ряд политических и военных ошибок. В частности, им было образовано альтернативное официальному так называемое вре-менное народное правительство Финляндской Демократической Рес-публики во главе с финским коммунистом секретарем Коминтерна О. Куусиненом. Это правительство официально было признано правитель-ством СССР, более того, с ним был заключен договор о дружбе и взаи-мопомощи. Планировалось, что через две недели советские войска вой-дут в Хельсинки и правительство Куусинена станет правящим.

Этот шаг Сталина сразу изменил характер войны в глазах мировой общественности: из конфликта по территориально-пограничным спорам она превращалась в войну за изменение политического строя в Финлян-дии. Военная акция СССР была расценена как агрессия, и 14 декабря 1939 г. СССР был исключен из Лиги наций, что усилило его междуна-родную изоляцию, в которой он оказался после заключения пакта с Германией.

К внешнеполитическим прибавились военные неудачи, порожден-ные недооценкой противника и плохой обученностью войск Ленинград-ского военного округа. Только после сосредоточения значительно пре-восходящих сил при массированном применении артиллерии в крово-пролитных боях удалось преодолеть главный оплот обороны финнов – линию Маннергейма. 11 марта 1940 г. Финляндия была вынуждена под-писать мирный договор, по которому СССР делались более крупные территориальные уступки, чем те, которые запрашивались Москвой перед войной.

Таким образом, путем военных акций и дипломатического давления Советскому Союзу в 1939–1940 гг. удалось значительно расширить свой территориальный заслон от фашистской Германии на западе. Однако новые пограничные рубежи к началу войны с Германией не успели в достаточной мере укрепить, поэтому вновь приобретенные территории оказались утраченными уже в первые дни войны.

Обсуждение военно-политических проблем кануна Великой Отече-

ственной войны в современной историографии ведется во многом в

рамках дискуссий, вызванных появлением книг В. Суворова «Ледокол»

и «День-М». В этих работах, написанных в жанре исторической публи-

цистики, автор выдвигает и пытается доказать версию о подготовке

Сталиным и СССР нападения на фашистскую Германию. Эта версия

вызвала неоднозначную реакцию со стороны историков. Часть из них

108

отвергает ее, ссылаясь на противоречия, ошибки и неточности автора.

Другие, учитывая спорные и слабые положения этих книг, привлекают

для анализа версии Суворова новые документальные материалы, кото-

рые подтверждают необходимость дальнейшей разработки этой темы. В

последнее время в отечественной исторической литературе приведено

немало новых данных, ставящих под сомнение представление о сугубо

оборонительной военной доктрине Красной Армии. Отмечается, что

оборонительный характер военной доктрины не препятствовал подго-

товке наступательных действий войск, а основным содержанием воен-

ных планов, основанных на наступательной тактике, было внезапное

наступление на Германию в подходящий момент.

Окончательное решение этих вопросов возможно только после пол-

ного рассекречивания документов, способных представить во всех дета-

лях военные планы командования Красной Армии и политического ру-

ководства страны. Представляется, однако, что существование наступа-

тельных военных планов не должно трактоваться, как это иногда дела-

ется, как проявление внешнеполитической агрессивности СССР и со-

ветского руководства, поскольку реализация наступательных планов

рассматривалась как своего рода упреждающий удар по агрессору. Подведем итоги. Во внешней политике СССР в 20–30-е гг. можно

выделить несколько периодов: 1) первая половина 20-х гг. – период определения и первых попыток претворения в жизнь основных принци-пов, определявших содержание внешнеполитической деятельности со-ветского руководства: принципов мирного сосуществования и проле-тарского интернационализма; 2) конец 20-х – начало 30-х гг., когда наиболее наглядно проявилась несовместимость этих принципов, обу-словившая противоречивость советской внешней политики и ослож-нившая внешнеполитическое положение СССР; 3) 1933 – август 1939 гг. – основным содержанием этого периода был не увенчавшийся успехом поиск Советским Союзом путей преодоления германской угрозы через создание системы коллективной безопасности в Европе; 4) август 1939 – июнь 1941 гг. – резкий поворот к соглашению с Гитлером, порожден-ный приматом классово-идеологических подходов и пренебрежением демократическими ценностями со стороны советского руководства. Тактический выигрыш в виде оттяжки на полтора года вступления в войну, полученный СССР от использования противоречий между капи-талистическими государствами, так и не был в полной мере использован сталинским руководством: Советский Союз не успел должным образом подготовиться к войне, а Германия, начиная войну против СССР в июне 1941 г., располагала (в отличие от 1939 г.) почти всем экономическим и военным потенциалом завоеванной ею Европы. В стратегическом от-

109

ношении избранный Сталиным в 1939 г. курс на сближение с фашист-ской Германией был маловыигрышным, поскольку обрек СССР на меж-дународную изоляцию, в состоянии которой он и вступил в войну в июне 1941 г. Это обстоятельство было одной из важнейших причин во-енных неудач СССР на начальном этапе войны, позднего открытия вто-рого фронта против Германии и ее союзников в Европе.

Рекомендуемая литература

1. Боффа Дж. История Советского Союза. Т. 1. М., 1990. С. 189–204, 312–328,

433–449, 540–561.

2. Бобылев П.Н. Точку в дискуссии ставить рано. К вопросу о планировании

в Генштабе РККА возможной войны с Германией в 1940–1941 гг. // Отечествен-

ная история. 2000. №1.

3. Готовил ли Сталин наступательную войну против Гитлера? Незапланиро-

ванная дискуссия : сб. материалов. М., 1995. 4. Донгаров А.Г., Пескова Г.Н. СССР и страны Прибалтики (август 1939 – ав-

густ 1940) // Вопросы истории. 1991. №1. 5. Нежинский Л.И. Была ли военная угроза СССР в конце 20-х – начале 30-х

годов // История СССР. 1990. №6. 6. Открывая новые страницы. Международные вопросы: события и люди. М.,

1989. 7. Россия и Запад: Формирование внешнеполитических ориентиров в созна-

нии российского общества первой половины ХХ века. М., 1998. 8. Семиряга М.И. Сговор двух диктаторов // История и сталинизм : сб. статей.

М., 1991. 9. Советская внешняя политика. 1917–1945. Поиски новых подходов. М.,

1992. 10. Шевяков А.А. Советско-германские экономические отношения в 1939–

1941 годах // Вопросы истории. 1991. №4–5. 11. Эдмонс Р. Начало войны. 1939 год // Вопросы истории. 1989. №10.

110

Тема 8

Великая Отечественная война 1941–1945 гг.

Вокруг этой темы идет острая идеологическая борьба, которая отра-

жается и на ее исследовании. Изучение истории Великой Отечественной войны на расширенной документальной базе и с обновленной методо-логией требует нового ее осмысления. Сейчас в печати появляются са-мые разноречивые характеристики событий войны и ее значения. Дале-ко не все они справедливы, но и многие старые оценки не выдержали проверки временем и нуждаются в пересмотре и корректировке.

В течение длительного времени история Великой Отечественной войны освещалась в парадно-официальной трактовке. Победа советско-го народа и ее всемирно-историческое значение часто заслоняли собой трагедийность войны и страдания народа. Конечно, нельзя согласиться с очернительством истории, необходимо защищать правду об этой войне и бороться с любыми попытками исказить эту правду, унизить и оскор-бить память защитников Родины. Тяжело видеть героев, которых назы-вают преступниками, и преступников, прославляемых как героев. Но история войны должна освещаться такой, какой она была, а не такой, какой хотелось ее знать, т.е. правдивой. Историю необходимо изучать во всей ее сложности, предметом анализа должны быть не только побе-ды, но и неудачи, поражения советских войск. И этим мы не обидим советских людей, которые сражались на фронтах и погибли в эти годы, героически трудились в тылу.

С другой стороны, на изучение истории Великой Отечественной войны сейчас немалое влияние оказывают оценки западной историо-графии, сложившиеся в период «холодной войны», в которых война между СССР и Германией представлялась как столкновение за мировое господство двух жестоких и кровавых тоталитарных режимов. В ней характерно стремление принизить роль СССР в достижении победы и показать, что главные события в ходе Второй мировой войны проходи-ли в Африке, Атлантике, на Тихом океане, на Западном, а не на Восточ-ном фронте. Война рисуется в виде подвигов западных воздушных асов, шпионов и диверсантов, и в ней нашей стране почти не находится ме-ста. Она изображалась как «джентльменская» – на Западе, и как «крова-вая резня» – на Востоке. И сейчас победители в «холодной войне» стре-мятся навязать свои представления нашей историографии. В связи с этим идет целый поток различных «разоблачений» и «открытий», сме-щений акцентов, а часто и попыток «переворачивания» всей советской историографии Великой Отечественной войны.

111

Раньше в нашей литературе господствовал целый ряд «заповедей», которые считались нерушимыми: война СССР была народной и свя-щенной; в ней советский народ защищал Родину и социализм; победа была завоевана под руководством коммунистической партии и благода-ря преимуществам советского строя. Сейчас эти положения многими осмеиваются и не признаются. С другой стороны, существует и литера-тура «патриотическая», в той или иной мере отстаивающая прежние оценки войны и причины победы СССР в ней. В ней осуждается «очер-нительство» в освещении войны СССР, которое воспринимается как стремление «зачеркнуть» оставшееся последнее «героическое поле» из советского прошлого.

Особенная острота характерна для освещения начального периода войны и ее подготовки. Здесь много предположений и спекуляций. Сре-ди выдумок наиболее популярна о том, что Гитлер начал лишь превен-тивную войну, чтобы предупредить агрессию, которую готовил Сталин. При этом оставляется в стороне то, что Гитлер до нападения на СССР уже подчинил себе всю Европу, оккупировал Францию, вел войну про-тив Англии и Франции. Дело, однако, даже не в планах, а в том, что именно Гитлер напал на СССР, а не наоборот. Широкое распростране-ние в современной отечественной литературе получила также пришед-шая с Запада концепция равной ответственности Гитлера и Сталина за развязывание Второй мировой войны. Однако в годы войны западные страны встали на стороне именно Советского Союза, в котором они увидели своего естественного союзника и участника антигитлеровской коалиции.

Таким образом, историография Великой Отечественной войны в настоящее время развивается по-прежнему в условиях острой идеологи-ческой борьбы и в значительной степени несет на себе ее отпечаток.

Принципиально важным является вопрос о характере войны для во-юющих сторон. Он в значительной мере определялся целями агрессора – гитлеровской Германии, которая руководствовалась в отношении СССР нацистской доктриной. Последняя характеризовалась человеко-ненавистническими идеями, имела задачу порабощения славянских народов и ликвидацию их государственности.

В планы фашистов входило расчленение и ликвидация СССР, обра-зование на ее территории 4-х германских провинций. Москву, Ленин-град, Киев и ряд других городов планировалось взорвать и полностью стереть с лица земли. От солдат вермахта требовали беспощадного уни-чтожения не только воинов Красной Армии, но и гражданского населе-ния.

Завоевав советскую территорию, нацисты предполагали подвергнуть ее немецкой колонизации, а ее ресурсы обратить на нужды Германии.

112

Они собирались 30–40% населения выселить за Урал, 10–15% – ассими-лировать, «онемечить», а остальных – истребить, уничтожая ежегодно 3–4 млн чел. Население СССР предполагалось использовать в качестве дешевой рабочей силы, главным образом на строительстве дорог. Ему не положено было иметь никакого образования, а лишь умение читать дорожные знаки.

Своей целью номер один нацисты считали уничтожение в СССР большевизма, коммунизма и советского строя, который они называли «еврейско-большевистским режимом». Это, кстати, решает возникаю-щие сейчас споры, была ли это война двух общественных систем или лишь война национальная.

За современными бесконечными спорами о том, какие причины нападения гитлеровской Германии были главными – идеологические или, может быть, экономические – на первом плане, однако, встает гит-леровская программа расово-идеологической войны на уничтожение СССР и существующего в нем советского строя.

Война со стороны Советского Союза носила справедливый, освобо-дительный, народный характер. Термин «Великая Отечественная вой-на», который некоторые считают «советским идеологическим штам-пом», в действительности выражает ее настоящую и глубинную сущ-ность, хотя война эта была самой ужасной в истории, и в ней все было, в том числе и тяжелые, мрачные стороны.

Для организации отпора фашистским агрессорам в стране был про-веден ряд мобилизационных мер. Надо было резко изменить весь уклад жизни народа. На всей территории страны было объявлено военное по-ложение и проведена массовая мобилизация в армию. Была создана Ставка Верховного Командования. Усиливается централизация власти, прежде всего в руках Сталина. С августа 1941 г. Сталин стал Верхов-ным Главнокомандующим.

Правительство и ЦК ВКП(б) направили директиву партийным и со-ветским организациям прифронтовых областей, в которой содержались конкретные указания по мобилизации всех сил народа на разгром врага. Она сыграла большую роль, хотя и запоздала. Она не могла быть полно-стью реализована из-за того, что военно-мобилизационные планы в предвоенные годы не готовились серьезно. Был создан Государствен-ный Комитет Обороны (ГКО). На местах ГКО опирался на разветвлен-ный партийный и советский аппарат. Началась огромная работа по пе-реустройству всего хозяйства. В районах боевых действий и прифрон-товой полосе вводилось военное положение, а в случаях непосредствен-ной угрозы – осадное положение, при котором нарушители порядка не-медленно привлекались к суду Военного трибунала, а провокаторы, па-никеры, шпионы, распространители слухов подлежали расстрелу на

113

месте. Было принято постановление ГКО о формировании народного ополчения, в которое сразу записалось до 1 млн чел. (было создано око-ло 60 дивизий). Создавались истребительные батальоны для охраны заводов, мостов, учреждений (в них состояло более 300 тыс. чел.). В Красной Армии был восстановлен институт военных комиссаров и должности политруков, которые отвечали за политическое воспитание бойцов, контролировали выполнение приказов командования.

Происходит ужесточение режима, в том числе усиление репрессив-ных и карательных мероприятий. Провалы и поражения в начале войны приводят к поиску виновников и к новой волне репрессий.

Большинство советских людей не сразу осознали смертельную опас-ность, нависшую над страной. Сказывалась предвоенная пропаганда, внушавшая, что война, если она будет развязана неприятелем, будет вестись только на его территории и быстро закончится его разгромом, что на защиту СССР – первого социалистического государства – под-нимутся трудящиеся напавшей страны, в том числе и Германии. Только после выступления Сталина по радио 3 июля 1941 г. люди почувствова-ли реальную остроту ситуации. Сталину пришлось отступить от «шап-козакидательских» обещаний и признать горькую правду о том, что в результате боев в первые дни войны Красная Армия уступила врагу огромную территорию.

В стране наблюдался всеобщий патриотический подъем, у зданий военкоматов выстраивались очереди добровольцев, готовых идти на фронт. Были, конечно, и недовольные политикой государства и репрес-сиями, были враги советского строя, трусы и предатели, но в годы вой-ны реальным фактом являлось единство народа и власти. Патриотизм советских людей, их готовность встать на защиту страны компенсиро-вали недостатки руководства высших органов власти, из-за которых страна встала на грань гибели. Но в начале войны многие находились в растерянности и замешательстве, распространялись различные демора-лизующие слухи.

На всем протяжении фронта, часто под обстрелом, миллионы людей рыли окопы, строили оборонительные сооружения. Создавалось народ-ное ополчение и рабочие отряды. Миллионы юношей и девушек добро-вольно ушли на фронт. По всей стране собирались средства в фонд обо-роны. Большую патриотическую роль играла православная церковь и другие религиозные объединения.

Одним из наиболее болезненных и остро обсуждающихся в нашей историографии является вопрос о причинах поражения Красной Армии в начальный период войны. В свое время Сталин, стремясь снять вину с себя, объяснял их внезапностью и вероломством нападения Германии, «кутузовской тактикой отступления», вынужденной перед лицом пре-

114

восходящего противника. В дальнейшем, при Хрущеве, отступление объявлялось виной Сталина, а еще позже – просчетами военного коман-дования. В годы «перестройки» снова возобновилась теория о Сталине как главном виновнике поражений, а затем таким виновником стала считаться советская общественная и политическая система, приведшая к бессмысленным жертвам в годы войны. Что бы ни говорилось, следует признать, что успехи гитлеровцев в начале войны были неизбежны. Они были предопределены превосходством военно-экономического потен-циала Германии, военным опытом наступления (Германия перед этим уже вела несколько лет войну в Европе и покорила целый ряд стран), лучшей отлаженностью управления войсками, более высокой подготов-кой командного состава. Но самое главное – преимуществом первого и внезапного удара.

Наиболее тяжелым для советского народа и Красной Армии был начальный период войны – лето и осень 1941 г., а также лето 1942 г. Несмотря на героическое сопротивление (Брестская крепость, Смолен-ское сражение, оборона Ленинграда, бои за Одессу), Красная Армия потерпела ряд сокрушительных поражений. За первые три недели армии агрессора продвинулись в глубь страны на 350–600 км. Враг захватил много боевой техники и оружия, запасов продовольствия. Сотни тысяч человек попали в плен. Сталин пытался переложить ответственность за поражения на отдельных военачальников, был казнен «за измену Ро-дине» командующий Западного фронта Герой Советского Союза гене-рал Д.Г. Павлов и некоторые его заместители. Этот процесс посеял еще большую неуверенность в среде военного руководства Красной Армии, которому и так не хватало самостоятельности и активности.

Поражения советских войск в начале войны были очень серьезными и принесли тяжелейшие потери, которые долгое время у нас скрыва-лись. Из 170 дивизий Красной Армии, имевшихся к началу войны на западной границе, полностью были выведены из строя 28, а 70 дивизий очень сильно обескровлены. С июня по декабрь 1941 г. армия и флот потеряли убитыми, умершими от ран, оказавшимися в плену и пропав-шими без вести 3183 тыс. чел. С каждым месяцем сопротивление совет-ских войск усиливалось, и в ходе обороны они нанесли врагу огромный урон. К концу апреля 1942 г. общие потери только сухопутных войск вермахта превысили 1,5 млн чел. Он лишился 4 тыс. танков и штурмо-вых орудий, около 7 тыс. самолетов (до конца 1942 г.). Это почти в 5 раз превышало потери гитлеровцев в западных странах.

В современной отечественной историографии особо выделяется этап войны, относящийся к лету 1942 г. Ранее советские историки обычно его обходили, так как тяжелые поражения Красной Армии в это время не «укладывались» в существовавшую концепцию истории войны.

115

В результате ошибочного решения Сталина, принятого им, как счи-тают, под влиянием дезинформации гитлеровской разведки и противо-речившего предложениям Генерального Штаба Красной Армии о плане глубокой обороны, были предприняты крупные наступательные опера-ции, завершившиеся поражением (Любаньская операция, наступление в Крыму и под Харьковом).

Многие годы скрывалась тяжелая правда о Любаньской операции по прорыву блокады Ленинграда. Главную роль в ней играла 2-я ударная армия Волховского фронта, которой командовал способный генерал Власов, считавшийся любимцем Сталина. Армия была окружена, и вы-рваться из «котла» смогли лишь очень немногие. Вина за поражение лежит не только на 2-й армии. Она не обладала необходимой для реше-ния задачи мощью и не получила реальной помощи от Ставки. Сама Любаньская операция, как считают некоторые исследователи, была за-думана волюнтаристски, без учета реальных возможностей войск: они действовали без поддержки авиации и танков, в армию был включен целый кавалерийский корпус, непригодный для действий в условиях лесной местности с полутораметровым снегом и не замерзшими под ним болотами. Тяжелую участь армии усугубило то, что сам Власов сдался в плен, стал предателем, перешел на сторону гитлеровцев и со-здал так называемую Русскую освободительную армию (РОА). Он наде-ялся сыграть на антисталинских настроениях советских людей и толк-нуть их на сотрудничество с фашистской Германией. В его армию во-шли многие растерявшиеся и измученные пленные, но в ней было нема-ло и убежденных противников советской власти и сталинизма.

Подавляющее же большинство воинов 2-й армии и армия в целом честно выполнили свой воинский долг, героически сражались до по-следнего момента. Но даже на прорвавшихся из окружения на долгие годы легла печать недоверия и обвинений в предательстве, клеймо «власовцев».

Летом 1942 г. немецко-фашистские войска заняли Донбасс, овладели Ростовом-на-Дону и начали движение на Волгу и Северный Кавказ. Ни-когда в истории армия нашего государства не отступала так далеко в глубь страны. Над страной нависла смертельная опасность. В этих усло-виях появился приказ Верховного Главнокомандующего от 28 июля 1942 г. №227 «Ни шагу назад!». В нем вина за неудачи и военные ошиб-ки возлагалась на Красную Армию. Приказ вводил жесткие наказания за отступление без распоряжения свыше. Допустившие это командиры и комиссары объявлялись предателями Родины. Позади неустойчивых частей могли выставляться заградительные отряды, создавались штраф-ные батальоны и роты из числа «провинившихся в нарушении дисци-плины по трусости или неустойчивости», чтобы «дать им возможность

116

искупить кровью свои преступления перед Родиной». Этот приказ в наши дни нередко расценивается как преступный. Он был репрессив-ный по своей сути, но был направлен на то, чтобы остановить наступле-ние гитлеровцев. Несмотря на жесткие меры, он вносил уверенность, что соседние части не будут отступать, и тем уменьшалась опасность окружений, которые деморализовали войска.

Но характеризовать начальный период войны лишь как время одних неудач Красной Армии неправильно, этим искажалась бы действитель-ная картина самоотверженной борьбы советских людей против окку-пантов. Уже в это время гитлеровская Германия столкнулась в нашей стране с ожесточенным сопротивлением, какого она не знала нигде, хо-тя покорила практически всю Западную Европу. Защитники Брестской крепости, оказавшейся в глубоком тылу у немцев, держали оборону в течение месяца, борясь фактически до последнего человека. На смолен-ском направлении развернулось сражение, в котором принимало уча-стие несколько армий и которое продолжалось около двух месяцев. Длительную героическую осаду, в обстановке голода и исключительных трудностей для населения, держали советские войска в Ленинграде. Бои шли на ближних подступах к городу, и немцы вели артиллерийский об-стрел по улицам города. Много недель шла героическая оборона Одес-сы. На различных участках Восточного фронта Красная Армия нанесла мощные контрудары. Немецкие войска за все время войны в Европе не несли таких больших потерь.

Исключительно важное военное и морально-политическое значение имела битва и разгром немецко-фашистских войск под Москвой в де-кабре 1941 г. С сентября по декабрь 1941 г. Красная Армия вела здесь тяжелейшие оборонительные бои, потеряв в них свыше 514 тыс. чел., т.е. около 10 тыс. в среднем за сутки. Гитлер уже заявлял об окончании войны, и была подготовлена саперная команда для разрушения Москвы.

В начале декабря советские войска перешли в контрнаступление. Враг был отброшен от Москвы на 100–200 км, и наши солдаты освобо-дили Калинин (Тверь) и Калугу. Непосредственная угроза столице была устранена. Фашисты потеряли под Москвой более 500 тыс. чел., 1300 танков, 2500 орудий, более 25 тыс. машин и другой техники. Таких по-терь фашистская армия до этого не знала. Это было первое крупное во-енное поражение Германии во Второй мировой войне. Разгром немецко-фашистских войск означал крах гитлеровского плана «молниеносной войны».

В писаниях немецких генералов содержится масса сетований на «ге-нерала Зиму», варварскую страну Россию, где все не так. Но гитлеров-цы, рассчитывая на молниеносную войну, к каким они привыкли в Ев-ропе, не подготовились к ведению военных действиях в зимних услови-

117

ях. А самое главное: они не рассчитали на такую организованность со-ветского военного командования и необычайно огромную силу сопро-тивления Красной Армии, которая оказалась способной не только обо-роняться, но и сама перейти в наступление. Конечно, и в этих победах советских войск было не все так гладко. В современных публикациях, стремящихся представить эти события всесторонне, обращается внима-ние и на неудачные наступательные операции Красной Армии, прове-денные под впечатлением январской победы 1942 г. для того, чтобы закончить разгром врага. Это наступление, недостаточно подготовлен-ное, началось 9-ю фронтами в полосе около 2000 км, но не было успеш-ным и привело к большим жертвам. Оно показало, что Красной Армии еще недоставало опыта крупных наступательных действий, отставало и ее техническое обеспечение.

Началу коренного перелома в ходе войны, т.е. перехвату не времен-ной, а постоянной, стратегической инициативы, положила Сталинград-ская битва. Благодаря исключительной стойкости Красной Армии, со-ветское командование смогло в оборонительных боях измотать и обес-кровить противника, а затем подготовить наступление. Советские вой-ска перешли в контрнаступление 19 ноября 1942 г. и 23 ноября замкну-ли в кольцо окружения 22 фашистских дивизии, численностью более 300 тыс. чел. 2 февраля 1943 г. эта группировка была ликвидирована. Остатки 6-й немецкой армии (91 тыс. чел.) во главе с командующим генерал-фельдмаршалом Ф. Паулюсом сдались в плен. В результате дальнейших успешных действий Красной Армии зимой и весной про-тивник был отброшен на 600–700 км. «Поражение под Сталинградом, – писал гитлеровский генерал фон Вестфаль, – повергло в ужас как немецкий народ, так и его армию. Никогда прежде за всю историю Гер-мании не было случая столь страшной гибели такого количества войск».

Победа под Сталинградом оказала большое влияние на общее изме-нение военно-политического положения в мире в пользу антигитлеров-ской коалиции, воспрепятствовала выступлению против СССР Турции и Японии, явилась мощным стимулом роста движения сопротивления агрессорам в Европе и Азии.

В развернувшейся летом 1943 г. Курской битве, одной из крупней-ших в истории, на линии фронта примерно в 500 км сражалось около 4 млн чел., свыше 13 тыс. танков, до 12 тыс. самолетов. В районе Прохо-ровки развернулось крупнейшее в истории войн танковое сражение, в котором с обеих сторон участвовало около 1200 танков. Гитлер прида-вал исключительно большое значение Курской операции. Он завил: «Победа под Курском должна явиться факелом для всего мира». В Кур-ской битве во всей силе проявилось превосходство стратегического и тактического руководства операциями советского командования. Побе-

118

да под Курском, а затем и битва за Днепр завершили коренной перелом в ходе Великой Отечественной войны. Происходил коренной перелом и во Второй мировой войне в целом, и события на советско-германском фронте играли определяющую роль в этом. В оккупированных странах наступил новый этап освободительной войны против фашизма. Начался распад фашистского блока. В 1943 г. из войны была выведена Италия.

На завершающем этапе войны, в 1944–1945 гг., советская армия про-вела ряд крупнейших военно-стратегических операций, в результате которых к лету 1944 г. была освобождена вся территория СССР и стра-ны Восточной Европы: Румыния, Болгария, Югославия, Венгрия, Польша, Чехословакия. Победа была достигнута благодаря беспример-ному героизму советских воинов.

Выполняя свой союзнический долг, СССР 8 августа 1945 г. вступил в войну с милитаристской Японией, союзницей гитлеровской Германии. Наступление Красной Армии, продолжавшееся 24 дня, явилось важ-нейшим фактором, который вынудил японское правительство капиту-лировать.

В завершающем этапе Великой Отечественной войны имеется ряд важных моментов, которые требуют внимания современных историков, так как они до этого либо затенялись, либо искажались, а теперь нахо-дятся в центре острой научной и политической борьбы. Один из них – взаимоотношения с Польшей и, в частности, Варшавское восстание 1944 г. После вступления советских войск в Польшу Польский комитет национального освобождения (ПКНО) был поддержан советским пра-вительством в качестве органа администрации на освобожденной терри-тории и противопоставлялся лондонскому эмигрантскому правитель-ству Польши. Последнее имело Армию Крайову. Советское руковод-ство в качестве предварительного условия урегулирования советско-польских отношений выдвигало разоружение этой армии.

1 августа 1944 г. силы, контролируемые лондонским правитель-ством, подняли в Варшаве антифашистское восстание, поддержанное большинством варшавян. Руководители восстания имели авантюрную цель не только освобождения города от гитлеровцев, но и своего утвер-ждения в нем до вступления в город советских войск. Гитлеровцы же-стоко подавили восстание и превратили Варшаву в руины. В западной печати часто утверждается, что советское командование преднамеренно остановило наступление на Варшаву и оставило восставших без помо-щи. Но в действительности такое внезапное и неподготовленное наступление тогда было невозможно. Даже Типпельскирх, авторитет-ный германский военный историк, считал, что к этому моменту «сила русского удара уже иссякла».

119

На оккупированной советской территории гитлеровцы осуществляли чудовищный план ликвидации нашей страны как целого, уничтожение или выселение миллионов людей, онемечивание культуры, беспример-ный грабеж богатств страны. С фашистских солдат и офицеров правя-щие круги Германии сняли всякую ответственность за любые преступ-ления по отношению к советским гражданам. На принудительные рабо-ты в Германию, фактически в рабство, было отправлено около 5 млн чел., в первую очередь из молодежи. Были созданы лагеря смерти и концлагеря, тысячи тюрем и гетто. От массовых зверских расправ по-гибли миллионы мирных людей. Особая тяжесть пала на советских во-еннопленных. Поголовному уничтожению, по законам гитлеровцев, подвергались политработники, коммунисты, комсомольцы и советские активисты. Часть военнопленных, не выдержав тяжестей испытаний, выпавших на их долю, перешли на службу к немцам, вступали во вла-совскую РОА. Но большинство пленных не сломились, а многие про-должали борьбу. В августе 1942 г. немцы организовали встречу Власова с находившимися в плену советскими генералами, но никто из них, не-смотря на угрозу своей жизни, не изменил Родине. Генерал-майор П.Г. Понеделин на предложение Власова плюнул ему в лицо; генерал-лейтенант М.Ф. Лукин просто отвернулся от Власова и заявил немецко-му офицеру, что предпочитает оставаться в лагере военнопленных. Предложение Власова отвергли бывший командующий 5-й армией М.И. Потапов, генерал-лейтенант Д.И. Карбышев, генерал-майор Н.К. Кириллов и др.

Гитлеровская Германия возлагала большие надежды на возможный национальный раскол и вражду народов СССР. С целью настроить каза-ков против советской власти гитлеровцы сформировали особый казачий корпус, во главе которого поставили бывшего белого генерала П. Краснова, впоследствии захваченного в плен и преданного советско-му суду. В корпусе оказалось около 20 тыс. чел., а большинство казаков сражалось в Красной Армии.

Оккупанты опирались на некоторые националистические силы на Украине и в Белоруссии. Сейчас об этом пишут много и по-разному. Бандеру и Мельника, лидеров Организации Украинских Националистов (ОУН), нередко называют национальными героями, родоначальниками современной суверенизации Украины; им ставятся даже памятники. ОУН вела борьбу на два фронта: против немцев и советской власти, но получалось, что в основном против Красной Армии. Это шло вразрез с общенациональными освободительными интересами народов, в том числе украинцев и белорусов, затрудняло изгнание оккупантов. Часть оуновцев добровольно служила в эсэсовской дивизии «Галичина» и участвовала в карательных экспедициях.

120

Определенное влияние гитлеровская пропаганда имела на Северном Кавказе, в Калмыкии, Крыму. Но группы населения этих районов, пе-решедшие на службу немцев, не поддерживались народами в целом, поэтому были неоправданными и преступными репрессии сталинского режима против них.

Всего, по данным западных ученых, за время войны вооруженную поддержку оккупантам оказали 1 млн чел. Среди причин этого была и сталинская политика, форсированная коллективизация, массовые ре-прессии, несогласие с советской властью. Но предательство всегда счи-талось в народе тягчайшим преступлением. Надеждам Гитлера на наци-ональный раскол СССР не суждено было сбыться. Во время войны ярко проявились единство и дружба народов.

На оккупированных территориях развернулась массовая всенародная партизанская борьба против врагов, в которой участвовало около мил-лиона человек и более 6 тыс. партизанских соединений. Действовали партийные органы, выступившие организаторами сопротивления. Пер-вое время в руководстве страны имелось некоторое недоверие к парти-занскому движению, внушаемое Берией. Но, хотя и с опозданием, 30 мая 1942 г. создается Центральный штаб партизанского движения во главе с первым секретарем ЦК КП(б) Белоруссии П.К. Пономаренко. Партизанское движение становилось все более мощным, создавались целые партизанские соединения, в тылу врага возникали большие осво-божденные районы. Акции партизан отражались на мирном населении, на которое гитлеровцы обрушивали свой террор. В связи с этим сейчас в печати можно встретить рассуждения о том, что партизаны приносили бедствия населению (так, например, писалось о Зое Космодемьянской). Но в действительности народ всеми силами поддерживал партизан и стремился к своему освобождению, несмотря на все лишения.

Уже к концу 1941 г. на оккупированной территории действовало около 2 тыс. партизанских отрядов. Массовое партизанское движение развернулось на Смоленщине, Брянщине, Орловщине, на Украине, в Крыму. В Брянских лесах партизаны создали свой партизанский край, свободный от оккупантов. Со второй половины 1942 г. партизаны нача-ли совершать боевые рейды по тылам оккупантов. Особенно прослави-лись рейды Ковпака и Сабурова. В августе–сентябре 1943 г. была про-ведена крупная партизанская акция под названием «рельсовая война», а второй ее этап был назван «Концерт». Только в ночь с 15 на 16 сентября на железных дорогах Белоруссии было осуществлено 1103 взрывов рельсовых путей, 65 тяжелых крушений поездов, 38 нападений на поез-да, 117 заграждений путей. Пропускная способность железных дорог сократилась на 35%. Для борьбы с партизанами гитлеровцы вынуждены были использовать не только подразделения СС и СД, вспомогательные

121

отряды из местных жителей, но и регулярные войска (осенью 1942 г. – целых 24 дивизии). Каратели действовали с крайней жестокостью, со-жгли сотни деревень, уничтожили сотни тысяч человек.

Победа Советского Союза в войне была достигнута не только на ее фронтах. «Магнитогорск победил Рур» – так оценивают достижения советской военной экономики некоторые современные исследователи на Западе. Была осуществлена перестройка всего народного хозяйства на военный лад, которая означала тотальную мобилизацию экономики на нужды фронта. В первые месяцы войны оказались захваченными крупные промышленные и сельскохозяйственные центры, нарушились сложившиеся производственные связи. Была предпринята беспримерная в истории по своим масштабам эвакуация и перебазировка в Поволжье, на Урал, в Сибирь, Среднюю Азию промышленных предприятий, сель-скохозяйственного имущества (скота, хлеба), институтов, государствен-ных учреждений, больниц. Эвакуировалось население, производствен-ные, научные и культурные кадры. К концу 1941 г. было перебазирова-но на Восток 2500 предприятий, организованно эвакуировано около 12 млн чел. Эта колоссальная работа оказалась под силу воюющему народу и государству и была одним из главных компонентов Победы.

После спада в 1941 г. произошел скачок в оборонном производстве. За военные годы в СССР было произведено: орудий и минометов – 526 тыс. (в Германии – 398 тыс., в США – 651 тыс.), танков и самоходных орудий – 109 тыс. (в Германии – 46 тыс., в США – 99 тыс.), боевых са-молетов – 115 тыс. (в Германии – 89 тыс., в США – 192 тыс.). Танки Т-34, самолеты ИЛ-2, боевые машины реактивной артиллерии БМ-13 («катюши») и многие другие образцы советской боевой техники по сво-им качествам не имели себе равных. К 1944 г. на каждый произведен-ный в Германии танк приходилось два советских, на каждые два немец-ких самолета – три советских. Сельское хозяйство страны заготовило в 1941–1944 гг. 4312 млн пуд. зерна и 5000 тыс. т мяса. Это был трудовой подвиг народа, и трудно измерить его величие.

История тыла военных лет полна бесчисленными примерами высо-кого патриотизма и самоотверженности в труде. Формировались брига-ды, боровшиеся за звание фронтовых. Остаются и в наше время много-численные трудовые рекорды, намного превышавшие даже довоенные стахановские, когда нормы выработки превышались в 2, 3, 5, 10 и более раз. Причем часто это делали старики, подростки, женщины. Разверну-лось движение скоростников, многие овладевали смежными професси-ями. На заводах рабочие после смены часто и спали в цехах, не уходя домой, чтобы после такого отдыха снова приступить к работе. Но не следует прибегать к идеализации жизни тыла, как это делалось истори-ками раньше. Не все держалось на самоотверженности. Государством

122

были приняты и суровые чрезвычайные меры, ужесточавшие производ-ственную дисциплину. Вводились сверхурочные работы. Самовольный уход с военных предприятий рассматривался как дезертирство. Прово-дились трудовые мобилизации. В колхозах был увеличен по сравнению с предвоенным обязательный минимум трудодней, причем значительно – в 1,5 раза. Колхозники и их семьи, не выработавшие минимума тру-додней, предавались суду.

Вместе с рабочими и крестьянами самоотверженно трудилась и со-ветская интеллигенция. В духовном противостоянии агрессорам особую роль играла наша культура.

В советской литературе многие годы очень осторожно затрагивалась тема о положении населения в годы войны. На людей обрушились по-истине безграничные бедствия и лишения. Народ жил в острой нужде, многие семьи голодали, нечего было есть, не было одежды. Продоволь-ственное снабжение городского населения осуществлялось по карточ-кам. Не хватало буквально всего, вплоть до спичек, соли. В сельской местности продовольственные карточки не вводились, и хотя население здесь само было занято производством продовольствия, но его целиком сдавали государству, и многие семьи не имели даже хлеба, питались вместо него лебедой. Сельское хозяйство переживало тяжелый упадок. Резко сократились урожайность, поголовье скота. Усилился экономиче-ский и политический нажим на деревню, значительно увеличился ми-нимум выработки трудодней, а оплата по трудодням резко упала. Воз-росли государственные заготовки продуктов сельского хозяйства (по зерну в 1942 г. они составляли 44% от сборов). Все области переводи-лись на самообеспечение. Было и много спекулянтов, много разного рода ловкачей, которые старались нажиться на страданиях людей.

Сохранялась система ГУЛАГа, его промышленность поставляла ценнейшие в условиях войны полезные ископаемые, которые добыва-лись людьми в условиях трагического существования и тяжелейшего труда. Число заключенных в тюрьмах и лагерях во время войны сокра-щалась, многие были освобождены и направлены на фронт. В рядах Красной Армии воевало около 1 млн бывших заключенных, часть из них была прощена, другие попали в штрафные подразделения. Но для оставшихся в лагерях режим был еще больше ужесточен, увеличены рабочий день и нормы выработки, снижены пайки, что приводило к рез-кому росту смертности. Но происходили поразительные случаи, когда заключенные собирали средства на танки, имел место почин добыть больше угля для осажденного Ленинграда.

Во внутренней политике руководства страны происходили суще-ственные изменения, в частности примирение в отношениях между гос-ударством и церковью, которая до войны преследовалась. Глава право-

123

славной церкви Сергий призвал всех людей встать на защиту страны. После встречи Сталина и Сергия 4 сентября 1943 г. было разрешено провести выборы патриарха Московского и всея Руси и образовать свя-щенный Синод. Патриархом был избран Сергий. Все это имело положи-тельное значение. Но церковь по-прежнему находилась под строгим контролем государства.

Происходило насаждение бюрократической и военной иерархии, имевшей много общего с дореволюционной. Был введен новый государ-ственный гимн вместо «Интернационала». Всячески подчеркивались исторические связи нерусских народов страны с Россией и пресекались всякие проявления «национализма». Был принят ряд мер для укрепле-ния семьи и борьбы с беспризорностью (запрет абортов, усложнение разводов, введение обязательной регистрации браков, расширение сети детских домов, опекунства и патронажа, учреждение званий «Мать-героиня» и пр.). В школах вводились экзамены на аттестат зрелости. В вузах обязательными стали дипломные работы. Была несколько ослаб-лена политическая цензура.

На освобождаемой от оккупации территории проводилась работа по воссозданию прежнего порядка и налаживанию нормальных основ жиз-ни, восстанавливались органы власти, предприятия, колхозы и совхозы. Новой тяжестью для страны стало обеспечение возвращавшихся из эва-куации государственным продовольственным снабжением. Много вни-мания обращалось на выяснение того, кто как вел себя в оккупации; запятнавшие себя сотрудничеством с оккупантами подвергались суро-вым наказаниям, а те, кто проявил себя в борьбе с немцами, поощря-лись, продвигались по службе.

В политике руководства страны было много действий поспешных и жестоких. Это относится, в частности, к истории репрессированных народов (депортация немцев и финнов, карательные акции против му-сульманских народов Кавказа, татар Крыма. Положение, однако, здесь было очень сложным. Действительно, были сильны антисоветские и антирусские настроения, широкое уклонение от призыва в Красную Армию, дезертирство, переход части партийных и советских работни-ков на сторону противника, создание национальных воинских частей, сотрудничавших с оккупантами и т.д. Но депортация всего населения, включая женщин, стариков, детей, была неоправданной. Острая борьба велась с националистическими силами и бандитизмом на территориях, вошедших в состав СССР перед самой войной (Западная Украина, При-балтика). Здесь проводились карательные акции против отрядов ОУН-УПА в Западной Украине, Литовского национального фронта.

В победе над фашизмом большую роль сыграла антигитлеровская коалиция стран, в первую очередь трех держав – СССР, США и Вели-

124

кобритании. Начало ее формирования было положено в 1941 г. В июле было заключено соглашение между СССР и Англией о совместных дей-ствиях против Германии. В августе 1941 г. президент США Рузвельт и британский премьер Черчилль обнародовали заявление, что Англия и США буду оказывать помощь СССР. Но США в это время еще не при-нимали участия не только в военных действиях против гитлеровской коалиции, находясь в нейтралитете, но и в перевозках вооружений и материалов. После нападения на Перл-Харбор, в декабре 1941 г. США и Англия объявили войну Японии, и, таким образом, Соединенные Штаты стали прямым участником вооруженной борьбы. Антисоветские настро-ения сменились в Америке стремлением американского общества к со-трудничеству с СССР. Важными этапами укрепления сотрудничества трех держав были конференции в Тегеране (1943 г.) и Ялте (1945 г.). В числе первых результатов коалиции было прекращение сотрудничества Ирана с Германией, что ликвидировало одну из угроз для СССР с юж-ных границ. Также и Япония была вынуждена ограничивать свои воен-ные планы в отношении СССР.

Но боевые действия западных союзников протекали в Тихом и Ин-дийском океанах, в Атлантике, в Африке. Решающим же для всей Вто-рой мировой войны был Восточный фронт. В годы «холодной войны» в западной литературе Сталинград как переломное событие во Второй мировой войне был заменен Эль-Аламейном в Египте. Это вошло и в некоторые наши современные «перестроечные» учебные пособия, пре-тендующие на «новый» взгляд на события. Однако африканские пусты-ни и победы союзников там никак не могли быть главным военным те-атром Второй мировой войны, и это можно рассматривать лишь как попытки принизить решающую роль СССР в победе над фашизмом.

Вместе с тем было бы неправильно недооценивать вклад союзников в общую победу, в том числе и на полях сражений. Англия и США вели ожесточенные морские и воздушные сражения в Атлантике и Северном море за сохранение морских коммуникаций, в том числе для обеспече-ния движения северных конвоев в Советский Союз. Здесь было много трагических событий и жертв. Так, в июне 1942 г. был разгромлен кон-вой союзников РQ-17. В июле 1943 г. войска союзников высадились в Сицилии, а затем и на Апеннинский полуостров. Италия стала одним из важных фронтов Второй мировой войны. Вместе с войсками союзников борьбу против Муссолини и Германии вели партизаны, возглавляемые коммунистами. Во Франции ширилось движение Сопротивления против оккупантов, в котором большую роль играл де Голль. Французские со-единения принимали участие на фронтах войны, в том числе эскадрилья французских летчиков в СССР. Широкий размах партизанское движе-

125

ние приобрело в Болгарии, Греции, Норвегии, Словакии, Югославии. В СССР было сформировано Войско Польское.

Советский Союз с самого начала ставил вопрос об открытии второго фронта в Европе. Однако западные страны долго уклонялись от этого, придерживаясь «стратегии непрямых действий» Великобритании. Это беспокоило Советский Союз, руководство которого опасалось, что за-падные страны добиваются истощения воюющих сторон с тем, чтобы затем вмешаться и воспользоваться плодами победы. Второй фронт был открыт лишь в июне 1944 г., когда советские войска уже самостоятель-но в основном освободили территорию своей страны. 6 июня 1944 г. огромная армада судов высадила десант в Нормандии и Бретани. В бом-бовых ударах по немецким частям участвовало 2 тыс. самолетов. Бои носили упорный характер. В это время для Германии положение на Во-сточном фронте было очень плохим, в результате грандиозных побед Советской Армии в летнем наступлении. Теперь она вынуждена была вести войну на два фронта. Но и когда был открыт второй фронт в Ев-ропе, Гитлер держал здесь 53 дивизии, тогда как на восточном фронте он вынужден был держать 180 дивизий вермахта.

В годы войны США и Англия оказывали Советскому Союзу значи-тельную военно-промышленную и продовольственную помощь в обмен на советское сырье. Эти поставки осуществлялись по так называемой программе ленд-лиза – помощи странам, борющимся против «нацист-ской тирании». Они не имели решающего значения, так как составили примерно 4% советского производства, но все же представляли боль-шую ценность для Красной Армии, особенно в первые годы, когда они сыграли важную роль в обеспечении коренного перелома в войне. В первую очередь это касалось поставок из США грузовых автомашин (свыше 300 тыс.), которые помогли, как пишут некоторые американские историки (и это действительно так), «поставить Красную Армию на ко-леса». Из военной техники наиболее значительными были поставки 14 тыс. самолетов. К апрелю 1943 г. каждый четвертый самолет на совет-ском фронте был импортным. Для сравнения, однако, укажем, что в 1945 г. только в Берлинской операции участвовало более 6 тыс. танков и самоходных орудий, 41600 орудий и 7500 самолетов. Это была техника советского производства. Большинство иностранных танков уступало отечественным образцам, и во второй половине войны Советский Союз совсем отказался от их поставок. Но увеличивался импорт автомобилей, средств связи, одежды, обуви, медикаментов, строительной техники для восстановления разрушенного войной хозяйства и т.д. Помощь по «ленд-лизу» не была безвозмездной, СССР расплачивался за нее, а по-сле окончания войны вынужден был вернуть США десятки тысяч авто-

126

мобилей, хотя они были крайне необходимы для разрушенного хозяй-ства.

Более важное значение имели поставки продовольствия, особенно пшеницы и тушенки, которую солдаты называли «вторым фронтом», из-за того, что открытие его затягивалось из года в год.

Неправомерны появляющиеся в печати утверждения, что СССР по-бедил в войне потому, что просто завалил противника трупами совет-ских граждан, что Красная Армия брала лишь превосходством в чис-ленности войск или техники. В такой страшной войне избежать массо-вых жертв было нельзя, они были огромными с обеих сторон. Но дей-ствительно, имелась масса непродуманных решений и действий, кото-рые приводили к поражениям и тяжелым потерям. Война, однако, про-демонстрировала также крупные достижения советского военного ис-кусства, военной науки, организаторский талант и мастерство советских командиров и военачальников. Постепенно в армии выдвинулась новая плеяда военачальников. Всему миру стали известны имена выдающихся советских полководцев Жукова, Василевского, Рокоссовского и других. В ходе войны советские военачальники все чаще переигрывали немец-ких вышколенных генералов, относившихся с презрением к «азиат-ским» способам войны. Сталин все больше прислушивался к мнению своих военачальников, да и сам приобрел навыки и знания, необходи-мые для руководства в ведении войны.

Вместе с тем историкам еще предстоит дать всестороннюю оценку действиям советского командования и штабов, учитывая при этом поте-ри не только противника, но и наших войск, в том числе и на заверша-ющем, победном этапе войны. Требует выяснения, к примеру, вопрос о том, насколько целесообразны были прямые таранные удары против сильно укрепленной обороны противника, которые вели к высоким по-терям войск, – как это было при наступлении 1-го Белорусского фронта на участке Зееловских высот в апреле 1945 г. Да и не сразу далась «наука побеждать», она стоила дорогих жертв, которых могло не быть.

Невообразимым конъюнктурным искажениям всегда подвергался вопрос о роли коммунистической (большевистской) партии в Великой Отечественной войне. При этом амплитуда колебаний мнений была ис-ключительно широкой: раньше все истоки победы сводились к руково-дящей деятельности партии, а впоследствии стали писать только об от-рицательной ее роли. Истина, как обычно, находится где-то посредине. Сейчас есть и другая позиция: в современных книгах и статьях о партии часто вообще не упоминается. Такие умолчания тоже не соответствуют научным принципам исследования, историк не может уклоняться от освещения того, что было и как было.

127

В годы войны в стране функционировала однопартийная система, поэтому, естественно, все вопросы жизни общества решались с участи-ем коммунистической партии. В победе советского народа велика и ее заслуга, так же, как она ответственна за неудачи и поражения в войне. Преимущество в централизации, которое имел СССР перед гитлеров-ской Германией, было обеспечено прежде всего коммунистической пар-тией. Она выступила гарантом единства народа, так необходимого для победы.

Доля заслуг и ответственности была неодинаковой для разных по уровню эшелонов партии. Общегосударственные решения в это время принимались узким кругом лиц, составом ГКО или самим Сталиным; здесь роль собственно партии была невелика. Но от ее средних и низ-ших структур зависело очень многое: от умения руководить, деловито-сти, организованности и активности. Особенно же велик был вклад в победу миллионов рядовых коммунистов на фронте и в тылу. В этой судьбоносной борьбе они были в первых рядах, на них возлагалась са-мая большая ответственность, которая выражалась лозунгом «Комму-нисты, вперед!». С конца 1942 г. больше половины (60%) членского состава партии находилось в составе вооруженных сил. Партия несла огромные потери: погибло на фронте или в партизанской и подпольной борьбе около 3 млн коммунистов. Но численность партии за годы войны увеличилась. Вступление в партию приняло массовый характер, в нее вступило 8,4 млн человек. Вступление в партию в тех условиях было знаком преданности Родине, в желающих недостатка не было, и боль-шинство вступающих не рассчитывали на «кремлевские пайки» или какие-либо привилегии. Тысячи человек вступили в партию прямо на передовой, перед боем. Так это было тогда, и этим вдохновлялся народ, в этом он видел путь к победе. Доверие народа к партии в годы войны выросло и окрепло.

Однако здесь имелись и отрицательные последствия. Сама партия по своему составу, да и методы ее работы приобретали все более армей-ский отпечаток, усилилось огосударствление партии.

Говоря о партии, государстве и победе, нельзя обойти и вопрос о ро-ли Сталина. Вокруг этого существует широчайший разброс мнений. Была ли победа достигнута благодаря Сталину? Или же, наоборот, во-преки ему?

Сталин несет вину за избиение военных кадров накануне войны. Эта политика ослабила армию и была пагубной. Много вреда нанесло сла-бое понимание им военных вопросов в сочетании с верой в свою непо-грешимость. В ходе войны Сталин стал лучше разбираться в военном руководстве. Но сохранилась атмосфера страха, она глушила инициати-ву кадров, так необходимую в военной обстановке. Вместе с тем нельзя,

128

видимо, не признать, что без сталинского авторитета в то время, без жесткой требовательности и дисциплины вряд ли удалось бы в условиях тяжелейших поражений, потерь и неудач удержать от развала государ-ственную машину и всю страну. Есть и психологическая сторона. В во-енных условиях Сталин был необходим как организатор, в руках кото-рого сосредотачивались все бразды правления, а он их держал доста-точно твердо. Не менее важен был Сталин как символ незыблемости государственной власти, твердости руководства, уверенности в победе, единства различных народов и слоев общества.

Взвесив все позитивные и негативные стороны, можно придти к вы-воду, что, если взять лишь военный период, фактор личности Сталина имел существенное значение с борьбе с немецко-фашистскими захват-чиками. Вместе с тем сосредоточение в руках Сталина еще большей, чем до войны, власти, укрепление его авторитета, переходившего в обожествление, сделали после окончания войны иллюзорными надежды на смягчение режима, на демократизацию, изменения в экономической жизни.

В современной литературе поставлен вопрос о том, какие изменения происходили в годы войны в административно-командной системе управления страной, сложившейся в предыдущий период. Уже в первые дни войны сказались ее крупные недостатки и пороки: кадры, воспитан-ные в духе обязательного единомыслия и строго подчинения, оказались неспособными действовать инициативно и самостоятельно, без приказа, а обстановка требовала именно этого. Прошло немало времени, пока уроки жизни, а на фронте это были тяжелые поражения – не вывели об-щество из растерянности и оцепенения. Это был кризис системы. Но постепенно в армии на высшие командные посты стали выдвигаться люди, ранее смещенные и даже репрессированные, и главным критери-ем при этих назначениях становились не политическая благонадежность и личная преданность, как раньше, а профессиональные способности, причем проявленные не в штабах, а на поле боя. Но одновременно, и в этом состояло противоречие жизни, в условиях военного хозяйства утверждались новые стимулы для использования методов командования в управлении. И хотя в практике пробивались некоторые прогрессивные формы хозяйствования (использование хозрасчета, прибыли и т.д.), ко-торые как бы подрывали сложившуюся административную систему, но на них тут же накладывалось идеологическое «табу».

Иногда говорят: победил народ, а не система, в стране господствовал тоталитарный режим. Конечно, победу завоевал народ. Но в то время и общественная система еще не потеряла в глазах людей своего привлека-тельного социалистического ореола и поддерживалась подавляющим большинством народа, тем более, что ее самые преступные стороны –

129

неоправданные репрессии – не были известны. Вместе с тем происходи-ли изменения в настроениях людей и духовной жизни общества. Все больше на первый план выдвигались не только социалистические цен-ности и идеалы, а патриотические и государственные начала. С другой стороны, победа в Великой Отечественной войне как бы освятила и сде-лала неприкосновенными административно-командные методы управ-ления. Еще долго сохранялись потом традиции достижения результатов «любой ценой».

Но на этом основании неправильно утверждать, что не надо было воевать, бороться, и тогда сталинская система была бы ликвидирована. Такого выбора в то время у народа не было, так как гитлеровский фа-шизм нес ему порабощение, ликвидацию национальной независимости и чудовищные бедствия, истребление наций. Некоторые авторы идут даже на принижение или замалчивание величия и исторического значе-ния победы Советского Союза, так как она связана со сталинской си-стемой.

Советский Союз победил в войне благодаря единству и сплоченно-сти советского народа. Нельзя согласиться с отрицанием этого, с утвер-ждениями, что людей заставляли воевать и трудиться чуть ли не силой, карательными мерами, хотя, конечно, жесткая государственная, идеоло-гическая и воинская дисциплина существовала, и она играла значитель-ную роль. Еще Наполеон говорил: «На свете есть две могущественные силы: сабля и дух. В конечном счете дух побеждает саблю». Советский народ продемонстрировал в годы войны свои лучшие качества, высо-чайший духовный взлет и сплоченность.

Долго, однако, картина монолитного единства народа у нас идеали-зировалась, тезис о единстве подразумевал абсолютное единомыслие (хотя этого не может быть ни в каком обществе). Во время войны народ, несомненно, в морально-политическом отношении был сплочен – как никогда ранее – на почве патриотизма, ненависти к фашистским захват-чикам. Однако это не исключало своего рода «плюрализма» мнений и взглядов. Настроения в массах, мотивы, по которым сплотились воеди-но различные слои общества, были неодинаковы. Большинство людей пошли сражаться за социализм, они искренне верили политике партии и правительства, гордились за свое первое в мире социалистического гос-ударство и видели в Сталине своего вождя. О черных сторонах предво-енной жизни и истинных причинах репрессий они знали далеко не все. Другие, встав на защиту страны, думали не о социализме, а об Отчизне. Были и те, кто имел «классовые обиды», но они поднялись выше их пе-ред лицом смертельной опасности для народов страны. В обществе имелись и такие, кто не хотел идти на жертвы и честно служить делу победы, искал обходные пути, чтобы не попасть на фронт или встать на

130

путь предательства. Они были, но не они определяли лицо воюющего народа.

В нашей литературе сейчас переосмысливается и подвергается новой оценке цена победы в войне. Она была исключительно велика – около 27 млн жизней. Безвозвратные потери на фронтах (убитыми, не возвра-тившимися из плена) хотя и сопоставимы, но и они были значительно больше, чем у Германии, и составили 8 млн 668 тыс. чел. (у Германии и ее союзников – 6 млн 700 тыс. чел.). Многих и многих жертв можно было и следовало избежать при отказе от порочной предвоенной поли-тики Сталина и его ошибок, своевременной и надлежащей подготовке к обороне. Вина за эти неоправданные жертвы – на руководстве страны и армии. Сопоставляя общее число жертв СССР и Германии, следует помнить и то, что немецкие фашисты вели на нашей территории поли-тику «депопуляции», они морили, истребляли советских людей, вклю-чая и мирное население, угоняли их в рабство, где они во множестве погибли. Это и привело к такой чудовищной цифре наших потерь. Со-ветские войска не могли так действовать. Фашистские оккупанты за годы войны разрушили в нашей стране 1710 городов и поселков город-ского типа, более 70 тыс. деревень, огромное количество предприятий и других ценностей.

Победа Советского Союза, достигнутая вместе с антигитлеровской коалицией государств, спасла народы страны и все человечество от фа-шистского порабощения. Она открыла путь многим народам для сво-бодного, демократического развития, всестороннего прогресса и про-цветания. Победа значительно укрепила международное положение Со-ветского Союза, занявшего прочное место в ряду других великих дер-жав. Теперь уже стало невозможно решать ни одну международную проблему без непосредственного участия СССР, не считаясь с его пози-цией.

Рекомендуемая литература 1. Великая Отечественная война. 1941–1945. Военно-исторические очерки : в

4-х кн. М., 1999. 2. Другая война. 1939–1945. М., 1996. 3. Бордюгов Г.А. Великая Отечественная: подвиг и обманутые надежды //

История Отечества: Люди, идеи, решения. М., 1991. 4. Кулиш В.М. Об уроках и правде истории // Страницы истории советского

общества. М., 1989. 5. Ржешевский О.А. Война // История Отечества: Люди, идеи, решения. М.,

1991. 6. Соколов А.К., Тяжельникова В.С. Курс советской истории. 1941–1991. М.,

1991 . 7. Томан Тамилла. 1941–1942: Дни великих бедствий в сознании современ-

ников // Трудные вопросы истории. М., 1991.

131

Тема 9

Общественно-политическая жизнь СССР

в 1945–1953 гг.

Немарксистская историография еще в 1920-е г. определила полити-

ческий режим в СССР как тоталитарный. Наиболее развернутая харак-теристика основных признаков тоталитаризма дана американским поли-тологом М. Кертисом. Он выделяет 13 позиций:

1) официальная идеология, нацеленная на построение политического и социального порядка и создание нового типа личности;

2) монополия на контроль за личной жизнью индивидов; 3) террор и политическая полиция; 4) иерархическая однопартийная система; 5) подмена личных интересов общественными; 6) централизация власти, недопущение оппозиции и инакомыслия; 7) неподконтрольность высшей власти; 8) контроль за средствами массовой информации и образовательной

системой; 9) отсутствие свободных выборов; 10) монопольный контроль над оружием и вооруженными силами; 11) отказ гражданам в свободном выезде за границу; 12) централизованная плановая экономика с контролируемым по-

треблением; 13) личная диктатура вождя. Часть зарубежных авторов проводят знак равенства между фашиз-

мом и сталинизмом. Они считают, что обе тоталитарные системы схо-дятся в попрании прав и свобод человека, в установлении псевдодемо-кратических политических форм, пренебрежении к нравственно-этическим нормам, подчинении личности государству методами при-нуждения и террора, предельной идеологизации общественной жизни, в обожествлении вождя.

Советская историография долгие годы вела упорную борьбу с по-добного рода утверждениями, рассматривала существовавший в СССР политический режим как высшую форму демократии. Любые попытки более объективного и критического подхода решительным образом пре-секались идеологическими службами КПСС и органами государствен-ной безопасности. Можно было говорить лишь о некоторых недостатках и упущениях, связанных с деятельностью отдельных политиков нашей страны или местных органов власти.

Лишь во второй половине 1980-х гг. былое «единомыслие» наруша-ется. И тем не менее первоначально многие авторы пытались использо-

132

вать такие понятия, как «административно-командная система», «ста-линский деспотический режим», «диктатура бюрократии», «авторитар-но-деспотический режим», «бюрократический авторитаризм» и т.п. Та-кой разброс мнений объясняется не только осторожностью авторов, по-рожденной предшествующим идеологическим диктатом и гонениями, но и неоднозначностью, противоречивостью исторического процесса.

Важнейшей общественно-политической тенденцией в послевоенные годы являлось растущее снизу стремление к переменам, к расширению демократических начал в жизни советского общества. Его выразителя-ми чаще всего являлись фронтовики, избавившиеся в годы войны от психологии «простого винтика», слепых исполнителей, выработавшие в себе способность действовать инициативно и самостоятельно. Многие из них, участвуя в освобождении европейских стран, собственными гла-зами убедились в том, что в большинстве из них уровень жизни и куль-туры выше, чем в государстве «победившего социализма». В связи с этим приходило осознание необходимости внесения серьезных измене-ний в экономический и политический курс страны, зарождался протест против предельно централизованной иерархической системы управле-ния обществом.

Инициаторами многих требований являлись рядовые коммунисты. Они выступали с резкой критикой бюрократического стиля, зазнайства, чванливости, грубости, невнимательности к нуждам народа со стороны партийных органов или отдельных руководителей.

Особенно широко демократические настроения были распростране-ны в среде интеллигенции, надеявшейся на либерализацию политиче-ской системы, на углубление контактов с Западом. Оптимистические прогнозы о возможности либерализации сталинского режима под влия-нием подъема народного самосознания в ходе войны, контактов с Запа-дом, участия СССР в международных конференциях высказывали и такие известные деятели русского зарубежья, как Ф. Дан, Г. Федотов, И. Солоневич и др. Крупный американский историк и политолог Р. Та-кер, автор книги «Политическая культура и лидерство в Советской Рос-сии от Ленина до Горбачева», в одном из своих интервью отметил, что в 1945 г. верил в демократизацию советского общества, так как его широ-кие слои были охвачены ожиданием перемен.

Но эти надежды не были реализованы. Это прежде всего было связа-но с позицией партгосаппарата, который являлся выразителем другой тенденции: стремления к сохранению и укреплению консервативных порядков, диктата партийных органов. Более того, рост демократиче-ских настроений пугал правящие круги, вызывал с их стороны активи-зацию идеологической обработки населения. В изданных после войны постановлениях ЦК ВКП(б) отмечалось, что это якобы вызвано необхо-

133

димостью противодействия буржуазной идеологии, под воздействием которой долгое время находились миллионы советских людей на окку-пированной территории и в фашистском плену. Подлинный же смысл этой идеологической атаки состоял в том, что правящие круги не дове-ряли народу-победителю, стремились сразу же поставить его в железное стойло тоталитаризма.

Поэтому все преобразования в общественно-политической жизни страны, имевшие место в послевоенные годы, носили косметический характер, были в основном связаны с переходом от условий войны к мирному строительству. В феврале 1946 г. состоялись выборы в Вер-ховный Совет СССР, а затем в республиканские и местные советы. Они проходили в обстановке всенародного общественного подъема. И это вполне объяснимо: народ рассчитывал на формирование подлинно де-мократических и полновластных Советов. Но это было иллюзией, так как по сложившейся традиции состав кандидатов в депутаты определял-ся партийными комитетами, не было альтернативных выборов. Тем не менее среди выдвиженцев были и действительно заслуженные лично-сти. Так, трудящиеся Курганской области избрали своим депутатом в Верховный Совет СССР известного мастера урожаев Т.С. Мальцева, томичи – крупного ученого медика А.Г. Савиных, новосибирцы –прославленного летчика А.И. Покрышкина, алтайцы – председателя колхоза Ф.М. Гринько. Состоявшаяся в марте 1946 г. сессия Верховного Совета приняла закон о преобразовании СНК в Совет Министров СССР и избрала нового председателя президиума Н.М. Шверника (вместо М.И. Калинина).

Но это были ритуальные преобразования, ничего не меняющие по существу. Советы всех уровней, как и другие государственные органы, являлись лишь механизмом реализации партийных решений. Так, все законодательные акты, указы и постановления, принимаемые Верхов-ным Советом СССР, предварительно прорабатывались в ЦК ВКП(б), а Секретариат ЦК определял порядок работы Верховного Совета, время созыва сессий, их повестку. Эта система репродуцировалась на област-ном и районном уровнях власти. Парткомы на местах брали на себя ре-шение даже мелких хозяйственных вопросов. Принятое в 1946 г. поста-новление ЦК ВКП(б), в котором критиковались подобного рода явле-ния, касалось лишь низовых звеньев партаппарата, но и оно не было проведено в жизнь.

В послевоенные годы по сути дела полностью ликвидируются кол-лективистские начала и в деятельности самой правящей партии. Сталин откровенно и бесцеремонно нарушает требования устава ВКП(б) о пе-риодичности созыва съездов, конференций, пленумов ЦК. В конце 1940-х – начале 1950-х гг. практически не функционировало и Полит-

134

бюро – высший партийный руководящий орган. Созданная Сталиным выборочная система «троек», «шестерок» и подобного с неопределен-ным и меняющимся составом полностью его подменила. Он единолично определял решающие направления внутренней и внешней политики, все кадровые перемещения, начиная от членов Политбюро и до председате-лей райисполкомов, директоров заводов и командиров дивизий, мог бесконтрольно распоряжаться всеми материальными ресурсами страны. По мнению известного историка Р. Медведева, Сталин обладал такой властью, какой не имел ни один из русских царей и ни один из диктато-ров последнего тысячелетия. Числу хвалебных эпитетов, которыми ежедневно награждали «вождя», могли позавидовать императоры и са-модержцы всероссийские, имевшие в своей титулатуре около 60 наиме-нований державной власти. Сталину были приписаны все возможные и невозможные для человека качества – «гениальнейший, всевидящий, всепонимающий, заботливейший» и т.п.

В послевоенные годы происходит окончательный разрыв между правом на критику и возможностью его реализации. Если в 20–30-е гг. проводились (хотя, разумеется, их нельзя идеализировать) так называе-мые кампании критики и самокритики, в которых принимали участие рядовые коммунисты и беспартийные, то во второй половине 1940-х гг. право на критику окончательно переходит к партократии, особенно ее среднему и высшему эшелону. Именно она узурпировала себе право оценивать, что хорошо, а что плохо, определять деловые и политиче-ские качества руководителей. Так сложилась и закрепилась практика, при которой так называемые «слуги народа» служили прежде всего вы-шестоящему начальству, от которого в решающей степени зависела их служебная карьера и житейское благополучие.

Отсутствие подлинной свободы слова, боязнь быть откровенным со-здали питательную почву для формирования двуличия, процветания лицемерия и непорядочности.

Возрождается практика наиболее реакционных древних и средневе-ковых деспотий по наказанию и уничтожению целых народов. В воен-ные годы такая практика коснулась балкарцев, ингушей, калмыков, ка-рачаевцев, крымских татар, немцев, чеченцев и некоторых других этни-ческих групп. Под надуманным предлогом эти народы были выселены из родных мест и на долгие годы превращены в ссыльнопоселенцев, лишенных даже элементарных человеческих прав и свобод передвиже-ния. Калмыцкий поэт Давид Кугультинов с болью пишет: «Когда мы читаем о восстании декабристов, о том, как ссылали в Сибирь целые роты, полки, – мы содрогаемся. Но когда «народы, в Сибирь шагом марш!» – это не умещается в рамках человеческого сознания. Ибо как можно оправдать уничтожение целых народов».

135

Турки-месхетинцы были в конце войны выселены из пограничных с Турцией районов на юге Грузии в Среднюю Азию. В 1949 г. из многих районов Черноморского побережья насильственно выселили греков. Существовали и планы депортации в Сибирь евреев. По подсчетам Р. Медведева, общее число выселенных из Крыма, Поволжья и Северного Кавказа приближалось к 3 млн чел. Не менее 1 млн детей, стариков и женщин погибло, не выдержав тягот пути и первых лет необустроенной жизни в новых районах.

Сталинизм попрал и традиции русской армии, предусматривающие гуманное отношение к военнопленным, отказавшимся служить против-нику. Начальник главного политического управления Красной Армии Мехлис требовал считать каждого, попавшего в плен, предателем. И обосновывал это тем, что, мол, настоящий советский человек, оказав-шись под угрозой плена, обязан покончить жизнь самоубийством, т.е. требовал, чтобы к миллионам погибших добавились миллионы само-убийц. Уже в августе 1941 г. в специальном приказе указывалось, что командиры и политработники, сдавшиеся в плен, считаются дезертира-ми, а их семьи подлежат аресту; семьи сдавшихся в плен красноармей-цев лишались государственной помощи и пособий. А так как в период отступления, общей неразберихи, никто не мог, за редким исключением, точно определить судьбу того или иного военнослужащего, то это по-ложение по сути дела распространялось на всех, кто оказывался в окру-жении и считался «пропавшим без вести». В списки «пропавших без вести» попадало и немало погибших в бою со всеми вытекающими от-сюда последствиями для родственников. Подозрительность была дове-дена до абсурда, человеческих жизней не щадили. Так, оказавшийся в плену советский летчик Девятаев, угнавший в 1944 г. с немецкой сек-ретной базы Узедом новый немецкий самолет и при этом спасший де-сять советских военнопленных, т.е. совершивший подвиг, достойный героя, был осужден и освобожден только в 1953 г. по просьбе С. Коро-лева.

До 1 марта 1946 г., когда массовая репатриация была в основном за-кончена, в СССР прибыло 1569572 военнопленных, из них 123464 офи-цера. Юридически все они считались преступниками. 344448 военно-пленных рядового и сержантского составов было решено не направлять по месту жительства, а зачислить в рабочие батальоны наркомата обо-роны. Судьба репатриантов-офицеров, за редким исключением, сложи-лась трагически.

С 1946 по 1953 г. проводились судебные процессы по делам так называемых рабочих-«остовцев», т.е. оставшихся на оккупированных территориях и вынужденных работать на немецких предприятиях. Была и такая категория, как «повторники». К ним относились те, кто в 30-е гг.

136

были приговорены к 10-летнему заключению в исправительно-трудовом лагере и вышли на свободу после войны. Их арестовывали и давали но-вые сроки.

Репрессии обрушились и на офицерский состав армии, ничем не за-пятнавшей себя в годы войны. Опасаясь роста демократических настро-ений среди военнослужащих, авторитета и влияния прославленных пол-ководцев, Сталин уже в конце войны, по свидетельству Г.К. Жукова, «интриговал между маршалами-командующими фронтами и своими заместителями, зачастую сталкивая их “лбами”, сея рознь и подталкивая к славе на нездоровой основе». После войны арестовали маршала авиа-ции А.А. Новикова и других высших офицеров. Популярный в войсках полководец К.К. Рокоссовский был отправлен на пост министра оборо-ны ПНР. Этим Сталин решил сразу две задачи: удалил от себя подальше проявлявшего склонность к самостоятельности маршала, а с другой стороны – контролировал положение в Польше. В опалу попадает Г.К. Жуков, славе которого Сталин особенно завидовал. Ему предъявили обвинения в том, что он якобы стремится объединить вокруг себя недо-вольных генералов и офицеров, критически оценивает военные способ-ности Сталина, называя его «штафиркой», неуважительно относится к гражданским властям. Вспоминая об этом времени, Жуков говорил: «В сорок седьмом ждал каждый день ареста. Подготовил чемоданчик с бе-льем. Посадили всех моих близких сотрудников...». От арестованных офицеров выбивали признания о подготовке «военного заговора». И тем не менее на крайние меры в отношении Жукова, учитывая его популяр-ность в войсках и народе, Сталин не решился. Первоначально Жукова назначили командующим Одесским военным округом, а затем Ураль-ским.

Были обмануты и многие русские эмигранты, решившиеся вернуться на родину после войны. Выходец из эмигрантской семьи граф Орлов, испытавший на себе все «прелести» сталинского режима, вспоминает: «Возможность вернуться на Родину появилась у нас после войны, во время которой и отец, и мой старший брат участвовали во французском Сопротивлении. Нас собралось около двух тысяч человек – первых эми-грантов, едущих в Россию. В 1947 г. на востоке Франции мы погрузи-лись на поезд и отправились на Родину. Не доезжая до Гродно, поезд стал. Из леска неподалеку вышел полк НКВД. Нас заставили выйти из поезда, все вещи из вагонов выкинули на землю. Помню, вместе с нами в вагоне ехал старичок-композитор. Все, что он вез с собой, – две кор-зинки с нотами – итог его жизни. Эти ноты были разбросаны по земле, втоптаны в нее ногами... . Затем всех снова погрузили в уже пустые ва-гоны и повезли в Гродно, где поместили в бывший немецкий концла-герь. Там людей разбили на партии и по ночам стали вывозить в неиз-

137

вестном направлении. Мы и еще три семьи очутились в Костроме – без средств к существованию, без жилья».

Указ об отмене смертной казни в СССР был принят в 1949 г., но вскоре ее снова восстановили в связи с так называемым «ленинградским делом». Это название условное, ибо представляло собой целую серию сфальсифицированных дел не только в Ленинграде, но и в Москве, Горьком, Мурманске, Симферополе, Новгороде, Рязани, Пскове, Тал-лине и других городах страны. Объединяло их лишь то, что большин-ство жертв являлись выходцами из Ленинграда или работали под руко-водством бывших ленинградцев. Главным организатором «ленинград-ского дела» являлся Сталин, стремившийся поддерживать среди выс-ших руководителей атмосферу страха, подозрительности, зависти, не-доверия и соперничества друг с другом. В первую очередь устранялись лица, склонные к реформаторской деятельности, не исповедующие обычную для сталинского окружения жестокость по отношению к дру-гим людям.

Центральной фигурой «ленинградского дела» стал А.А. Кузнецов, приобретший большую популярность среди ленинградцев в годы бло-кады. В марте 1946 г. благодаря протекции А.А. Жданова, стремивше-гося укрепить свои позиции в партийном штабе, его избирают секрета-рем ЦК ВКП(б) и поручают курировать кадры МГБ и МВД, чем раньше занимался Маленков. Честность и порядочность Кузнецова не могли радовать руководство этих органов и вызывали беспокойство у Мален-кова, являвшегося одним из основных соперников Жданова в борьбе за власть. Постарался усилить номенклатурную войну и Сталин. Однажды, отдыхая на озере Рица, он сказал в своем окружении, что считает наиболее достойной кандидатурой на пост председателя Совмина СССР, после своей смерти, Н.А. Вознесенского, а на должность генсека – А.А. Кузнецова. Сталин понимал, что это его высказывание не оста-нется без внимания и последствий. И не ошибся: Маленков и Берия ста-ли усиленно собирать компромат на «выдвиженцев». Большим масте-рам «дворцовой интриги» и «заплечных дел» это не стоило большого труда. Кузнецов, работая в ЦК, не изменил своим привычкам: пытался действовать по возможности самостоятельно, протестовал против атмо-сферы чинопочитания в своем окружении, нередко в своих выступлени-ях ссылался не на Сталина, а на Кирова. Он решился на открытую кри-тику высокопоставленных лиц в органах МВД и МГБ, разжаловал от-дельных из них за допущенные злоупотребления, запросил для про-смотра дела 1937 г., попытался разобраться в запутанной истории смер-ти Кирова.

Но довести до конца начатое ему не дали. В феврале 1949 г. он был первоначально освобожден от должности, а затем арестован. Эта же

138

судьба постигла Н.А. Вознесенского, являвшегося в тот период первым заместителем председателя Совета Министров СССР, председателем Госплана СССР. В сталинском окружении он выделялся своей образо-ванностью и культурой. В 1935 г. ему была присвоена ученая степень доктора экономических наук. Будучи сторонником сохранения центра-лизованного планирования, в то же время выступал за внедрение хоз-расчета снизу доверху.

Проходившим по «ленинградскому делу» было предъявлено обвине-ние в том, что они якобы пытались противопоставить Ленинград Москве, расколоть партию путем создания КП РСФСР, проводили эко-номический саботаж с целью срыва народнохозяйственных планов, планировали через своих сторонников в различных городах страны под-готовить почву для проведения политического переворота, неуважи-тельно относились к Сталину и т.д.

Масштабы репрессий были таковы, что у следователей не хватало фантазии на фальсификацию политических обвинений, поэтому стали фабриковать и общеуголовные дела. Только в Ленинграде и области было арестовано свыше двух тысяч человек. Больше года арестованных подвергали зверским истязаниям. Подсудимых заставляли учить наизусть фальшивые протоколы допросов, уверяли, что их признания во «враждебной деятельности» нужны только для укрепления бдительно-сти партии, что любой приговор не будет приведен в исполнение.

Вопрос о физическом уничтожении Вознесенского, Кузнецова, Ра-дионова, Попкова, Купустина и Лазутина был предрешен задолго до суда. Так, еще 4 сентября 1950 г. Сталин утвердил предложение Абаку-мова и Вавилова (военного прокурора) об их расстреле. Поэтому состо-явшийся 29–30 сентября 1950 г. судебный процесс был очередным фар-сом. После расправы над «центральной группой» состоялись судебные процессы в других городах страны. Они также отличались предрешен-ностью в вынесении приговоров.

«Ленинградское дело» прошлось по судьбам многих инициативных, честных и бескорыстных людей. Тех, в отношении которых следовате-лям госбезопасности не удавалось раскопать хотя бы какую-нибудь за-цепку для уголовного преследования, увольняли с работы без всяких объяснений. Так, одному из наиболее талантливых радиожурналистов Ленинграда М. Блюмбергу, бывшему руководителю фронтовой редак-ции, на вопрос о причинах увольнения, заявили: «Да мы знаем, что у Вас на плечах не кочан капусты, а умная и расчетливая голова. Только голова эта думает не так как нужно, и защищает не тех, кого нужно».

В начале 1950-х гг. возникает так называемое «дело врачей». Его це-левой замысел невозможно постичь с позиций здравого смысла. Извест-ный врач Я. Рапопорт связывает его с самой алогичностью сталинской

139

системы, а также такими личностными чертами вождя, как «ханжеское лицемерие, вероломство в сочетании с хитростью зверя, безграничная жестокость ненасытного, кровожадного людоеда, подозрительность параноика и физическая трусость». Сталин стремился исключить лю-бую возможность своего физического устранения. По свидетельству С. Алилуевой, все продукты, поставляемые к его столу, подвергались тща-тельной проверке. Бутылки с вином и коньяком опечатывались особым сургучом. По мнению Антонова-Овсиенко, Сталин всегда помнил о том, как были отравлены Н. Лакоба, П. Владимиров, В. Бехтерев и др. Регу-лярно на квартире Сталина в Кремле, по воспоминаниям С. Алилуевой, брали пробы воздуха из всех комнат. На основе этого Антонов-Овсиенко предполагает, что вождю был знаком способ устранения не-угодных с помощью аэрозоли. По признаку безусловной преданности подбирался медицинский персонал Кремля, который находился под надзором органов безопасности.

Поводом для фабрикации «дела врачей», как считает большинство исследователей этого вопроса, послужил диагноз, поставленный леча-щим врачом Сталина Виноградовым. В журнале регистрации, отметив ухудшение здоровья вождя, он рекомендовал ему строгий режим и пол-ное прекращение активной политической деятельности. Когда Берия, курировавший врачебное наблюдение над Сталиным, сообщил ему о заключении Виноградова, тот пришел в неописуемую ярость, закричав: «В кандалы его! В кандалы!»

Подозрительность Сталина обострило сообщение следователя МГБ Рюмина о наличии «еврейской террористической организации», в кото-рую входили и врачи. Некоторые исследователи предполагают, что ав-тором этой «утки» являлся Берия, стремившийся отвлечь Сталина от «мингрельского дела», которое было направлено прежде всего против него и его ближайшего окружения. Если это так и было, то ход Берии себя оправдал. МГБ было поручено провести поголовную проверку кремлевских врачей. Главным «разоблачителем банды преступников в белых халатах» выступила врач кремлевской больницы Лидия Тима-шук, которую официальная пресса провозгласила «символом советского патриотизма, высокой бдительности, непримиримой, мужественной борьбы с врагами нашей Родины».

В сообщении ТАСС от 13 января 1953 г. указывалось, что «участни-ки террористической группы, используя свое положение врачей и зло-употребляя доверием больных, ставили им неправильные диагнозы, умертвили тов. Жданова, Щербакова и др., старались вывести из строя маршалов Василевского, Говорова, Конева, генерала армии Штеменко, адмирала Левченко и др.»

140

Для врачей создавалась невыносимая обстановка. Любое ухудшение здоровья пациента могло быть расценено как вредительский акт. Резко упало посещение поликлиник. Опустели аптеки в результате массы слу-хов о якобы отравленных лекарствах. Были арестованы многие корифеи советской медицины Не выдерживая изуверских пыток, некоторые из проходивших по «делу врачей» признавались во всех предъявленных обвинениях, тем самым обрекая себя на вечные моральные муки. В частности, знаменитый терапевт М. Вовси, уже будучи на свободе, ко-гда ему отрезали ногу из-за злокачественной опухоли, сказал: «Разве можно сравнить мое теперешнее состояние с тем, которое было тогда? Теперь я потерял только ногу, а там я перестал быть человеком».

По мнению многих исследователей и очевидцев, непрерывные идео-логические кампании послевоенного времени, «ленинградское дело», «дело врачей», постоянно нагнетаемая атмосфера всеобщего страха и поиска «врагов» в разных слоях советского общества, подготавливали новый еще более масштабный 1937 г. Об этом свидетельствовала и сама тональность, лексика и направленность Отчетного доклада ЦК на состо-явшемся осенью 1952 г. XIX съезде КПСС, с которым выступил Г. Ма-ленков. Вновь подчеркивалась необходимость укрепления партийных рядов, улучшения кадровой политики, непримиримой борьбы с врагами социализма. Создается наряду с широким Президиумом ЦК «узкое бю-ро», что предполагало крупные перестановки в высших эшелонах вла-сти. В печати конца 1952 – начала 1953 гг. постоянно подчеркивалось, что по мере успехов социализма действия врагов становятся все более изощренными, раздувался психоз в отношении «агентов империализ-ма».

О том, что велась работа по подготовке массовых репрессий, расска-зал академику Г. Арбатову в 1954 г. бывший работник КГБ Б.М. Афана-сьев. Он отмечал, что в начале 1953 г. были получены предписания уве-личить в связи с предстоящим «наплывом» заключенных «емкости» тюрем и лагерей и подготовить для перевозки осужденных дополни-тельное количество подвижного железнодорожного состава. По его же словам, «разрешение бить и пытать подследственных, после 1937 г. в течение многих лет оставшееся в основном «монополией» центра, было снова дано всем». Данную подготовку в дальнейшем подтвердили и другие. Г. Арбатов, будучи свидетелем многих событий, пишет, что «такой кампании ненависти и истерии, какая развернулась в послевоен-ный период, он еще не видел».

В целом имеются все основания утверждать, что рассматриваемое время являлось апогеем сталинского тоталитарного режима, когда наиболее отчетливо проявились его конституирующие черты, а оппози-ционные настроения, хотя они и не отличались радикализмом, были

141

подавлены. Вместе с тем дух свободомыслия жил в российском обще-стве, в том числе и в среде партгосноменклатуры. Наиболее дальновид-ные из ее представителей, хотя их взгляды не выходили за рамки сло-жившихся канонов о социализме, понимали необходимость внесения серьезных изменений в экономический и политический курс. Однако на открытое провозглашение своих взглядов они отважились только после смерти Сталина.

Рекомендуемая литература

1. Аксенов Ю.С. Апогей сталинизма: послевоенная пирамида власти // Во-

просы истории КПСС. 1990. №11. 2. Волкогонов Д. Триумф и трагедия: Политический портрет Сталина. Барна-

ул, 1990. Кн. 2. 3. Волобуев О., Кулешов С. Очищение. История и перестройка. М., 1989. 4. Гордон Л.А., Клопов Э.В. Что это было? Размышления о предпосылках и

итогах того, что случилось с нами в 30–40-е годы. М., 1989. 5. Иванова Г.М. Гулаг в системе тоталитарного государства. М., 1997. 6. Игрицкий Ю.Н. Концепция тоталитаризма: уроки многолетних дискуссий

на Западе // История СССР. 1990. №6. 7. Реабилитация: Политические процессы 30–50-х годов. М., 1991. 8. Рейман М. Сталинизм как феномен советского общества // Рабочий класс и

современный мир. 1990. №1. 9. Режим личной власти Сталина. К истории формирования. М., 1989.

142

Тема 10

Социально-экономическая политика

в 1945–1953 гг.

Восстановление и развитие промышленности. За годы войны ма-

териальные потери СССР составили 2569 млрд руб., что в 14 раз пре-вышало все доходы государственного бюджета страны в 1940 г. По вы-пуску важнейших видов промышленной продукции СССР был отбро-шен на уровень 1930-х гг. В целом страна потеряла 30% национального богатства. В связи с огромными людскими потерями изменилась воз-растная и половая структура населения. В 1945 г. женщины составляли 56% общей численности рабочих и служащих.

Процесс восстановления экономики начался еще в военные годы, по мере освобождения оккупированных районов. На эти цели в 1944–1945 гг. было выделено 75 млрд руб. Однако основная работа по ликвидации последствий войны развернулась в условиях мирного времени. В 1945 г. упраздняется ГКО, а его функции переходят к Совнаркому СССР, пред-седателем которого являлся Сталин. Ряд военных наркоматов преобра-зуется в гражданские. Восстанавливается 8-часовой рабочий день, от-меняются обязательные сверхурочные работы, проводится демобилиза-ция армии.

Разворачивается невиданная по масштабам пропагандистская кампа-ния. Стремились прежде всего удивить мир грандиозностью планов и поставленных задач, что должно было, по замыслу Сталина и идеологов ВКП(б), послужить делу укрепления авторитета советской модели со-циализма в странах Восточной Европы и Азии, еще не сделавших окон-чательный выбор. Ничем иным нельзя объяснить тот факт, что уже в феврале-марте 1946 г. Сталин вновь провозгласил задачу завершения строительства социализма и перехода к коммунизму. При этом сам пе-реход на более высокую ступень экономического и общественного раз-вития понимался упрощенно. Упор делался лишь на количественные показатели. К примеру, Сталин полагал, что для построения материаль-но-технической базы коммунизма достаточно довести годовое произ-водство чугуна до 50 млн т, стали – до 60 млн т, нефти – до 60 млн т, угля – до 500 млн т.

Была создана специальная комиссия и рабочая группа для разработки новой программы партии. В преамбуле подготовленного проекта гово-

143

рилось о том, что ВКП(б) ставит своей целью в течение ближайших 20–30 лет построить в СССР коммунистическое общество. В качестве не-обходимого условия для создания материально-технической базы ком-мунизма были названы приведенные Сталиным цифры-ориентиры. В течение 15–20 лет намечалось решить и основную экономическую зада-чу СССР: превзойти по уровню производства на душу населения глав-ные капиталистические страны, что должно было создать «изобилие продуктов, необходимое для перехода к коммунизму».

Программа не была утверждена официально, но ее основные идеи использовались при разработке Генерального хозяйственного плана СССР на 1946–1965 гг. Данный документ заканчивался ссылкой на то, что поставленные задачи основываются на развитой Сталиным теории о возможности построения коммунизма в одной стране.

Между тем в ЦК ВКП(б) и правительство поступало немало дельных предложений по проблемам развития экономики СССР. Так, весьма оригинальные идеи были высказаны в рукописи бухгалтера из города Мытищи С.Д. Александера «Послевоенная отечественная экономика»:

1. Преобразовать государственные предприятия в акционерные или паевые товарищества, в которых держателями акций выступают сами рабочие и служащие, а управляет всем полномочный выборный совет акционеров;

2. Децентрализовать функции снабжения предприятий сырьем и ма-териалами путем создания районных и областных промснабов (вместо снабсбытов при наркоматах и главках);

3. Отменить обязательные поставки, т.е. систему госзаготовок, предоставив колхозам и совхозам возможность свободно продавать продукцию по ценам, складывающимся на рынке;

4. Полностью отменить существующую денежную систему и ввести новую, основанную на золотом паритете;

5. Ликвидировать государственную торговлю, передав ее функции торговым кооперативам и паевым товариществам.

Подобного рода предложения были высказаны и в письме инженера Э.Г. Рида из Татарской АССР, направленном в адрес ЦК ВКП(б). Он считал, что только отказ от чрезмерной централизации хозяйственного механизма, перевод предприятий на акционерные начала, зачисление на личностные счета рабочих и ИТР части получаемой прибыли создадут условия для высокоэффективной работы промышленности. Экономисты В.Г. Венжер и А.В. Санина предложили передать основные средства производства, сосредоточенные в МТС, колхозам. Эти и другие нова-торские подходы были оценены в управлении пропаганды и агитации ЦК ВКП(б) как «неправильные и вредные» и списаны в архив.

144

Официальным документом, в котором определялись основные направления экономического развития страны, стали директивы четвер-того пятилетнего плана, подготовленные под руководством Н.А. Возне-сенского. В основу планирования легли прежние принципы жесткого административного диктата, предельной централизации управления производством и распределением. Приоритет отдавался тяжелой про-мышленности, транспорту, укреплению обороноспособности, продук-ции сырьевых отраслей. Развитию группы «Б», связанной с удовлетво-рением потребностей людей, придавалось второстепенное значение. Ставилась задача в течение пятилетки не только восстановить, но и пре-взойти довоенные экономические показатели.

Надо признать, что даже при такой односторонней ориентации пяти-летнего плана в стране не было соответствующей материальной и фи-нансовой базы для его успешного выполнения. А поэтому, как и в годы индустриализации, советским руководством был сделан упор на макси-мальное использование идеологических и моральных рычагов. В связи с этим особое внимание уделялось поощрению трудовых инициатив, раз-витию социалистического соревнования. В последние годы в нашей печати появились публикации, раскрывающие многие негативные сто-роны этого процесса. Доля истины в них есть. Тоталитарный режим нуждался в героях, застрельщиках, которые бы постоянно поддержива-ли соответствующий моральный тонус народа, погашали высокоэффек-тивным трудом негативные последствия неграмотных экономических решений, создавали благоприятную основу для движения по служебной лестнице партийных, комсомольских, советских и хозяйственных чи-новников. Этим объясняются факты специально подготовленных рекор-дов, дутых показателей. И, тем не менее, нет оснований отрицать, что в основе большинства трудовых починов лежали патриотические мотивы, желание советских людей быстрее залечить раны войны, сделать свою страну процветающей.

По подсчетам экономиста И. Чангли, только в промышленности в конце 1940-х–1950-е гг. получили развитие более 250 новаторских по-чинов. Наиболее распространенными из них явились движения «ско-ростников» (инициаторами которого были токари Г.С. Борткевич и П.Б. Быков), «многостаночников» (по примеру ткачихи Орехово-Зуевского хлопчатобумажного комбината М. Волковой), шефство ком-сомольских организаций над шахтами и металлургическими предприя-тиями и др. Что это давало, можно показать на следующем примере: только переход на многостаночное обслуживание 12 тыс. текстильщи-ков позволил использовать дополнительно 4,5 тыс. ткацких станков, что было очень важно в условиях нехватки высококвалифицированных тек-стильщиц. С 1947 г. возникают так называемые комплексные бригады,

145

состоящие из инженерно-технических работников и рабочих, для сов-местной разработки и внедрения рационализаторских предложений. Практикуется заключение договоров о содружестве между производ-ственниками и учеными в целях решения важнейших научно-технических задач.

Структурная перестройка промышленности в связи с сохранением курса на приоритет военного производства завершается уже в 1946 г., а с 1947 г. начинается рост производства, вступают в строй крупнейшие заводы, шахты и электростанции, разрушенные войной. В общей слож-ности в годы четвертой пятилетки в СССР было восстановлено и вновь построено 6200 крупных промышленных объектов.

Как указывалось во всех официальных документах, пятилетка была выполнена за четыре года и три месяца. Данный вывод, даже если поль-зоваться официальной статистикой, вызывает сомнение. Выполнение и перевыполнение плана произошло лишь по общему объему производ-ства, при этом в эти показатели были включены репарации и продукция ряда совместных советско-восточногерманских предприятий. Не были выполнены плановые задания по отдельным видам промышленной про-дукции, в том числе в машиностроении, станкостроении, металлургии и т.д. Наибольшие успехи были в отраслях, работающих на оборону. В частности, впечатляющие достижения были в реализации атомного про-екта, ракетостроении, создании реактивной авиации, куда были направ-лены основные научно-технические силы и огромные материальные и людские ресурсы.

Иное положение было на предприятиях, производящих продукцию массового потребления. Здесь модернизация в основном ограничивалась установкой вывезенного из Восточной Германии оборудования. Отече-ственным разработкам мирного назначения по сути дела не уделялось внимания. На состоянии научно-технического прогресса отрицательно сказывалось и отставание теоретической мысли, особенно в экономиче-ской науке. Вплоть до середины 1950-х гг. среди ученых и хозяйствен-ников господствовало мнение об отсутствии морального износа обору-дования при социализме, осуждалась кибернетика, оспаривалась целе-сообразность использования вычислительной техники и замены паро-возной тяги на электрическую. В печати нередко утверждалось, будто автоматизация оборудования приведет к широкому использованию ра-бочей силы низкой квалификации.

Распространению такой атмосферы способствовала борьба с так называемым низкопоклонством перед Западом, критическое отношение к достижениям науки и техники буржуазных стран. По мнению истори-ков Л.А. Гордона и Э.В. Клопова, неспособность Сталина и его окруже-ния осознать необходимость качественных изменений в экономике и

146

технике сопоставима по своим пагубным последствиям с просчетами в оценке стратегической обстановки в 1940–1941 гг. Она обрекла совет-скую экономику на отставание в решении задач научно-технической революции, особенно в тех отраслях, которые были связаны с удовле-творением потребностей человека.

Следует также иметь в виду, что многие важнейшие промышленные объекты в годы четвертой и пятой пятилеток возводились руками мил-лионов заключенных, в том числе Волго-Донской канал, Куйбышевская ГЭС и др. В Сибири наиболее крупной стройкой рассматриваемого пе-риода, на которой использовался в основном труд заключенных, явля-лась железная дорога Салехард-Игарка, которую с подачи Сталина называли «Великой северной магистралью». На стройке работали одно-временно до 200 тыс. чел. По подсчетам научного сотрудника Институ-та экономики и организации промышленного производства СО АН Л.С. Труса, ГУЛАГ сосредотачивал до 10% экономического потенциала страны, а в отраслях инфраструктуры – до 50%. Автор, сам прошедший через ГУЛАГ, считает, что это было хищническое и расточительное использование материальных и людских ресурсов.

Состояние сельского хозяйства. Последствия войны для сельского хозяйства были катастрофичны. В 1945 г. посевные площади уменьши-лись почти на 30% по сравнению с 1940 г., резко сократилась урожай-ность. Огромные потери понесло животноводство. За время войны ко-личество рабочего скота, который являлся основной тягловой силой, сократилось на 40%. Только поголовье лошадей уменьшилось на 7 млн голов. Почти на 15% сокращается численность крупного рогатого скота, чуть ли не на 2/3 – свиней. В целом валовая продукция сельского хозяй-ства в сопоставимых ценах составляла лишь 60% довоенного времени. Значительно были подорваны людские ресурсы села. К началу 1946 г. трудоспособное население колхозов уменьшилось по сравнению с 1940 г. на 1/3, а число трудоспособных мужчин составляло только 2/5 дово-енного времени. По технической оснащенности сельское хозяйство бы-ло отброшено на уровень начала 1930-х гг. Во многих районах страны, в связи с нехваткой техники, пахали землю на коровах, немало работ вы-полняли вручную, в том числе посев, боронование и т.д.

Немногим лучше было положение в тех областях страны, которые не подвергались оккупации. К примеру, на Алтае посевные площади в 1945 г. составляли лишь 75% от уровня 1940 г., тракторный парк уменьшился на 20%, а количество грузовых автомобилей – в 4,5 раза. Число трудоспособных, занятых в сельскохозяйственном производстве, сократилось в 2,5 раза. В 1945 г. средняя урожайность зерновых в крае составила 2,5 ц с га.

147

Удар нанесла и природа. Засуха 1946 г. была даже более сильная, чем в 1921 г. Она охватила Украину, Молдавию, Центрально-Черноземную зону, правобережье Нижнего Поволжья. Неплохой урожай был выращен в Сибири и Казахстане, но из-за погодных условий, нехватки техники и рабочих рук полностью убрать его не удалось. В целом по стране в 1946 г. было собрано 39,6 млн т, тогда как в 1940 г. – 95,6 млн т.

На состоянии сельского хозяйства сказывались не только послед-ствия войны и погодные условия, но и сама система организации сель-скохозяйственного производства, полностью лишавшая крестьян мате-риальной заинтересованности в результатах своего труда, вмешатель-ство во внутренние дела колхозов партийных и советских органов, при-писка на их содержание различного рода чиновников, бесцеремонное изъятие произведенной продукции. Принятое в сентябре 1946 г. поста-новление Совмина СССР и ЦК ВКП(б) «О мерах по ликвидации нару-шений Устава сельхозартели в колхозах», хотя и способствовало воз-вращению им части земли, скота, имущества, финансов, незаконно при-своенных различными организациями, не было полностью претворено в жизнь.

Практика навязывания парторганами своих кандидатов на должности руководителей колхозов, а также административный диктат над самим процессом организации сельскохозяйственного производства сохраня-лись и в дальнейшем. По сути дела, декларативным органом являлся созданный при правительстве Совет по делам колхозов, имевший лишь рекомендательные функции. Наиболее крупным его достижением явля-лась разработка так называемого Великого сталинского плана преобра-зования природы, принятого в 1948 г. Его сердцевиной являлось повсе-местное насаждение лесозащитных полос, что сыграло важную роль в накоплении влаги и борьбе против ветровой эрозии почв.

В советской научной и учебной литературе высокая оценка давалась проведенному в 1948–1949 гг. укрупнению колхозов. В частности, об-ращалось внимание на осуществленное в ходе этой кампании сокраще-ние управленческого аппарата, что действительно имело место. Но нет оснований и преувеличивать значение этой меры. Данная акция по сво-ей сути являлась очередной попыткой государства за счет крестьян улучшить сложившееся положение. Объединение слабых, дышащих на ладан колхозов с более жизнеспособными, как правило, не приносило пользы ни первым, ни вторым. К тому же реорганизация производилась в спешке, без учета экономической целесообразности, нередко создава-лись колхозы-гиганты, которые впоследствии пришлось вновь разу-крупнять. Поэтому даже в организационном плане минусы превысили плюсы.

148

Итоги развития сельского хозяйства во второй половине 1940-х–начале 1950-х гг. были подведены на XIX съезде ВКП(б), состоявшемся в октябре 1952 г. Выступавший с отчетным докладом ЦК Маленков за-явил, что в СССР не только восстановлен довоенный уровень сельско-хозяйственного производства, но и «окончательно и бесповоротно» ре-шена зерновая проблема. Для доказательства расцвета сельского хозяй-ства и определения плановых заданий для колхозов и совхозов исполь-зовались данные видовой (биологической) урожайности на корню. В частности, Маленков утверждал, что в 1952 г. валовой сбор зерна соста-вит 8 млрд пуд. Фактически же собрали менее 5 млрд пуд. Урожайность была ниже, чем в 1913 г.

Дутыми оказались и данные о положении в животноводстве. По све-дениям, приведенным в докладе Маленкова, поголовье крупного рога-того скота в СССР с 1945 по 1952 г. увеличилось до 64 млн голов, а фактически было на 7 млн меньше. Поголовье овец и коз составляло не 114, а 97 млн голов. Не лучшим было положение в материально-техническом снабжении сельского хозяйства. Пользовались электро-энергией лишь 15% колхозов и 10% крестьянских домов. В 1953 г. в США работало на полях 4,1 млн тракторов, а в СССР – 744 тыс.

На колхозы давил мощный пресс налогов и прочих изъятий сельско-хозяйственной продукции. С колхозов брали без учета их возможностей и потребностей. При исчислении обязательных поставок сельскохозяй-ственной продукции не учитывалось, что значительные площади земли колхозов из-за нехватки техники, людей и семенного материала пусто-вали, не засевались. Не получали поддержки ЦК ВКП(б) и правитель-ства просьбы руководителей районов, областей, республик, пострадав-ших от засухи, об уменьшении норм налога. К примеру, на Украине в 1946 г. хотя и был снижен план хлебозаготовок, но и в новом размере он значительно превышал возможности республики. В то же время был увеличен пресс налогов для областей, не пострадавших от засухи. Так, Казахской ССР план был увеличен на 11,8 млн пуд., Алтайскому краю – на 6 млн, Краснодарскому краю – на 4 млн. пуд.

Для выколачивания плана заготовок использовались и апробирован-ные в годы коллективизации чрезвычайные меры. Нередко государству сдавался даже семенной фонд. К примеру, прибывшая в 1946 г. на Ал-тай партийно-правительственная комиссия во главе с Маленковым до-билась вывоза почти всего собранного урожая.

Попытки отдельных местных партийных, советских работников, председателей колхозов оставить часть зерна для нужд хозяйств и вы-дачи на трудодни до выполнения плана рассматривались как саботаж, «антигосударственная деятельность». Виновных снимали с занимаемых постов, отдавали под суд. Так, в Смоленской области за время хлебоза-

149

готовок было осуждено 420 председателей колхозов, в Сталинградской – 155.

Между тем в ЦК ВКП(б) знали о подлинном положении в деревне. Об этом свидетельствуют письма, обнаруженные в партийных архивах. В них сообщалось не только о нищете сельских жителей, но и самодур-стве начальства различного ранга. Поэтому так сильны были антикол-хозные настроения. Так, слушатель Смоленского военно-политического училища фронтовик Н.М. Мельников в письме на имя Маленкова сооб-щал: «На протяжении 1945–1946 гг. я очень близко столкнулся, изучил жизнь ряда колхозов Брянской и Смоленской областей. То, что я уви-дел, заставило меня обратиться к Вам как секретарю ЦК ВКП(б). Как коммунисту мне больно выслушивать от колхозников такой вопрос: «Не знаете, скоро ли распустят колхозы?». Свой вопрос, как правило, они мотивируют тем, что «жить так нет сил дольше». И действительно, жизнь в некоторых колхозах невыносимо плохая. В колхозе «Новая жизнь» почти половина колхозников уже 2–3 месяца не имеют хлеба, у части нет и картошки. Это присуще не только для этого района... На этом фоне руководители колхоза «Новая жизнь» пьют, ужасающе пьют, пропивают колхозное добро, отдают «по блату», а колхозникам на тру-додни приходится шиш».

Подобного рода письма поступали в ЦК ВКП(б) и в последующие го-ды. М.Н. Миронова, лауреат Сталинской премии (1948 г.), автор сцена-риев фильмов «Сельская учительница», «Сельский врач» и др., побы-вавшая летом 1952 г. в 22 колхозах Калужской области, в письме на имя Сталина писала: «Трудно себе представить, дорогой Иосиф Виссарио-нович, жизнь этих людей, которые 9 лет (три года войны и 6 лет после войны) работают даром. Чем они живут, что едят? Едят они картошку с приусадебного участка, картошкой же вскармливают свиней, ни салом, ни мясом не пользуются. Деньги, полученные от продажи поросят, це-ликом идут на уплату государственного налога и на самые насущные нужды (как соль, кепка, чугунок). О мыле даже не помышляют, обхо-дясь щелоком, отчего рубахи и платки их имеют какой-то грязно-бурый цвет. Одежда исключительно ветхая, часто домотканая, древние рваные зипуны, лапти с онучами, опорки. Молоко от своих коров не только полностью сдают государству, но и еще покупают для сдачи. Зимой живут эти люди в одном помещении со скотиной. Хлеб едят такой, что один вид его вызывает неприятное чувство, на вкус же противен, пото-му что печен с конским щавелем и картошкой (это при тяжелой физиче-ской работе). В таких условиях люди потеряли главное: перспективу улучшения жизни».

Такое состояние деревни не было случайным. С конца 1920-х гг. пра-вящая партия рассматривала сельское хозяйство прежде всего как ис-

150

точник средств для промышленности и наращивания военного потенци-ала. В годы четвертой пятилетки объем капиталовложений в сельское хозяйство составлял лишь 7,3% от общей суммы. Искусственно под-держивалась соответствующая вилка цен на промышленную и сельско-хозяйственную продукцию. Закупочная цена зерна даже в совхозах бы-ла в 5 раз ниже себестоимости, а молока – в 2,5 раза. В колхозах это со-отношение было еще ниже. Такая политика превращала колхозы в веч-ных должников государства, подрывала материальную заинтересован-ность колхозников в развитии общественного производства. В связи с этим многие колхозники не вырабатывали установленный минимум трудодней (к примеру, в Белоруссии – более 20%, а в Алтайском крае – 23–25%).

Тяжелым бременем на сельское хозяйство ложилась практика уста-новления повышенных обязательств по поставкам продукции государ-ству. Она ставила на колени даже сильные хозяйства, ибо они нередко вынуждены были ради «чести» района, области, республики выполнять обязательства и за слабые колхозы. Не были отлажены экономические отношения между МТС и колхозами. МТС, получая оплату от урожая на корню, не были заинтересованы в сохранении всего выращенного, в улучшении агротехники.

Все эти причины и объясняют тот факт, что для восстановления сель-ского хозяйства потребовалось вдвое больше времени, чем для про-мышленности. Среднегодовые темпы роста валовой продукции сельско-го хозяйства в 1950–1953 гг. составляли лишь 1,6% и не превышали темпов прироста населения. Так, в 1953 г. было заготовлено 31,1 млн т зерна, а израсходовано на продовольственное снабжение населения и другие государственные нужды 32,4 млн т. Поэтому вынуждены были использовать даже часть неприкосновенных запасов.

Материальное положение населения. Для советского народа тяже-лыми были не только военные, но и послевоенные годы. Не хватало самого необходимого, т.е. хлеба, соли, одежды, обуви, спичек, строи-тельных материалов и т.д. Даже в больницах нередко вместо кружек выдавали консервные банки. Значительная часть крестьян районов, под-вергшихся оккупации, проживала в так называемых курятниках и зем-лянках. Не многим лучше был быт населения городов. Коммуналки бы-ли переполнены, многие семьи жили в бараках, подвалах и полуподва-лах. Бытовая неустроенность наблюдалась не только на западе, но и востоке страны. Так, инспектор ЦК ВКП(б) Кисилев сообщал секретарю ЦК А.А. Кузнецову: «В Кузбассе крайне тяжелая обстановка с обеспе-чением жильем. Большое количество рабочих размещено в землянках, плохо приспособленных для жилья хозяйственных постройках, овоще-хранилищах и даже скотных дворах. Во многих общежитиях специаль-

151

ные двухъярусные нары, переполненные до отказа рабочими и членами их семей».

Основные продукты питания выдавались по карточкам, обеспечи-вавшим полуголодное существование. В. Исупов, исследуя продоволь-ственное положение страны за все годы советской власти, выделяет две формы голода – абсолютная (при полном отсутствии продуктов) и скрытая (при дефиците высококачественных продуктов, содержащих необходимые для человеческого организма белки и витамины). Скры-тый голод, по его мнению, властвует в России более 70 лет, ибо основу питания составляют картофель и хлеб. Трижды это хроническое явление прерывалось настоящими продовольственными катастрофами: в начале 1920-х гг., в 1932–1933 гг. и в 1946–1947 гг.

Нормы снабжения по карточкам разных категорий населения в тече-ние 1946–1947 гг. несколько раз снижались: от 1,2 до 0,4 кг хлеба в день для работавших и от 250 до 150 г – для «иждивенцев». К примеру, в Москве, где положение было несколько лучше, в 1947 г. отоваривали по следующим нормам: рабочих – 500–600 гр. хлеба в день, в месяц – 2200–3200 г мяса и рыбы, 800–900 г жиров, 900 г сахара, 2000 г круп и макаронных изделий, 440 г соли и 3 коробки спичек. Служащие получа-ли соответственно: 450 г хлеба, 1200 г мяса и рыбы, 400 г жиров, 500 г сахара, 1500 г крупы и макаронных изделий, 400 г соли и 3 коробки спичек. В Сибири среднестатистический рабочий в течение года полу-чал всего 5 яиц, 3 кг сахара, 2 кг масла, 11 кг мяса, 8 кг рыбы, 40 г сала. Такие нормы, особенно на работах, требующих большого физического напряжения, были явно недостаточными. Рабочие жаловались на упадок сил. Были случаи, когда от недоедания падали в обморок прямо у стан-ка.

Колхозники не получали карточек на продовольствие. На 1 февраля 1947 г. на централизованном снабжении хлебом находилось всего около 59 млн чел. Подавляющее же большинство населения страны должно было само находить источники пропитания, т.е. покупать продукты на рынке или по коммерческим ценам в магазинах, жить за счет подсобно-го хозяйства.

Карточную систему в СССР отменили в декабре 1947 г. Эта мера со-провождалась одновременным проведением денежной реформы. Ми-нистр финансов А. Зверев исходя из денежных доходов и расходов населения предложил произвести обмен денег в соотношении 5:1, но Сталин распорядился установить для так называемых свободных денег, т.е. находящихся на руках у населения, соотношение 10:1; вклады в сбе-регательных кассах переоценивались в соотношении 3:1. По мнению некоторых экономистов, денежная реформа позволила прежде всего уменьшить государственный долг населению, составлявший 100 млрд

152

руб., примерно втрое. Следовательно, можно сказать, что она ударила не только по спекулянтам, но и трудящимся, имела конфискационный характер.

В конце 1940-х – начале 1950-х гг. было осуществлено трехкратное снижение розничных цен на товары первой необходимости. Эта мера выдавалась как ярчайшее свидетельство заботы партии и правительства о благе народа. На самом деле нет оснований идеализировать значение данной акции. Дело в том, что до этого цены выросли втрое по сравне-нию с 1940 г. (на продовольствие в 3,6 раза, на непродовольственные товары – в 2,2 раза), а средняя заработная плата рабочих и служащих увеличилась лишь в 1,5 раза и составляла в 1946 г. всего 480 руб., а в 1950 г. – 640 руб. в месяц. Поэтому даже с учетом трехразового сниже-ния цены были выше довоенных. В цифровом выражении выигрыш от снижения цен для населения составил 30 млрд руб., но 20 млрд из них были поглощены обязательной подпиской на государственные займы.

К тому же снижение цен достигалось за счет ухудшения и без того нелегкой жизни в деревне. Решалась данная задача прежде всего путем установления низких закупочных цен на сельскохозяйственную про-дукцию. К примеру, государство покупало 1 кг говядины за 23 коп., а продавало за 1,5 руб. В 1946 г. в среднем по стране было распределено на трудодень лишь по 0,52 кг хлеба. Во многих колхозах, особенно в зонах засухи, вообще не проводилась выдача колхозникам произведен-ной сельхозпродукции из общественного сектора. Поэтому наблюдалась массовая смертность людей от голода. В селах Молдавии в январе-феврале 1947 г. ежедневно умирало от голода и дистрофии 300–400 чел. На Украине в 1946 г. по этой же причине умерло 369 тыс., а в 1947 г. – 628 тыс. чел. Немногим лучше было положение в других регионах стра-ны. Между тем возможности для того, чтобы избежать массовой смерт-ности населения, в стране были. Достаточно сказать, что только Польше в 1946–1947 гг. СССР поставил 900 тыс. т зерна, Чехословакии в 1947 г. – 600 тыс. т. Продовольственная помощь в тяжелые послевоенные годы не ограничивалась странами Восточной Европы. В апреле 1946 г. А. Микоян подписал соглашение о поставках Франции 500 тыс. т зерна. Такая «щедрость» за счет голодающего населения собственной страны определялась прежде всего политическими причинами и не может быть оправдана.

До 1953 г. каждый колхозный двор был обязан сдавать государству ежегодно от 40 до 60 кг мяса, от 100 до 280 литров молока, нескольких десятков яиц. Колхозники уплачивали сельскохозяйственный налог и другие налоги и сборы.

Аскетический образ жизни не распространялся на представителей высшего и среднего звена партгосноменклатуры. Даже в годы войны

153

она пользовалась значительными привилегиями. Ей перепадала немалая доля помощи по ленд-лизу. Для начальства выдавались так называемые литерные карточки. Кроме того, существовала система ордеров и тало-нов на разные товары, что обеспечивало чиновникам безбедную жизнь. Обычным явлением для этой категории являлось получение так называ-емых пакетов, т.е. доплат к основной заработной плате. Их сумма со-ставляла от нескольких сот до многих тысяч рублей по курсу того вре-мени. Они выдавались тайком, не облагались налогами и даже не учи-тывались при уплате партийных взносов. Министр, например, вместе с зарплатой получал тогда 20 тыс. руб. Ко всему этому добавлялись почти бесплатное пользование дачами, бесплатные завтраки, бесплатные (или частично оплачиваемые) обеды, получение больших дотаций за путевки в дома отдыха и санатории, выдача «лечебных денег» при уходе в от-пуск и другие льготы. Академик Г. Арбатов в книге «Свидетельство современника» пишет, что это была «сознательная политика Сталина, направленная на подкуп верхушки партийного и советского аппарата, втягивание ее в своего рода круговую поруку, линия на то, чтобы с по-мощью прямого подкупа и внедрения боязни вместе со служебным по-стом потерять привилегии обеспечить абсолютное послушание чинов-ничества и его активное служение культу личности». Не случайно один из германских дипломатов говорил, что «в России вообще и в Москве имеется все вплоть до самых современных салонов мод, только для ка-кого-нибудь десятка тысяч. Но чего здесь особенно не хватает, так это коммунизма для всех».

Рекомендуемая литература

1. Аксенов Ю. Сталинизм: послевоенные утопии и реалии // Трудные вопро-

сы истории: Поиски. Размышления. Новый взгляд на события и факты. М., 1991. 2. Ануфриев В.И. В первую послевоенную... М., 1983. 3. Волков И.М. Засуха, голод 1946–1947 годов // История СССР. 1991. №4. 4. Клифф Т. Сталинская Россия: пропасть в благосостоянии и дискриминация

// ЭКО. 1989. №9. 5. Правда о «золотом веке» цен // Агитатор. 1988. №1. 6. Промышленность и рабочий класс СССР. 1946–1950 : сб. документов и ма-

териалов. М., 1989. 7. Российская деревня после войны (июнь 1945 – март 1953 гг.) : сб. док. М.,

1991. 8. Судьбы российского крестьянства. М., 1996.

154

Тема 11

Первые попытки либерализаци

и политического режима в СССР

(середина 1950-х – начало 1960-х гг.) После смерти Сталина в высшем политическом руководстве партии и

страны установилось временное, но очень неустойчивое равновесие. Никто из ведущих лидеров первоначально не рисковал открыто объ-явить о своих претензиях на верховную власть. Председателем Совета Министров СССР стал Г.М. Маленков, Л.П. Берия был утвержден пер-вым заместителем Маленкова и возглавил объединенные министерства внутренних дел и государственной безопасности. Председателем Пре-зидиума Верховного Совета СССР утверждается К.Е. Ворошилов, Н.С. Хрущев возглавил Секретариат ЦК КПСС. Но эти перестановки были лишь первым шагом в распределении партийных и государственных портфелей, временным затишьем перед новой схваткой в верхах.

Первым активизировался Берия, стремясь подготовить почву для установления единоличной власти. К. Симонов в своих записках «Гла-зами человека моего поколения» справедливо подчеркивал, что Берия олицетворял собой «самое жестокое, трагическое, свирепое и грязное, что было в той эпохе».

В целях дестабилизации обстановки в стране, создания повода для ужесточения карательного режима Берия провел летом 1953 г. гранди-озную амнистию уголовников. Только на Колыме было амнистировано 50 тыс. чел. В результате резко возросло число преступлений. Пустели по вечерам улицы многих городов. На насыпях железнодорожных путей нередко находили трупы сброшенных с поездов людей. А эшелоны с опьяненными свободой мародерами, ворами, рецидивистами все про-должали прибывать с Востока и сибирских регионов. В некоторых рай-онах уголовные элементы буквально терроризировали население. Наглядное представление об этом дает фильм «Холодное лето пятьдесят третьего». Так создавался законный повод для введения в наиболее важные города войск МВД.

155

Берия запретил органам МВД и МГБ сообщать какую-либо информа-цию партийным и советским органам и приказал организовать за ними жесткий контроль. В этих же целях было проведено специальное сове-щание руководящих работников МВД и МГБ, осуществлялись соответ-ствующие кадровые перестановки. В Москву были введены дивизии МВД, одна из них, развернутая под Москвой, перекрывала наиболее важные направления. В боевую готовность был приведен полк МВД в Лефортовских казармах, усилены охранные команды Кремля, изменена пропускная система.

Наряду с этим Берия решил провести отвлекающую операцию, пока-зать общественности свою склонность к либерализму, переложить на других ответственность за репрессии. С этой целью по его приказу освобождают подследственных, проходивших по «делу врачей», а не-скольких следователей в качестве «козлов отпущения» приговаривают к расстрелу. Все это делалось с одной целью: показать, что времена ме-няются к лучшему и именно благодаря Берии.

На серьезное сопротивление со стороны бывшего сталинского окру-жения Берия не рассчитывал. Хрущева он не воспринимал всерьез, рас-сматривал его как человека, рожденного для слепого повиновения. Из-вестный советолог А. Авторханов в книге «Загадка смерти Сталина (за-говор Берии)» пишет, что сталинские преемники считали Хрущева «мужиком», «недотепой», он же «оказался величайшим сфинксом с го-ловой гениального мужика».

Известный публицист Ф. Бурлацкий, объясняя «феномен» Хрущева, пишет, что он «был глубоко ранен сталинизмом. Здесь перемешалось все: и мистический страх перед Сталиным... и ужас из-за неповинно проливаемой крови. Здесь было и чувство вины, и накопленный десяти-летиями протест, который рвался наружу, как пар из котла...». Не слу-чайно именно Хрущев стал организатором борьбы против Берии, олице-творявшего своей деятельностью наиболее уродливые черты сталинско-го режима. К. Симонов так объяснял этот смелый шаг Хрущева: «...он оказался проницательнее и решительнее, чем все остальные, а с другой стороны, этому способствовало то, что Берия недооценивал Хрущева, его качеств, его глубокой природной, чисто мужицкой, цепкой хитро-сти, его здравого смысла, да и силы его характера...». Хрущев яснее, чем другие, понимал необходимость коренных экономических и политиче-ских изменений, стремился придать социализму более гуманный облик.

В последнее время стало известно имя человека, сообщившего Хру-щеву о планах Берии. Это генерал-чекист Т.А. Строкач. Во время воины он являлся одним из организаторов партизанского движения на Укра-ине. В 1953 г. возглавлял Львовское управление внутренних дел. Свою

156

информацию он передал через секретаря Львовского обкома КПСС Сердюка.

Принимая все меры осторожности, Хрущев сумел сплотить вокруг себя большинство членов Президиума ЦК, убедить их в необходимости принятия самых решительных мер против Берии. К реализации плана ареста Берии был привлечен Г.К. Жуков, находившийся при Сталине в опале, а также ряд других боевых офицеров.

В целях создания более благоприятной обстановки для проведения намеченной операции министр обороны СССР Булганин отправил на военные учения под Смоленском Штеменко и Артемьева, поведение которых было непредсказуемым. Командующим Московским военным округом был назначен Москаленко, активно поддержавший план Хру-щева. По приказу Жукова к Москве стали перебрасываться, под предло-гом военных учений, танковые и воздушно-десантные дивизии. Были приведены в состояние боевой готовности курсанты всех академий, школы ВЦИК. К 26 июня 1953 г. перегруппировка сил была завершена. Группу захвата завезли в Кремль на своих машинах с затемненными стеклами Булганин и Жуков. По условленному сигналу, во время засе-дания президиума ЦК, она арестовала Берию.

Следствие по делу Берии и его сторонников (Деканозова, Меркулова, Владимирского, Мешика, Гоглидзе, Кубулова) длилось полгода. Суд проходил с 18 по 28 декабря 1953 г. Председателем суда был маршал Конев. С обвинительным заключением выступал генеральный прокурор Руденко. Суд приговорил Берию и его сообщников к смертной казни.

Устранение Берии, хотя и осуществленное в традиционной больше-вистской форме, имело важнейшее значение для судьбы страны, после-дующего ее развития. Не случайно, когда у Хрущева, уже находящегося на пенсии, спросили, в чем он видит самую значительную свою заслугу, он ответил – в уничтожении Берии. На первый взгляд такая оценка ка-жется странной, если учитывать последующие изменения во внутренней и внешней политике советского государства, связанные с именем Хру-щева. Однако, если представить, что могла бы принести стране едино-личная власть Берии – господство карательного аппарата, стоящего вне общественного контроля – становится понятным глубокий смысл ответа Хрущева.

«Дело Берии» явилось началом существенных изменений во внут-ренней политике. В апреле 1954 г. по решению Верховного Суда СССР были реабилитированы партийные, советские, профсоюзные и комсо-мольские работники, проходившие по «ленинградскому делу». На ска-мье подсудимых оказались бывшие руководящие работники МГБ: Аба-кумов, Леонов, Лихачев, Комаров, Чернов и Броверман. Во время суда над этой группой вскрылась четко разработанная система фальсифика-

157

ции документов и показаний, получившая название «черной кухни Аба-кумова». Бывший министр МГБ и его сообщники подвергали подделке протоколы допросов по «ленинградскому делу» с заданной классифика-цией состава «преступления». При этом сам Абакумов нередко пред-определял меру наказания. По решению суда Абакумов, Леонов, Кома-ров, Лихачев были приговорены к расстрелу, Броверман – к 25, а Чер-нов – 15 годам лишения свободы.

Но тогда избежал наказания один из главных вдохновителей «ленин-градского дела» – Г. Маленков. Вопрос о его деятельности был постав-лен Хрущевым после июньского (1957 г.) Пленума ЦК КПСС. Но, как оказалось, к этому времени Маленков, заметая следы, почти полностью уничтожил компрометировавшие его материалы. О том, что существо-вала специальная папка с надписью «ленинградское дело», где храни-лись личные записки Маленкова, засвидетельствовал в комиссии пар-тийного контроля при ЦК КПСС бывший заведующий его секретариа-том. Однако в дальнейшем они исчезли. В свою очередь Маленков под-твердил на заседании КПК факт их уничтожения, сославшись на то, что это, мол, были его личные документы.

В дальнейшем прошли и другие судебные процессы, на которых бы-ли осуждены руководители и следователи МГБ, повинные в преступле-ниях против советских граждан, в нарушении законности. К примеру, были приговорены к смертной казни следователи Родос (он вел дела Мейерхольда, Чубаря, Эйхе, Косиора и др), Шварцман, фабриковавший дела Косарева, Кольцова и многих комсомольских работников, а также Лебенсон, который вел дела Постышева и Каминского.

Вместе с тем процесс наказания виновных и реабилитации невинно пострадавших в 30–50-е гг. натолкнулся на сопротивление консерватив-ных сил в ЦК КПСС, МВД и МГБ, а поэтому шел первоначально мед-ленно и болезненно. Из-за этой медлительности в ряде лагерей произо-шли восстания политзаключенных. В Степлаге, Норильске, Воркуте и Караганде они были подавлены с применением военной силы.

Курс Хрущева на восстановление законности с трудом пробивался в жизнь. И только с 1956 г. по всем лагерям и тюрьмам стали работать комиссии по пересмотру дел политзаключенных. Однако эта работа ве-лась негласно, без освещения в периодической печати. Процедура осво-бождения затягивалась, выходившие на свободу давали подписку о неразглашении всего увиденного и пережитого в лагерях. По имеющим-ся подсчетам, с 1953 по 1957 г. было реабилитировано 612 тыс. чел., а миллионы освобождены без реабилитации. По оценкам западных ис-следователей, только в 1954–1958 гг. в СССР вернулись из мест заклю-чения 2 млн чел. Но заслуга Н.С. Хрущева не только в этом. Ликвида-ция в «хрущевский период» тайных внесудебных расправ, введение но-

158

вого судебного законодательства и уголовного кодекса являлись отка-зом от одной из несущих конструкций тоталитарного режима. Историки О. Волобуев и С. Кулешов рассматривают эти изменения как опреде-ленный шаг в направлении правового государства.

Гражданским подвигом Н.С. Хрущева являлась инициатива в разоб-лачении культа личности Сталина. Он понимал, что невозможно до-биться коренных перемен без удара по авторитету Сталина. Учитывая существовавший в то время состав ЦК и отношение к Сталину в партии и массах, этот шаг мог сделать действительно мужественный человек, особенно остро осознающий необходимость качественного обновления партийного и государственного курса. И это в полной мере проявилось в процессе подготовки к XX съезду КПСС. С большим трудом Хрущеву удалось добиться согласия большинства членов Президиума ЦК на оглашение на съезде доклада «О культе личности», вскрывающего страшные страницы беззаконий в «сталинский период». Доклад был построен на документальной основе, но были в нем и «литературные отступления». К примеру, утверждение, что Сталин руководил войска-ми в годы войны по глобусу. Но в целом суровая правда доклада стала для многих настолько неожиданной и ужасающей, что было принято решение не публиковать его в открытой печати. В этом проявилась прежде всего уступка сталинистам различного должностного уровня, боявшимся сказать полную правду собственному народу. Получилось так, что за границей общественность смогла познакомиться с содержа-нием доклада Н.С. Хрущева уже в 1956 г., а советский народ – лишь в 1989 г.

Сам доклад был построен так, что в первую очередь показывались репрессии против партийно-комсомольского и государственного аппа-рата. При этом основная вина возлагалась на Сталина, Ежова, Ягоду и Берия. Ничего не было сказано о подлинных масштабах репрессий. Со-здавалось впечатление, что ближайшее окружение Сталина не только не участвовало в репрессиях, но и ничего не знало о них. Была и откровен-ная ложь. К примеру, отмечалось, что Молотов, Каганович, Ворошилов и другие не только в меру своих возможностей пытались противодей-ствовать культу личности, но и являлись сторонниками коллективного руководства, приверженцами демократии. Правда, есть версия, что яко-бы сам Хрущев пытался представить в докладе более достоверный ма-териал, но не получил необходимой поддержки. Сознавая, что ЦК не решится на публикацию даже полуправды, он передал почти дословное изложение своего доклада для публикации на Западе через тогдашнего корреспондента атенства Рейтер Джона Ретти, на которого вывели че-ловека, назвавшегося Костей Орловым, работника КГБ. Но о достовер-ности данной версии судить трудно.

159

Не было глубоко аналитическим и постановление ЦК КПСС «О пре-одолении культа личности и его последствий» от 30 июня 1956 г. При-чины культа личности в нем сводились в основном к трудностям про-цесса социалистического строительства и индивидуальным качествам Сталина. Идейная борьба в партии, приведшая к уничтожению значи-тельной части ленинской гвардии, оценивалась однозначно – как пози-тивный процесс. Оправдывались ограничения внутрипартийной и со-ветской демократии, а вина Сталина сводилась к тому, что он возвел в норму эти «некоторые» ограничения. Более того, ответственность за последствия культа личности была фактически возложена на советский народ. В постановлении говорилось: «Всякое выступление против него (Сталина) в этих условиях было бы не понято народом, и дело здесь вовсе не в недостатке личного мужества. Ясно, что каждый, кто бы вы-ступил... против Сталина, не получил бы поддержки в народе».

Доктор исторических наук А. Зевелев считает, что такая позиция по-становления являлась выражением компромисса между сторонниками обновления и ярыми сталинистами. Впрочем, следует признать, что в тот период времени к более глубокому и объективному анализу не были готовы не только радикалы в ЦК КПСС, но и представители обществен-ных наук. В настоящее время не только политологи Запада, но и неко-торые отечественные историки считают, что корни культа личности следует искать в самом процессе зарождения и развития большевизма, в ленинском периоде. И для такой постановки вопроса есть основания. Еще на начальной стадии развития большевизма были заложены такие черты будущего тоталитарного режима, как вождизм, непримиримость к инакомыслию, безоговорочное подчинение принятым партийным ре-шениям, создание партийных боевых структур, подчинение профсоюзов партии и т.д.

И тем не менее несмотря на недостатки, особенно легко уловимые с позиций сегодняшнего дня, решения XX съезда и постановление ЦК КПСС сыграли положительную роль. На их основе началось политиче-ское и духовное обновление общества. Провозглашается курс на отказ от мелочной опеки советских и хозяйственных органов. Хотя он и не был полностью проведен в жизнь, однако способствовал оживлению деятельности Советов. Регулярно и с привлечением актива стали прово-диться сессии Советов, практиковались систематические отчеты депу-татов перед избирателями, стали более многообразными функции по-стоянных комиссий Советов.

Расширяются коллективистские начала в деятельности правящей партии. Регулярно стали проводиться партийные съезды и пленумы ЦК КПСС, к обсуждению важнейших партийных и государственных доку-ментов привлекались широкие слои населения. Хозяйственные вопросы

160

рассматривались на совещаниях специалистов. На XXII съезде КПСС Н.С. Хрущев подчеркивал, что «самой великой ценностью является че-ловек».

В обществе зарождались элементы плюрализма мнений, что наглядно выражалось в проявлениях инакомыслия, развернувшихся дискуссиях по различным проблемам государственной и общественной жизни. Смелее и конструктивнее стала действовать печать.

Хрущев приподнимает и «железный занавес», отделявший СССР от других стран мира. В Советский Союз устремилась лавина иностранных туристов, стремившихся больше узнать о загадочной стране «победив-шего социализма». В 1957 г. в Москве проводится Всемирный фести-валь молодежи и студентов. Это была первая возможность для совет-ской молодежи в неофициальной обстановке познакомиться со своими сверстниками из зарубежных стран. Обычным явлением для портовых городов СССР становятся визиты иностранных военных кораблей. Пер-воначально они вызывали повышенный интерес советской обществен-ности, не привыкшей к такого рода контактам и воспитывавшейся на враждебности к армиям буржуазных стран. Так, когда в августе 1956 г. в Неву вошел отряд военных кораблей датского флота, прибывший с дружеским визитом, набережные реки заполнили тысячные толпы. Длинные очереди горожан с детьми выстроились у трапов датских фре-гатов «Эсюьерн Снаре» и «Вольдемар Сайр». Датских моряков, появ-лявшихся на улицах, тут же окружали, затаскивали в кафе и рестораны, угощали, дарили им сувениры. Впрочем, не меньшее любопытство про-являли граждане буржуазных стран к советским морякам, прибывавшим с ответными дружественными визитами. Это было время узнавания друг друга после долгих лет замкнутости и враждебности.

Под непосредственным руководством Хрущева был нанесен первый удар по бюрократическому аппарату. В Совете Министров СССР упраздняются дублирующие Госплан отделы. В целом только по 46 ми-нистерствам и ведомствам ликвидировали 200 главных управлений и отделов, 147 трестов, 898 снабженческих организаций, 4500 различных контор. В результате из сферы управления было высвобождено почти 750 тыс. чел. Ограничиваются функции правоохранительных органов. МГБ преобразуется в Комитет госбезопасности при Совете Министров СССР, над ним и органами МВД устанавливается прокурорский надзор, проводится основательная чистка их состава.

Важные шаги были сделаны в области национального строительства. В мае 1957 г. по решению Совета Министров СССР республиканским министерствам предоставляется право самостоятельно определять объ-ем капитальных вложений, не относящихся к ведению общесоюзных министерств, распределять ассигнования бюджета на просвещение,

161

культуру, здравоохранение и социальное обеспечение. К началу 1956 г. в непосредственное подчинение республик было передано свыше 11 тыс. предприятий, ранее находившихся в ведении союзных органов. Ряд союзных министерств преобразуется в союзно-республиканские. В 1957 г. восстанавливаются национальные автономии балкарского, че-ченского, ингушского, калмыцкого и карачаевского народов, неоправ-данно упраздненные в годы войны. Но не была восстановлена автоно-мия крымских татар и немцев Поволжья. Без проведения референдума Крым передается Украине, что имеет негативные последствия и сего-дня, стало причиной напряженности между Российской Федерацией и Украинской республикой после распада СССР.

Повышается роль общественных организаций. В 1957 г. профсоюзам были переданы вопросы охраны труда и техники безопасности, бюджет по социальному страхованию, право на окончательное решение трудо-вых споров между трудящимися и администрацией. В дальнейшем в их ведение от министерства здравоохранения переходит дело управления санаториями и домами отдыха. Часть функций правоохранительных органов передается народным дружинам и товарищеским судам.

Курс на демократизацию и укрепление законности проводился в условиях возрастающего сопротивления консервативных сил. Уже в 1957 г. «сталинская гвардия», перегруппировав силы, попыталась вер-нуть утраченные позиции. Маленков, Молотов, Каганович, Ворошилов особенно опасались процесса реабилитации, огласки их участия в ре-прессиях. Пользуясь арифметическим большинством своих сторонни-ков в Президиуме ЦК КПСС, они принимают решение об освобождении Н.С. Хрущева от обязанностей первого секретаря ЦК КПСС. Однако пленум ЦК КПСС, состоявшийся в июне 1957 г., не поддержал их ре-шение. Пленум осудил действия заговорщиков и высказался за оставле-ние Хрущева на прежнем посту. Был избран новый состав президиума ЦК КПСС, в который Молотов, Каганович, Маленков и Шепилов уже не вошли.

Попыткой сломать централизованную командно-бюрократическую систему управления экономикой явилась проведенная по инициативе Хрущева реформа 1957 г. Она ликвидировала министерства и передала их функции совнархозам. Однако данная реорганизация без принципи-альных изменений в принципах и методах хозяйствования была обрече-на на неудачу. Ошибка Хрущева состояла и в том, что на должности руководителей наиболее крупных совнархозов назначались бывшие ми-нистры или их заместители. Лишившись возможности жить в Москве и былых масштабов власти, многие из них вовсе не горели желанием до-казать жизнеспособность реформы. Отрицательно сказалось на деятель-

162

ности совнархозов партийное вмешательство, усилившееся в результате разделения парторганов на промышленные и сельские.

Ненаучный, утопический характер носила программа КПСС, приня-тая на XXII съезде партии в 1961 г. Завороженный желанием быстрого и головокружительного рывка вперед Хрущев потерял чувство реально-сти. Программа нанесла не только идеологический, нравственный, но и экономический ущерб, послужив теоретическим основанием для преоб-разования колхозов в совхозы, ликвидации приусадебных участков, изъятия домашнего скота, ликвидации так называемых неперспектив-ных деревень.

Тем не менее следует отметить, что в основе многих положений про-граммы КПСС лежало искреннее желание радикальных сил партии и ученых придать социализму более привлекательный облик, продолжить курс на ликвидацию сталинского тоталитарного режима. Не случайно Хрущев и его сторонники вопреки сопротивлению многих, в том числе ряда зарубежных компартий, настояли на включении в программу по-ложения о переходе от диктатуры пролетариата к общенародному госу-дарству. Однако курс на установление подлинного народовластия не был подкреплен соответствующими законодательными актами, ограни-чивающими власть партаппарата и гарантирующими принципиальные изменения в избирательной системе и возрастание влияния обществен-ности на принятие государственных и народнохозяйственных решений.

Не менее важным было настойчивое стремление Хрущева закрепить в Уставе партии положение, предусматривающее регулярную сменяе-мость кадров. Но реализовать полностью эту идею ему не удалось. Про-тив выступали не только старые, но и молодые партийные кадры. Ф. Бурлацкий пишет, что последним «казалось крайне несправедливым, что представители старшего поколения, которые уже “насиделись”, пы-таются ограничить их возможности. В следующем проекте два срока (по 5 лет каждый. – авт.) были заменены на три, но и эта формулировка бы-ла отвергнута». В окончательный вариант вошло два срока, но с оговор-кой о возможности «в исключительных случаях» продлевать этот срок, что лишало смысла само ограничение. «Исключительные случаи» стали правилом во всех эшелонах партийной власти.

В связи с этим возникает вопрос: почему хрущевские преобразования были противоречивыми, непоследовательными, а в конечном итоге не-продолжительными? Недостаточная решительность Н.С. Хрущева в проведении политики реабилитации была связана с его личной ответ-ственностью за репрессии на Украине и в Москве в годы сталинизма. Как справедливо подчеркивает Ф. Бурлацкий, «не сказав полной правды о себе, он не мог сказать всей правды о других». Поэтому и разоблаче-ние лиц, причастных к репрессиям, шло выборочно, в зависимости от

163

политической конъюнктуры. К примеру, резко осуждая на XXII съезде КПСС Молотова, Кагановича за «избиение кадров» в 30-е гг., он умол-чал об участии Микояна и других лиц, бывших в его ближайшем окру-жении.

Сталинизм неоднократно прорывался у него сквозь облик прогрес-сивного реформатора. По мнению известного советского историка М. Гефтера, «Хрущев не успел дорасти даже до свыше даруемой демокра-тии». Он открыл ворота лагерей, но закрыл министерство юстиции, оно показалось ему лишним. В мае и июне 1961 г. под его диктовку вышли в свет два Указа, расширявшие применение смертной казни в СССР: один – за хищение в особо крупных размерах, другой – за «нарушение правил о валютных операциях». Поэтому на деле получалось, что и сам процесс демократизации рассматривался Хрущевым не как предпосылка обще-ственного обновления, а нечто вроде регулируемого «клапана», кото-рый можно открывать, приоткрывать или полностью закрывать. Это особенно остро стало ощущаться после венгерских событий 1956 г. и попытки свержения Хрущева в июне 1957 г. Критика высшего партий-ного и государственного руководства носила выборочный и строго до-зированный характер. Право на нее получали лишь определенные лица. К тому же, выступая против культа личности Сталина, Хрущев не пре-секал кампанию собственного восхваления, согласился присовокупить к должности первого секретаря ЦК КПСС и пост главы государства.

Борясь против предельно централизованной системы управления, всевластия аппарата, он продолжал опираться на него как на главную силу своих преобразований. Поэтому в конечном итоге оказался его заложником. Влиятельные круги партийного и государственного аппа-рата были недовольны непрерывными реорганизациями в системе управления, которые лишали их ряда привилегий, спокойной жизни, уверенности в завтрашнем дне. Доктор экономических наук С. Дзара-сов, касаясь данного вопроса, пишет, что коренная причина провала прогрессивных начинаний Хрущева состояла именно в том, что он больно задел аппаратную бюрократию, выразив сомнения в ее способ-ности отражать интересы народа. Она могла простить ему многое, но только не покушение на постоянство ее власти.

Хрущев продолжал действовать старыми методами, т.е. сверху, не согласуя свои шаги с мнением широкой общественности. Поэтому, не-смотря на широкую пропагандистскую кампанию, многие его начина-ния были не только неожиданны, но и непонятны народу, а сам он так и не стал популярным лидером. На отношении к нему сказались и серьез-ные просчеты экономического характера, приведшие страну на грань продовольственного кризиса.

164

Можно сказать, что в начале 60-х гг. Н.С. Хрущев не имел прочной опоры ни «в низах», ни «в верхах». Вот почему его отстранение от вла-сти на октябрьском (1964 г.) пленуме ЦК КПСС было воспринято не только спокойно, но и с облегчением во всех слоях советского обще-ства. Да и критика в его адрес на пленуме ЦК КПСС была во многом справедлива. Другое дело, что сам процесс подготовки к освобождению Хрущева от занимаемых должностей напоминал «дворцовый перево-рот», решался келейно, в рамках верхушечных кругов аппарата. Но беда не только в этом. Пришедшие к власти новые руководители были не лучше, а во многом консервативнее Хрущева, не смогли, да и не стре-мились, обеспечить дальнейшую демократизацию общества, более того, встали на путь отказа от «хрущевской оттепели».

Противоречивость «хрущевского периода» породила неоднознач-ность его оценки в исторической литературе. Западные исследователи, единодушно считая политический режим в СССР в 20-х–начале 50-х гг. тоталитарным, при характеристике периода второй половины 1950-х–начала 1960-х гг. первоначально применяли термины «тоталитаризм без террора», «просвещенный тоталитаризм» и т.п., а затем многие из них стали чаще говорить об авторитаризме. Однако критерии и рамки его не определены достаточно четко. Чаще всего используются ссылки на от-каз от массового террора, меньшую степень принуждения, применяемо-го к гражданам. Подобного рода подходы в последнее время наблюда-ются и в работах отечественных историков.

Рекомендуемая литература

1. Берия: конец карьеры. М., 1991. 2. Бурлацкий Ф.М. Русские государи. Эпоха реформации. Никита Смелый,

Михаил Блаженный, Борис Крутой. М., 1996. 3. Никита Сергеевич Хрущев. Материалы к биографии. М., 1990.

4. О культе личности и его последствиях: доклад Н.С. Хрущева XX съезду КПСС 25 февраля 1956 г. // Известия ЦК КПСС. 1989. №3.

5. Шевелев В.Н. Н.С. Хрущев. Ростов-на-Дону, 1999.

165

Тема 12

Социально-экономическое развитие СССР

во второй половине 1950-х – первой половине 1960-х гг.

Социально-экономическое развитие страны с середины 50-х гг.

вступило в качественно новый этап. Прежде всего, это было связано с итогами работы XX съезда КПСС, ускорившего процесс десталиниза-ции, который начался после смерти Сталина. Изменения в общественно-политической сфере – частичная децентрализация управления и наделе-ние большими полномочиями республик, краев, областей – выдвигали на первый план проблемы экономического развития: сельское хозяй-ство, промышленность, транспорт, военно-промышленный комплекс нуждались в коренной реорганизации.

Уже в правительственном сообщении о смерти И. Сталина от 7 мар-та 1953 г. говорилось о необходимости осуществить ряд мероприятий по реорганизации партийного и государственного руководства эконо-микой. Через неделю, 15 марта 1953 г., Верховным Советом СССР был издан закон о преобразовании министерств. Были укреплены за счет слияния родственные министерства, например, министерства внешней и внутренней торговли объединены в одно, и подобные изменения охва-тили более 50 министерств. Чуть позднее были изданы постановления о создании новых министерств: среднего машиностроения, совхозов СССР. Укрупнение министерств и создание новых было дополнено по-становлением от 11 апреля 1953 г. «О расширении прав министров СССР». Однако, как показали дальнейшие преобразования управленче-ских структур, у союзного партийно-государственного руководства от-сутствовала научно обоснованная концептуальная схема совершенство-вания структуры систем управления. После XX партсъезда были расши-рены права союзных республик, а, соответственно, права общесоюзных министерств были ограничены.

166

Наиболее крупным преобразованием хозяйственного механизма бы-ло создание совнархозов. По решению февральского 1957 г. пленума ЦК КПСС было принято постановление «О дальнейшем совершенство-вании организации управления промышленностью и строительством», согласно которому был расформирован ряд центральных министерств, а функции оперативного управления были переданы территориальным образованиям – совнархозам. При этом было декларировано, что эта мера является возрождением ленинских принципов и форм работы пе-риода нэпа. Функции общей координации в рамках отраслей были пере-даны отраслевым комитетам. Как показала последующая практика, по-пытки найти оптимальное сочетание между степенью централизации и демократизации, между центром и регионами в рамках директивной плановой экономики были несостоятельными.

Основные направления экономического развития по-прежнему определялись директивным планированием. На XX партсъезде в 1956 г. был принят шестой пятилетний план, замененный по решению внеоче-редного XXI съезда партии в феврале 1959 г. семилетним планом. Глав-ной задачей как шестой пятилетки, так и семилетки провозглашалось развитие тяжелой промышленности, достижение непрерывного техни-ческого прогресса и повышение производительности труда, обеспече-ние дальнейшего мощного роста всех отраслей народного хозяйства, осуществление подъема сельскохозяйственного производства и дости-жение на этой основе значительного повышения материального благо-состояния и культурного уровня советского народа. Эта формула, став-шая почти трафаретной, базировалась на известном сталинском поло-жении об основном экономическом законе социализма, согласно кото-рому генеральной линией экономического развития считалось дальней-шее укрепление и развитие материально-технической базы советского государства. В системе такого планирования человек рассматривался прежде всего как трудовой ресурс, что обусловливало целый ряд про-блем и противоречий, характерных для обществ с централизованной плановой экономикой. Для советской страны периода 50–60-х гг. этот дисбаланс общегосударственных и личных интересов проявился очень рельефно.

В заданиях шестой пятилетки и семилетки были намечены грандиоз-ные перспективы нового строительства объектов промышленности, транспорта, электроэнергетики не только в развитых, освоенных райо-нах, но главным образом в восточных районах страны. Общая сумма капиталовложений в строительство за 1956–1960-е гг. составила 57,5 млрд руб., что в расчете на год в 2,6 раза больше, чем за годы пятой пя-тилетки. Особенно значительно увеличились капиталовложения в про-мышленность и энергетику. Вступили в строй Южно-Кузбасская ГРЭС,

167

Волжская ГЭС имени В.И. Ленина мощностью 2,3 млн квт, в конце 50-х гг. заработали агрегаты Волгоградской ГЭС мощностью 2,4 млн квт. Крупная программа энергетического строительства воплощалась в Си-бири, где за 50–60-е гг. были построены и пущены в эксплуатацию Но-восибирская, Иркутская, Братская, Красноярская ГЭС. Мощность всех электростанций за 50-е гг. увеличилась в 3,4 раза.

Крупнейшие ГЭС на востоке стали основной формирующихся тер-риториально-промышленных комплексов. Новосибирская ГЭС обеспе-чивала энергией не только предприятия Новосибирска, но и комплекс научно-исследовательских институтов Академгородка. Братская ГЭС должна была стать энергетическим центром крупнейших предприятий страны – лесопромышленного комплекса и алюминиевого завода. Ана-логичную роль выполняли Красноярская, Иркутская гидростанции и Усть-Илимская ГЭС. Но именно на примере строительства этих гиган-тов проявился целый ряд органически присущих директивной экономи-ке недостатков, главный из них – это господство принципа «цель оправ-дывает средства». Волжские и сибирские ГЭС нанесли огромный ущерб природе, под водой оказались наиболее плодородные земли речных пойм. Братское и Красноярское водохранилища затопили сотни тысяч гектаров прекрасного леса, который и до настоящего времени, разлага-ясь, отравляет не только воду, но и атмосферу близлежащих районов. Пуск первых агрегатов на Братской ГЭС, о чем громогласно отрапорто-вали, произошел в условиях, когда еще не было потребителей электро-энергии. Лесопромышленный комплекс и алюминиевый завод еще только начинали строиться. Магистральные линии электропередач так-же отсутствовали.

Еще большим контрастом с объектами мирового уровня выглядела повседневная жизнь строителей. Большая их часть жила в общежитиях, сделанных из деревянных щитов. Один из поселков в Братске так и назывался Щитовой. В 50-е гг. приходилось жить и в палатках. Значи-тельную часть строителей составляли заключенные либо только что выпущенные из тюрьмы по различным амнистиям. Чрезвычайно велика была на этих «стройках коммунизма» текучесть кадров: бригады бе-тонщиков, плотников за год обновлялись полностью по 2–3 раза. След-ствием этого была высокая аварийность, поломки техники. Но все оправдывалось главной целью – отрапортовать о досрочном пуске оче-редного агрегата. Отставание социальной сферы новостроек позднее, в течение десятилетий, снижало эффективность работы комбинатов, заво-дов, электростанций. Примером комплексного развития являлись лишь многочисленные «закрытые» города, создававшиеся вокруг крупнейших объектов военно-промышленного комплекса.

168

Характерным признаком практически для всех крупнейших строек 50–60-х гг. было пренебрежение к проблемам сохранения окружающей среды. Пафос нового строительства, отраженный в многочисленных песнях, призывах, кинофильмах, содержал в качестве непременного атрибута образ враждебной, коварной природы, которую надо было усмирять, покорять, подчинять своему влиянию. Многочисленные эко-логические проблемы, с которыми столкнулось наше общество сейчас, во многом были порождены процессом бурного промышленного строи-тельства 50–60-х гг. Пожалуй, наиболее наглядно подобная стратегия «покоренной дикой природы» воплотилась в развитии топливной про-мышленности и минерально-сырьевой базы. Уже в 40–50-е гг. прояви-лась ограниченность европейской части СССР и уральского региона в запасах угля, нефти, газа, руд черных и цветных металлов. Необходимо было активнее включать в промышленное и сельскохозяйственное осво-ение и использование необъятные пространства Сибири и Дальнего Во-стока. Объем геологоразведочных и изыскательских работ резко расши-рился в 50-е гг. В Новосибирске, Томске, Барнауле были построены за-воды по производству геофизической аппаратуры и геологоразведочно-го оборудования. Это позволило расширить угледобычу в Кузбассе, начать промышленную эксплуатацию Канско-Ачинского угольного ме-сторождения. Энергетический потенциал этого месторождения послу-жил основой для формирования КАТЭКа – Канско-Ачинского топлив-но-энергетического комплекса.

Наибольшее значение для экономики страны имело открытие и начало промышленной эксплуатации нефтегазоносных месторождений Западной Сибири – Тобольского, Тюменского, Томского, Ямальского и др. В 50-е гг. на развитие угольного и нефтегазового комплекса было направлено 20,3 млрд руб. Это позволило Советскому Союзу по объему добычи энергоносителей войти в число мировых лидеров.

Наряду с развитием топливно-энергетического комплекса большое внимание уделялось развитию черной и цветной металлургии. Про-мышленность, транспорт, оборонные отрасли, сельское хозяйство все в больших объемах требовали разнообразной металлопродукции. Для увеличения производства металла модернизировались и укреплялись действующие производственные мощности, строились новые заводы и комбинаты. Наиболее крупными объектами строительства были Чере-повецкий и Липецкий металлургические заводы, Орско-Халиловский металлургический комбинат на Южном Урале, новые агрегаты на Маг-нитогорском и Нижне-Тагильском комбинатах. В начале 60-х гг. был пущен цех по производству электросварных труб на Новосибирском металлургическом заводе, что позволило обеспечить промышленное и жилищное строительство в азиатском, да и в европейском регионах во-

169

допроводными и газопроводными трубами всех необходимых типораз-меров. В целом, за 50-е гг. производство чугуна выросло в 2,4 раза, ста-ли – в 2,3 раза, проката – в 2,4 раза, труб стальных – в 2,9 раз.

Однако рост количественных показателей шел в ущерб качествен-ным. На многих заводах использовалось оборудование, установленное еще в годы первых пятилеток. Соответственно и технологические про-цессы значительно отставали от уровня научных достижений 50–60-х гг. Например, производство бритвенных лезвий, где требуется особая точность, специальные сорта стали, особая технология ее обработки, так и не удалось наладить в этот период, что привело к необходимости за-купки этих изделий за рубежом, поскольку отечественные лезвия были столь низкого качества, что ими нельзя было пользоваться по прямому назначению. Аналогичная ситуация складывалась в деле обеспечения промышленности инструментальными сталями, в том числе ленточны-ми пилами различного назначения. Отсутствие высокопрочных кон-струкционных сталей вынуждало изготовителей усиливать надежность машин за счет увеличения их веса. Промышленность в целом, в том числе и металлургия, были слабо восприимчивы к новым научно-исследовательским и конструкторским разработкам. Непрерывная раз-ливка стали, впервые в мире введенная в производство в нашей стране, на протяжении десятилетий так и оставалась образцово-показательной чуть ли не в единственном экземпляре, в то время как в Японии эта тех-нология стала ведущей в металлургии.

Уровень металлургии во многом определял возможности машино-строения. Необходимость развития электроэнергетики способствовала развитию заводов, производящих мощные электрогенераторы – Ленин-градского «Электросила», Новосибирского «Электротяжмаш» и др. Раз-витие реактивной авиации, строительство магистральных газопроводов содействовало коренному обновлению всего производства на Ленин-градском металлическом заводе им. Владимира Ильича, Пермском мо-торном заводе и ряде других аналогичных предприятий. Наряду с раз-витием традиционных направлений машиностроения – станкостроения, тяжелого и транспортного машиностроения, особенно бурно развива-лись производства, обеспечивавшие вооруженные силы межконтинен-тальными баллистическими ракетами, атомными подводными лодками, сверхзвуковыми самолетами, ядерным оружием и обычным вооружени-ем. Особый упор был сделан, в соответствии с основными положениями военной доктрины, на производство бронетехники различных видов, что позволило уже в 70-е гг. довести количество танков до уровня, пре-вышающего их наличие во всем остальном мире.

Колоссальные средства были затрачены на реализацию космической программы, запуск искусственных спутников Земли, подготовку и реа-

170

лизацию космического полета Ю. Гагарина в 1961 г. Выступая на XXII съезде КПСС в октябре 1961 г., Н.С. Хрущев сообщил о некоторых грандиозных программах по усилению оборонной мощи страны – со-зданию сверхмощных, по 50 и 100 мегатонн, ядерных бомб и средств их доставки, строительству атомного подводного флота. Все это опиралось на высокоразвитую машиностроительную базу военно-промышленного комплекса.

Из гражданских отраслей машиностроения наиболее быстро разви-вались сельскохозяйственное и транспортное машиностроение. Выпуск валовой продукции на 1 руб. основных производственных фондов в сельскохозяйственном машиностроении увеличился в 1,8 раза, в авто-мобильной промышленности – в 1,4 раза. В связи с освоением залежных и целинных земель значительно расширилось производство сельхозтех-ники на Ростовском, Омском, Новосибирском заводах сельскохозяй-ственного машиностроения, Алтайском тракторном заводе, «Алтай-сельмаше».

Но наряду с несомненными достижениями в развитии машинострое-ния имелись и серьезные проблемы. Медленно обновлялась техническая база отрасли, слабо применялись новейшие достижения технической кибернетики, электроники. Очень медленно внедрялась такая прогрес-сивная идея, как роторные и конвейерные линии. В станкостроении все еще большую долю составляли универсальные станки, в то время как на Западе и в Японии создавались серии узкоспециализированных станков и агрегатов, позволявших добиваться большей точности и производи-тельности.

Большие изменения произошли в транспортном машиностроении. В 1957 г. было полностью прекращено производство паровозов, на смену им пришли тепловозы и электровозы. Соответственно значительному изменению подвергалась конструкция подвижного состава (грузовых и пассажирских вагонов, платформ и т.д.). Поэтому было обновлено и расширено производство на Коломенском тепловозостроительном, Нижне-Тагильском вагоностроительном, Алтайском вагоностроитель-ном и Барнаульском вагоноремонтном заводах. За 50–60-е гг. значи-тельно увеличилась транспортная сеть страны, что обеспечило расту-щий спрос на подвижной состав. Особенно активно развивалось желез-нодорожное строительство в Сибири: в середине 50-х гг. была законче-на западная ветка БАМа (Тайшет–Лена), велось строительство южно-сибирской магистрали Абакан–Тайшет. Благодаря наличию крупных электростанций в 50–60-е гг. почти полностью была завершена элек-трификация железных дорог Сибири, Урала. К 1958 г. по длине элек-трифицированных линий Советский Союз вышел на 1-е место в мире,

171

более 80% электрифицированных магистралей СССР приходилось на Россию.

Не менее активно развивались и другие виды транспорта – речной, морской, воздушный и трубопроводный. Промышленное развитие Си-бири, гигантские новостройки на Оби, Лене, Ангаре, увеличение мощ-ности Норильского горно-металлургического комбината, освоение нефтяных запасов Западной Сибири потребовали коренного обновления ледокольного флота. Впервые в мире были разработаны проекты и со-зданы атомные ледоколы, что позволило осуществлять навигацию в течение всего года.

Развитие авиации, космонавтики, автомобильного транспорта, нуж-ды армии предъявляли все больший спрос на искусственный каучук – для производства высококачественных шин, композитные материалы – для замены дерева, стали, цветных металлов. Решение проблем сельско-го хозяйства и в первую очередь повышение урожайности было невоз-можно без использования химических удобрений, гербицидов, пестици-дов. Поэтому правительство уделяло большое внимание развитию хи-мической промышленности. Капитальные вложения в химическую про-мышленность во второй половине 50-х гг. увеличились более чем в 2 раза: с 1,1 млрд руб. до 2,5 млрд руб. В первой половине 60-х гг. разме-ры капиталовложений увеличились еще более, особенно после извест-ного постановления ЦК КПСС 1963 г. «Ускоренное развитие химиче-ской промышленности – важнейшее условие подъема сельскохозяй-ственного производства и роста благосостояния народа». В известную ленинскую формулу «коммунизм – это советская власть плюс электри-фикация всей страны» после этого постановления была внесена поправ-ка, что коммунизм – это также и «химизация всей страны».

В 50–60-е гг. были введены в действие Шебекинский комбинат по производству синтетических жирных кислот и спиртов, Стерлитамак-ский содовый завод, Березниковский калийный комбинат. Активно раз-вивалась химическая промышленность на Алтае – Бийский и Славго-родский химкомбинаты, Михайловский содовый завод. Все это позво-лило добиться резкого увеличения объемов продукции химической промышленности: химических волокон – в 1,7 раза, автомобильных шин – в 2,1 раза. Производство минеральных удобрений увеличилось в 4,1 раза.

Успехи были очевидны. Но не менее очевидны были и недостатки. В общем объеме производства товары народного потребления составляли незначительную долю. Это привело к нехватке в повседневной жизни самых элементарных вещей. В конце 50-х – начале 60-х гг. острейшим дефицитом стали носки, хотя в их производстве как раз можно было использовать химические волокна. Скуден был ассортимент моющих

172

средств, трубами из пластмассы не удалось заменить водопроводные линии из железных труб, о чем так много говорили в начале 60-х гг. Едва ли не самым крупным просчетом в развитии химической промыш-ленности было, как и во многих других отраслях народного хозяйства, пренебрежение нормами экологии. Тот факт, что сейчас свыше 100 го-родов России являются зонами экологического бедствия, имеет своей причиной, наряду с другими, бурное развитие химической промышлен-ности в 50–60-е гг.

В комплексе проблем социально-экономического развития страны в 50–60-е гг. традиционно наиболее сложными являлись проблемы сель-ского хозяйства. К середине 50-х гг. в стране назрел очередной хлебоза-готовительный кризис. Как и в довоенные годы, ситуация складывалась парадоксальная: страна, в которой большинство населения составляли сельские жители, не могла себя прокормить. По состоянию на 1956 г. население СССР насчитывало 200,2 млн чел., из них 112,6 млн прожи-вали в России. Городское население составляло 43,4%, сельское – 56,6%. К середине 50-х гг. в распоряжении 5134 совхозов и 87,5 тыс. колхозов находилось 486,4 млн га земель сельскохозяйственного назна-чения. В сельском хозяйстве имелось 9 тыс. машинно-тракторных стан-ций, а в них – 272 тыс. грузовых автомобилей, 1109 тыс. тракторов, в 15-сильном исчислении. Кроме того, в колхозах в качестве тягловой силы широко использовались лошади, в 1955 г. их насчитывалось 10,9 млн голов.

Однако эффективность труда колхозников и рабочих совхозов опре-делялась не только наличием материально-технической базы, специали-стов, районированных сортов посевного материала. Как показывает практика всего периода советской власти, решающее влияние на состо-яние сельского хозяйства оказывала аграрная политика государства, формы собственности на основные средства производства и, соответ-ственно, степень личной заинтересованности каждого жителя села в увеличении объемов производства сельхозпродукции. Серия известных постановлений правительства 1953–1954 гг. несколько ослабила налого-вый пресс, были отменены обязательные поставки с подсобных хо-зяйств колхозников мяса, молока и других продуктов сельского хозяй-ства. Повышение закупочных цен усилило заинтересованность труже-ников сельского хозяйства в увеличении объемов продажи своей про-дукции государству, списание недоимок прошлых лет также несколько облегчило положение колхозов и совхозов. Временное положительное воздействие оказало и изменение системы планирования, предоставив-шее колхозам и совхозам больше свободы в определении структуры посевов. Самостоятельность колхозов повысилась в результате ликви-

173

дации МТС и передачи сельскохозяйственной техники в собственность колхозов.

Однако в целом существовавшая в деревне командно-административная система хозяйствования сохранилась, радикального улучшения в положении сельского хозяйства не произошло. Урожай-ность зерновых культур по-прежнему оставалась низкой: 8,6 ц в 1952 г., 7,8 ц в 1953 г., 7,7 ц с гектара в 1954 г. Соответственно не увеличива-лись и государственные закупки зерна. В 1952 г. они составили 34,7 млн т, в 1953 г. упали до 31,1 млн т, в 1954 г. они несколько выросли – до уровня 34 млн т, но ситуация с обеспечением хлебом по-прежнему оставалась напряженной. Для ее кардинального решения объективно существовало два варианта действий. Первый – это путь интенсивного развития, для чего были необходимы большие капиталовложения в ос-новные зерно-производящие районы Центральной и Южной России, Сибири, коренное улучшение всех циклов сельхозпроизводства от посе-вов до переработки и сбыта готовой продукции. Естественно, что этот путь мог дать ощутимый результат лишь через неопределенно долгое время. Второй вариант – это путь экстенсивного развития за счет резко-го увеличения посевных площадей, освоения целинных и залежных зе-мель. При реализации этого варианта отдача могла быть получена в тот же год. Февральско-мартовский 1954 г. Пленум ЦК КПСС по докладу Н.С. Хрущева принял постановление: «О дальнейшем увеличении про-изводства зерна в стране и об освоении целинных и залежных земель». Была поставлена задача: за счет расширения посевных площадей не ме-нее чем на 13 млн га в ближайшие годы увеличить государственные заготовки хлеба на 30–40%. Для проведения этой работы на целину бы-ли направлены 120 тыс. тракторов, 10 тыс. комбайнов, проведены, по установившейся традиции, партийная и комсомольская мобилизации, в результате которых уже в 1954 г. осваивать новые земли приехали более 100 тыс. чел. Одновременно этот же пленум положил начало преслову-той «кукурузной кампании».

Основными зонами освоения целинных и залежных земель являлись районы Нижнего Поволжья, Казахстана, Юго-Западной Сибири и Даль-него Востока. В 1954–1955 гг. по СССР было освоено 19,3 млн га, из них в России – 9,7 млн га. Из российских регионов наибольшая площадь целинных и залежных земель была освоена в Алтайском крае: 2319 тыс. га, что составило почти 24% от общероссийского клина.

Как и следовало ожидать, эта грандиозная эпопея не привела к каче-ственному улучшению технологии возделывания зерновых культур. Урожайность с гектара осталась практически на прежнем уровне, ко-леблясь в пределах от 7 до 9 ц с гектара. В 1959 г. посевные площади всех сельскохозяйственных культур составили по стране 196,3 млн га,

174

превысив почти на 40 млн га посевные площади под урожай 1953 г. Среднегодовое производство зерна в течение 1956–1960-х гг. возросло с 88,5 млн до 121,5 млн т, т.е. в 1,4 раза, но этого было недостаточно для удовлетворения нужд страны, так как производство зерна на душу насе-ления оставалось очень низким, увеличившись за 50–60-е гг. с 180 до 200 кг. А для нормального хлебоснабжения необходимо было произво-дить не менее 500 кг. Причины этого явления определялись хрониче-ским отставанием сельскохозяйственного производства от нужд и по-требностей страны.

В результате освоения целинных и залежных земель острота зерно-вой проблемы была несколько сглажена, но она не была решена оконча-тельно, на что надеялись Н.С. Хрущев и его сторонники. Кроме того, низкая, а порой и просто безграмотная, технология возделывания зерно-вых на целинных землях породила целый комплекс отрицательных ре-зультатов, с последствиями которых приходится сталкиваться вплоть до настоящего времени. В ходе «битвы за урожай» в 1954 г. и в последую-щие годы были вспаханы все пастбища, переложные, залежные и це-линные земли, что нарушило существовавший режим таяния снегов, увлажнения почвы, изменило ее структуру и состав и в конечном итоге подорвало ее плодородность. Начавшиеся пыльные бури унесли значи-тельную часть гумусного слоя, а монокультура пшеницы привела к быстрому истощению резерва плодородия почвы. Кроме того, освоение целины совпало с периодом интенсивных испытаний ядерного оружия на Семипалатинском атомном полигоне. Более 100 ядерных взрывов подняли в воздух миллионы тонн радиоактивной пыли, а ветры пере-несли ее в основном на территорию Алтая. Различные радиоактивные вещества ушли глубоко в почву, период полураспада многих из них превышает 100 лет. По мнению ряда ученых, опасность радиоактивного воздействия через почву, по всей цепочке биологической системы – от микробов, через продукцию сельского хозяйства, воду, воздух – будет сохраняться в течение длительного времени.

Не оправдались в целом и надежды на то, что с помощью расшире-ния посевов кукурузы может быть решена проблема кормов для живот-новодства. Конечно, в благоприятных природно-климатических услови-ях – на Кубани, в Ростовской области – кукуруза может давать до 1000 ц зеленой массы с гектара. В этих местах, при интенсивном поливе, райо-нированные сорта давали стебли высотой более 3-х метров и початки до 5 кг. Но когда в приказном порядке заставили сеять кукурузу вплоть до Полярного круга, это дало совершенно обратный результат. Посевы кукурузы вытеснили традиционные для этих мест культуры, и в итоге страна не получила ни кукурузы, ни пшеницы, ни иных продуктов.

175

Отрицательное воздействие на развитие сельскохозяйственного про-изводства оказали меры, осуществляемые в рамках реализации планов Хрущева по ускорению строительства коммунизма: ограничение лично-го подсобного хозяйства, сокращение земельной площади под усадьба-ми жителей села, ликвидация «неперспективных» деревень и др.

Закономерным результатом волюнтаризма в сельскохозяйственной политике явились очередные продовольственные затруднения в начале 60-х гг., когда во многих местах вынуждены были перейти на карточное снабжение хлебопродуктами. С начала 60-х гг. все в больших количе-ствах пришлось закупать хлеб, корма для животноводства за границей. Необходимо отметить, что целинная эпопея имела еще ряд отрицатель-ных результатов. Огромные средства, затраченные на освоение целины, были, по сути, недоданы Центральному Нечерноземью, на целину вы-ехало много молодежи из этих мест, что еще более усилило процесс обезлюдения и запустения Центральной России.

Особенности социально-экономического развития страны в 50–60-е гг. проявились в значительных изменениях социально-классовой и про-фессиональной структуры населения. Прежде всего результатом бурно-го индустриального развития явилось то, что страна начала превращать-ся из аграрно-индустриальной в индустриально-аграрную, доля город-ского населения с 1956 по 1966 г. увеличилась с 43 до 53%. Соответ-ственно уменьшилась доля сельского населения. Эти изменения были связаны с ростом численности рабочих и служащих: с 1950 по 1965 г. их число увеличилось с 40,4 млн до 62 млн чел.

В связи с изменением отраслевой структуры экономики изменилось удельное соотношение отдельных профессиональных групп. Доля заня-тых в промышленности и строительстве увеличилось с 27% в 1950 г. до 36% а 1968 г. В значительной степени эти изменения были связаны с промышленным освоением Сибири. Начало формирования территори-ально-промышленных комплексов – Западносибирского, Канско-Ачинского, Усть-Илимского, Братского – сопровождалось резким уве-личением численности строителей, эксплуатационников, транспортни-ков, работников сферы обслуживания. Значительно ускорилось сокра-щение доли населения, занятого в лесном и сельском хозяйстве: за этот же период с 48 до 29%. Почти пропорционально росту общей численно-сти населения шло увеличение доли работающих в отраслях транспорта и связи, почти в 2 раза увеличилась доля занятых в отраслях здраво-охранения, культуры, науки и искусства: с 8 до 15%. Несколько умень-шилось удельное соотношение занятых в аппарате органов управления – с 3 до 2%.

Общая численность населения СССР увеличилась с 181,6 млн в 1951 г. до 238,9 млн чел. в 1969 г., за этот же период население РСФСР

176

увеличилось с 102,9 млн до 128,5 млн чел. На изменение динамики чис-ленности населения решающее влияние оказывали два показателя: сни-жение общей и детской смертности и сравнительно высокий уровень рождаемости. Показатель рождаемости в Советском Союзе подчинялся общей тенденции промышленно развитых стран: он постепенно сни-жался. Число родившихся на 1000 чел. населения сократилось с 26,7 в 1950 г. до 17,2 в 1968 г. Примерно в той же пропорции изменился этот показатель за этот же период в США. Показатель числа умерших на 1000 населения также проявлял устойчивую тенденцию к снижению: с 9,7 человек в 1950 г. до 7,7 в 1968 г. Наиболее обобщенным показателем качества жизни является ее продолжительность. По сравнению с 50-ми гг. к середине 60-х гг. она повысилась с 69 до 70 лет для всего населе-ния, в том числе у мужчин – с 64 до 65 лет, у женщин – с 72 до 74 лет.

Подводя общие итоги социально-экономического развития страны в 50–60-е гг., можно выделить главные из них. Для этого периода было характерно сохранение и даже усиление тех противоречий, которые проявились с первых лет советской власти. Эффективность государ-ственной системы управления экономикой лишь частично улучшилась после преобразований, которые порождали в свою очередь еще более сложные проблемы.

Результаты развития экономики были крайне противоречивы. С од-ной стороны, именно в этот период были значительно обновлены осно-вы электроэнергетики, металлургии, химической промышленности, оборонных отраслей, освоены десятки миллионов гектаров целинных и залежных земель. С другой стороны, в очередной раз в неопределенное будущее было отодвинуто решение социальных вопросов (насыщение рынка потребительскими товарами, продовольственная проблема и ряд других).

Одной из главных причин подобного противоречия являлось то, что в основе экономической политики по-прежнему лежали основные по-стулаты марксистской доктрины в их ленинско-сталинской интерпрета-ции. Хрущевская «оттепель» показала невозможность реформирования советской политической и экономической системы в рамках этих док-трин.

Рекомендуемая литература

1. XXII съезд Коммунистической партии Советского Союза. Стенографиче-ский отчет. Т. 1–3. М., 1962 .

2. История социалистической экономики СССР. Т. 6–7. М., 1980. 3. История Отечества: люди, идеи, решения. Очерки истории советского гос-

ударства. М., 1991. 4. Народное хозяйство СССР : статистический сборник. М., 1956.

177

5. Экономическая жизнь СССР. Хроника событий и фактов. 1917–1959. М., 1961.

6. Капустин М. Конец утопии. Прошлое и будущее социализма. М., 1990. 7. Пихоя Р.Г. Советский Союз: история власти. 1945–1991. Новосибирск,

2000. 8. История Отечества : энциклопедия. М., 1999. С. 61–96. 9. Хрестоматия по отечественной истории (1946–1995). М., 1996.

178

Тема 13

Общественно-политическая жизнь страны

во второй половине 60-х – первой половине 80-х гг.

Применяемое в официальных документах и публицистике для харак-

теристики рассматриваемого периода понятие «застой» страдает содер-жательной недостаточностью. Оно характеризует экономическое состо-яние, где действительно все более обнаруживалась тенденция к стагна-ции, но в других сферах – политике, общественной жизни и культуре – оно не раскрывает всей сложности и противоречивости процессов. В политической области после 1964 г. происходило откатывание назад в сравнении с десятилетним периодом хрущевской «оттепели», отказ от реформ и во многом возвращение к командно-административным мето-дам сталинского времени. Очевидно, что это был не застой, а кризис всей системы. В общественной же жизни и культуре существовали раз-личные, в том числе и противоположные, тенденции. Применение к этим сферам данного понятия вообще неправильно, так как в них вы-зревали и нашли выражение наряду с официозными направлениями, такие движения, которые подготавливали собой перелом в обществе, последовавший в середине 80-х гг. и ставший началом его обновления.

На протяжении 60-х гг. в политическом развитии страны происходи-ло противоборство линии, начавшейся при Хрущеве и связанной с де-мократизацией общества, и линии консервативной. Окончательный по-ворот определился в конце 60-х гг. в пользу консервативных сил. Осо-бенно ярко это проявилось в 1968 г. в момент чехословацких событий и вступления войск Варшавского союза в Чехословакию.

После 1964 г. брежневское руководство объявило курс на стабиль-ность в обществе, его старались придерживаться и в экономике, и в по-литике, и в работе с кадрами. Обычно сейчас этот курс объясняют толь-ко нежеланием Брежнева и его руководства что-либо менять. Более вдумчивые исследователи обращают внимание и на то, что для такой политики имелась определенная, и не малая, социальная база. Консер-вативные настроения были характерны для достаточно широких слоев населения. Они основывались на удовлетворенности и гордости за до-стигнутые мучительнейшей борьбой положительные результаты в стране, которые, конечно, имелись; усталостью от трагических страда-ний прошлого и неупорядоченных, лихорадочных преобразований Хрущева; страхом, что новые перемены вызовут конфликты и даже войну, которая еще была жива в памяти у народа. Конечно, многие бы-ли неудовлетворены положением в стране, уровнем жизни, но и они

179

были склонны к социальному согласию. После многочисленных хру-щевских перестроек многими положительно воспринималась политика бережного отношения к кадрам, объявленная Брежневым; это обеспечи-вало поддержку ей со стороны партийно-государственной номенклату-ры после испуга, пережитого ею в связи с хрущевскими планами пере-тряхивания аппарата.

В идеологии в начале нового политического этапа делались шаги по размежеванию с хрущевским «волюнтаризмом» и наиболее одиозными проявлениями его «культурной политики»: было осуществлено «оправ-дание» генетики, смягчалась официальная оценка творчества писателей и художников, которые при Хрущеве подвергались нападкам.

Но курс на стабильность скоро стал проявляться как стагнация сло-жившегося состояния дел в стране при всех ожидающих своего разре-шения проблемах и недостатках. Такая порочная система управления вполне устраивала Брежнева и его окружение, которые не хотели ниче-го менять, заботясь главным образом о своих привилегиях. Проходив-шие в то время съезды партии по существу ничего не меняли, а лишь велеречивыми фразами и успокоительными речами оправдывали и за-крепляли существующие порядки, которые постепенно, но неумолимо толкали страну к тяжелым потрясениям.

Стремление правительства ничего не менять в известной степени противоречило установкам предыдущего времени на развертывание коммунистического строительства, и курс стабильности (а по существу стагнации) в политике стал все более трактоваться в направлении под-чинения себе этих выработанных ранее, на XXII съезде партии, ориен-тиров. В политическом лексиконе с 1966 г. появляется понятие «разви-той социализм». Первоначально эта концепция возникла и развивалась как естественное стремление к критическому осмыслению советского социализма и его конкретно-исторических этапов. Она могло стать при других целях политики основой новой программы общественной пере-стройки взамен упрощенных лозунгов предыдущего периода о форси-рованном продвижении к коммунизму, надуманность и нереальность которых все больше ощущалась. Но в дальнейшем она стала одним из важнейших оснований официальной идеологии застоя. Год спустя после того, как это понятие было введено в обиход, речь шла уже не о вступ-лении страны в период строительства развитого социализма, а о том, что такой развитой социализм в СССР построен, т.е. о зрелом социа-лизме. Об этом Брежневым было заявлено в юбилейном докладе к 50-летию Октябрьской революции. Это положение, сформулированное в дальнейшем и в Конституции СССР 1977 г., как бы находилось в плос-кости предыдущих, в том числе сталинских, идей о состоявшемся по-строении социализма в стране и в то же время позволяло, формально не

180

снимая лозунга новой Программы партии о коммунизме, отодвинуть коммунистическую перспективу на отдаленное будущее.

В одном отношении это положение было особенно удобно для брежневского руководства: оно помогало приукрашивать действитель-ность. Вся система общественных отношений теперь стала рассматри-ваться под углом соответствия ее «критериям зрелости». Началась под-гонка живых процессов под новую схему; стали утверждать, что в нашей стране достигнута социальная однородность общества, решен национальный вопрос, осуществлен высокий качественный скачок в материально-технической базе, наблюдается расцвет социалистической демократии. Достижения тогда имелись, их нельзя отрицать, многие из них становятся для людей особенно очевидными сейчас, но в то время они сильно преувеличивались, для чего использовалась и фальсифици-рованная статистика. Огромный пропагандистский аппарат проводил по этому поводу шумные кампании, но у многих они порождали равноду-шие и даже прямую реакцию отторжения.

Было много фактов жизни, которые не укладывались в утверждения о развитом социализме: нехватка продуктов и товаров, негативные тен-денции в обществе, такие как теневая экономика и коррупция, алкого-лизм и т.д. Но в пропаганде они всячески смягчались и рассматривались лишь как «отдельные недостатки», причем в пропагандистской ритори-ке эти недостатки все больше «мельчали», трудности «исчезали», рас-творялась связь между понятиями «антагонизм» и «социализм», зато росли «успехи» и «достижения».

В политической жизни большое место занимали юбилеи государ-ства: годовщины Октябрьской революции, 50-летие и 60-летие образо-вания СССР, 100-летие со дня рождения В.И. Ленина и другие. Дей-ствительно, некоторые из этих юбилеев имели важное государственное значение, но дело не в том, что таких торжеств проводилось очень мно-го: они использовались для создания общественной атмосферы полного благополучия. Эти юбилеи следовали один за другим и сопровождались длительными пропагандистскими кампаниями: трудовыми вахтами, соревнованиями, повсеместными торжественными собраниями, съезда-ми, конференциями. Вручались бесчисленные ордена, медали, памятные знаки. Каждый юбилей отмечался как политическое событие «огромно-го масштаба», знаменующее собой важный рубеж на пути развития со-ветского общества к коммунизму. Каждый раз утверждалось, что юби-лей вылился в волнующую демонстрацию верности трудящихся делу Октября, нерушимого единства партии и народа. Мало того, каждый прошедший год отмечался как год «плодотворного, вдохновенного тру-да» по выполнению решений какого-либо из очередных съездов партии. «Юбилейность» определяла и парадный взгляд на историческое про-

181

шлое советской страны, в котором освещались лишь достижения хозяй-ства и культуры. В этой обстановке шумихи и политической трескотни, естественно, на второй план отодвигались вопросы о недостатках, о не-решенных и накапливающихся противоречиях, задачи глубокого осмысления исторического прошлого и перспектив развития страны. О них говорить казалось неуместным. Все делалось для того, чтобы дока-зать, что СССР «находится в расцвете своих материальных и духовных сил».

Одним из крупнейших политических событий в это время явилось принятие в 1977 г. новой, четвертой, Конституции СССР. Она была при-звана законодательно закрепить вступление страны в период развитого социализма и строительства коммунистического общества И, таким об-разом, уже в своем основном замысле вступала в противоречие с реаль-ностью и тенденциями общественного развития. Новыми моментами в Конституции были: определение в качестве социальной основы совет-ского строя не только рабочего класса и крестьянства, как было в предыдущей Конституции, но и народной интеллигенции; закрепление в статье 6-й руководящей роли КПСС в обществе (что приводило к дальнейшему усилению контроля партийных организаций и партномен-клатуры за деятельностью предприятий и учреждений); расширение раздела о правах и свободах граждан, в частности, выдвижение в каче-стве отдельных положений о всеобщем среднем образовании, правах граждан на жилье, охрану здоровья, выбор профессии и т.д.; включение в текст Конституции десяти положений Хельсинского акта о принципах межгосударственных отношений. Таким образом, Конституция пред-ставляла собой документ, в котором сочетались не только идеологиче-ские догмы, но и более полное отражение прав и свобод граждан в соот-ветствии с Хельсинским актом 1975 г., а также некоторых других ре-альных потребностей общества.

Конституция имела то достоинство, что она делала упор на матери-альное гарантирование прав человека, таких как право на бесплатное образование, здравоохранение, труд и некоторые другие. Так что не вполне основательны только отрицательные оценки этой Конституции, нередко встречающиеся в современной печати и исходящие из того, что в то недемократическое время не могло быть демократической Консти-туции. Но сам по себе закон, как бы хорошо ни был составлен, еще не будет действовать, если нет соответствующей политической воли. По-этому правы и те, кто говорит, что Конституция носила декларативный, пропагандистский характер и по существу прикрывала собой пороки существовавшего общественно-политического строя. Конституционные нормы провозглашались, а в жизни продолжались грубейшие наруше-ния законов: народовластие подменялось монополией на власть Полит-

182

бюро ЦК КПСС и других партийных органов, решениями которых или распоряжениями представителей партаппарата часто вынуждены были руководствоваться даже прокуратура, суд и милиция, действовало «те-лефонное право»; многие свободы и права человека не соблюдались; государственной федерации как таковой по существу не было, и господ-ствовал унитаризм, пренебрежение развитием наций и национально-стей.

Гарантированные Конституцией СССР свобода слова, печати, со-браний не могли реализовываться в создавшемся конкретном правовом поле, упираясь в действовавшие законы и нормативные акты. Хотя не-правильно вообще отрицать активное участие населения в обществен-ной жизни в то время. Эта активность имела определенные рамки, но была высоко развитой и носила не только формальный характер. Жизнь выдвигала массу подлинных энтузиастов-общественников, которые воспринимали общие и коллективные интересы как свои собственные.

Конституция 1977 г. завершала оформление брежневской внутрен-ней политики и установление жесткого идеологического контроля над обществом, положила конец расчетам на реформирование политической системы.

С общим политическим курсом была связана и проводившаяся в эти годы постепенная «реабилитация» Сталина и его роли в истории стра-ны. Печать, особенно с конца 60-х гг., теперь уже почти совсем не писа-ла о репрессиях при Сталине, оправдывалась его политика в отношении крестьянства, искажалась правда о причинах поражения советских войск в начальный период Великой Отечественной войны.

В политике и пропаганде утвердилась практика декларативных ре-чей и пустословия. Издавались пухлые тома сочинений Брежнева и дру-гих высших руководителей. За этими речами и статьями часто не со-держалось ничего реального, кроме стремления скрыть неблагополучие в стране и отсутствие политической воли к разрешению нарастающих противоречий. По данным АН СССР, реализовывалось не более одного из десяти из решений Совмина. Перед лицом все обостряющихся про-блем руководство видело выход только в создании все новых и новых бесчисленных министерств и управленческих структур. Управленче-ский аппарат непомерно расширился и составлял около 18 млн чел. Господствовала вера в организационные и бюрократические пути реше-ния проблем. Отвергались всякие попытки модернизации имевшейся социалистической модели, которая все больше обнаруживала свою не-эффективность. Главный урок брежневского правления – это кризис командно-административной системы управления страной, сложившей-ся в предыдущие годы советской власти. Государство, сосредотачивая в

183

своих руках все нити управления многоотраслевым хозяйством, не мог-ло обеспечить эффективного функционирования экономики.

Когда в 1964 г. был смещен Хрущев, это было сделано под лозунгом восстановления нарушенной им коллегиальности руководства. Но очень скоро об этом забыли, и постепенно происходит возвышение Брежнева над другими руководителями и установление если не единоличной, то во всяком случае его авторитарной власти, формируется его культ. Это не вызывало серьезного сопротивления других руководителей, более того, встречало известную их поддержку в интересах сложившегося баланса иерархических отношений внутри верхушки правителей. Для Брежнева в 1966 г. был восстановлен, хотя и без неограниченной вла-сти, пост Генерального секретаря ЦК КПСС. Было принято постановле-ние об укреплении престижа Брежнева. Хрущева при смещении резко критиковали за совмещение им высших постов в государстве и партии, но сам Брежнев вскоре стал на этот же путь. В 1977 г. он занял и пост Председателя Президиума Верховного Совета СССР, которому, кроме того, новая Конституция предоставила дополнительные прерогативы и фактически приравняла его к главе государства. Брежнев, как бы помня роль своих коллег в своем приходе к власти и будучи человеком по ха-рактеру не склонным к конфликтам, соблюдал «правила игры» и сохра-нял у власти узкий круг основных своих соратников, управлял с их со-гласия, правда, убрав нескольких, представлявших опасность для него. Большим влиянием пользовался, например, консервативно настроенный Суслов, ведавший идеологией, Громыко и др. Новые люди с большой осторожностью и очень неохотно допускались в этот ареопаг.

Пагубно сказывалась недемократическая система формирования ру-ководства страны, основывавшаяся не на свободной деятельности и вы-борах, а на закулисных комбинациях, а потому не обеспечивавшая от-бор действительно лучших, компетентных и деловых руководителей. В результате руководство страны оказалось чуть ли не полностью состо-ящим из престарелых лиц и самым старым по возрасту в мире. Вокруг этого в обществе ходило очень много разговоров, распространялись анекдоты. Многие из руководителей физически не могли справляться со своими обязанностями без целого аппарата помощников, референтов, составителей речей. Все это было похоже на вельможество. Сам Бреж-нев, особенно в последние годы, тяжело болел; были моменты, когда врачам приходилось буквально возвращать его к жизни. Он с трудом переносил необходимые по протоколу появления перед публикой и еле справлялся с тем, чтобы прочитать написанный другими текст речи. Правящая верхушка, геронтократия, не имела себе смены. Это был па-ралич власти, который порождал безразличие и недоверие к ней населе-ния, особенно молодежи.

184

Л.И. Брежнев родился в 1906 г. в семье рабочего-металлурга. В кон-це 30-х гг. он был выдвинут на партийную работу секретарем по пропа-ганде Днепропетровского обкома партии. В годы войны он находился в Красной Армии, на политработе. После войны возглавлял партийные организации в Запорожье, Молдавии и Казахстане. На XIX съезде пар-тии в 1952 г. был избран в состав ЦК и в качестве кандидата в Президи-ум ЦК КПСС. Пользовался поддержкой Хрущева практически на про-тяжении всей своей партийной карьеры, сам Хрущев даже называл Брежнева в качестве своего вероятного преемника. Это не помешало ему в 1964 г. выступить в качестве одного из наиболее активных орга-низаторов смещения Хрущева. Брежнев оказался у руководства, так как сместившая Хрущева группа считала его фигурой компромиссной, при которой не будет опасных хрущевских посягательств на единоличное правление. Никто не принимал его всерьез как претендента на роль ли-дера, а сам он всячески подчеркивал полное отсутствие подобных амби-ций. Некоторые рассчитывали на свое усиление под таким прикрытием.

В литературе образ Брежнева освещается по-разному. Некоторые считают его человеком малообразованным, нечестолюбивым, мирно настроенным к своим коллегам, не склонным к интригам, да и не спо-собным управлять самостоятельно. Поэтому, как считают, он «правил, не правя», власть на него просто «свалилась» в результате сложного, многопланового и даже странного сложения политических сил, которые были заинтересованы иметь «серого» руководителя для того, чтобы им управлять. Здесь примешались недовольство пренебрежительным от-ношением Хрущева к коллективности в руководстве; опасения по пово-ду необузданных действий и крайностей его политики («карибский кри-зис»); иллюзии, что конфликт с Китаем носил личностный характер; раздражение консервативной части аппарата управления постоянной нестабильностью и неоправданными перестройками; борьба за власть различных по возрасту поколений руководителей. Сам же Брежнев со-вершенно не был подготовлен к той роли, которая неожиданно доста-лась ему. Таким Брежнев представлен, например, в книгах Ф. Бурлацко-го, в некоторых кинофильмах, в выступлениях в средствах массовой информации в наше время.

Но есть и другие оценки. В том числе и его роли в перевороте 1964 г., которая была гораздо более серьезной. Эти авторы считают, что Брежнев стремился избегать крайностей, но обладал хитростью и осто-рожностью, умением склонить на свою сторону людей. Будучи челове-ком обходительным, устойчивым в своих привязанностях, он сумел со-здать впечатление о себе как о ровном, спокойном и деликатном руко-водителе, который ничего не предпринимает, не посовещавшись с дру-гими товарищами по работе и не получив от них согласия. Он сам при-

185

знавался, что сильной его стороной является умение работать с кадрами. В результате он добился такой расстановки кадров, какая его устраива-ла, повернул политические силы так, что стал фактически единовласт-ным руководителем. Ряд неугодных ему лиц в высшем руководстве бы-ли убраны, причем без всякого шума, дипломатично. Так, он избавился от Подгорного, Воронова, Полянского, Микояна, Шелеста. В его окру-жении место заняли руководители, преданные лично ему, с которыми он работал ранее, – из днепропетровской, молдавской и казахстанской «команд».

Придя к власти, Брежнев опасался крутых перемен и поворотов в политике, постарался перечеркнуть хрущевские начинания и даже вос-становить многое из того, что было проверено в сталинское время. Были возвращены в Москву руководители, отправленные в предыдущие годы на периферию. Затеянная Хрущевым ротация кадров, которая стоила ему политической карьеры, но могла иметь существенные последствия в подрыве господства аппарата, постепенно сводится на нет. Лозунг бережного отношения к кадрам, выдвинутый им в противовес, обеспе-чил Брежневу необходимую поддержку аппарата, которая в первую очередь и позволила ему править в течение долгих 18 лет.

Наконец, высказывается и третий взгляд, согласно которому следует говорить как бы о «двух Брежневых»: до середины 1970-х гг. и после. Брежнев в начале своей деятельности являлся сторонником реформ, в том числе в области экономики. Обычно при этом ссылаются на доклад Брежнева на сентябрьском Пленуме ЦК КПСС 1965 г.

Хотя Брежнев имел и некоторые заслуги перед страной, которые, ве-роятно, отрицать тоже нельзя, однако в целом «брежневщина» оказала на политическую, социально-экономическую и общественную жизнь общества глубоко разлагающее влияние, она стала символом бессилия распадающейся командно-административной системы.

На службу культа личности Брежнева была поставлена и история Великой Отечественной войны, в которой Брежнев принимал участие, но его роль в ней была довольно скромной: он служил в армии в каче-стве политработника в звании полковника. Но теперь его заслуги стали безмерно преувеличиваться. В боях на «Малой земле» (под Новорос-сийском) воины Красной Армии сражались с высоким мужеством, и эта операция имела большое значение. Но она, поскольку в ней принимал участие и Брежнев, стала изображаться в ряду самых крупных событий войны, оказавших решающее влияние на ее победный исход. Кульми-нацией стала кампания по восхвалению книг воспоминаний Брежнева, в числе которых была и книга «Малая Земля» (а также «Возрождение», «Целина»). Как потом обнаружилось, эти книги и писались-то не самим Брежневым. Этим воспоминаниям, не имевшим никаких особенных ли-

186

тературных достоинств, была присуждена Ленинская премия по литера-туре. Появилась масса статей и работ с восторженными отзывами об этих книгах. Насколько карикатурные формы приняла эта кампания видно из такого примера. В 1977 г. состоялась 36-я сессия Академии художеств СССР, на которой обсуждался доклад «Выдающееся значе-ние трудов Л.И. Брежнева для дальнейшего развития социалистической художественной культуры в условиях развитого социализма».

Брежнев окружил себя людьми, лично преданными ему, как, напри-мер, Н.А. Тихонов – председатель Совета Министров, Н.А. Щелоков – министр внутренних дел, К.У. Черненко. Важную роль стали играть члены его семьи, в ЦК КПСС были введены его сын и зять. Господ-ствующее место в его окружении заняли руководители из его прежней днепропетровской, молдавской и казахстанской «команд». В этом окружении, как и вообще в широкой части партийно-государственного аппарата, процветали разложение, коррупция, связи с теневой экономи-кой и хищения государственных средств.

Все большее недовольство вызывала роль Коммунистической пар-тии, которую она играла в государстве и обществе. Еще с довоенного времени произошло сращивание руководства партии и ее аппарата с государственными структурами. Под провозглашаемые лозунги о по-вышении руководящей роли партии в строительстве коммунизма велась линия на подмену государственного управления партийным. Все важ-нейшие вопросы жизни общества решались в Политбюро и в других партийных комитетах. Партийные комитеты принимали на себя теку-щие оперативно-распорядительные функции по управлению хозяйством и социальной сферой. Многие партийные работники не умели действо-вать политическими методами, работать с людьми. Отсюда – тяга к ко-мандному стилю и администрированию. Это приводило к отрыву пар-тии от масс. И в самой партии постепенно углублялся отрыв партийного руководства от основной массы коммунистов, а ведь в партии состояло к середине 80-х гг. около 18 млн чел. Не соблюдался принцип демокра-тического централизма. Систематически нарушались принципы равен-ства членов партии перед Уставом КПСС и законом. Коммунисты, за-нимавшие руководящие посты, находились вне контроля и критики «снизу». В партийной среде утвердилось деление на начальников и под-чиненных, чинопочитание, чванство и угодничество. Произошло ослаб-ление роли партийных собраний и выборных органов, что не давало возможности коммунистам активно участвовать в обсуждении многих жизненно важных вопросов и в конечном счете реально влиять на об-становку в обществе. Широко развивалась система различных привиле-гий партноменклатуры, круг которой все больше расширялся. Это были спецраспределители, квартиры и дачи, автомобили, медицинское и са-

187

наторное обслуживание, «непотопляемость» при нарушениях дисци-плины и даже в случае совершения преступлений и т.д. Произошло рез-кое падение уровня гласности в партии; рядовые члены партии не ин-формировались даже в таких тоже ограниченных размерах, как в конце 50-х – начале 60-х гг., о политике партии и о положении в стране. По-литбюро и другие парткомитеты отгородились от рядовых членов пар-тии. В партаппарате и в Политбюро было много карьеристов и приспо-собленцев, которые говорили одно, а делали совсем другое, призывали людей к социализму и демократии, а сами не верили в эти лозунги.

Роль рядовых коммунистов по существу сводилась к поддержке по-литики Политбюро и партноменклатуры. Их, так же, как и всех людей, часто просто обманывали. Миллионы коммунистов честно и самоот-верженно трудились, выполняя свой партийный и гражданский долг, находились на передовых позициях в своих коллективах. Но люди оли-цетворяли партию с ее прогнившим руководством, и она теряла автори-тет в народе.

И политика партии, окостеневшая и неспособная давать ответы на вызовы времени, и кризис внутри самой партии были одной из ведущих составляющих тупикового состояния, в котором оказалось общество. Деформированной оказалась и деятельность других общественных ор-ганизаций. Профсоюзы перестали выполнять свою главную функцию защиты трудящихся, были подчинены партии. Деятельность комсомола, особенно его аппарата, отличалась парадным тщеславием, формализмом и пустословием. Вместе с тем усиливалась деятельность служб КГБ, следивших за «идеологической чистотой» в обществе. Возрастали про-блемы в национальных отношениях в результате ограничения самостоя-тельности республик и недооценки развития национального самосозна-ния народов.

В обществе распространялась бездуховность, росли настроения «обыденщины», у многих людей утрачивалась вера в идеалы. Прежние высокие цели и общепринятые общественные ценности дискредитиро-вались разрывом между лозунгами и реальной жизнью, а новые не име-ли духовно-нравственной силы. Этому содействовало развитие в раз-личных кругах общества двойной морали. И в это время было много героического в труде. Проводились многочисленные массовые кампа-нии, которые искренне поддерживались людьми. Молодежь ехала на ударные стройки, осваивала нефтяные богатства Сибири, строила БАМ, увеличивалась экономическая мощь страны. Но, вместе с тем, заметно развивались социальная апатия, групповой эгоизм, психология «ма-ленького человека», который ничего не хочет изменить, потому что от него «ничего не зависит», пренебрежение к общественному достоянию, когда урвать у государства не считалось зазорным. Рушилась вековая

188

привязанность крестьян к земле. В 70-е гг. стало модным новое понятие «вещизм», и эта тема широко обсуждалась на страницах газет и журна-лов. «Вещизм» тогда рассматривался как опасная социальная болезнь, симптом разрушения личности, крушение нравственных ценностей и идеалов социализма. Но причины его трактовались упрощенно: как од-нобокость воспитания, тогда как в действительности – это стало ясно впоследствии – они лежали глубже: и в кризисе командно-административной модели социализма, в отстранении людей от реаль-ного участия в управлении обществом. Сейчас к этому явлению тоже неодинаковое отношение. Одни считают, что в этом феномене можно было видеть проявление поворота советского общества к нормальным, а не утопическим представлениям о жизни, о жизни не в будущем, а в настоящем времени, другие видят в нем начало развивающейся, как и во всем современном мировом обществе, утраты духовности.

В 60-е гг., особенно среди интеллигенции крупных городов, возни-кает политическая оппозиция. Эта форма несогласия с советскими реа-лиями получила название диссидентства, движения инакомыслия. В диссидентстве были представители различных взглядов – национали-стов, монархистов и т.д. Протест касался главным образом области лич-ных свобод и прав человека.

Среди инакомыслящих имелось несколько течений. Одно из них, са-мое многочисленное, составляли те, кто боролся с деформациями соци-ализма и стремился вернуться к «чистым ленинским истокам». Все про-блемы страны они относили на счет искажения ленинского наследия. Для многих других диссидентов было характерно, что основой их про-грамм были западные демократические ценности, а не «исправление» советской системы. Имелись диссиденты-«западники», являвшиеся сто-ронниками теории конвергенции, т.е. взаимного сближения и соедине-ния социализма и капитализма (например А.Д. Сахаров). Совсем мало было, по существу единицы (А.И. Солженицын), тех, кто исходил из полного отречения от социалистических идей и Октябрьской револю-ции.

Вступив на путь сверхжесткой (и неравной) борьбы с режимом, свя-занной с серьезными опасностями для своей жизни, не все диссиденты отдавали себе полный отчет в последствиях, разрушительных и даже катастрофических, которые могли быть для страны от их программ и действий. Они содействовали, как сейчас видно, разложению не только социализма, но и государственности, что отметил в дальнейшем один из них, известный философ А. Зиновьев, который с горечью говорил: «Мы целились в коммунизм, а попали в Россию».

Первые проявления диссидентства имели место еще в хрущевские времена, и их родоначальниками были поэты, писатели, художники.

189

Культурная оппозиция проявилась наиболее активно. Это произошло и в силу вековых российских традиций, согласно которым литература и искусство заменяли все общественные институты. Следующим этапом была организация самиздата, куда выплеснулась волна авторов, не имевших возможности печататься в официальных изданиях. 30 апреля 1968 г. в Москве вышел первый номер самиздатовского бюллетеня «Хроника текущих событий», содержавший информацию о политиче-ских судебных процессах в Москве и Ленинграде и протестах в связи с политическими преследованиями. В дальнейшем «Хроника» стала вы-пускаться регулярно. В самиздате печатались работы по истории, фило-софии, праву, книги запрещенных в стране авторов (Булгакова, Оруэл-ла, Шаламова, Гинзбурга, Сахарова). В 1978 г. группа видных литерато-ров (В. Аксенов, А. Битов, Б. Ахмадулина, Ф. Искандер и др.) выпусти-ла альманах «Метрополь» в 12 экземплярах. Авторы альманаха под-верглись репрессиям и давлению.

Диссидентство развивалось в узком кругу, но родственные идеи рас-пространялись и среди населения; формировалось общественное мнение в пользу критики пороков политической системы. Это выражалось, как сейчас говорят, в «кухонных» обсуждениях: распространялась потреб-ность в узком кругу близких людей поговорить о жизни, поругать власть. На «кухне» говорили то, что думали, чего нельзя было говорить на собраниях, публично. Так создавался новый общественный климат, нарушилось главное: закон молчания.

Самиздат смыкался с правозащитным движением – наиболее силь-ным и действенным направлением диссидентства. Правозащитники вы-ступали за правовое государство и гражданское общество. Они требова-ли, чтобы государство выполняло свои собственные законы и Консти-туцию. Началом этого движения стало судебное дело двух литераторов, Андрея Синявского и Юрия Даниэля (1966 г.). В Москве на Пушкин-ской площади в связи с этим состоялась в декабре 1965 г. первая демон-страция под правозащитными лозунгами и с требованиями гласности суда и соблюдения Конституции. Синявский и Даниэль были привлече-ны к суду за публикацию за границей якобы антисоветских книг и ра-бот. Заметное развитие получила и такая форма, как письма протеста против нарушения законов. Участников этого движения стали называть «подписантами». Так, в 1966 г. видные деятели науки и культуры под-писали коллективное письмо на имя Брежнева против реабилитации Сталина. Среди правозащитников выступали В. Буковский, А. Марчен-ко, Ю. Галансков, генерал в отставке П. Григоренко, академик А. Саха-ров и др. В 1968 г. правозащитники провели на Красной площади де-монстрацию протеста в связи с вступлением войск 5-ти стран, включая СССР, в Чехословакию. В ней участвовало 7 человек. Была создана

190

Инициативная группа по защите прав человека, а затем, после Хельсин-ского совещания – группа «Хельсинки», которая стремилась контроли-ровать советское правительство, то, как оно выполняет взятые на себя в Хельсинки обязательства по правам человека. Видную роль играл ака-демик А. Сахаров, который ввиду своей широкой известности не мог быть подвергнут репрессиям с такой легкостью, как другие. Он высту-пал за прекращение ядерных испытаний еще при Хрущеве, защищал «инакомыслящих» и политзаключенных, протестовал против использо-вания психиатрии в отношении Жореса Медведева, П. Григоренко и др.; в 1971 г. он выступил с обращением о свободе эмиграции. На Сахарова было организовано общественное давление: 40 академиков опубликова-ли письмо с обвинениями в его адрес, велась газетная кампания. После выступления в 1980 г. за прекращение войны в Афганистане и вывод советских войск оттуда Сахаров был лишен правительственных наград и выслан в Горький. Преследования Сахарова и его правозащитная дея-тельность имели большой международный резонанс.

Широкую известность получила борьба против тоталитарной систе-мы А. Солженицына. Его книга «Архипелаг ГУЛАГ», опубликованная за границей, содержала обширный материал, направленный против тео-рии, истории и практики тоталитаризма в стране. Остроту ситуации придало то, что в 1970 г. ему была присвоена Нобелевская премия, в чем власти усмотрели внешнеполитическую поддержку советского дис-сидентства. В 1969 г. А. Солженицын был исключен из Союза писате-лей, а в 1974 г. за «измену Родине» лишен гражданства и выслан из СССР.

В 1970 г. был арестован и заключен в психиатрическую больницу известный генетик и публицист Жорес Медведев, ставивший вопрос о свободе научного творчества и международном сотрудничестве ученых. В этом же году в Свердловске был проведен суд над А. Амальриком и Л. Убожко. Амальрику, в частности, было инкриминировано опублико-вание книги под оказавшимся в какой-то степени пророческим названи-ем «Просуществует ли Советский Союз до 1984 года?». Нашумел и суд 1972 г. над В. Буковским, обвиненным в распространении клеветниче-ских материалов. Впоследствии В. Буковский был выпущен из тюрьмы и «обменян» на руководителя Чилийской компартии.

В диссидентстве заметную роль играли националистические движе-ния Украины, Прибалтики, Кавказа. Поднимался вопрос о реабилитации репрессированных в годы войны народов. В оппозиции имелись и под-польные религиозные течения. Большой остроты достигла борьба за свободу передвижения и эмиграции, особенно евреев и немцев.

Силы противостояния оказались неравными, диссидентство было смято машиной идеологического диктата. Сказалась и одна существен-

191

ная слабость движения: диссидентство не «прижилось» в советском об-ществе и не нашло достаточной социальной поддержки. Главная причи-на коренилась в самом движении, в его преобладающей нигилистиче-ской направленности, когда разоблачительный пафос ставился над по-зитивными идеями. Программа обновления страны в этом движении не вызрела, хотя оно во многом этому содействовало. Недостаток «позити-ва» у движения порождал у нее наряду с «энергией негодования» про-тив общественного зла и откровенный цинизм постороннего зрителя. Это создало в стране социальный «вакуум» вокруг диссидентства. К тому же Запад в ходе «холодной войны» откровенно подыгрывал совет-скому диссидентству, что тоже не прибавляло ему авторитета среди большинства граждан. Все это стало причиной перемещения диссидент-ства за пределы страны. В нем усиливались тенденции конформизма по отношению с Западом и утраты независимости мысли.

Движение диссидентства было крайне малочисленным. Подавляю-щее большинство интеллигенции не поддерживало его. Интеллигенция, в том числе и «шестидесятники», была привержена идеалам социализма и нацелена на созидательную работу, хотя стремилась к критическому осмыслению действительности. Вообще интеллигенция жила в эти годы исключительно напряженной духовной жизнью, поддерживая в обще-стве высочайшую интеллектуальную планку.

Были и те, кто боролся с реалиями застоя открыто, обращаясь к мас-сам. Среди «бунтарей слова» в первом ряду находился В. Высоцкий. Его слово работало уже не только на интеллектуальную элиту. Дисси-дентство обращалось к общечеловеческим ценностям, непосредственно апеллируя к общим идеям гуманизма, справедливости и демократии. Высоцкий шел к тем же ценностям не напрямую, а через «боль за отече-ство», и в этом – одна из причин его массового признания. Такая же «национальная самокритика» отличала фильмы и прозу В. Шукшина. Они не отнимали у соотечественников права на национальное самоува-жение, и их политические суждения не носили «диссидентского» оттен-ка. Они не выступали «вместе с Западом», а в творчестве В. Шукшина (как и В. Распутина, и некоторых других) даже была сильна антизапад-ная тенденция «почвенничества».

Литературная и художественная жизнь в стране продолжала оста-ваться весьма насыщенной. Широкое обращение получила военная те-матика, наблюдался бум военных мемуаров, хотя эти произведения ча-сто не имели высокой художественной формы. В этой литературе силь-нее всего прозвучало стремление к реабилитации Сталина и его роли в Великой Отечественной войне после критики в хрущевское время. В литературе обозначился поворот к человеку в войне, широко развива-лась «лейтенантская» проза. Войне в «окопах» посвятили свои имевшие

192

большой успех произведения видные писатели Ю. Бондарев, В. Распу-тин, В. Быков, Б. Бакланов, Б. Васильев и другие. Многие из этих книг были экранизированы, и в них с большой силой прозвучала суровая правда войны. Огромным успехом пользовался, к примеру, фильм Л. Шепитько «Восхождение».

Но кризис в обществе носил всеохватывающий характер, он также касался морали и культуры. Под влиянием негативных процессов в по-литике и экономике происходило размывание нравственных устоев, распространение пессимизма. После 1964 г. вносятся изменения в поли-тику руководства литературой и искусством, теперь не могло быть и речи о публикациях, подобных нашумевшей при Хрущеве повести А. Солженицына «Один день Ивана Денисовича». Государственная под-держка оказывалась произведениям, где об острых проблемах совре-менности и трагическом прошлом говорилось приглушенно. А затем опора стала делаться на тех авторов, которые трактовали события исто-рии 30–50-х гг. в духе неосталинизма. Распространенным явлением ста-ли произведения и спектакли на производственную тему, в которых вы-водился образ героя-новатора, который вел борьбу за технический про-гресс и социальную справедливость с консерваторами и выходил побе-дителем с помощью вмешательства высокопоставленных партийных работников. Для регулирования художественного творчества в кинема-тографе были введены госзаказы, определявшие тематику фильмов. Усилилась цензура, появилось много фильмов «полочных», т.е. либо запрещенных, либо не рекомендуемых для проката. Так, например, большие мытарства вынужден был претерпеть со своим фильмом «Ан-дрей Рублев» Тарковский. Были запрещены фильмы «Интервенция», «Про Асю Клячкину...» и др. В 1964 г. состоялся суд над молодым по-этом И. Бродским, обвиненным в тунеядстве. В дальнейшем Бродский эмигрировал, ему была присуждена Нобелевская премия по литературе. Разрешение на спектакли зависело от специальных комиссий. В связи с этим возникали острые конфликты, подобный тому, который разразился вокруг спектакля театра на Таганке «Высоцкий». Некоторые из выдаю-щихся деятелей культуры из-за такой политики оказались за границей, в том числе А. Тарковский, Ю. Любимов, В. Некрасов и др.

Культура не развивалась по одному и единственному пути. В лите-ратуре имелся ряд направлений, которые выделялись своей самобытно-стью и независимостью. Так называемая деревенская проза (Ф. Абра-мов, В. Белов, В. Распутин, В. Можаев и др.) отстаивала высокие нрав-ственные устои народа и противостояла парадности и догматизму. Глу-бокие национальные ценности она противопоставляла «новейшим», в том числе и современным западным, веяниям в жизни, разрушавшим их. Пользовались большой популярностью книги и фильмы В. Шукши-

193

на, в которых нашел отражение своеобразный перелом сознания людей с вторжением в традиционную сельскую жизнь городского образа жиз-ни. Он сумел вскрыть острые противоречия действительности. Как от-ход от казенно-бюрократической проблематики можно рассматривать обращение некоторых писателей, в первую очередь Ю. Трифонова, к вопросам личной жизни людей, их быта и повседневности. В театре наблюдался «взрыв» интереса к сатирической классике, что можно объ-яснить стремлением работников искусства таким путем откликнуться на потребность разоблачения карьеризма, взяточничества, бюрократизма, распространившегося в обществе.

Своеобразным знаменосцем демократической культуры стал журнал «Новый мир» под руководством его редактора А. Твардовского, кото-рый смело выступал в защиту права свободного слова художника и раз-витие критического духа в творчестве. Обсуждение этих вопросов в журнале скоро перешагнуло рамки литературы и приобрело общеполи-тическое значение. Журнал на несколько лет, до роспуска редколлегии, стал знаменем сил, требующих перемен. Это была не просто борьба ин-теллигенции против официозной идеологии. В самой интеллигенции существовал раскол, связанный с различным пониманием развития об-щества и отношением к западным ценностям и Западу в целом. Не все художники, в том число и очень крупные, имевшие вес и независимость в обществе, поддерживали программу «Нового мира», причем именно в силу своих убеждений, а не по приказу свыше. Они видели в деятельно-сти журнала вызов, подрывающий и опорочивающий государственность и социалистические, подлинно народные ценности. Это была сложная борьба не только программ, прогрессивной и консервативной, но и лич-ностей, характеров, мировоззрений. Упрощать ее нельзя. Известный скульптор Е. Вучетич, например, выступал против и говорил, что «...есть правда и есть только видимость правды. И надо обладать ост-рым, проницательным взглядом художника, чтобы отделить одну от другой».

Составной частью новых потоков неофициальной демократической культуры явилась так называемая магнитофонная революция. Массовое распространение получили записи песен, сатирических выступлений. Особенный успех сопутствовал пленкам с записями В. Высоцкого, Б. Окуджавы, А. Галича, которые официально отвергались, но поэтому пользовались еще большей популярностью. Возникает и распространя-ется своеобразная молодежная культура, отвергающая официально-догматическую и отличающаяся высоким динамизмом. В ней содержал-ся разрушительный негативный заряд, отрицались основы традицион-ной классики. Но по-своему она утверждала в духовной жизни молоде-жи некие демократические начала.

194

Различными путями шло культурное развитие в республиках. Офи-циальное направление придерживалось принятых принципов интерна-ционализма, дружбы народов, затеняло противоречия в развитии наци-ональных отношений. Но появились деятели искусства, такие как Ч. Айтматов, В. Быков, Я. Кросс и другие, творчество которых выходило за рамки официозной культуры, отличаясь искренним гуманистически-ми устремлениями, бережным отношением к устоям национальных тра-диций.

В общую палитру новой литературы входили и произведения ху-дожников, гонимых и связанных с диссидентством, работавших за гра-ницей – А. Солженицына, И. Бродского, А. Зиновьева, Саши Соколова, В. Максимова, Э. Лимонова или тех, кто жил в СССР, но печатался за границей – А. Битова, Ф. Искандера, Вен. Ерофеева.

Уже в последние годы жизни Брежнева, когда его болезнь зашла да-леко, в высших правящих кругах страны проявились признаки борьбы за власть. В 1981 г. были вскрыты некоторые мафиозные дела, участни-ки которых находились в близких отношениях с частью представителей высшего руководства. В следующем году Ю.В. Андропов, до этого мно-го лет руководивший КГБ, был переведен в ЦК КПСС, стал одним из его секретарей. Ему было поручено ведать идеологией, тем участком, на котором много лет господствовал вплоть до смерти М.А. Суслов. Это воспринималось как подтверждение того, что Андропов стал вторым человеком в руководстве и вероятным преемником Брежнева. Андропов был спорной фигурой. О личности Андропова и его роли высказывают-ся в литературе различные мнения. Одно из них состоит в следующем. Андропов был самый способный и крупный из деятелей, кто в 60-е и последующие годы составлял руководящее ядро партии. По своим каче-ствам, в том числе и с точки зрения лидерства, он стоял выше Брежнева. После Октябрьского Пленума ЦК 1964 г. именно он предложил наибо-лее емкую и четкую программу действий, которая более последователь-но, чем при Хрущеве, опиралась на линию XX съезда партии и включа-ла в себя экономическую реформу, переход к более современному научному управлению, развитие демократии и самоуправления и т.д. Но эти меры не были приняты, и сам Андропов был перемещен на пост председателя КГБ. Как считает данная группа историков, Андропов по мере своих возможностей противодействовал разрастанию негативных явлений в обществе, однако и у него не хватило мужества открыто и остро поставить эти вопросы.

Другие историки подчеркивают его личную ответственность за ту роль, которую играло КГБ в подавлении свободы. Именно при нем ста-ла расширяться своеобразная «охота на ведьм», усиленно создаваться образ врага, происходила вынужденная «утечка мозгов», талантов за

195

границу, преследовалось инакомыслие. Еще в 1956 г., в трудный момент массовых волнений в Венгрии, он работал там советским послом и был причастен к их подавлению. И в бытность свою Председателем КГБ он принимал участие в брежневской политике в связи с чехословацкими событиями конца 60-х гг. Это прошлое сказывалось на его возможно-стях к коренному переосмыслению политики и выработке нового курса в начале 80-х гг. Он понимал необходимость перемен. Но в те годы сре-ди руководителей партии и государства не было деятелей, которые бы не придерживались устоявшихся принципов в отношении существо-вавшей «социалистической» модели развития; не был исключением и Андропов, он мыслил необходимые перемены только в рамках прежней системы.

После смерти Брежнева в ноябре 1982 г. Андропов стал во главе партии и государства. Стал утверждаться взгляд, что в стране не все благополучно, что она отстает от Запада в научно-техническом отноше-нии. Остро был поставлен вопрос о снижении дисциплины в обществе, расхлябанности и утрате деловитости. В народе заговорили об Андро-пове как сильном политике, что привлекало людей на фоне слабости и безынициативности брежневского руководства. Поддержку вызывали попытки Андропова навести твердый порядок в стране, начиная с нахо-дящихся вне критики верхних эшелонов. Из состава ЦК КПСС были выведены причастные к мафии министр внутренних дел Щелоков и Ме-дунов, хотя всей правды о них в то время не было сказано. Специально созданные группы начали расследование фактов коррупции, в которой оказались замешанными некоторые руководители высших органов страны, а также союзных республик. Все это было необходимо, но при этом допускались случаи нарушения законности; к суду привлекались и невиновные, в печати публиковались непроверенные данные, приво-дившие к оклеветанию людей, проводились облавы в магазинах и кино-театрах для выявления «прогульщиков» и неработающих. Политика Андропова была противоречивой. Осознавая необходимость перемен, он изыскивал их лишь в области ближайших и простейших резервов существующей системы. Справедливости ради надо сказать, что он воз-главлял государство в течение очень короткого срока, всего около года, из которого половину тяжело болел.

После смерти Андропова в феврале 1984 г. консервативная часть ру-ководства возвела на пост Генерального секретаря ЦК КПСС Черненко. Эта смена одного за другим в течение короткого срока трех лидеров, старых и больных, подчеркивала глубокое неблагополучие в руковод-стве страной, вызывала недовольство населения и усиливала его ожида-ния крутых перемен. Если Андропов был фигурой спорной, но все же сильной, то Черненко все оценивали как человека малокультурного и

196

бесцветного. Хотя он находился близко к Брежневу, но и при нем он был больше похож на его секретаря, чем на советника. Для страны было мучительным разочарованием сознавать, что с приходом Черненко наступает возврат к застою после первых признаков возрождения, по-явившихся перед этим. Глубокое возмущение людей вызывало то, что у руководства был поставлен человек, который часто не имел сил для то-го, чтобы появиться на публике и с трудом мог произнести несколько фраз. Правление Черненко, продолжавшееся также лишь около года, было отмечено возвращением в политике к некоторым наиболее одиоз-ным брежневским традициям, восхвалению достижений в коммунисти-ческом строительстве; был отодвинут вопрос о научно-техническом отставании СССР. Были возвращены в ЦК несколько десятков разжало-ванных Андроповым аппаратчиков. Разорительным для экономики и тяжелым по экономическим последствиям было принятое при Черненко решение о мелиорационных работах, приводивших к бессмысленной трате огромных средств. Черненко пришел к руководству, выдвинув вопрос о разграничении функций партийных и хозяйственных органов, о ликвидации подмены хозяйственников партийными руководителями. Это касалось действительно важнейшей проблемы о роли партии в об-ществе. Но широкой постановки она не получила. Вокруг разграниче-ния функций велись лишь разговоры, сколько-нибудь заметного сдвига не произошло, а «руководящая» роль партии не подвергалась и малей-шему сомнению.

К концу 70-х – началу 80-х гг. страна пришла в состояние всесто-роннего политического, экономического и идеологического кризиса. Объективно назревали крупнейшие перемены, которые должны были в корне изменить существующую в течение десятилетий систему, но в руководстве партии и страны царило самодовольное убеждение в пра-вильности избранного пути, и никто не готовил и не осмысливал гря-дущие перемены. Страна шла к ним стихийно, обрекая тем самым себя на бедствия, связанные с реформами методами «проб».

Рекомендуемая литература 1. Бурлацкий Ф. Вожди и советники. М., 1990. 2. Боффа Дж. История Советского Союза. Т. 2. М., 1990. 3. Зубкова Е.Ю. От 60-х к 70-м: власть, общество, человек // История Отече-

ства: люди, идеи, решения. Очерки истории Советского государства. М., 1991. 4. Алексеева Л. История инакомыслия в СССР. Л., 1991. 5. Пихоя Р.Г. Советский Союз: история власти. 1991–1991. Глава 3. Новоси-

бирск, 2000. 6. Родионов П. О тех, кто пришел после Брежнева // Трудные вопросы исто-

рии. М., 1991. 7. Соколов А.К., Тяжельникова В.С. Курс советской истории. 1941–1991. М.,

1999.

197

Тема 14

Социально-экономическое развитие СССР

во второй половине 1960-х – первой половине 1980-х гг.

К середине 1960-х гг. в социально-экономической области был до-стигнут тот предел перемен, которого можно было добиться на пути частных изменений и усовершенствований командно-административной системы. Поиск нового механизма хозяйствования становился требова-нием времени. Необходимость экономических реформ определялась изменением масштабов и содержания самого производства как в СССР, так и за рубежом: широким внедрением научных достижений, появле-нием принципиально новых технологий, автоматизацией производ-ственных циклов. Прежняя ориентация на экстенсивные методы нара-щивания экономического потенциала СССР в условиях научно-технической революции грозила прогрессирующей стагнацией совет-ской экономики, резким ее отставанием от мировых стандартов.

Наиболее очевидной для советских экономистов была непригод-ность существовавшей системы директивного планирования и ее вало-вых показателей. Еще в конце 1950-х гг. экономисты Л. Канторович, В. Немчинов, В. Новожилов пытались найти модель оптимального плани-рования. Однако поиск эффективных методов реформирования эконо-мики в целях ее прогрессивного развития велся преимущественно в русле сохранения ориентации на «совершенствование социализма». Тем не менее в ходе экономических дискуссий 60-х гг. были высказаны весьма смелые и серьезные предложения о средствах повышения эф-фективности экономики, касавшиеся изменений системы планирования, оценки работы хозяйственных звеньев, порядка ценообразования. В частности, Е. Либерман предложил доводить до предприятий только планы по объему продукции и срокам поставок. Вопросы же производи-тельности труда, численности рабочих, заработной платы, накоплений, капиталовложений и другие, по его мнению, должны были решаться самими предприятиями. Публикацией Е. Либермана была открыта дис-куссия ведущих ученых-экономистов и хозяйственников, которая в зна-чительной степени подготовила хозяйственную реформу 1965 г.

Концепция реформы была представлена на сентябрьском 1965 г. пленуме ЦК КПСС Председателем Совета Министров СССР А.Н. Косы-гиным, возглавившим направление реформаторов-технократов в «кол-лективном руководстве». В рамках реформы предполагалось внести существенные изменения в структуру управления народным хозяй-ством, системы планирования и материального стимулирования. Наме-чалось возвращение от совнархозов к отраслевому принципу управле-

198

ния промышленностью с тем, чтобы добиться сочетания централизации руководства с расширением оперативно-хозяйственной самостоятель-ности предприятий. Предполагалось, что министерства будут на науч-ной основе определять стратегию развития отрасли и лишь основные направления, пропорции и темпы экономического развития. Все же остальные вопросы жизнедеятельности предприятий должны были ре-шаться непосредственно на местах. Число обязательных плановых пока-зателей сокращалось с 30 до 9. Если раньше плановая система была сориентирована на достижение роста объемов производства предприя-тиями на базе валовой продукции, то теперь предполагалось нацелить планы на реализацию продукции, что должно было, по мнению А.Н. Косыгина, поставить производство в непосредственную зависимость от потребителя. Совершенствование экономического стимулирования ви-делось в улучшении системы ценообразования в пользу низкорента-бельных производств, а также системы оплаты труда (увеличение ста-вок заработной платы и более широкое использование части доходов предприятий для материального стимулирования работников).

Претворение в жизнь декларируемых реформой нововведений дало свои результаты: восьмая пятилетка (1965–1970 гг.) стала одной из са-мых удачных за годы советской власти. Восстановление вертикали управления способствовало росту централизованных инвестиций, уве-личению ввоза новых зарубежных технологий и импорта оборудования. Одним из непосредственных результатов такой политики стало строи-тельство в конце 1960-х – начале 1970-х гг. Волжского автомобильного завода совместно с итальянской фирмой «Фиат». Экономическому ро-сту способствовала и некоторая активизация директорского корпуса и трудовых коллективов предприятий, вызванная внедрением элементов хозрасчета.

Однако решительных изменений в экономике не произошло. Сохра-нялись затратные измерители экономического роста, порочный метод определения фонда заработной платы от объема валовой продукции, принципы определения расхода материальных ресурсов на тысячу (миллион) рублей валовой продукции. Главным же препятствием на пути эффективного реформирования экономики стало сохранение прежней системы ценообразования, когда монопольно устанавливаемые государством через специальную организацию – Госкомцен – цены от-ражали идеологические приоритеты советского руководства: предприя-тия ВПК, тяжелая промышленность и только потом – предприятия группы «Б», цены на продукцию которых искусственно занижались, усугубляя отставание отраслей легкой и пищевой промышленности. Самостоятельность предприятий на практике зачастую сводилась к то-му, что, правдами и неправдами добиваясь снижения плановых показа-

199

телей, они повышали зарплату независимо от производительности тру-да. Премирование рабочих осуществлялось в отрыве от реальных пока-зателей их работы. Увеличение отчислений на строительство жилья, детских садов и больниц для работников упиралось в дефицит строи-тельных материалов, которые руководству приходилось с трудом «вы-бивать» в Москве. Директорский корпус не был заинтересован во внед-рении технологических новинок, поскольку это требовало дополни-тельных усилий и средств, которых не хватало.

В условиях «пробуксовки» реформы группа ведущих экономистов пыталась доказать необходимость сделать рынок регулятором социали-стического производства. Начавший дискуссию на эту тему Г. Лисич-кин предложил создать условия, при которых цены могли бы «под воз-действием спроса и предложения отклоняться в том направлении, кото-рое подсказывает всеобщее тайное и равное голосование на рынке с помощью рубля». Острые споры между «рыночниками» и «антитовар-никами» напоминали экономические дебаты 20-х гг. на тему: «что должно выступать главным регулятором социалистического производ-ства – план или рынок».

Как и в 20-е гг., творцы реформы выбрали «среднюю дорогу», пыта-ясь совместить достаточно жесткую систему Госплана и рынок. Есте-ственно, что при этом рынок должен был сложиться весьма странным, поскольку сохранялось централизованное распределение всех матери-альных и денежных ресурсов государством. Нерушимым оставался и принцип исключительности государственно-«ничьей» собственности. Не предусматривались такие важнейшие элементы рыночного хозяй-ства, как свобода перемещения, права человека, социальные механизмы защиты работников. Неудивительно, что осуществление реформы 1965 г. привело лишь к частным и временным результатам: в 1966–1970 гг. удалось достичь максимальных, по сравнению как с предыдущей пяти-леткой, так и с последующим периодом, среднегодовых темпов приро-ста национального дохода и роста производительности труда (табл. 1). Но в большей степени положительные сдвиги в экономике наметились не в результате реальных изменений хозяйственного механизма, а вследствие беспрецедентного роста добычи нефти, газа, сырья и их экс-порта.

Еще менее успешной была реформа 1979 г., проводимая согласно Постановлению ЦК КПСС и Совета Министров СССР «Об улучшении планирования, совершенствовании экономического стимулирования и усилении воздействия хозяйственного механизма на эффективность производства и качество работы». К этому времени консервативное направление сторонников сохранения жесткой плановой системы хо-зяйст-

200

Таблица 1

Среднегодовые темпы роста национального дохода, производительности труда и изменения фондоотдачи в СССР

в 1961–1985 гг.

Среднегодовые темпы, в % 1961–1965

1966-1970

1971–1975

1976–1980

1981–1985

Прироста национального дохода

6,5 7,7 5,7 4,2 3,5

Роста производительности труда

6,0 6,8 4,6 3,4 3,0

Изменения фондоотдачи -3,0 -0,4 -2,7 -2,7 -3,0

ва окончательно победило. Это в свою очередь привело к тому, что само слово «реформа» более не употреблялось, а понятие «товарное хозяй-ство» изымалось из программ и учебников по политической экономии социализма. Несмотря на то, что в документах реформы содержались призывы к внедрению новой системы плановых показателей, развитию хозрасчетных отношений, повышению эффективности использования стоимостных рычагов и экономических стимулов, никаких практиче-ских результатов достичь не удалось. По-прежнему не учитывались ры-ночные отношения, цены продолжали устанавливаться в централизо-ванном порядке, валовые показатели работы предприятий трансформи-ровались в показатели объема реализованной продукции, что не меняло существа дела.

В партийных и хозяйственных директивах 1970-х – первой половины 1980-х гг. с завидным постоянством аргументировалась необходимость перехода к интенсивным факторам развития, ставились задачи повыше-ния благосостояния народа. Однако плановые показатели из пятилетки в пятилетку не выполнялись, нарастал груз нерешенных проблем. При внешнем благополучии страна дешевых продуктов и услуг продолжала жить в кредит, а стагнирующая экономика постепенно лишалась своих последних ресурсов. В 9-й пятилетке (1971–1975 гг.) объем промыш-ленного производства вырос на 25% по сравнению с 39% в 8-й пятилет-ке. В 1,5 раза по сравнению с предыдущим пятилетием сократился при-рост общественной производительности труда. В 10-й пятилетке (1976–1980 гг.), по иронии судьбы названной «пятилеткой эффективности и качества», прирост общественной производительности труда составил 74% от соответственного показателя неблагополучной 9-й пятилетки, продолжал уменьшаться и в последующем. Ставка делалась на закупки

201

товаров широкого потребления за границей в обмен на экспорт энерго-носителей из невозобновимых источников.

Именно в 1960-е гг. начинается невиданные по своим масштабам освоение и эксплуатация новых нефтегазовых месторождений в Сибири и на Севере страны. Ведется строительство гигантских трубопроводов для транспортировки «жидкого золота» с востока на запад. С 1971 по 1980 г. добыча нефти увеличилась почти в 7 раз, газа – более чем в 8 раз. После повышения мировых цен на нефть доходы СССР от ее реали-зации за рубежом с 1974 по 1984 г. составили, по приблизительным подсчетам, около 176 млрд инвалютных рублей. Эти сказочные средства направлялись не на структурную и технологическую перестройку народного хозяйства, как в странах «третьего» мира – основных по-ставщиках нефти на международный рынок, а на развитие добывающих сырье отраслей промышленности, финансирование строительства пред-приятий-гигантов, бесперспективных и экологически гибельных долго-строев.

В начале 1970-х гг. вышла на полную мощность самая крупная в ми-ре того времени Красноярская ГЭС, возникли Ленинградское оптико-механическое объединение, выпускавшее около 600 наименований про-дукции, московский завод «ЗИЛ», включавший 15 заводов-филиалов. Гигантомания лишала производство гибкости, препятствовала быстро-му внедрению новых научных разработок. Наиболее неповоротливыми и отсталыми являлись предприятия легкой промышленности, десятиле-тиями выпускавшие устаревшую и не пользующуюся спросом населе-ния продукцию.

Зачастую крупные хозяйственные программы и проекты не были научно обоснованы и согласованы между собой. В результате, напри-мер, загруженность БАМа, в строительство которого к середине 1980-х гг. было вложено 9 млрд руб., оказалась в 50 раз ниже, чем загружен-ность средней советской железной дороги, а создание социальной ин-фраструктуры осталось за рамками хозяйственной сметы. Развернувши-еся широким фронтом ирригационные работы привели к нарушению водного баланса Волги и Кубани, Днепра и Дона, Каспийского и Азов-ского морей, явились причиной обострения экологической ситуации, снижения вылова ценных пород рыб. Форсирование темпов строитель-ства и ввода в действие атомных электростанций без должной научной проработки предопределило трагедию Чернобыльской АЭС, породило экологические проблемы в районах действия других АЭС.

Помимо финансирования «строек века» и гигантских проектов типа абсурдной переброски на юг вод северных рек, поток «нефтедолларов» был направлен на развитие военной промышленности и космической индустрии. Военные расходы поглощали около 20% валового нацио-

202

нального продукта. Щедрые денежные субсидии в эту сферу экономики позволили СССР в 70-е гг. добиться военного паритета с США по чис-ленности войск, количеству танков и артиллерии, числу носителей ядерного оружия, его количественному объему, добиться первенства по многим показателям в освоении космического пространства.

Демагогические заявления политических руководителей СССР о направленности развития отечественной экономики в сторону беспре-рывного дальнейшего роста благосостояния советских граждан плохо согласовывались с реальными экономическими «перекосами». Только в годы 8-й пятилетки были выполнены планы в отношении развития группы «Б» – производства товаров народного потребления. При этом в 1970 г. их производство составило лишь 26% общего объема произве-денной промышленной продукции, более двух третей этого объема при-ходилось на группу «А» – производство средств производства. Причем производство группы «А1» (производство средств производства, пред-назначенных для производства средств производства) составило 82% (против 72% в 1950 г. и 78% в 1960 г.). И хотя в публичных официаль-ных отчетах о состоянии дел в экономике на этих диспропорциях не акцентировалось внимание общественности, несоответствие между группами «А» и «Б» продолжало сохраняться в пользу преимуществен-ного развития первой. Сферы же науки, образования, искусства из пяти-летки в пятилетку продолжали финансироваться по остаточному прин-ципу. Вопреки распространенной в 70-е – начале 80-х гг. легенде о том, что среднедушевой доход в СССР выше, чем ФРГ, Дании, Нидерландах, Великобритании, Бельгии, Италии и некоторых других зарубежных странах, современные подсчеты отводят СССР в 1985 г. лишь 77-е ме-сто в мире по уровню потребления на душу населения.

Не соответствует действительности и другое изобретение советской статистики и пропаганды: о первенстве СССР в мире по количествен-ным объемам производимого валового национального продукта (ВНП). Как показали современные альтернативные исследования, реальный ВНП СССР в 70-е гг. составил лишь около половины реального ВНП США, причем статьи военных расходов СССР превосходили соответ-ствующие статьи американского бюджета в два раза. Постоянный рост статей расходов советского бюджета на содержание и развитие военно-промышленного комплекса предопределял дальнейшее несопоставимое отставание уровня жизни в СССР по сравнению с США.

Критикуя Н.С. Хрущева за «волюнтаризм» и непродуманные экспе-рименты в области сельскохозяйственного производства, советское ру-ководство стремилось избегать «кампаний» прошлых лет и проводило политику широкомасштабной материальной поддержки села. Уже в 1965 г. был снижен план государственных закупок зерна, а закупочные

203

цены повышены. Сверхплановая продукция оставалась в хозяйствах и сдавалась государству на строго добровольной основе по ценам, до 50% превышающим закупочные. Были увеличены капиталовложения в аг-рарный сектор: за 1970-е – начало 1980-х гг. в агропромышленный ком-плекс страны было вложено более 500 млрд руб. Осуществлялась под-держка личных подсобных хозяйств: их размер был увеличен до 0,5 га, отменен налог с лиц, имеющих скот и разрешена продажа кормов вла-дельцам скота. С 1966 г. была введена гарантированная оплата труда колхозников, которая исчислялась на основе тарифных ставок рабочих совхозов.

Государственная политика поддержки аграрного сектора, объектив-но направленная на дальнейшие централизацию и огосударствление сельского хозяйства, принесла лишь временные результаты: в 1966 г. впервые практически не производились закупки продовольствия за гра-ницей, но впоследствии они были возобновлены. Труд селян продолжал оставаться мало производительным, во многом ручным и тяжелым. Продолжался отток селян, особенно молодежи, в города. Многие дерев-ни оказались на грани вымирания.

Особенно тяжелое положение сложилось в Нечерноземье – огромной территории СССР, охватывающей 29 областей и автономных респуб-лик. В марте 1974 г. на основе постановления ЦК КПСС и Совета Ми-нистров СССР «О мерах по дальнейшему развитию сельского хозяйства Нечерноземной зоны РСФСР» была принята программа развития аграр-ной сферы этого региона. Предусмотренные программой инвестиции направлялись на строительство крупных производственных комплексов, объединение мелких населенных пунктов в благоустроенные поселки, приближенные по условиям жизни к городским. В «центральных усадь-бах» строились многоэтажные дома, школы, больницы, дороги, дома культуры. В результате «укрупнения» из 140 тыс. сел и деревень более 100 тыс. попали в разряд неперспективных, где закрывались магазины, предприятия службы быта, оставались в основном жители преклонного возраста, и жизнь замирала.

В других регионах также проводилась политика укрупнения сель-скохозяйственных единиц и отказа от многоотраслевой структуры сель-ского хозяйства. На всех уровнях пропагандировалась идея создания крупных хозяйств-гигантов монопольного профиля: зерновых, живот-новодческих, фруктовых. Вместо техники, приспособленной для нужд индивидуального хозяйства, появились сверхмощные комбайны «Нива» и «Колос» с двигателями около 70 лошадиных сил (л. с.) (против 40–50 л. с. в предыдущие годы), которые нещадно уничтожали верхний, наиболее плодородный слой почвы.

204

Очередным шагом по пути укрупнения аграрных хозяйств стало об-разование межхозяйственных объединений, включавших не только кол-хозы и совхозы, но и предприятия по переработке сельскохозяйствен-ной продукции. Удачный опыт работы хозяйств такого рода на Украине, в Молдавии, на юге России был искусственно распространен на всю территорию СССР и привел к еще большей административно-бюрократической централизации аграрного сектора.

В 1980-е гг. формируется единый гигантский агропромышленный комплекс, объединяющий все отрасли экономики, связанные с произ-водством продовольствия и предметов широкого потребления из сель-скохозяйственного сырья и снабжением ими населения. Именно Госаг-ропром СССР вместе с его региональными подразделениями призван был реализовать Продовольственную программу, принятую в 1982 г. по инициативе М.С. Горбачева, курировавшего в те годы в ЦК КПСС сель-ское хозяйство. Цель программы состояла в том, чтобы достичь продо-вольственного изобилия в стране к 1990 г. Однако сама концепция про-граммы содержала противоречившие друг другу ориентиры: всемерную поддержку государством личного подсобного хозяйства параллельно с ростом численности и полномочий агропромышленной бюрократии. В результате беспрецедентные средства, выделяемые селу, до крестьянина не доходили. Сельский труженик по-прежнему не был материально за-интересован в повышении производительности своего труда, прежними оставались экономические отношения и хозяйственный механизм в де-ревне. Пытаясь хоть как-то стимулировать рост производства сельско-хозяйственной продукции, государство выделяло селянам лимиты на приобретение дефицитных в то время легковых автомобилей, телевизо-ров, стиральных машин. Но количество продовольствия от этого в стране не увеличивалось. За 1965–1985 гг. ввоз мяса из-за рубежа вырос в 12 раз, рыбы – в 2, масла – в 60, сахара – в 4,5, зерна – в 27 раз. К се-редине 1980-х гг. сельское хозяйство страны оказалось в состоянии тя-желейшего кризиса.

Советская экономика второй половины 1960-х – первой половины 1980-х гг. напоминала, таким образом, гигантскую пирамиду, на вер-шине которой находились оборонные отрасли промышленности, заво-ды-гиганты и стройки-гиганты. Ориентирована была эта пирамида, во-преки логике развития мировой цивилизации, не на удовлетворение по-требностей населения, а на производство ради самого производства, что задавало определенные социальные параметры всей советской системе. Экстенсивный характер развития этой системы, ориентированной в ос-новном на «проедание» природных богатств, делал ее все более зависи-мой от колебаний мировых цен на экспортируемое топливо. Падение мировых цен на уголь и нефть в середине 1980-х гг. усугубило нарас-

205

тавшие в предыдущие годы проблемы, породило глубочайший кризис советской экономики.

Изменения социально-классовой структуры населения происходили в рассматриваемый период преимущественно под влиянием продол-жавшейся в СССР индустриализации (перехода к машинной технике во всех отраслях материального производства и частично в сфере обслу-живания). Поскольку индустриальные процессы имели преимуществен-но экстенсивный характер и сводились зачастую к механическому во-влечению в производство дополнительных человеческих и природных ресурсов, перемещение большой массы населения в города, характерное для любой индустриализации вообще, имело в СССР свои специфиче-ские особенности. Рост удельного веса городского населения с 47,9% в 1959 г. до 56,3% в 1970 г. и 65,6% в 1986 г., происходивший за счет масштабных перемещений молодежи в большие города и на так называ-емые стройки века, не сопровождался соответственным развертыванием социальной инфраструктуры. Это надолго затягивало освоение молоде-жью городской культуры, обостряло чувство социальной обделенности и неполноценности. Потеряв связь с деревней и не имея возможности полноценно включиться в городской образ жизни, мигранты создавали типично маргинальную – «общежитскую» культуру. Бюрократические препоны (прописка, различные виды учета) препятствовали свободному перемещению рабочей силы. А в условиях, когда между снабжением товарами и услугами Москвы, Ленинграда, столиц бывших союзных республик и остальными городами СССР существовала значительная разница, прописка становилась способом вербовки дешевой рабочей силы для больших городов. Годами ожидая постоянной «московской» прописки, так называемые лимитчики были вынуждены заниматься тя-желым физическим трудом. Солидным источником пополнения рядов рабочего класса стали и места заключения, использование труда так называемых химиков (условно осужденных), которым, как и «лимитчи-кам», не нужно было создавать человеческих условий труда, в том чис-ле жилищных.

Рост численности рабочих с 55,9 млн чел. в 1965 г. до 77,0 млн чел. в 1979 г., при росте их удельного веса в общей структуре населения (табл. 2), не ликвидировал формального дефицита рабочей силы. Экстенсив-ность экономики постоянно стимулировала нарастание дефицита рабо-чей силы, порождала спрос на тяжелый неквалифицированный ручной труд, который становился фактором люмпенизации трудящихся. Вместе с тем при ощутимом недостатке «рабочих у станка» и занятых неквали-фицированным и непривлекательным трудом около 32 млн чел. (почти четверть мест в народном хозяйстве) составляли скрытые излишки ра-бочей силы.

206

Внедрение на предприятиях новых технологических процессов, ав-томатики, электроники способствовало возникновению новых рабочих профессий: наладчик и настройщик автоматических линий, оператор электронных машин, механик квантовых генераторов и др. С внедрени-ем новых станков с программным управлением приобрели новые ка-

Таблица 2

Социальный состав населения СССР, %

Категории населения 1939 1979

Руководители партийных, государ-ственных и прочих учреждений

2,5

6,0

Служащие и интеллигенция 14,1 19,0

Рабочие 32,1 60,0

Колхозники 46,2 15,0

Прочие 5,1 –

чества и такие традиционные рабочие профессии, как станочник, сле-сарь-сборщик, изменилось содержание труда электромехаников на атомных электростанциях. Интеллектуализация труда некоторых групп рабочих стимулировала повышение их общеобразовательного уровня. Если 58% советских рабочих, родившихся в 20–30-е гг., имели образо-вание неполное среднее и ниже, то в последующих поколениях, рож-денных в 40–50-х гг., 82% имели полное среднее образование, 15% – неполное среднее и только 3% – начальное. Однако наряду с современ-нейшим оборудованием отдельных предприятий, которое не уступало лучшим зарубежным стандартам, продолжали существовать заводы с неправдоподобно примитивным техническим оснащением, выпускав-шие продукцию, качество которой было близко к нулю. Несмотря на разглагольствования политического руководства СССР о повсеместной механизации и автоматизации производства, труд в промышленности на 40% оставался ручным.

Уравнительные тенденции в оплате труда работающих приводили к исчезновению мастеров наивысшей квалификации, порождали апатию и полное равнодушие к результатам работы предприятия в целом. Не спа-сали положение дел и самые разные виды так называемого социалисти-ческого соревнования, формального и искусственного по своему суще-ству. Даже такая, казалось бы, универсальная форма сочетания обще-ственных и личных интересов, как бригадный подряд, на который, в частности, одной из первых в 70-е гг. перешла работать передвижная механизированная колонна, руководимая известным в последующем Н. Травкиным, не могла сломить рожденного всей экономической си-стемой группового эгоизма «тихой середины», где энтузиасту и новато-

207

ру не оставалось места. Массовая апатия и пассивность зато неплохо уживались с воровством на производстве, безнаказанными прогулами и прогрессирующим пьянством. В 1980 г. в стране было выпито 8,6 лит-ров алкоголя на душу населения. Настоящим бедствием становился женский алкоголизм, употребление алкоголя детьми и подростками. «Уход» от действительности осуществлялся и путем употребления наркотиков, токсикомании.

Процессы индустриализации вызвали сокращение удельного веса и численности крестьянства в общей структуре населения СССР. Законо-мерное следствие индустриального развития – абсолютное и относи-тельное сокращение крестьянского населения – не сопровождалось, од-нако, повышением эффективности крестьянского труда, что в свою оче-редь усугубляло проблемы обеспечения страны продуктами питания. Несмотря на то, что к концу 1970-х гг. в среднем на каждый колхоз при-ходилось 42 трактора, 11 зерноуборочных комбайнов, 20 грузовых ав-томобилей, что почти в 2 раза превышало соответствующие показатели на середину 1960-х гг., крестьянский труд на 70% продолжал оставаться ручным.

Введение ежемесячной гарантированной оплаты труда колхозников, близкой по своему уровню к заработной плате рабочих совхозов, госу-дарственные пенсии и пособия, социальное страхование к началу 1980-х гг. практически ликвидировали разницу в материальном положении членов колхозов и совхозов. Однако различия в условиях труда и жизни на селе и в городе оставались весьма существенными. Непривлекатель-ный монотонный физический труд, отсутствие условий и стимулов для развития личного подсобного хозяйства обуславливали широкий отток населения, прежде всего молодежи, в города. В совокупности с государ-ственной политикой ликвидации «неперспективных» деревень это при-вело в конечном счете к вымиранию целых сел, дискредитации кре-стьянского труда.

Увеличение численности и удельного веса интеллигенции в общей структуре населения также являлось закономерным следствием совре-менного этапа научно-технического прогресса. Наиболее быстрыми темпами, по сравнению с другими группами лиц преимущественно ум-ственного труда, увеличивалась численность инженерно-технических и научно-педагогических работников. Однако развернувшийся процесс поголовного охвата молодежи всеобщим средним образованием без со-ответствующей материальной и интеллектуальной базы привел к удру-чающему снижению стандартов самого образования. Рост количествен-ных показателей занятых в народном хозяйстве людей с высшим обра-зованием далеко не всегда сопровождался повышением качества подго-товки и работы специалистов. Наряду с талантливыми, высоко эрудиро-

208

ванными, известными своими открытиями и достижениями за рубежом специалистами существовало огромное количество малокомпетентных работников, которые видели свою задачу лишь в каждодневной «отсид-ке» за рабочим столом определенного количества часов. Выдаваемое за достижение социализма сближение размеров заработной платы рабочих и инженерно-технических работников оборачивалось для последних отсутствием всяких стимулов к труду.

Большая часть интеллигенции и служащих по уровню доходов жила довольно скромно. Молодые специалисты, работники, занимавшие низшие управленческие должности, женщины, прервавшие свой трудо-вой стаж в связи с рождением ребенка, получали от 100 до 150 руб.; ин-женерно-технические работники, учителя, врачи, преподаватели вузов, младший офицерский корпус – от 150 до 250 руб. Этих денег хватало для того, чтобы заплатить за необходимые продукты питания (без раз-носолов), коммунальные услуги и отложить небольшую сумму для при-обретений в будущем: сапог за 100–150 руб., холодильника за 350 руб. или автомобиля за 2,5–6 тыс. руб.

Единственным полноправным «хозяином» страны продолжала оста-ваться номенклатурная элита: руководители партийных, комсомоль-ских, профсоюзных и других общественных организаций, органов госу-дарственного управления, государственной безопасности, дипломатиче-ской службы, вооруженных сил, предприятий промышленности, строи-тельства, транспорта, связи, сельского хозяйства, научных и учебных заведений. Господство номенклатуры обусловливалось не количеством принадлежавшей лично ей собственности, а монопольным правом рас-поряжаться государственной собственностью. Именно обладание вла-стью, а вследствие этого и собственностью, обеспечивало разительные отличия в уровне и качестве жизни номенклатурных работников и остального населения. Эта разница выражалась не столько отличиями в размерах заработной платы (хотя и здесь она была существенной: заве-дующий сектором ЦК КПСС получал в 8 раз больше, чем рядовой со-ветский гражданин), сколько в неограниченном праве номенклатурщика и членов его семьи бесплатного пользования государственной кварти-рой, машиной, дачей, телефоном, получении номенклатурными работ-никами разного рода денежных доплат – «пакетов», спецпайков, нату-ральных компенсаций в виде товаров повышенного спроса по предельно низким ценам, высококачественной одежды и обуви, отсутствующих в магазинах и недоступных для других категорий граждан. Дети номен-клатурных работников, независимо от способностей, также занимали номенклатурные должности, поэтому класс воспроизводился на своей собственной основе. «Неугодные» и нерадивые работники, как правило,

209

«уходили» на понижение или повышение, но почти никогда не оказыва-лись за рамками номенклатуры.

Источником безбедного существования этого привилегированного класса являлось отчуждение значительной части получаемой в процессе производства прибавочной стоимости. Причем способы увеличения по-следней были классическими: интенсификация труда работников, а также абсолютное увеличение рабочего времени за счет удлинения ра-бочей недели, отмены ряда праздничных дней, организации субботни-ков и воскресников, сокращения отпусков. Усиление эксплуатации тру-да наемных работников осуществлялось за счет предельно низкой зара-ботной платы, а также за счет использования бесплатного детского тру-да через систему профессионально-технических училищ. Полученная прибавочная стоимость не столько тратилась номенклатурой на личное потребление, сколько использовалась для укрепления и расширения ее власти путем финансирования работы партийных органов и органов госбезопасности, армии, военных отраслей промышленности, МВД, идеологической обработки населения, а также инвестиций в народное хозяйство для наращивания коллективной собственности номенклату-ры. Тем самым создавались гарантии стабильности сложившейся соци-ально-экономической системы, в которой проблемы нарастали, как снежный ком.

На рубеже 70–80-х гг. все острее стал ощущаться дефицит не только обуви и других предметов длительного пользования, но и самых эле-ментарных продуктов – мяса, колбасы, сахара, подсолнечного масла. Традиционными стали поездки в Москву за товарами и вопрос: «Что дают?» в конце длинной очереди. Обладание не деньгами, а нужными связями определяло возможность приобретения той или иной вещи. Еще больший дефицит ощущался в сфере услуг: качественно вылечить зубы или сшить платье можно было только «по блату».

Возникший на потребительском рынке вакуум заполнялся за счет так называемой теневой экономики. Надомные портные, ювелиры, ре-ставраторы, стоматологи, парикмахеры нелегально оказывали населе-нию услуги, объем которых к середине 1980-х гг. составлял около трети всех услуг в стране. Подпольные «цеховики» производили дефицитный ширпотреб, а спекулянты и фарцовщики предлагали из-под полы любой товар.

Квалификация сложившейся к середине 1980-х гг. системы как ко-мандно-административной, на наш взгляд, не совсем точна, поскольку любые «команды» сверху, любые постановления, касающиеся «усиле-ния, улучшения, совершенствования, упразднения и создания», а также проведения «радикальных, крупномасштабных экспериментов» вызы-вали, как правило, лишь быстро проходившую рябь на поверхности

210

народно-хозяйственного «болота». Сложившаяся в годы сталинских пятилеток жесткая централизованная система постепенно трансформи-ровалась в некий бюрократический рынок, на котором, в отличие от обычного денежного рынка товаров и услуг, происходил обмен властью и привилегиями, подчинением правилам и исключением из них, поло-жением в обществе и всем тем, что представляло какую-либо ценность. При этом социально-экономическая система 70-х гг. – первой половины 80-х гг., конечно же, не являлась «деформацией социализма» или оли-цетворением «застоя». Она представляла собой скорее «расцвет» бюро-кратической системы, лучшее, что можно было построить на основе социалистических принципов сознательного управления хозяйственной жизнью общества в современных технологических условиях.

Гарантированные этой системой дешевые жилье и транспорт, бес-платные образование и медицинское обслуживание, полная занятость и низкие цены на отдельные виды продуктов позволяли чувствовать ос-новной части населения страны уверенность в завтрашнем дне, порож-дали иллюзию всеобщего процветания. За словесной паутиной «социа-листических» лозунгов скрывалась эксплуатация основного населения государством в лице номенклатуры, определявшая чрезвычайно низкий по сравнению с зарубежными странами уровень жизни граждан СССР.

Рекомендуемая литература

1. Боффа Д. От СССР к России: история неоконченного кризиса. 1964–1994.

М., 1994. 2. Вайль П., Генис А. 60-е: мир советского человека. М., 1998. 3. Валовой Д. От застоя к развалу. М., 1991. 4. Восленский М. Номенклатура. Господствующий класс Советского Союза.

М., 1991. 5. Денисова Л.Н. Исчезающая деревня. Нечерноземье России в 1960–1980-е

гг. М., 1996. 6. Зубкова Е.Ю. От 60-х к 70-м: власть, общество, человек // История Отече-

ства. М., 1991. 7. Миф о застое. Л., 1991. 8. Некрич А.М. Золотой век номенклатуры // Советское общество: возникно-

вение, развитие, исторический финал. М., 1996. Т. 2. 9. Погружение в трясину (Анатомия застоя). М., 1991.

211

212

Тема 15 СССР в период «перестройки» (1985–1991 гг.)

К середине 1980-х гг. необходимость коренных преобразований в

стране стала осознаваться даже в наиболее консервативном органе пра-вящей партии – Политбюро ЦК КПСС. Избранный в марте 1985 г. Гене-ральным секретарем ЦК КПСС М.С. Горбачев продолжил курс Ю.В. Андропова на обновление партийно-государственных кадров. За 1985–1990 гг. было заменено 85% руководящих работников ЦК КПСС, а на республиканском уровне – до 70%. Эти меры рассматривались в каче-стве важнейшей предпосылки реформирования общества. Однако, как показало дальнейшее развитие событий, смена кадров свелась в основ-ном к их омоложению, а не к качественным изменениям. В центральных и местных властных структурах преобладали лица, руководствующиеся в своих действиях прежде всего меркантильными интересами. Да и сам М.С. Горбачев не поддерживал высказываемую в низовых партийных организациях идею первоочередного реформирования самой правящей партии, внесения серьезных изменений в ее устав и программу, в сло-жившуюся систему кадровых назначений.

У нового руководства не было и продуманного плана социально-экономических преобразований. Первоначально выдвигается так назы-ваемая концепция ускорения. Она предполагала глубокую структурную перестройку промышленности путем ускоренного роста и модерниза-ции машиностроения как базовой отрасли. Планировалось в кратчайшие сроки увеличить темпы роста машиностроительных отраслей в 1,5–2 раза, что должно было создать новую техническую базу для быстрого прогресса во всем народном хозяйстве.

Однако более глубокий анализ состояния отечественной экономики, в том числе машиностроения, показал нереальность выполнения данной задачи в установленные сроки. Она требовала не только длительного времени, но и значительных капиталовложений, закупок за рубежом новейших технологий и оборудования, переподготовки кадров. Поэтому основное внимание стало уделяться использованию «скрытых ресур-сов» и активизации «человеческого фактора». Первое предусматривало максимальную загрузку имеющихся производственных мощностей пу-тем перехода на многосменный режим работы, использование предло-жений рационализаторов, улучшение качества выпускаемой продукции. Второе – развитие соцсоревнования, повышение трудовой и исполни-тельской дисциплины. В этом отношении важнейшее значение придава-лось антиалкогольной кампании, развернувшейся в СССР с мая 1985 г. на основе постановления ЦК КПСС «О мерах по преодолению пьянства и алкоголизма». Предусматривалось резкое сокращение производства

213

алкогольных напитков в целях преодоления «вековых традиций и оздо-ровления людей». Предполагалось, что это должно обеспечить не толь-ко «всеобщую трезвость», но и повышение производительности труда.

По своему содержанию и методам проведения концепция «ускоре-ния» была сходна с форсированной индустриализацией 1930-х гг. и ло-зунгом рубежа 1950–1960-х гг. «Догнать и перегнать Америку», ставя-щих благую цель, но без учета реальных возможностей и негативных последствий. Интенсивная эксплуатация оборудования, не подкреплен-ная техническим перевооружением и переподготовкой работников, ускорила износ основных производственных фондов, увеличила травма-тизм и случаи серьезных аварий. Наиболее катастрофическим являлся взрыв на Чернобыльской АЭС в апреле 1986 г.

Больше вреда, чем пользы, принесла попытка административным путем решить проблему пьянства и алкоголизма. Только за первые годы этой бездумной кампании бюджет недосчитался почти 70 млрд руб. Во многих регионах страны были вырублены виноградники. По свидетель-ству бывшего председателя правительства СССР Н.И. Рыжкова, отпра-вили в металлолом 20 заводов с новейшим оборудованием, закуплен-ным за рубежом и предназначенным для производства алкогольной продукции. Огромные суммы затрачивались на переоборудование вин-заводов с целью перевода их на выпуск безалкогольной продукции.

Вместе с тем сокращение продажи спиртных напитков, повышение цен на них породило рост спекуляции спиртным, широкомасштабное самогоноварение и острейший дефицит сахара. До 1985 г. в СССР про-изводилось 8–9 млн т сахара и его хватало на все потребности. В период антиалкогольной кампании производство сахара увеличили до 12 млн т, но его не стало хватать даже для выдачи по талонам. Резко сократилось производство конфет и кондитерских изделий. Из-за нехватки дрожжей ухудшилось качество хлеба. А с другой стороны, возникли мощные ма-фиозные промышленные и торговые структуры по производству и реа-лизации винно-водочной продукции, получавшие баснословные дохо-ды.

Все это заставило советское руководство внести коррективы в эко-номический курс. На пленуме ЦК КПСС в январе 1987 г. провозглаша-ется в качестве генеральной линии концепция «перестройки». Важней-шее внимание в ней уделялось совершенствованию системы управления экономикой. Это была назревшая задача. С середины 1960-х гг. числен-ность только союзных министерств и ведомств выросла с 70 до 160. Бо-лее 800 министерств и ведомств насчитывалось в союзных республиках. Все они заваливали предприятия ворохом инструкций, требовали соот-ветствующей отчетности. Разрослись управленческие звенья и на мест-

214

ном уровне. Общее число работающих в сфере управления составляло почти 18 млн чел., или 15% трудовых ресурсов страны.

Командно-административная система контролировала каждый шаг предприятий, глушила любые новаторские идеи. Поэтому многие эко-номические и научно-технические задачи решались только в результате «пробивания», «проталкивания» и т.п. Так, по данным ВНИИ патентной информации, внедрение новой техники требовало согласования в 45 инстанциях, а сложных комплексов – в 350–500.

Планировалось вдвое сократить аппарат управления, сделать его ме-нее громоздким, более профессиональным и оперативным, использую-щим экономические, а не административные методы воздействия на экономику страны. Министерства должны были отказаться от вмеша-тельства в оперативную деятельность предприятий и сосредоточить свое внимание на выработке стратегических задач, осуществлении еди-ной хозяйственной политики в отрасли, обеспечивающей постоянный прогресс. ЦСУ СССР было преобразовано в союзно-республиканский комитет по статистике с изменением его статуса и функций. На него возлагалась рационализация учета и отчетности в народном хозяйстве, борьба с бюрократизмом в этой области, проверка достоверности стат-данных, обеспечение гласности статистики, в том числе и по социаль-ным проблемам, изучение общественного мнения совместно с ВЦСПС и Госкомтрудом СССР. Намечалось подвергнуть серьезной реорганиза-ции и местные органы управления.

Однако решить поставленные задачи не удалось. Бюрократия вновь продемонстрировала свою жизнестойкость. Вместо ликвидируемых управленческих звеньев стали создаваться новые с более современными названиями. Этому способствовал и начавшийся в конце 1980-х – нача-ле 1990-х гг. так называемый парад суверенитетов, охвативший не толь-ко союзные республики, но и автономные образования. В результате управленческий аппарат еще более разрастается наряду со снижающим-ся влиянием союзных органов на местные экономические процессы.

Сердцевиной так называемой перестройки являлось предоставление предприятиям большей самостоятельности и их перевод на принципы хозрасчета и самофинансирования. В связи с этим в 1987 г. был принят новый закон «О государственном предприятии (объединении)». Пред-полагалось, что он создаст благоприятные условия для экономической децентрализации, перехода к самоуправлению, усилению кооператив-ных форм собственности. Руководителям предприятий были предостав-лены широкие права, в том числе: нанимать работников, устанавливать дифференцированную шкалу заработной платы, распоряжаться опреде-ленной долей прибыли, заключать прямые договоры с другими пред-приятиями, выходить на рынок внутри страны и за рубежом.

215

В свою очередь трудовые коллективы получили права выбора руко-водителей предприятий, цехов, отделений, участков, ферм и звеньев, бригадиров и мастеров, заслушивать отчеты об их деятельности, утвер-ждать планы экономического и социального развития, повышения эф-фективности производства и др.

Неоправданность курса на широкую демократию в сфере производ-ства стала проявляться уже в первый год действия нового закона. Руко-водители предприятий, попав в полную зависимость от воли трудовых коллективов, ослабили требовательность, что еще более ухудшило и без того низкую на многих предприятиях трудовую дисциплину. Не слу-чайно система «всеобщей выборности» подвергалась критике на съездах народных депутатов СССР и выдвигались предложения о восстановле-нии принципа назначения руководителей на важнейшие участки произ-водственного цикла. Обычным явлением становятся и факты неоправ-данного повышения заработной платы наряду со снижающимися отчис-лениями на обновление производственных фондов.

Не дали ожидаемых результатов изменения в системе планирования, т.е. введение с 1988 г. госзаказа вместо прежнего всеобъемлющего пла-на. В нем устанавливались твердые задания на определенный объем важнейших видов продукции, а оставшуюся часть предприятия могли реализовывать по своему усмотрению на основе прямых договоров с потребителями. Первоначально данное новшество оценивалось как настоящая революция в сфере экономики. Предполагалось, что госзаказ будет стимулировать наращивание объемов производства продукции. На практике получилось иначе. Как только госзаказ передали в мини-стерства с целью его распределения по исполнителям, он начал снова разбухать от дополнительных заданий. Поэтому для многих предприя-тий госзаказ оказался тяжелее плана, тем более, что он не подкреплялся соответствующими поставками сырья и комплектующих. Их нередко не хватало даже для выполнения госзаказа, не говоря уже о производстве так называемой свободной продукции.

Провалилась и попытка с помощью административных рычагов ре-шить проблему повышения качества продукции. Первоначально в целях решения данной задачи изменили условия присвоения Знака качества. Он стал присваиваться лишь тем изделиям, которые соответствовали мировому уровню. Поэтому уже в 1986 г. Знака качества лишились 10% изделий. Но особое значение в этом отношении придавалось госприем-ке. Она была введена в 1987 г. на 1500 предприятиях, а затем распро-странилась и на другие. Однако госприемка не только не дала ожидае-мого эффекта, но еще более усугубила экономическую ситуацию в стране. Массовая браковка выпускаемой продукции привела к дальней-шему снижению объемов производства и обострила проблему взаимных

216

поставок. Стали наблюдаться случаи задержки и невыплаты заработной платы. По стране прокатилась волна рабочих забастовок. Не случайно эта проблема стала предметом обсуждения на съезде народных депута-тов СССР. По его решению в конце 1980-х гг. госприемку отменили на большинстве предприятий.

Не оправдались надежды и на конверсию. И прежде всего из-за от-сутствия научно обоснованной программы перевода военных предприя-тий на выпуск гражданской продукции. Эта задача решалась волюнта-ристски. К примеру, московский вертолетный завод обязали выпускать наждачные и красильные машины, оборудование для производства джема и т.п., хотя от совершенствования вертолетов и их продажи за границу можно было получить гораздо больший экономический эффект. Завод им. С.В. Илюшина стал производить пакетоделательные автома-ты, в то время как задерживалась подготовка таких самолетов, как Ил-96, Ту-204 и Ил-114. В последующем, в связи со старением самолетного парка и участившимися авиакатастрофами, стали закупать пассажир-ские самолеты за границей. В целом же из 120 новых видов продукции, планировавшихся к освоению оборонными предприятиями к 1990 г., был налажен выпуск только 23, при этом лишь 5 отвечали международ-ным стандартам качества. А с другой стороны, резко падает производ-ство военной техники, в том числе пользующейся спросом на мировом рынке оружия.

Одно из направлений экономических преобразований было связано с расширением сферы деятельности для частной инициативы. Это было сделано на основе Закона «О кооперации» и Закона «Об индивидуаль-ной трудовой деятельности», а также дополнений к нему от 26 мая 1988 г. Частная предпринимательская деятельность разрешалась более чем в 30 видах производства товаров и услуг. Особенно бурно на пер-вых порах развивался кооперативный сектор. К весне 1991 г. в нем было занято 7 млн граждан, около 1 млн чел. получили патенты или реги-страционные разрешения на занятие индивидуальной трудовой деятель-ностью. Однако действенной помощи частным предпринимателям, осо-бенно занимающимся производственной деятельностью, официальные власти не оказали. Стремительно разраставшиеся во всех властных структурах взяточничество и коррупция, высокие налоги привели к то-му, что многие частные предприниматели предпочли уйти в сферу куп-ли-продажи, где было легче скрыть прибыль и уйти от налогов. Кроме того, хлынувший в частный сектор «теневой капитал» стремился с мак-симальной выгодой для себя воспользоваться дефицитом на услуги и жизненно важные товары. По имеющимся оценкам, частный сектор ежегодно «отмывал» 70–90 млрд руб. в год (в ценах на 1 января 1992 г.). Непосредственно в теневой экономике, полностью скрытой от налого-

217

обложения, было занято до 15 млн чел. По данным 1989 г., объем «тене-вой экономики» составлял 20–25% национального дохода страны, или 150 млрд руб. в год. Нередки были случаи исчезновения зарегистриро-ванных частных предприятий вместе с полученной от государства ссу-дой, что усиливало негативное отношение населения к частному секто-ру.

Непоследовательностью отличались нововведения в сельском хозяй-стве. Несмотря на принятое в 1988 г. новое Положение о колхозах, под-твердившее их кооперативную основу и право на разнообразные формы организации производства, они по-прежнему оставались под опекой районных властей, вынуждены были согласовывать с ними каждый свой шаг в производстве и реализации сельскохозяйственной продукции.

Не получили широкого распространения и арендные отношения. По закону 1988 г. семья или несколько семей могли брать землю в аренду сроком до 50 лет и по своему усмотрению распоряжаться своей продук-цией. Однако месторасположение и площадь сдаваемой в аренду земли, а также поголовье личного скота должны были определяться самим колхозом. В связи с этим желающим вести самостоятельное хозяйство чаще всего предоставлялись далеко не лучшие и отдаленные земли сро-ком на 5–10 лет. К тому же власти могли в одностороннем порядке до-срочно расторгнуть арендный договор. Арендаторам не оказывалось и должной государственной поддержки. Поэтому на начало 1990-х гг. им принадлежало лишь 2% возделываемых земель и 3% поголовья скота.

Таким образом, ни один из экономических экспериментов не дал по-ложительных результатов. С 1988 г. начинается спад производства в сельском хозяйстве, а с 1990 г. – в промышленности. Становилось оче-видным, что существующая экономическая система полностью изжила себя и нуждается в радикальном реформировании. Однако все предло-жения о переходе к рыночной экономике встречали ожесточенное со-противление в ЦК КПСС. Лишь в июне 1990 г. Верховный Совет СССР принял постановление «О концепции перехода к регулируемой рыноч-ной экономике», предусматривающее постепенную демонополизацию, децентрализацию и разгосударствление собственности, создание акцио-нерных обществ и др. Однако реальных шагов для его реализации при-нято не было.

Аналогичная судьба постигла программу «500 дней», разработанную под руководством академика С. Шаталина и молодого экономиста-рыночника Г. Явлинского. В ней определялось восемь принципов пере-хода к рыночной экономике: самостоятельность предприятий и пред-принимателей; равное правовое положение всех видов собственности и ответственность хозяйствующих субъектов за результаты своей дея-тельности; конкуренция производителей; либерализация цен; отказ гос-

218

ударственных органов от прямого вмешательства в хозяйственную дея-тельность (за исключением военно-промышленного комплекса и ряда других особых отраслей); социальная защищенность населения; инте-грация отечественной экономики в систему мирового хозяйства. Авто-ры программы особо подчеркивали, что ее выполнение возможно лишь на базе сохранения единого экономического пространства советских республик. М.С. Горбачев первоначально дал высокую оценку данному проекту, но, попав под огонь критики со стороны консервативных чле-нов Политбюро ЦК, отказался от ее поддержки и поручил академику А.Г. Аганбегяну разработать компромиссную экономическую програм-му, в которой пытались соединить несоединимое, т.е. переход к рынку при сохранении основных элементов административной системы хозяй-ствования.

В декабре 1990 г. М.С. Горбачев отправил в отставку правительство Н.И. Рыжкова, в котором преобладали сторонники постепенного, а не форсированного перехода к рыночной экономике при сохранении регу-лирующей роли государства. Совет Министров был преобразован в Ка-бинет министров во главе с премьер-министром В.С. Павловым. Однако серьезных корректировок экономического курса не произошло. Прове-денный в начале 1991 г. обмен денежных купюр 50 и 100-рублевого до-стоинства образца 1961 г. с целью уменьшения денежной массы и обна-личивания теневых капиталов не принес ожидаемых результатов, а лишь усилил недоверие населения к рублю.

Не способствовало оживлению экономики и повышение цен на про-довольственные товары. Кризис приобрел всеобъемлющий характер. Фактически во всех регионах страны население могло приобрести важ-нейшие продукты только по карточкам, да и те стали отоваривать с за-держкой и по заниженным нормам. Магазинные прилавки были пусты. Ежегодный неудовлетворенный спрос на сельскохозяйственную про-дукцию в конце 1980-х – начале 1990-х гг. составлял не менее 50 млрд руб., в связи с чем непрерывно увеличивался импорт продовольствия, на который расходовалась основная часть валютных поступлений от продажи сырьевых ресурсов и иностранные займы. Так, если в 1986 г. закупили 26,8 млн т зерна, то в 1991 г. – 35,1 млн т.

За годы «перестройки» в 10 раз уменьшился золотой запас страны: с 2400 до 240 т. Размер внутреннего государственного долга составил колоссальную сумму – 550 млрд руб. Внешняя задолженность СССР в конвертируемой валюте возросла более чем в 2 раза. В конце 1991 г. инфляция составляла 25% в неделю, что окончательно развалило фи-нансовую систему страны, превратило рубль в пустую бумажку. На всех уровнях господствующим стал бартер, т.е. обмен товаров на товар. В 1991 г. СССР оказался не в состоянии выплатить 12 млрд долл. очеред-

219

ных платежей по иностранным долгам, что означало фактическое фи-нансовое банкротство.

Неспособность союзного центра выработать научно обоснованную программу вывода страны из кризиса, крайне обострившаяся социаль-но-экономическая обстановка, рост забастовочного движения, нагляд-ная дискредитация коммунистических идеалов усиливали нарастание центробежных тенденций, стремление лидеров республик отделиться от Москвы и найти собственный путь выхода из создавшегося тупика. Их возрастающая общественная поддержка объяснялась умелым использо-ванием националистических лозунгов, подтасованных материалов о так называемой «удушающей роли Москвы», популистскими обещаниями «провести реформы не за счет трудящихся, а во благо их».

Не удалась и попытка М.С. Горбачева с помощью политических ре-форм стабилизировать экономику, хотя в этом отношении у него было немало прогрессивных идей. Но опять-таки сказалась присущая ему непоследовательность, противоречивость подходов, отсутствие ясно понимаемой цели преобразований, стремление, особенно на первом этапе, сохранить привилегированное положение партийной номенкла-туры, особую роль КПСС в политической системе страны. Это наглядно отразилось в решениях XIX Всесоюзной конференции КПСС, состояв-шейся в июне 1988 г. В докладе М.С. Горбачева, наряду с обоснованием необходимости перехода к подлинному полновластию Советов, альтер-нативности выборов, превращения съезда народных депутатов в вер-ховный орган государственной власти, отстаивалась идея целесообраз-ности совмещения партийных и государственных постов, выборов од-ной трети депутатов от общественных организаций, т.е. партийных, профсоюзных, комсомольских и др., находящихся под контролем КПСС. Данная противоречивость подходов была законодательно за-креплена в новом избирательном законе и изменениях в Конституции СССР.

Явный идеологический налет лежал и на решениях конференции о создании «социалистического правового государства» с верховенством закона, об усилении механизмов поддержания «социалистического пра-вопорядка» на основе народовластия, о совмещении Генеральным сек-ретарем функций председателя Верховного Совета СССР.

Не случайно поэтому происходит падение авторитета и распад Об-щества содействия перестройке, значительная часть его сторонников переходит в лагерь оппозиции, выступавшей за более последовательные реформы. Во время работы I съезда народных депутатов СССР (25 мая – 9 июня 1989 г.) организационно оформляется Межрегиональная депу-татская группа (МДГ) во главе с академиком А.Д. Сахаровым, потребо-

220

вавшая передать всю полноту государственной власти Советам и ли-шить ее КПСС.

После смерти Сахарова (14 декабря 1989 г.) лидерство в радикаль-ном движении переходит к Б.Н. Ельцину, который стал подвергать рез-кой критике все аспекты курса М.С. Горбачева. Наибольшую популяр-ность Ельцину принесли его заявления о необходимости проведения реформ без ухудшения жизни народа, ликвидации номенклатурных привилегий и льгот. Он говорил: «Правительству не удалось обуздать инфляцию. Государственный печатный станок работает в два раза быстрее, чем в застойный период. Решение правительства о повышении заработной платы работников государственного и партийного аппарата заставляет его еще более увеличить обороты. И все это на фоне сниже-ния жизненного уровня абсолютного большинства населения, на фоне небывалого обнищания товарного рынка. Почему не могут все, кто име-ет привилегии и льготы, сами отказаться от них, а ждут решения комис-сии (по борьбе с привилегиями. – авт.), которая, судя по темпам работы, может дождаться и экспроприации снизу, но уже без комиссии».

МДГ становится мозговым центром созданного в январе 1990 г. об-щественного объединения «Демократическая Россия». Она требовала отмены монополии КПСС на власть, ликвидации партийных организа-ций в армии, правоохранительных органах и дипломатической службе, на предприятиях и в учреждениях, передачи Верховному Совету одного из каналов телевидения и центральной российской газеты. В области экономики выступала за многообразие и юридическое равноправие раз-ных форм собственности, использование рынка в качестве основного регулятора хозяйства, замораживание цен и сохранение государствен-ных дотаций на основные виды потребительских товаров и продуктов.

Лидеры МДГ (Б. Ельцин, Н. Травкин, Г. Гдлян) принимают активное участие и в создании радикальной организации в самой правящей пар-тии, получившей название «Демократическая платформа в КПСС». Она выступала за отказ КПСС от притязаний на руководящую роль в обще-стве, за ее преобразование в партию парламентского типа.

Усиливается влияние радикалов на массы. Наглядным свидетель-ством этого стал митинг в Москве 4 февраля 1990 г., в котором приняло участие до 200 тыс. чел. На нем преобладали лозунги: «Долой КПСС!», «В отставку Политбюро и правительство!». Подобного рода призывы были господствующими и на массовых митингах 25 февраля, состояв-шихся в Москве, Ленинграде, Волгограде, Казани, Иркутске, Хабаров-ске и других городах.

Такие настроения оказали заметное влияние на решения третьего съезда народных депутатов СССР, проходившего в середине марта 1990 г. Была отменена шестая статья Конституции, законодательно закреп-

221

ляющая монополию КПСС на власть. Вводится должность президента СССР, который должен был избираться всенародным голосованием и наделялся широкими полномочиями. Создание института президентства обосновывалось необходимостью принятия решительных мер по наве-дению в стране порядка, решения социально-экономических и других проблем. Для первого президента СССР было сделано исключение. Он был избран съездом народных депутатов, несмотря на возражение части радикалов. Это аргументировалось ссылками на затянутость процедуры всенародного голосования, в то время как сложившаяся в стране ситуа-ция требовала немедленного усиления механизма власти. Но главный подтекст выступлений сторонников данного варианта избрания высше-го должностного лица государства состоял в другом. К этому времени лидер перестройки не пользовался в обществе широкой поддержкой, а поэтому мог проиграть при всенародных выборах. Даже на съезде про-тив него выступила значительная часть депутатов. Так, депутат от Ке-меровской области Т. Авалиани обвинил Горбачева в пустословии, не-умении решить ни одной из поставленных задач, развале экономики и государственных институтов. И он был прав, что подтвердилось даль-нейшими событиями.

Сосредоточив в своих руках полномочия президента и генерального секретаря, М.С. Горбачев не стал действовать более осмысленно и ре-шительно, проявлял полную творческую недееспособность, вновь стре-мился переложить ответственность за происходящие в стране негатив-ные события на других лиц. Уже в речи на первом президентском Сове-те Горбачев лишь жаловался на то, что все его предшествующие рефор-мы в экономике давали отрицательные результаты: расширение прав предприятий привело к «серьезным перекосам в политике доходов, ин-вестиционной и ценовой политике», а вместо насыщения рынка товара-ми, углубился их дефицит. Однако путей выхода из создавшейся ситуа-ции Горбачев не назвал. А его предложение принять в Верховном Сове-те закон о местном самоуправлении многие оценили как желание пере-ложить ответственность за дела в стране на других лиц.

На ХXVIII съезде КПСС, состоявшемся в июле 1990 г., М.С. Горба-чев вновь не поддержал предложение радикалов о реформировании пар-тии, ее переименовании в партию демократического социализма, допу-щении в ней свободы фракций, проведения реформ, предложенных «демократической платформой». Сохранение консервативных позиций большинством руководства КПСС, противоречивость принятых съездом итоговых документов стали одной из основных причин массовых выхо-дов из рядов партии, роста антикоммунистических организаций в рес-публиках.

222

Еще в мае была создана российская социал-демократическая партия во главе с О. Румянцевым, А. Оболенским и П. Кудюкиным. Она объ-явила основой своей идеологии не социализм, а «либерализм плюс гу-манное решение социальных проблем».

Приобретает политический вес Демократическая партия России (ДПР) во главе с бывшим членом ЦК КПСС Н. Травкиным. Она высту-пала за становление реального народовластия, суверенную, демократи-ческую и экономически крепкую Российскую Федерацию. Идеологиче-ской основой ДПР стали идеи А.Д. Сахарова, изложенные в составлен-ном им проекте новой Конституции: государство для народа, а не народ для государства; приоритет интересов личности над интересами госу-дарства; свобода слова и свобода совести; многообразие форм соб-ственности; свободный рынок и антимонопольное законодательство; социальная защита малоимущих граждан; реальный суверенитет РСФСР. Образцом экономических преобразований лидеры ДПР считали «рейганомику».

Антисоциалистических позиций придерживались Республиканская и Христианско-демократическая партии, выступавшие за мирный консти-туционный переход к цивилизованному обществу, обеспечивающему свободу личности и экономической деятельности.

На крайне консервативных позициях находилась Российская комму-нистическая партия, учредительный съезд которой состоялся в июне 1990 г. Ее руководителем был избран секретарь Краснодарского край-кома КПСС И. Полозков, считавший врагом № 1 всех радикалов. РКП выступала за сохранение социалистического выбора, государственного регулирования частного сектора и товарно-денежных отношений; при-знание Советов в качестве единых и единственных субъектов социали-стической собственности и хозяйствования; обеспечение полной заня-тости населения; против суверенизации республик.

В конце 1990-х гг. по инициативе фракции народных депутатов, сформировавшаяся ранее в рамках Верховного Совета СССР, создается всесоюзное политическое объединение «Союз». Оно выступало под державно-патриотическими лозунгами, направленными на сохранение и укрепление Советского Союза. Его лидеры Н. Петрушенко, В. Алкснис и другие подвергали жестокой критике не только внутреннюю, но и внешнюю политику президента СССР. Возлагали на Горбачева и мини-стра иностранных дел Шеварднадзе вину за ликвидацию Варшавского договора и разрушение биполярной системы международных отноше-ний, что привело к безраздельной гегемонии США; доказывали, что Запад никогда не будет рассматривать СССР в качестве равноправного партнера, заинтересован в разрушении Советского Союза.

223

Обостряющаяся социально-экономическая ситуация, консерватизм и бюрократизм старых профсоюзов привели к возникновению новых ра-бочих объединений. В мае 1990 г. в Новокузнецке создается Конфеде-рация труда, объединившая около 50 рабочих движений и политклубов. Она выступала за полновластие народа, реальное представительство рабочего класса в органах власти и управления, экономическую само-стоятельность предприятий, переход к регулируемой рыночной эконо-мике при наличии широких социальных программ.

В других республиках СССР все более возрастающей общественной поддержкой стали пользоваться общественные объединения, выступав-шие за суверенитет своих республик. И в этом отношении «команда Горбачева» допустила серьезный просчет, своевременно недооценив остроту и важность решения национальных и межнациональных про-блем. По мнению ряда исследователей, национальные вопросы были вполне разрешимы в конце 1980-х гг. при условии продуманных, опера-тивных мер, учитывающих интересы наций и страны в целом. Даже в Прибалтике в 1988 г. активисты народных фронтов настаивали главным образом на экономическом суверенитете своих республик и разработке нового союзного договора. Так, в Хартии народного фронта Эстонии, принятой в сентябре 1988 г., основными целями объявлялись: поддерж-ка курса на демократию и гласность, рациональное разделение функций союзных и республиканских органов власти, радикальное социалисти-ческое обновление. При этом Коммунистическая партия ставилась на первое место среди организаций, с которыми предполагалось сотрудни-чество. Аналогичные цели перед собой ставили народные фронты Лит-вы и Латвии. Все они определяли процесс развития прибалтийских рес-публик в рамках Советского Союза. Так, председатель народного фрон-та Латвии Дайнис Иванс в ноябре 1988 г. указывал, что «в Латвии нет такой политической силы, которая может осуществить выход из состава Советского Союза».

Однако даже разумные, вызываемые самой жизнью, предложения прибалтийских политиков были подвергнуты резкой критике со сторо-ны М.С. Горбачева. Полное бессилие проявил союзный центр и в реше-нии проблемы Нагорного Карабаха, что привело к резкому обострению отношений между армянами и азербайджанцами, до этого мирно про-живающих в автономной области. В ответ на ходатайство облсовета Нагорного Карабаха перед Верховными Советами Азербайджана и Ар-мении о выводе области из состава АзССР и включении ее в состав АрмССР, произошли погром и резня армян в Сумгаите в конце февраля 1988 г. Но вместо политического решения, основанного на кардиналь-ном изменении национальной политики, в НКАО вводится режим осо-бого управления во главе с представителем центральных властей А.

224

Вольским, что лишь консервировало конфликт, усиливало напряжен-ность между Арменией и Азербайджаном, а впоследствии привело к кровопролитной войне. В дальнейшем власти используют военную силу для разгона демонстраций национально-патриотических сил в Тбилиси и Прибалтике. Все это резко усиливает позиции крайне националисти-ческих сил, выступавших не только за экономический, но и политиче-ский суверенитет своих республик. Первой в марте 1990 г. акт о нацио-нальной независимости принимает Литва, а в дальнейшем подобного рода документы появляются и в ряде других республик.

Только эти события заставили Горбачева ускорить разработку ново-го союзного договора. Его первый вариант, опубликованный в ноябре 1990 г., вызвал общее неприятие. Особо жесткую позицию занял Ель-цин, усмотревший в нем стремление союзного Центра закрепить преж-ние унитарные принципы государственности и ущемление интересов республик.

В декабре 1990 г. IV съезд народных депутатов СССР принял поста-новление о проведении референдума по вопросу: быть или не быть «об-новленному Союзу». В РСФСР наиболее непримиримым противником референдума являлась «Демроссия», призывающая сказать «нет» Сою-зу. Ее представители объявляли «неправдой» аргументы союзной власти о преимуществах совместного проживания республик в рамках единого государства, о пагубности разрыва экономических связей. Утверждали, что только при достижении полной самостоятельности республик воз-можен быстрый прогресс, ибо все национальные богатства будут слу-жить народам, а не выполнению так называемого интернационального долга. Усиленная антисоюзная пропаганда велась и на Украине. И тем не менее референдум, проведенный в 9 союзных республиках, в кото-ром приняли участие 80% имеющих право голоса, показал, что подав-ляющее большинство избирателей высказались за сохранение союзного государства. Даже в РСФСР и на Украине сказали «да» СССР соответ-ственно 71,3 и 70,2% избирателей.

24 мая 1991 г. в Ново-Огареве началась работа над проектом нового союзного договора с участием представителей республик, принимаю-щих участие в референдуме. Работа над ним завершилась во второй по-ловине июня. В новом союзном договоре провозглашалось создание Союза Суверенных Государств. Отмечалось, что государства, образую-щие Союз, «сохраняют за собой право на самостоятельное решение всех вопросов своего развития», «обладают всей полнотой политической власти, самостоятельно определяют свое социально-государственное и административно-территориальное устройство, систему органов власти и управления», «являются полноправными членами международного сообщества». На союзные власти возлагалась в основном координиру-

225

ющая роль в четко определенных областях. Все это являлось значитель-ным отступлением от идей мартовского референдума.

Не случайно предложенный вариант подвергся резкой критике пред-ставителей различных политических сил. Юристы и экономисты социа-листической ориентации расценивали его как акт легализации развала Союза, его замену аморфным образованием. Радикалы настаивали на еще большем ограничении власти союзных структур, в том числе пре-зидента ССГ. И тем не менее 19 июля 1991 г. Верховный Совет СССР одобрил проект в основном, а на 20 августа было назначено его подпи-сание.

Дальнейшее развитие событий в исторической и политической лите-ратуре оценивается по-разному. Одни исследователи событий 19–21 августа, т.е. когда власть в стране взял на себя ГКЧП, называют путчем, или государственным переворотом, совершенным реакционными про-коммунистическими силами, стремившимися свернуть процесс демо-кратизации и установить унитарное государство, другие – отчаянной попыткой подлинных патриотов, государственников Кремля не допу-стить распада СССР, фактически запрограммированного подготовлен-ным проектом союзного договора. При этом нерешительность действий «заговорщиков» объясняется позицией, занятой президентом СССР, который, уезжая на отдых в Форос, согласился с необходимостью вве-дения в стране чрезвычайного положения, но в решающий момент, как это ему было всегда свойственно, дрогнул и представил себя жертвой заговора.

Но все исследователи единодушны в том, что происшедшие в обще-стве события значительно укрепили власть российского президента. Поэтому вернувшийся в Москву Горбачев полностью утрачивает кон-троль за происходящими в стране процессами. Он поддержал офици-альную точку зрения об активном участии компартии в антигосудар-ственном заговоре, сложил с себя полномочия генерального секретаря, призвал Политбюро и ЦК КПСС к самороспуску, безропотно согласился с ликвидацией союзного правительства и самороспуском Съезда народ-ных депутатов СССР. А попытки Горбачева реанимировать Ново-Огаревский процесс и подготовить еще более «мягкий союз» на конфе-деративной основе не были поддержаны республиканскими лидерами.

Первый шаг по юридическому оформлению распада СССР был сде-лан 24 августа, когда Ельцин от имени России подписал указ о призна-нии независимости прибалтийских государств, поддержанный Горбаче-вым, на которого оказали давление и европейские лидеры.

В начале декабря президент Украины А. Кравчук, ссылаясь на ре-зультаты проведенного референдума, в ходе которого 87% пришедших к избирательным участкам проголосовали за независимость республики,

226

заявил, что не подпишет новый Союзный договор. В свою очередь рос-сийское руководство заявило о том, что без Украины не может быть никакого Союза.

8 декабря в Беловежской пуще, под Минском, Б. Ельцин, Л. Кравчук и С. Шушкевич подписали соглашение, в соответствии с которым СССР как «субъект международного права» объявлялся «прекратившим свое существование», и было заявлено о создании Содружества Независи-мых Государств. Многие исследователи считают, что в Беловежской пуще был совершен настоящий конституционный переворот, ибо никто не уполномочивал лидеров России, Белоруссии и Украины подписывать столь судьбоносные документы. Лишь позже они были узаконены Вер-ховными Советами названных стран. 21 декабря к СНГ в качестве стран-учредителей присоединились еще 8 бывших советских республик.

Договор о Содружестве Независимых Государств не предусматривал никаких союзных органов управления. Учитывая данные обстоятель-ства, М.С. Горбачев 25 декабря сложил с себя полномочия президента СССР.

Историки, занимающиеся исследованием причин распада Советско-го Союза, неоднозначны в своих выводах. Сказывается и ошеломляю-щая быстрота гибели одного из величайших государств в истории миро-вой цивилизации, недоступность многих документов, проливающих свет на трагические события конца 1980-х – начале 1990-х гг. Но уже сегодня можно сказать, что гибель СССР порождена комплексом эко-номических, политических, идеологических, национальных, междуна-родных и личностных факторов, а механизм разрушения был запущен именно политикой перестройки. По образному выражению известного историка Г. Мирского, «перестройка была благородной по замыслу, смутной по концепции и бездарной по исполнению».

Рекомендуемая литература

1. Боффа Д. От СССР к России: история неоконченного кризиса. 1964–1994.

М., 1996. 2. Жуков В.И. Реформы в России. 1985–1995. М., 1997. 3. История современной России. 1985–1994. М., 1995. 4. Колованчин П.М., Рыбаков Ф.Ф. Экономическое реформирование в России

в XX веке (политико-экономическое исследование). СПб., 1996. 5. Оников Л. КПСС: анатомия распада. М., 1996. 6. Согрин В.В. Политическая история современной России. 1985–1994. М.,

1994. 7. Тимошина Т.М. Экономическая история России. М., 1998. 8. Фроянов И.Я. Погружение в бездну: (Россия на исходе ХХ века). СПб.,

1999.

227

Тема 16

Становление российской государственности

в 1990-е гг.

Начало становлению российской государственности положила Де-

кларация о государственном суверенитете, принятая Съездом народных депутатов РСФСР 12 июня 1990 г. Эта дата стала отмечаться как День независимости, а позже – День России. Декларация провозглашала вер-ховенство Конституции и законов РСФСР на всей территории респуб-лики, предусматривала возможность приостановки действия актов СССР, вступающих в противоречие с суверенными правами России. Создается новая структура российского правительства, включающая 18 министерств, 13 государственных комитетов и Госкомиссию по эконо-мической реформе.

Именно с этого времени начинается противостояние высших союз-ных и российских республиканских органов власти не только в полити-ческой, но и экономической сфере. Она усиливается после избрания в июне 1991 г. президентом России Б.Н. Ельцина. Стремясь подорвать влияние партийных организаций КПСС на власть, Б.Н. Ельцин в июле 1991 г. принимает указ о департизации государственных органов, учре-ждений, организаций и предприятий. Государственным служащим раз-решалось участвовать в деятельности политических партий только во внерабочее время.

В это же время начинается демонтаж советской системы местного управления. 19 апреля 1991 г. Верховный Совет РСФСР принял «Поло-жение о статусе и структуре органов управления города Москвы», вво-дившее должность мэра города, избираемого населением. Мэр получил широкие полномочия в руководстве социально-экономическим развити-ем города и в решении кадровых вопросов. Только с его санкции могли проводиться различные массовые мероприятия в столице. В дальней-шем изменения в городском управлении проводятся и в Ленинграде, переименованном в Санкт-Петербург на основании референдума. Пер-выми мэрами Москвы и Ленинграда избираются проельцински настро-енные Г.Х. Попов и А.А. Собчак, что значительно укрепило позиции российского президента в важнейших городах страны, во многом опре-делявших развитие политических процессов в стране.

Власть российских республиканских структур еще более усиливает-ся после августовских событий 1991 г. В ноябре 1991 г. Россия прекра-тила финансирование 70 союзных министерств и других центральных учреждений, в том числе Госплана и Госснаба СССР, что и предопреде-

228

лило их судьбу. Вся полнота исполнительной власти на территории РСФСР переходит к правительству России.

После Беловежских соглашений происходит окончательных крах союзных властных структур. РСФСР приобретает полный государ-ственный суверенитет. По решению стран СНГ к ней переходят право-мочия Советского Союза в международных организациях. Россия берет на себя и бремя долгов СССР.

Кадровые назначения в органы власти, как в центре, так и на местах, в основном проводились из числа активистов движения «Демократиче-ская Россия». Эта организация окончательно оформилась летом 1990 г. и включала в себя самые разнородные политические силы, т.е. бывших диссидентов, демократически настроенную интеллигенцию, недоволь-ную своим положением партгосноменклатуру, ярых антикоммунистов и просто карьеристов, стремившихся с максимальной выгодой для себя воспользоваться сложившейся ситуацией.

Именно демроссы в период избирательных кампаний широко ис-пользовали социальную демагогию, т.е. критику КПСС, партийных привилегий; обещания создания подлинно демократических органов власти, избавление управленческих структур от нечистоплотных, обю-рократившихся чиновников, улучшение жизни людей за счет перехода к рыночной экономике, высокой оплаты за честный производительный труд. Однако подлинная сущность многих «демократов» оказалась иной. Проникнув в органы законодательной и исполнительной власти, они не только обзавелись шикарными квартирами, дачами, служебными автомобилями, но и далеко не бескорыстно оказывали услуги частным структурам, через подставных лиц занимались коммерцией. А это не могло не привести к быстрому падению авторитета и расколу демокра-тов. Уже осенью 1991 г. из Демократической России уходят часть «са-харовцев», кадеты, христианские демократы, ДПР и др.

Но особенно сильный удар по престижу демократов нанесла так называемая гайдарономика («шоковая терапия»), резко обострившая социально-экономическую ситуацию в стране и способствовавшая по-левению общественных настроений. На этой почве происходит возрож-дение коммунистических организаций. Первой в январе 1992 г. органи-зационно оформилась Российская коммунистическая рабочая партия во главе с Ампиловым. Ее социальной базой стали наиболее пострадавшие в ходе реформы слои населения, т.е. часть рабочих, безработных и пен-сионеров. РКРП требовала отставки правительства Ельцина – Гайдара, прекращения антинародной приватизации, воссоздания СССР в соот-ветствии с итогами мартовского референдума 1991 г. Ею были созданы массовые непартийные организации «Трудовая Россия» и «Трудовая

229

Москва», которые уже в феврале 1992 г. провели акции протеста, со-провождавшиеся столкновениями с правоохранительными органами.

Более умеренных позиций придерживалась воссозданная в феврале 1993 г. КПРФ как преемница РКП, лидером которой становится Г. Зю-ганов. Резко критикуя правительство за забвение интересов народа, сле-пое следование рекомендациям МВФ, западных советников, она в то же время признавала необходимость отказа от прежней централизованной командной экономики. Выступала за развитие многоукладной рыночной экономики по образцу нового нэпа. В политической области требовала ликвидировать институт президентства, создания правительства народ-ного доверия из представителей различных политических партий, а в стратегическом плане – строительство демократического правового гос-ударства.

Аналогичных позиций придерживалась созданная в начале 1993 г. аграрная партия. Она была сторонницей постепенного перехода к ры-ночным отношениям, равноправия всех форм собственности, сохране-ния государственной поддержки отечественных производителей сель-хозпродукции, выступала против купли-продажи земли.

Возникают организации державно-патриотической направленности. Наибольшей популярностью в 1992–1993 гг. пользовалась ЛДПР, во многом благодаря неординарности, артистическим способностям, уме-лому популизму ее лидера В. Жириновского. Лидер ЛДПР связывал все беды России с происками сионистов, международных финансовых ор-ганизаций, ЦРУ и других западных спецслужб. Заявлял о своем стрем-лении возродить сильное централизованное российское государство в границах СССР путем ликвидации национально-государственных обра-зований и воссоздания генерал-губернаторств. В экономической обла-сти ЛДПР объявляла себя сторонницей регулируемой государством ры-ночной экономики. Большой общественный резонанс получили обеща-ния В. Жириновского принять решительные меры по защите русско-язычного населения в странах СНГ, создать сильную армию, покончить с преступностью и коррупцией, поднять жизненный уровень населения. Не случайно поэтому в период парламентских выборов 1993 г. ЛДПР получила 25% мест в Государственной Думе, т.е. больше чем проправи-тельственный блок «Выбор России», КПРФ и другие партии. Но в даль-нейшем, в связи с постоянным политическим маневрированием ЛДПР, ее авторитет резко падает.

С правых позиций правительство Ельцина-Гайдара критиковалось Партией экономической свободы (ПЭС), лидером которой являлся пре-зидент Российской товарно-сырьевой биржи К. Боровой. Она выступала за более решительный курс в проведении рыночных преобразований, требовала полного отказа государства от вмешательства в экономику,

230

отмены государственных дотаций производителям, проведения полити-ки банкротств убыточных предприятий, ликвидации оставшихся цено-вых ограничений на хлеб, нефть и газ. Но эти идеи не пользовались по-пулярностью. Не случайно ПЭС осталась узким элитарным объедине-нием наиболее богатых предпринимателей и некоторых представителей интеллигенции.

На роль центра в начале 1990-х гг. претендовал блок «Гражданский союз», объединивший ДПР, партию «Свободная Россия» и Союз про-мышленников и предпринимателей. Он выступал лишь за некоторую корректировку экономического курса путем усиления государственного регулирования и социальной направленности реформ. Но в условиях нарастающего социально-экономического кризиса и отсутствия в Рос-сии оформившегося среднего класса идеи центризма не получили ши-рокой поддержки, а поэтому в дальнейшем эти партии фактически схо-дят с политической сцены.

Острота политической ситуации в стране усиливалась и в связи с развернувшейся борьбой за перераспределение властных полномочий между законодательной и исполнительной властями. В декабре 1992 г. Съезд народных депутатов потребовал от Ельцина смены экономиче-ского курса, отставки Гайдара и внес ряд принципиальных изменений в конституцию. Одна из поправок предоставляла Верховному Совету право приостанавливать действие указов и распоряжений президента, постановлений и распоряжений Совета Министров.

Б. Ельцин оценил данные решения съезда как «ползучий переворот» с целью восстановления коммунистической системы. 10 декабря 1992 г. он обращается к гражданам России с предложением провести в январе 1993 г. референдум о доверии президенту и Верховному Совету. Съезд ответил собственным обращением к россиянам и обвинил Ельцина в превышении конституционных полномочий и стремлении уничтожить законодательную власть.

Благодаря посреднической роли председателя Конституционного су-да В. Зорькина на этот раз удалось несколько приглушить политический кризис. Съезд признал право президента определять своего кандидата на пост главы правительства. В свою очередь президент согласился с решением съезда об отставке Е. Гайдара. Премьер-министром был назначен В. Черномырдин.

Однако качественных коррективов экономического и политического курса не последовало. В тому же Ельцин не собирался мириться с пре-тензиями Верховного Совета на определяющую роль в государстве. По-следним компромиссом между ними являлось решение о проведении 25 апреля референдума, в котором одним из основных являлся вопрос о доверии президенту и Верховному Совету. В голосовании приняли уча-

231

стие 69 млн чел., из них 58,7% высказали доверие президенту, а 53% поддержали его политику.

Расценив итоги референдума как собственную победу, Б. Ельцин пе-реходит к более решительным действиям. Возвращает в правительство Е. Гайдара и открыто заявляет о том, что для борьбы с двоевластием он не остановится и перед неконституционными методами борьбы. В свою очередь Верховный Совет блокирует указы президента и предложения правительства по экономической реформе, принимает проекты законов, расширяющие свои правомочия. Совет Федерации 18 сентября выска-зывается за досрочные выборы президента и парламента.

Ответными действиями Б. Ельцина явилось принятие Указа о введе-нии в стране прямого президентского правления на период до избрания нового парламента.

Данный Указ был оценен Конституционным судом как нарушение действующей конституции. Руководствуясь этим, Верховный Совет в ночь с 21 на 22 сентября 1993 г. отстранил Б. Ельцина от должности и возложил обязанности президента на вице-президента А. Руцкого, при-ступил к формированию нового состава правительства. Эти решения были поддержаны Съездом народных депутатов и большинством пред-ставительных органов власти в регионах.

Однако обращение Верховного Совета и назначенных им новых ру-ководителей силовых министерств к командному составу ВС, МВД и службы безопасности стать на защиту парламента не нашло поддержки.

21 сентября войска МВД блокировали «Белый дом», где находились члены Верховного Совета и их сторонники. По указанию Ю. Лужкова в здании отключили телефоны, электричество и воду. В дальнейшем про-исходят кровавые столкновения между милицией и сторонниками пар-ламента, пытавшимися прорваться к «Белому дому». По приказу Руцко-го и Макашова вооруженные отряды берут штурмом мэрию и пытались прорваться в телецентр «Останкино». Президент объявил действия «Бе-лого дома» фашистско-коммунистическим мятежом и ввел в Москве чрезвычайное положение. 4 октября для обстрела «Белого дома» были использованы танки, а затем на штурм здания брошены элитные части спецназа. Руцкой, Хасбулатов, Макашов, Ачалов и другие руководители оппозиции были арестованы и помещены в Лефортово. По официаль-ным данным во время октябрьских событий погибло около 200 чел. и ранено более 500, а по неофициальным сведениям число жертв было гораздо больше.

9 октября был издан Указ о прекращении полномочий Советов. Пер-вым был распущен Московский Совет, а вместо него создана городская дума. В дальнейшем аналогичные органы создаются и в других регио-нах страны.

232

Происшедшие изменения были закреплены в новой Конституции России. Ее проект был разработан президентской комиссией и 12 декаб-ря 1993 г. вынесен на всенародное голосование, проводившееся одно-временно с выборами Федерального Собрания. По официальным дан-ным, за предложенный проект Конституции проголосовало 58,4% от участвовавших в голосовании (32,3% от общего числа избирателей).

Новая Конституция провозглашала Россию демократическим право-вым федеративным государством. Закреплялось разделение властей на законодательную, исполнительную и судебную. Главой государства объявлялся Президент РФ, избираемый на 4 года и наделенный широ-чайшими полномочиями, в том числе правом вето в отношении законов и решений, принятых Федеральным Собранием; правом роспуска Госу-дарственной Думы в случае троекратного отклонения предлагаемой им кандидатуры премьер-министра и др. В то же время была предельно усложнена процедура отречения от должности президента. Поэтому не случайно некоторые независимые юристы назвали президентскую рес-публику в России «президентской монархией».

Составной частью новой Конституции РФ стал Федеративный дого-вор, разработанный в 1992 г. В нем признавался полный суверенитет и государственная самостоятельность входящих в состав РФ республик, но без права выхода из состава Федерации. Земля, ее недра и все при-родные ресурсы передавались в совместное ведение федеральных и республиканских органов власти. На федеральные органы возлагалась лишь координация международных и внешнеэкономических отношений республик.

В марте 1992 г. большинство республик подписали Федеративный договор, удовлетворившись включенными в него уступками Центра. Руководители Башкорстана и Якутии поставили свою подпись, лишь добившись для себя дополнительных льгот в налогообложении, между-народных и внешнеэкономических связях. С Татарстаном был подписан двухсторонний договор, в котором в исключительное ведение этой рес-публики передавались вопросы владения, пользования и распоряжения землей и природными ресурсами, а также ряд других прав, закрепляв-ших ее особое, привилегированное положение. Это не могло не вызвать недовольства других субъектов Федерации, поэтому в дальнейшем Москва стала практиковать подписание с ними дополнительных дого-воров о разграничении предметов ведения и полномочий.

Решительно отказалась подписывать Федеративный договор Чечня, где в 1991 г. была провозглашена независимость от России. Москва, занятая внутренней борьбой за власть, долгое время не только вяло реа-гировала на происходящие там события, но и позволила дудаевцам за-хватить находящиеся на территории Чечни оружие и боеприпасы Севе-

233

ро-Кавказского военного округа, развернуть широкомасштабную подго-товку собственных вооруженных сил.

Лишь предельно обострившаяся здесь криминогенная обстановка, геноцид против русскоязычного населения, вооруженный разгон парла-мента, развал экономики, подчеркнутое дистанцирование Чечни от Москвы и другие негативные факты вынудили Президента РФ пойти на крайние меры. 30 ноября 1994 г. Ельцин подписал Указ «О мероприяти-ях по восстановлению конституционной законности и правопорядка на территории Чечни». В конце декабря в Грозный вводятся войска. Но боевая операция была преступно плохо подготовлена, что привело к огромным потерям федеральных войск и мирного населения. Лишь к концу июня 1995 г. дудаевцы были выбиты из основных населенных пунктов Чечни и загнаны в горы. Попав в отчаянное положение, нахо-дясь на грани окончательного разгрома, боевики проводят ряд впечат-ляющих террористических акций, поражающих своей дерзостью и бес-человечностью. И добиваются поставленной цели. Москва соглашается прекратить военные действия и начать переговоры с лидерами боеви-ков. Одновременно федеральные власти сделали ставку на пророссий-ски настроенного чеченского лидера Д. Завгаева, который одержал по-беду на выборах в Чечне в декабре 1995 г. Однако сторонники Дудаева не признали законность данных выборов и объявили новых руководите-лей Чечни изменниками чеченского народа.

Ситуация в Чечне не нормализовалась и после гибели 22 апреля 1996 г. Д. Дудаева. Ставший главой сепаратистов вице-президент З. Ян-дарбиев использовал переговоры с Москвой для перегруппировки, до-вооружения и пополнения состава боевиков.

6 августа 1996 г. сгруппировавшиеся в Грозном боевики начинают четко спланированную и тщательно подготовленную атаку против фе-деральных войск. Только за три дня боев было убито около 420, ранено 1300 и пропало без вести 120 российских военнослужащих. Окружив-шая Грозный двойным кольцом мощная группировка федералов полу-чила из Москвы приказ снять осаду и вывести подразделения россий-ской армии из города. 31 августа 1996 г. полномочный представитель РФ А. Лебедь и начальник штаба боевиков А. Масхадов в Хасавюрте подписали соглашение о прекращении войны, а окончательное опреде-ление статуса Чечни должно было произойти в течение 5 лет. Россий-ские войска были выведены с территории Чечни.

Как показало дальнейшее развитие событий, фактическое признание независимости Чечни не привело к нормализации обстановки на Север-ном Кавказе. Ичкерия превращается в новый бесконтрольный центр международного терроризма. Осенью 1999 г. отряды полевых команди-ров Басаева-Хатаба, заявившие о своем стремлении создать великую

234

исламскую Ичкерию, вторгаются на территорию Дагестана. Начинается второй этап войны на Северном Кавказе.

События в Чечне, продолжавшая ухудшаться социально-экономическая обстановка в стране подорвали доверие к Б. Ельцину. Наглядно это проявилось на президентских выборах 1996 г. Проводи-мые опросы показывали, что на начальной стадии выборов его рейтинг составлял не более 4–5%. На изменение сложившейся ситуации были задействованы государственные и частные силы. В публичных выступ-лениях президент стал дистанцироваться от просчетов во внутренней и внешней политике, возлагает всю вину на правительство. Так, А. Чу-байс был обвинен в провале социальной политики и освобожден с поста первого вице-премьера. Аналогичная участь постигла и министра ино-странных дел А. Козырева, названного главным виновником капитуля-ции российской внешней политики. Создается специальный президент-ский фонд для решения наиболее острых социальных задач, в который значительный вклад внесли отечественные олигархи. Для повышения рейтинга президента стал использоваться план мирного урегулирования в Чечне.

На помощь Б. Ельцину приходит и Запад, предоставивший РФ кре-диты в сумме более 10 млрд долл. Это позволило погасить задолжен-ность по заработной плате, пенсиям и пособиям, щедро оплачивать аги-тационную работу популярных артистов и певцов, разъезжавших по всей стране с призывом голосовать за Ельцина. И тем не менее по ито-гам первого тура Б. Ельцин опередил Г. Зюганова лишь на 3%. Это было шаткое преимущество, не гарантировавшее победу во втором туре. Вы-игрышным шагом, во многом определившим исход выборов, являлось привлечение на сторону Б. Ельцина очень популярного в то время гене-рала А. Лебедя, набравшего в первом туре больше 14% голосов. А. Ле-бедь, который был назначен секретарем Совета Безопасности и помощ-ником Президента РФ по национальной безопасности, призвал своих избирателей голосовать за Б. Ельцина. По официальным данным, за Б. Ельцина во втором туре проголосовало 55%, а за Г. Зюганова – 40,7% избирателей.

Но после выборов никаких изменений в политическом и экономиче-ском курсе президента не последовало. Более того, после операции на сердце и других осложнений трудоспособность Б. Ельцина резко снижа-ется. Его деятельность в основном сводилась к нечастым наездам в Кремль и перетасовкам в правительстве. Депутат Государственной ду-мы В. Рыжков наиболее кратко и образно оценил рабочий график пре-зидента: «Приехал, снял, уехал». Поэтому, как считают многие полито-логи, реальная власть в стране во второй половине 1990-х гг. принадле-жала ближайшему окружению президента. И тем не менее иницииро-

235

ванная коммунистами в 1999 г. попытка импичмента президента прова-лилась. Б. Ельцину предъявили обвинения в развале СССР, в геноциде против советского народа, в развязывании войны в Чечне и ряд других. Но ни один из пунктов обвинения не набрал необходимое количество голосов. По мнению известного кинорежиссера, депутата Государ-ственной Думы С. Говорухина, часть депутатов просто-напросто купи-ли, другие, проголосовавшие против, хотели досидеть в теплом депу-татском кресле до конца срока, опасались досрочного роспуска Думы.

В декабре 1999 г. прошли очередные выборы в Государственную Думу. Наибольшее количество мест получили коммунисты, второй по численности фракцией стали представители проправительственного блока «Единство» (лидер С. Шойгу), на третьем месте оказался блок «Отечество–Вся Россия» (Е. Примаков, Ю. Лужков, В. Яковлев). Пре-одолели пятипроцентный рубеж Союз правых сил (С. Кириенко), «Блок Жириновского» и «Яблоко». В отличие от предыдущих выборов ком-мунисты и их союзники утрачивают возможность быть реальным про-тивовесом президентской власти.

Однако даже в президентском окружении стали осознавать необхо-димость ухода Б. Ельцина в отставку и искать ему достойную замену. Именно это, по мнению некоторых политологов, и явилось главной причиной частой смены премьер-министров, особенно в 1999 г. В ко-нечном итоге выбор пал на бывшего председателя ФСБ В.В. Путина, утвержденного в августе главой правительства.

31 декабря 1999 г. Б. Ельцин в телевизионном выступлении заявил о досрочном прекращении своих президентских полномочий и возложил исполнение обязанностей президента на В. Путина. С первых шагов своей деятельности на высших государственных должностях Путин за-рекомендовал себя твердым и последовательным борцом против терро-ризма и сепаратизма, чем приобрел весомый авторитет в обществе. Именно в нем большинство россиян увидело политика, способного нормализовать социально-экономическую ситуацию и навести в стране порядок, что и обеспечило В. Путину победу уже в первом туре прези-дентских выборов 26 марта 2000 г.

Избавившись от приставки «исполняющий обязанности», Путин принимает решительные меры по созданию единого правового про-странства. И не случайно. Министерство юстиции РФ выявило в субъ-ектах Федерации сотни правовых актов, не соответствующих Конститу-ции 1993 г. и федеральным законам.

10 августа 2000 г. вступил в силу Указ президента «О дополнитель-ных мерах по обеспечению единства правового пространства Россий-ской Федерации». Этим Указом на Минюст возложена обязанность ве-дения федерального банка – регистра нормативно-правовых актов субъ-

236

ектов Федерации, принятых органами государственной власти регионов. Уже к октябрю 2000 г. было отменено или изменено более 200 норма-тивных актов в 50 субъектах Федерации. Для повышения эффективно-сти работы в этой области в составе аппарата Минюста создано управ-ление Законодательства субъектов РФ. Ликвидированы министерства и управления юстиции при администрациях республик, краев и областей. Вместо них созданы структуры, непосредственно подчиняющиеся Ми-нюсту.

В целях укрепления вертикали исполнительной власти созданы 7 федеральных округов, в которые назначены представители президента, наделенные правом контроля за действиями местных властей в области соблюдения Конституции РФ и федеральных законов, обеспечивающих единство государственной политики в разных сферах.

Принят закон о новом порядке формирования состава Совета Феде-рации, в который ранее автоматически входили руководители респуб-лик и регионов, что являлось нарушением закрепленного в Конституции РФ принципа разделения законодательной и исполнительной власти. По новому закону вместо них в Совете Федерации должны работать посто-янные представители субъектов РФ, профессионально занимающиеся законодательной деятельностью. В качестве совещательного органа при президенте РФ создан Государственный Совет, в котором руководите-лям субъектов Федерации предоставлена возможность принимать непо-средственное участие в выработке государственной политики.

Рекомендуемая литература

1. Алексеев С.С. Уроки: тяжкий путь России к праву. М., 1997. 2. Крылов Б.С., Михалев Н.А. Новая Конституция суверенной России. М., 1994. 3. Млечин Л.М. Формула власти. От Ельцина к Путину. М., 2000. 4. Олещук В.А., Павленко Б.В. Политическая Россия: партии, блоки, лиде-ры. М., 1997. 5. Пихоя Р.Г. Советский Союз: история власти 1945–1991. Новосибирск, 2000. 6. Шевцова Л. Политические зигзаги посткоммунистической России. М., 1997. 7. История России в новейшее время (1945–1999) : учебник для вузов / под ред. А.Б. Безбородова. М., 1999.

237

Тема 17

Радикальные социально-экономические

преобразования в России в 1990-е гг. Провал союзных проектов модернизации существовавшей социаль-

но-экономической системы и успешный переход некоторых восточно-европейских стран к рыночной экономике подтолкнули российское ру-ководство к использованию более радикального варианта реформирова-ния. Эту задачу взяло на себя новое правительство России, в которое вошли молодые экономисты Е. Гайдар, А. Шохин, А. Чубайс и др. Для придания большей стойкости правительству «молодых реформаторов» его возглавил Б. Ельцин, добившийся от съезда народных депутатов предоставления ему дополнительных полномочий. Но фактически обя-занности премьер-министра исполнял Е. Гайдар.

Так как у нового правительства не было опыта создания рыночной экономики, пригласили группу западных советников во главе с профес-сором Дж. Саксом (США), большая часть из которых до этого работали в Польше.

Было решено применить метод «шоковой терапии», т.е. форсирован-ного перехода к рыночной экономике. Для его реализации использова-лась концепция макроэкономического реформирования. В ней основное внимание уделяется стоимостным показателям, таким как националь-ный доход, совокупный общественный продукт страны, совокупный спрос и т.п., но игнорируются специфика страны, эффективность от-дельных отраслей и промышленных предприятий, доходы отдельных групп потребителей и другие социальные факторы.

Важнейшее значение придавалось политике монетаризма, согласно которой не уровень развития производства, а количество денег является определяющим фактором перехода к рыночным отношениям.

Со 2 января 1992 г. в России проводится либерализация цен, т.е. пе-реход в основном к свободным ценам, складывающимся под влиянием спроса и предложения на средства производства, потребительские това-ры, услуги и труд.

Либерализация цен сопровождалась переходом к свободной торгов-ле. Указ Президента от 29 января 1992 г. предоставлял равные права каждому, кто собирался заняться предпринимательством в сфере тор-говли. Но при этом не было подготовлено соответствующей законода-тельной базы, регулирующей данный процесс, а поэтому торгово-посреднические операции сразу же стали носить спекулятивный харак-тер.

238

Для народа эти меры имели катастрофические последствия. Вместо прогнозируемого увеличения цен в 3–4 раза они выросли к концу 1992 г. в среднем в 36 раз, а на некоторые товары в 100–150 раз, в то время как заработная плата повысилась в 10–15 раз. К концу 1997 г. це-ны на продовольствие выросли в 10000 раз по сравнению с 1990 г. «Сгорели» сберегательные вклады населения. Только прямые потери населения по вкладам составили 500 млрд руб. А с другой стороны, ска-зочному обогащению для сравнительно небольшой группы лиц способ-ствовали неотрегулированные цены и механизм продажи энергоносите-лей. В начале 1992 г. на внутреннем рынке РФ цены на энергоносители составляли менее 1% мировых розничных цен. Такая ситуация объясня-лась желанием правительства сдержать рост цен на другие товары, ибо энергоносители являются ценообразующей основой. Однако при про-даже товаров этот фактор не учитывался. Цена определялась не себе-стоимостью, а общественным спросом.

При этом не было принято соответствующей законодательной базы для исключения перепродаж энергоносителей за рубеж. Более того, был ослаблен государственный контроль над экспортными операциями. В результате значительная часть энергоресурсов перекачивалась легально и нелегально коммерческими структурами в страны дальнего и ближне-го зарубежья. А огромные суммы оседали на частных счетах иностран-ных банков.

Таким положением умело воспользовались и страны Прибалтики. Пользуясь открытостью границ, они закупали на внутреннем рынке России дешевое сырье и энергоносители, а перепродавали их в Европе по мировым ценам, создавая тем самым основы своего благополучия. А Эстония в начале 90-х гг. становится ведущим экспортером цветных металлов, хотя не имела соответствующих месторождений.

Лишь в январе 1995 г. были установлены квоты на экспорт энерго-носителей в соответствии с объемами международных договоров. Предпочтение отдавалось государственным экспортерам. Они освобож-дались от государственных пошлин, ибо предполагалось, что их валют-ные доходы будут идти в государственную казну, а затем использовать-ся для субсидирования централизованного импорта и обслуживания иностранного долга. Но даже при такой практике реальные поступления от централизованного экспорта были на треть меньше расчетных. Пол-ная либерализация проводится и в отношении импорта. Централизован-ный государственный импорт с каждым годом сокращался, а самые бла-гоприятные условия создавались для частных импортеров. В первой половине 1992 г. не было ни квот, ни тарифов на импорт, что приносило весомые доходы частным импортерам, особенно тем, кто имел связи в высших эшелонах власти. Лишь во второй половине 1992 г. Россия вво-

239

дит единый тариф на импорт, составляющий 15% от стоимости. Затем были установлены дифференцированные тарифы на разные товары.

Важнейшим направлением реформы явилась приватизация, озна-чавшая изменение форм собственности. Было утверждено три варианта приватизации. Первый позволял государству сохранить за собой кон-трольный пакет акций, а 25% акций распределялось бесплатно между работниками данных предприятий с правом покупки еще 10% акций по их номинальной стоимости.

По второму варианту контрольный пакет акций переходил к работ-никам предприятий, т.е. они имели право по закрытой подписке выку-пить обыкновенных акций на 51% уставного капитала. По третьему ва-рианту, названному директорским, руководители предприятий получи-ли возможность купить 20% обыкновенных акций по номиналу при со-гласии трудовых коллективов. Позже им предоставили возможность приобрести еще 20% акций с 30% скидкой от номинальной стоимости. Оставшаяся часть акций во всех вариантах приватизации должна была распределяться среди всего населения с помощью приватизационных чеков (ваучеров).

Согласно Указу Президента РФ от 19 августа 1992 г. «О введении системы приватизационных чеков в РФ» каждый гражданин России, включая детей, имел право на получение одного приватизационного чека номинальной стоимостью 10 тыс. руб. Это пропагандировалось как наиболее справедливый путь приватизации, позволяющий гражданам страны стать собственниками. Всего было роздано 146 млн чеков. На эту процедуру затратили огромные суммы денег, а получился завуали-рованный обман. Акции не были именными, а, следовательно, заранее можно было прогнозировать перемещение их основной массы в руки новой элиты. Но внешне все выглядело демократично. Гражданам пред-ложили самим выбирать для себя схему реализации своего чека: либо использовать его при закрытой подписке на акции своего предприятия, либо продать, либо купить акции чекового инвестиционного фонда (ЧИФ). Таковых было содано 646. Пропагандируя свое детище, А. Чу-байс заверял граждан России в том, что цена ваучера в ближайшее вре-мя возрастет до стоимости трех автомобилей «Волга». В действительно-сти самая высокая цена ваучера наблюдалась осенью 1992 г. и составля-ла 8 тыс. руб., а весной 1993 г. – от 1,5 до 4,5 тыс. руб. В результате зна-чительная часть чеков была скуплена спекулянтами, теневиками, ком-мерческими структурами, администрацией предприятий и другими ли-цами, имеющими деньги. Сделать это было несложно в условиях стре-мительно снижающегося жизненного уровня населения.

Официальная чековая приватизация завершилась 30 июня 1994 г. В отчете Госкомимущества отмечалось, что она якобы способствовала

240

«созданию широкого слоя частных собственников, который сформиро-вали благодаря введению в обращение приватизационных чеков». На деле же все обстояло иначе. Мифом оказались и обещанные дивиденды. В 1994 г. с прибыльно работало лишь 10% приватизированных пред-приятий. Из 646 ЧИФов, собравших до 30% чеков, скромные дивиденды выплатили лишь 136, а остальные оказались мошенническими пирами-дами.

В целом за декабрь 1992 г. – июнь 1994 г. на ваучерных аукционах было приватизировано около 14 тыс. крупных и средних предприятий. Полностью в частное владение перешли общественное питание и роз-ничная торговля. Преобладающими стали частные фирмы и в сфере услуг.

С июля 1994 г. началась постваучерная приватизация, т.е. конкурс-ная продажа за деньги акций, оставшихся после ваучерных аукционов. Особое внимание на этом этапе уделялось привлечению состоятельных владельцев и инвесторов, в том числе зарубежных. Но опять-таки не обошлось без злоупотреблений. 500 крупных предприятий России сто-имостью не менее 200 млрд долл. были проданы за 7,2 млрд долл. Счет-ная палата РФ, проверившая в 1996 г. итоги приватизации, пришла к выводу, что никаких весомых доходов от нее государство не получило.

По мнению известного историка В.И. Жукова, автора книги «Россия: состояние, перспективы и противоречия развития», приватизация пре-следовала не столько экономические, сколько политические цели: во-первых, добиться смены общественного строя путем замены государ-ственного типа собственности на частный; во-вторых, создать экономи-ческую и финансовую элиту, призванную стать социальной опорой ра-дикального обновления страны; в-третьих, добиться социально спокой-ной реакции большинства населения на фактическую утрату своей доли собственности.

В результате чековой приватизации, по данным В. Жукова, экономи-ческую власть получили примерно 5% населения страны. Ведущее ме-сто среди них заняли представители аппарата управления (либо их до-веренные лица), распоряжавшиеся процессом приватизации. Второе место заняли представители теневой экономики, прошедшие этап пер-воначального накопления капитала «в условиях развитого социализма», многократно увеличившие его в период «борьбы с пьянством и алкого-лизмом» и «отмывшие деньги» под вывеской кооперативов, скупившие собственность через инвестиционные фонды по бросовой цене. В тре-тью группу вошла часть директорского корпуса, воспользовавшаяся привилегиями, предоставленными самим процессом приватизации. В новую экономическую элиту вошла и часть действительно предприим-чивых людей, но их было мало.

241

Приватизация не сопровождалась структурной и технологической перестройкой промышленности, а поэтому подавляющая часть изме-нивших форму собственности предприятий не только не стала работать эффективнее, но и оказалась на грани банкротства. Не удалась и ставка на иностранные инвестиции в отечественную промышленность. Запад-ные компании предпочитают вкладывать деньги в основном в сырьевые отрасли, дающие немедленную отдачу, т.е. нефтегазодобычу и средства связи. Государство фактически потеряло контроль над предприятиями цветной металлургии, продукция которых пользуется спросом на миро-вом рынке.

В руки иностранных компаний перешел ряд элитных предприятий ВПК, что поставило под угрозу национальную безопасность. Так, кон-церн «Сименс» приобрел 20,8% акций АО «Калужский турбинный за-вод», производящий паротурбинные установки для атомных подводных лодок. Американские фирмы «Боинг» и «Сикорский» через чековые фонды и российских посредников пробрели 28% акций вертолетного завода им. М. Миля.

Составной частью экономической реформы стали меры по финансо-вой стабилизации. Прежде всего ставилась задача снизить инфляцию до минимального уровня. Для уменьшения денежной массы, находящейся в обращении, использовались различные приемы и прежде всего макси-мальное сокращение государственных расходов на ВПК, сельское хо-зяйство, науку, социальную сферу (образование, здравоохранение, со-циальное обеспечение и т.д.).

Ужесточается налоговая политика. В 1992 г. вводятся единый налог на добавленную стоимость в размере 28% (затем снижен до 20%), налог на прибыль (32%) и налог на фонд заработной платы (38%). Подоход-ный налог с физических лиц до определенного уровня доходов составил 12%, а для богатых – до 30%. Отчисления в пенсионный фонд были установлены в размере 1%. Прекращается выделение денежных креди-тов государственным предприятиям и странам СНГ, на 85% сокращают-ся закупки вооружений у предприятий ВПК. С 26 июля 1993 г. в РФ вводится собственная валюта.

Проводится реформирование банковской системы. Центробанк по-лучил статус самостоятельного государственного учреждения, создают-ся коммерческие банки. Уже в 1994 г. в РФ насчитывалось свыше 2 тыс. коммерческих банков, из них почти половина была сосредоточена в Москве, через них проходило до 70% денежных потоков. В этом же го-ду создается Ассоциация российских банкиров, которую с учетом ее финансового и политического влияния стали называть пятой властью в России.

Все эти меры, способствуя снижению инфляции и некоторой стаби-лизации курса рубля и цен, в то же время усилили спад производства,

242

уменьшили доходы государственной казны. Обычным явлением стано-вятся неплатежи между предприятиями и потребителями. Перестали регулярно выплачивать заработную плату, пенсии и пособия.

В отличие от стран классического капитализма, где банки играют роль кровеносных сосудов в развитии национальных экономик, являют-ся основными инвесторами промышленности и сельского хозяйства, в РФ подавляющее большинство коммерческих банков занималось в ос-новном спекулятивными и другими мошенническими операциями. Только в 1992–1993 гг. из потока государственных кредитов, прохо-дивших через коммерческие банки, по подложным документам были похищены триллионы рублей.

С попустительства властей создаются «финансовые пирамиды» типа АО «МММ», «Хопер-инвест», «Русский дом «Селенга», «Чара», «Вла-стилина» и др., обещавшие вкладчикам огромные проценты. В целом по стране от финансовых компаний мошенников пострадали 40 млн чел., а их ущерб оценивается в 13–14 млрд долл.

Усиливается бегство капитала за границу. Ежегодно только разница между суммой проданного за рубеж сырья и купленными товарами со-ставляла 25–30 млрд долл. Они оседали на частных счетах зарубежных банков. По разным подсчетам, за годы реформ из России за границу было переведено от 150 до 450 млрд долл.

Резкое снижение государственных доходов вынуждало сменяющие друг друга правительства РФ прибегать к новым внешним заимствова-ниям и выпуску ГКО, т.е. ценных бумаг с государственной гарантией начисления высоких процентов. Но это приносило лишь кратковремен-ную стабилизацию. В 1998 г. внешний долг РФ, по официальным дан-ным, составлял около 130 млрд долл. При этом Россия должна была выплатить западным кредиторам в 1998 г. 17 млрд долл. В государ-ственной казне не оказалось денег и для погашения обязательств по ГКО. В августе 1998 г. правительство Кириенко официально заявило о дефолте, т.е. платежной недееспособности страны, что привело к резко-му скачку курса доллара, краху большинства коммерческих банков (вложивших свои капиталы в ГКО), падению биржевых котировок рос-сийских компаний, оттоку иностранного капитала из России, разорению многих мелких и средних предпринимателей, дальнейшему снижению жизненного уровня населения страны, отказу МВФ предоставить РФ новые кредиты и другим негативным явлениям.

Все это дало основание экономистам оценивать сложившуюся в Рос-сии ситуацию как системный кризис, охвативший все сферы жизни об-щества. По данным независимых экспертов, за 1990-е гг. падение ВВП превысило 50%. По сравнению с США в расчете на душу населения ВВП снизился с 1992 по 1998 г. в 2,5 раза. Объем производства легкой

243

промышленности к концу 1998 г. составлял менее 20%, а машинострое-ния – около 40% от уровня 1990 г. Спад поразил даже высокотехноло-гичные отрасли, т.е. приборостроение, судостроение, авиационную, электронную, электротехническую и другие, что означало деиндустриа-лизацию страны, потерю ею статуса развитой промышленной державы. На мировом рынке высокотехнологичных изделий доля РФ составляла менее 1%, в то время как США – 21%, Японии – 16%.

Еще более тяжелая ситуация сложилась в сельском хозяйстве, где преобразования проводились в соответствии с законами «О крестьян-ском (фермерском) хозяйстве», «О земельной реформе» и другими пра-вовыми актами, принятыми в 1990-е гг. Крестьяне получили право вы-хода из колхозов и совхозов со своей долей общественной земли и акти-вов, создавать самостоятельные хозяйства. В целом по стране было раз-государствлено и приватизировано свыше 80% сельхозугодий колхозов и совхозов, объявлены собственниками почти 12 млн чел., проживаю-щих в сельской местности. Фермерам передано 12 млн га земли.

Но все эти изменения не стали основой прогресса, и прежде всего из-за деградации технической базы. Производство тракторов, комбайнов и других сельхозмашин сократилось в десятки раз. Возможности приоб-ретения сельхозмашин ограничиваются и огромным диспаритетом цен на промышленную и сельскохозяйственную продукцию. В результате машинно-тракторный парк устарел более чем на 60%, что сказывается на качестве обработке земли и затягивает уборку урожая. В десятки раз сократилось внесение минеральных удобрений. Не засевается 30 млн га сельхозугодий.

Если в 1986–1990 гг. среднегодовое производство зерна в России до-стигало 104 млн т, то в 1990-е гг. сократилось более чем на 50%. По по-треблению продуктов питания РФ откатилось с 7 на 71-е место в мире. При этом до 1999 г. около 40% потребляемого в стране продовольствия ввозилось из-за рубежа, что ставило под угрозу и продовольственную безопасность страны. По мнению депутата Госдумы И. Апарина, затра-ченных на импорт продовольствия миллиардов долларов вполне бы хватило для модернизации отечественного сельскохозяйственного про-изводства.

Россия стала обществом резких социальных контрастов. К концу 90-х гг., если принимать во внимание различия в опубликованных дан-ных, в РФ богатые составляли 3–5% населения страны, средний класс – 7–15%, бедные – до 80%. Угрожающей становится демографическая ситуация. Смертность населения в 2 раза превышала рождаемость. По-добная убыль населения была сопоставима лишь с периодом Великой Отечественной войны. В стране насчитывалось до 8 млн безработных, более 1 млн бездомных, до 7 млн беженцев и не менее 2 млн професси-

244

ональных нищих. Поэтому не случайно сложившуюся в России соци-ально-экономическую систему стали называть «номенклатурным капи-тализмом» или «капитализмом олигархии». Обещанный президентом Б. Ельциным «народный капитализм» не состоялся.

Первым попытался найти выход из создавшейся предельно критиче-ской ситуации Е.М. Примаков, назначенный премьер-министром после отставки С. Кириенко в августе 1998 г. Он провозглашает курс «опоры на собственные силы», предусматривающий усиление внимания к оте-чественным товаропроизводителям. Этому способствовала и обратная сторона августовского дефолта, т.е. повышение цен на зарубежную продукцию, что привело к снижению импорта.

Примаков добивается увеличения государственного заказа для ВПК, что позволило реанимировать часть военных предприятий и увеличить поставки оружия на мировой рынок. Принимаются меры по ограниче-нию роста цен на энергоносители. Экспортеры сырья обязываются про-давать ЦБ 75% валютной выручки. Возбуждаются уголовные дела про-тив Б. Березовского и других олигархов, уличенных в мошенничестве.

Такой курс не мог не вызвать противодействия. Олигархи, используя подконтрольные им СМИ, организовали широкомасштабную кампанию дискредитации Е. Примакова и первого вице-премьера Ю. Маслюкова, пугали президента и предпринимательские круги России «наступлением красной опасности». Данная кампания была поддержана и влиятельны-ми силами Запада, недовольными усиливающейся самостоятельностью действий правительства России не только во внутренней, но и внешней политике. В мае 1999 г. премьер-министром России утверждается С.В. Степашин, а через три месяца – В.В. Путин, не ставшие вносить серьезные изменения в курс Примакова. Улучшению экономической ситуации в 2000 г. способствовало и резкое повышение мировых цен на нефть. По заданию нового президента РФ В. Путина разработана про-грамма развития России до 2010 г., которая должна закрепить наметив-шиеся положительные тенденции в экономике и улучшить ситуацию в социальной сфере.

Рекомендуемая литература 1. Гайдар Е. Дни поражений и побед. М., 1997. 2. Жуков В.И. Реформы в России. 1985–1995. М., 1997. 3. Колованчин П.М., Рыбаков Ф.Ф. Экономическое реформирование в России

в ХХ веке (политико-экономические исследования). СПб., 1996. 4. Медведев Р.А. Миражи и реальности капиталистической революции в Рос-

сии. М., 1997. 5. Пискотин М.И. Россия в ХХ веке: неоконченная трагедия. М., 2001. 6. 10 лет реформ: стала ли Россия капиталистической? М., 2000.

Тема 18

Внешняя политика в 1945–1990-е гг.

245

Истоки «холодной войны». Победа над странами фашистского блока

в 1939–1945 гг. породила у народов мира надежду на установление под-линно цивилизованных международных отношений. И основания для этого имелись. В годы Второй мировой войны сложилось и доказало свою высокую эффективность сотрудничество СССР со странами бур-жуазной демократии. Выражением сближения позиций различных по-литических сил являлось создание многопартийных правительств в ев-ропейских государствах. Совместными усилиями союзников по анти-фашистской коалиции была создана Организация Объединенных Наций как гарант международного сотрудничества и безопасности. Значитель-но вырос международный авторитет Советского Союза. Если в 1941 г. СССР имел дипломатические отношения с 26 государствами, то после войны их число удвоилось. Без участия СССР не могла решаться ни одна мировая проблема.

Однако миролюбивым надеждам народов не суждено было сбыться. Послевоенные годы вошли в историю как начало «холодной войны» между бывшими союзниками по антифашистской коалиции. Под «хо-лодной войной» понимают такое состояние международных отношений, которое характеризуется отсутствием доверия между государствами, гонкой вооружений, возникновением различного рода конфликтов, в том числе и военного характера. Вопрос об истоках и виновниках «хо-лодной войны» до сих пор является предметом политических и научных дискуссий. Так, известный американский политолог Ричард Чейни счи-тает, что «Америке холодную войну навязали». В качестве аргумента-ции своей позиции он ссылается на «укрепление советского влияния в Восточной Европе», создание так называемого железного занавеса, вой-ну в Корее и другие негативные факты, якобы заставившие США изме-нить свое отношение к Советскому Союзу.

Не менее категоричны в данном вопросе и многие отечественные ис-торики. К примеру, Л. Безыменский и Ф. Фалин в статье «Кто развязал «холодную войну» связывают данное явление с американской внешней политикой, которая характеризовалась ярко выраженным антисовет-ским характером, разработкой планов ядерной войны против СССР, созданием вокруг Советского Союза военных баз.

Более обоснованной, на наш взгляд, является точка зрения профес-сора Н.В. Загладина, автора книги «История успехов и неудач советской дипломатии» (М., 1990). Он считает, что виновниками «холодной вой-ны» являются обе стороны, т.е. США и Советский Союз, а исходной основой межгосударственных противоречий явилась прежде всего идеологическая непримиримость, которая после войны вышла на первое

246

место и определяла цели, характер и направленность действий амери-канской и советской дипломатии.

Противоположность подходов стала проявляться уже на заключи-тельном этапе войны, когда наибольшую актуальность приобрел вопрос о послевоенном устройстве мира. В этом отношении союзники придер-живались различных геополитических целей. Сталин стремился с мак-симальной полнотой воспользоваться плодами победы для возвращения всех потерянных после Первой мировой войны территорий и создания на границах Советского Союза «пояса географической безопасности», состоящего не только из дружеских настроенных, но и идеологически близких Москве государств, расширить зону влияния СССР в других регионах мира.

Гегемонистские цели преследовали и США, ставшие в послевоен-ный период самым мощным государством буржуазного мира. Они кон-тролировали 80% золотого запаса капиталистических стран, на их долю приходилось около 60% промышленного производства, а национальный доход за годы войны вырос до 160 млрд долл. по сравнению с 64 млрд в 1938 г. Бесспорным было и военное превосходство США, обладавшего к тому же монополией на ядерное оружие. США стремились предельно ограничить сферу влияния СССР и максимально укрепить свои позиции в Европе, Азии и Африке. В послании президента Трумэна Конгрессу в 1945 г. открыто высказывались претензии на мировое лидерство, на право США править миром.

Такие различные подходы не могли не привести к росту советско-американского противоборства. США не согласились с предложением СССР выделить советскую зону оккупации на японских островах. Под диктовку американцев была написана конституция Японии. Западные страны отклонили претензии СССР на участие в управлении Танжером (Марокко), на протекторат над Ливией, отказались признать обоснован-ность советских требований о возвращении СССР Карского и Ардаган-ского округов, ставших турецкими в 1921 г. США и Англия оказывали активную поддержку правым силам в Италии и Греции, стремясь не допустить в них прихода к власти прокоммунистических правительств. Усиливается деятельность западных разведок в странах Восточной Ев-ропы, входящих в зону влияния СССР.

В начале 1947 г., воспользовавшись явно непродуманными требова-ниями СССР о пересмотре статуса черноморских проливов, США про-возглашают так называемую доктрину Трумэна, практическим резуль-татом которой стало создание американских военных баз в Турции и Греции.

Обостряются советско-английские отношения. Великобритания, претендующая на господствующее влияние на ближнем Востоке, была

247

встревожена развертывавшимся здесь национально-освободительным движением, активную поддержку которому оказывал Советский Союз. В декабре 1945 г. в иранском Азербайджане, где находились советские войска, введенные туда еще в 1941 г. по согласованию с Ираном и Ан-глией, была провозглашена национальная автономия. Подобные собы-тия произошли и в иранском Курдистане. Великобритания расценила их как проявление «руки Москвы», стремление Сталина расширить здесь зону коммунистического влияния. К требованию Англии вывести со-ветские войска из Ирана присоединились и США. Именно в этот напряженный период и прозвучала фултонская речь Черчилля, которую советская дипломатия расценила как первый манифест «холодной вой-ны». У. Черчилль в своем выступлении в американском колледже 5 марта 1946 г., ссылаясь на расширение сферы советского влияния, рост популярности коммунистических партий, возникновение прокоммуни-стических «пятых колонн» по всему миру, призвал создать военный союз народов, говорящих на английском языке, в целях противодей-ствия экспансии СССР.

И тем не менее в этот период бывшие союзники еще находили об-щий язык. В феврале 1947 г., после весьма сложных переговоров, США и Великобритания согласились с советским предложением о подписа-нии мирных договоров с Болгарией, Венгрией и Румынией. В свою оче-редь СССР вывел свои войска из Ирана и Маньчжурии, спокойно отреа-гировал на подавление с помощью английских войск движения иран-ских курдов и азербайджанцев.

По мнению профессора Н.В. Загладина, непосредственным поводом для окончательного раскола мира на два лагеря стал «план Маршалла», названный по имени госсекретаря США. Он предусматривал следую-щие основные цели: предотвращение спада в американской экономике и финансового «перегрева» путем оказания широкомасштабной помощи Европе; ослабление здесь социально-экономической напряженности и влияния компартий; укрепление позиций США. Для участия в «плане Маршалла» был приглашен и СССР, хотя США заранее прогнозировали его негативную реакцию. Так оно и случилось. Москва признала непри-емлемым для себя условие регулярной отчетности о расходовании фи-нансовых средств, выделяемых по «плану Маршалла». Такая позиция СССР объяснялась и стремлением не допустить США в восточноевро-пейскую экономику. Под жестким давлением Советского Союза вы-нуждены были отказаться от участия в «плане Маршалла» Польша и Чехословакия. Взамен американской помощи СССР взял на себя допол-нительный груз обязательств по восстановлению и развитию экономики восточноевропейских стран. С учетом состояния советской экономики это нельзя было сделать без ограничения и без того низкого уровня

248

жизни советского народа. К 1952 г. только сумма льготных долгосроч-ных кредитов СССР странам Восточной Европы достигла 15 млрд руб., или 3 млрд долл. Продовольственная и научно-техническая помощь оказывалась, как правило, на безвозмездной основе.

Стремясь закрепить за собой Восточную Европу, Москва отказыва-ется от поддержки концепции так называемого национального пути к социализму в странах этого региона. К власти в большинстве восточно-европейских стран приходят сторонники тоталитарного режима, начи-нается беспощадная борьба с инакомыслием. Даже в тех странах, где сохранилась многопартийная система, произошел отказ от демократиче-ского пути развития. Все партии, претендующие на легальный статус и участие в формировании правительств, обязаны были безоговорочно признать программу компартий, действовать в строго очерченном направлении. По советскому образцу форсируется и процесс социально-экономических преобразований.

Москва стала решительно пресекать любые попытки самостоятель-ных действий. Наиболее наглядно это проявлялось в отношениях между СССР и Югославией. В отличие от других восточноевропейских стран, взявших в 1947–1948 гг. курс на внедрение в практику сталинской мо-дели социализма, Союз коммунистов Югославии продолжал придержи-ваться собственной концепции экономических и политических преобра-зований, возражал против навязывания советскими военными и граж-данскими специалистами своих рекомендаций, не учитывающих мест-ную специфику. Сталина раздражало и стремление югославского лидера Иосипа Броз Тито самостоятельно решать и некоторые международные вопросы. Все это привело к разрыву между СССР и Югославией дипло-матических и экономических отношений.

Для давления на СКЮ и другие компартии было использовано со-зданное в сентябре 1947 г. Информбюро, которое под руководством Москвы стало жестко координировать деятельность мирового коммуни-стического движения.

С 1947 г. начинается оформление не только экономических, но и во-енно-политических союзов. Важным шагом в этом отношении явились договоры о дружбе, сотрудничестве и взаимопомощи, подписанные между СССР и странами Восточной Европы в 1947–1948 гг., имевшие ярко выраженную антизападную направленность. Ответным шагом яви-лось создание Англией, Бельгией, Францией, Люксембургом и Нидер-ландами Западного Союза, предусматривающего оказание друг другу помощи в случае возникновения военной угрозы.

В 1949 г. создается Совет экономической взаимопомощи (СЭВ), что окончательно закрепило экономический раскол Европы. Вступление в СЭВ других стран Европы, несмотря на провозглашенный открытый

249

характер этой организации, было исключено, ибо в этом случае они должны были отказаться от «плана Маршалла».

В этом же году США, Канада и десять западноевропейских госу-дарств создают уже чисто военную организацию – Североатлантиче-ский Союз (НАТО), провозгласивший основной целью защиту западной демократии.

Военно-блоковая политика с неизбежностью порождала возникнове-ние различного рода межгосударственных столкновений. Первым и наиболее серьезным в послевоенные годы был берлинский кризис, раз-разившийся летом 1948 г. В ответ на объединение трех западных зон оккупации Германии, включение данной территории в сферу действия «плана Маршалла» и проведение там реформы денежной системы, Москва вводит блокаду Западного Берлина, находившегося в советской зоне. Однако эта мера не изменила позицию западных стран. Продо-вольствие и другие товары в Западный Берлин США стали перебрасы-вать воздушным путем. Не нашло ожидаемого отклика и предложение Сталина снять блокаду Западного Берлина в обмен на отказ от идеи со-здания западногерманского государства. В мае 1949 г. была принята Конституция ФГР, а в октябре 1949 г. в качестве ответной меры созда-ется ГДР.

Берлинский кризис усилил военное противостояние, подхлестнул гонку вооружений. США перебрасывают в Англию дополнительные эскадрильи самолетов с ядерным оружием, устанавливают постоянное военное дежурство над Северным морем, Суэцким каналом, разверты-вают стратегическую авиацию на Дальнем Востоке и Окинаве. В Пента-гоне разрабатывается новый план атомной войны против СССР («Дропшот»), предусматривающий ядерную бомбардировку 100 важ-нейших промышленных центров Советского Союза.

В свою очередь СССР увеличивает свои Вооруженные Силы, уско-ряет работу над ядерным проектом. Первая атомная бомба в Советском Союзе была испытана в августе 1949 г. В заявлении ТАСС от 25 сентяб-ря 1949 г. говорилось, что СССР овладел секретом ядерного оружия еще в 1947 г., но тем не менее остается сторонником его запрещения. Данное заявление соответствовало дипломатическим действиям Советского Союза. С 1946 по 1949 г. делегация СССР в ООН 5 раз вносила предло-жения, направленные на запрещение производства и применения ядер-ного оружия. Но не получала поддержки со стороны США и их союзни-ков. Впоследствии видный американский дипломат Дж. Кеннан при-знал: «Давайте не будем наводить тень на ясный день, сваливая ответ-ственность за гонку вооружения на наших противников. Нам следует помнить, что именно мы, американцы, на каждом повороте пути были

250

инициаторами дальнейшей разработки подобного оружия… Мы одни – да простит нам Бог – употребили оружие против других людей».

Некоторые исследователи считают, что именно ликвидация амери-канской монополии на атомное оружие предотвратила мировую ядер-ную катастрофу. И для такого вывода есть основания, учитывая не только атомную бомбардировку американской авиацией японских горо-дов Хиросимы и Нагасаки, но и последующие военные авантюры США. Только страх перед неминуемым возмездием останавливал американ-скую ядерную дубинку.

В 1950 г. «холодная война» перерастает в «горячую». Это было свя-зано с событиями в Корее, где гражданская война между коммунистиче-ской КНДР и буржуазной Корейской Республикой (РК) одновременно явилась и первой военной схваткой СССР и США за передел этого ре-гиона. Советский Союз оказывал КНДР помощь вооружением, боевой техникой, материальными ресурсами, военными специалистами. В се-веро-восточные районы Китая было переброшено несколько советских авиадивизий, отражавших налеты американской авиации на КНДР и КНР. Весомую военную помощь Северной Корее оказал Китай, связан-ный с Советским Союзом договором о дружбе и взаимной помощи, подписанным в феврале 1950 г.

В свою очередь США использовали в Корее свою сухопутную ар-мию, авиацию и войска 15 союзных государств, воевавших на стороне РК под флагом ООН.

Война шла с переменным успехом и сопровождалась огромными по-терями. В целом за время боевых действий (25 июня 1950 г. – 28 июля 1953 г.) южнокорейская армия потеряла до 200 тыс. чел., США и их со-юзники – 153 тыс. чел. Потери китайцев и северокорейцев составили около 2 млн чел. По официальным данным, в Корее погибли 299 совет-ских военнослужащих.

Несмотря на ожесточенность военных действий ни одна из стран не достигла поставленных целей, и в 1953 г. было подписано перемирие.

Возможно, что именно провал стратегических замыслов в Корее и заставил советское руководство отказаться от ставки на лобовое столк-новение с миром капитализма. В отчетном докладе ЦК КПСС на ХIX съезде партии, состоявшемся в 1952 г., отмечалось, что СССР готов к сотрудничеству с США, Англией, Францией и другими буржуазными государствами, «имея в виду соблюдение международных норм и обес-печение длительного и прочного мира». Но конкретные шаги по реали-зации данного курса были сделаны лишь после смерти И.В. Сталина.

Изменения во внешней политике СССР в постсталинский период

251

Советская дипломатия в поиске компромиссных, взаимоприемлемых решений стала проявлять большую гибкость, а борьба за мир была про-возглашена приоритетным направлением внешней политики СССР. Это нашло свое официальное подтверждение в решениях ХХ съезда КПСС. На нем было подчеркнуто, что политика мирного сосуществования яв-ляется объективным явлением, создает благоприятную обстановку для всех стран мира в решении экономических, социальных и международ-ных проблем. Было сказано и о возможности предотвращения ядерной войны на основе консолидации усилий всех мировых сил, в том числе капиталистических стран. Указывалось, что две общественные системы могут не просто существовать рядом друг с другом, но и развивать вза-имовыгодное сотрудничество.

В отличие от сталинской доктрины идеологической непримиримости в международных отношениях, Н.С. Хрущев призвал социал-демократов и другие партии ради борьбы за мир отложить в сторону взаимные обвинения, найти точки соприкосновения и на этой основе разработать программу совместных действий.

Теоретические выводы подкреплялись дипломатическими инициа-тивами нового советского руководства. При активном участии СССР прекращается война в Корее (1953 г.) и Индокитае (1954 г.). Советский Союз отказался от провозглашенной ранее цели изменить статус черно-морских проливов и территориальных претензий к Турции. Без увязки с решением германской проблемы в мае 1955 г. СССР подписал Государ-ственный договор с Австрией, ставший правовой основой ее суверени-тета и статуса нейтрального государства. Распускается Информацион-ное бюро коммунистических и рабочих партий Европы, что создавало условия для сближения европейских стран.

Важнейшее внимание Н.С. Хрущев уделяет устранению негативных явлений в отношениях между социалистическими странами, возникших в годы сталинизма, расширению форм сотрудничества и взаимосвязи. Уже во второй половине 1953 г. СССР и Югославия обменялись посла-ми. В октябре 1954 г. было подписано советско-югославское соглаше-ние об экономическом сотрудничестве. В Белградской декларации 1955 г. СССР и Югославия обязывались в своих отношениях руковод-ствоваться принципами невмешательства во внутренние дела друг дру-га; признания права каждого народа самостоятельно определять формы развития социализма; отказа от враждебной пропаганды и дезинформа-ции, осуществления любых проявлений агрессии.

В октябре 1954 г. были подписаны советско-китайские соглашения, предусматривающие оказание Китаю значительной экономической по-мощи. СССР предоставил КНР долгосрочный кредит в сумме 520 млн руб., обязывался оказать содействие в строительстве более 160 крупных

252

промышленных объектов путем проектирования, поставок оборудова-ния, направления специалистов, подготовки и переподготовки китай-ских ИТР и рабочих.

В отличие от сталинского периода больше внимание стало уделяться странам третьего мира. Во время визита в Индию, Индонезию, Египет и другие страны Хрущев подписал с ними широкомасштабные экономи-ческие и научно-технические соглашения, дал высокую оценку движе-нию неприсоединения. Росту авторитета СССР в арабском мире способ-ствовала принципиальная позиция, занятая советским руководством во время агрессии Англии, Франции и Израиля против Египта в октябре-ноябре 1956 г., вызванной нежеланием западных стран смириться с национализацией Суэцкого канала и развертывающимся на Ближнем Востоке и в Африке национально-освободительным движением. Уже первые дни войны показали, что Египет потерпит неминуемое пораже-ние. И в этот трагический для него момент на помощь приходит Совет-ский Союз. 5 ноября СССР поставил в известность Совет Безопасности ООН, что если Англия, Франция и Израиль в течение 12 часов от услов-ленного времени не прекратят военные действия и не выведут свои вой-ска из оккупированных территорий, Советский Союз окажет Египту всю необходимую помощь. Позиция СССР была поддержана Генераль-ной Ассамблеей ООН, что и явилось основной причиной окончания войны. В декабре 1956 г. английские и французские войска были выве-дены с территории Египта.

Н.С. Хрущев содействовал восстановлению в «правах гражданства» механизма встреч руководителей великих держав для решения важней-ших международных проблем, утраченного в послевоенный период. Первым шагом в этом отношении явилось Женевское соглашение глав правительств США, СССР, Англии и Франции в июле 1955 г. На нем рассматривались вопросы прекращения «холодной войны», ограниче-ния гонки вооружений, создания системы коллективной безопасности в Европе, развития контактов между Востоком и Западом. Именно на нем советская делегация заявила, что ради укрепления доверия между евро-пейскими странами, их сближения Советский Союз готов вступить в НАТО. Хотя никаких соглашений подписано не было, встреча была по-лезной, ибо угрожающий язык взаимного непризнания, откровенной враждебности стал меняться на дипломатию переговоров.

Женевская встреча способствовала росту доверия между СССР и ФРГ, что нашло свое выражение в установлении между ними диплома-тических отношений в сентябре 1956 г. В 1956 г. также были восстанов-лены дипломатические отношения СССР с Японией. И хотя мирный договор подписать не удалось из-за территориальной проблемы, тем не менее было преодолено состояние войны между двумя государствами,

253

проложена дорога к развитию взаимовыгодных отношений. СССР отка-зался от репарационных претензий, согласился на репатриацию военно-пленных японцев, поддержал стремление Японии вступить в ООН.

СССР предпринимал и реальные шаги по сокращению гонки воору-жений, нередко в одностороннем порядке. С 1955 г. численность совет-ских вооруженных сил была сокращена почти на 4 млн чел. При этом сокращению подвергались часть боевой техники и военные производ-ства. СССР отказывается от военной базы Поркалла-Удд в Финляндии, значительно уменьшает свою военную группировку в ГДР и Венгрии, выводит войска из Румынии. В марте 1958 г. Верховный Совет СССР объявил об одностороннем прекращении испытаний ядерного оружия. На XV сессии Генеральной Ассамблеи ООН, состоявшейся в сентябре–октябре 1960 г., советская делегация выступила с еще более радикаль-ной программой всеобщего разоружения, предусматривающей полное уничтожение ядерного оружия и максимальное сокращение обычных вооружений и вооруженных сил всех государств мира.

Однако соответствующих ответных шагов со стороны западных стран сделано не было. Их позиция во многом была связана с интереса-ми военно-промышленного комплекса, стремлением ограничить расши-ряющуюся зону влияния Советского Союза. Недоверие к предложениям СССР порождала и противоречивость действий советского руководства, его силовые акции в различных регионах мира. В октябре 1956 г., во-преки заявлениям об отказе вмешиваться во внутренние дела других стран, СССР с помощью вооруженных сил подавил восстание венгер-ского народа против просталинского режима Ракоши–Гере. В ходе этой военной акции погибли 72 и были ранены более 1,5 тыс. советских во-еннослужащих. С венгерской стороны число погибших за период с 23 октября 1956 по январь 1957 г. составило 2502 чел. и около 20 тыс. чел. было ранено.

Во второй половине 1950-х гг. происходит резкое ухудшение совет-ско-китайских отношений, прежде всего из-за идеологических разно-гласий. Лидеры КПК осудили развернувшуюся в СССР кампанию борь-бы с культом личности И.В. Сталина, не согласились с курсом нового советского руководства на сотрудничество с капиталистическими стра-нами, считали неизбежностью третью мировую войну, допускали воз-можность использования ядерного оружия ради решения революцион-ных задач, претендовали на руководство мировым коммунистическим и национально-освободительным движением; обвинили СССР в умыш-ленном замедлении экономического прогресса в Китае. Ответными ша-гами советского руководства явилось: обвинение лидеров КПК в геге-монизме, вождизме, экстремизме; свертывание экономических отноше-ний, отзыв советских специалистов из Китая.

254

В конце 1950-х – начале 1960-х гг. разразился очередной берлинский кризис. Его острота была связана с массовым уходом восточных немцев в Западный Берлин. Ежегодно, пользуясь открытостью границы, Во-сточную Германию покидало до 100 тыс. чел. Это не только подрывало престиж социализма, но и обескровливало экономику ГДР, ибо уходили наиболее квалифицированные специалисты и молодежь. Первоначально Н.С. Хрущев попытался решить данную проблему с помощью диплома-тического давления. В 1958 г. он предложил США, Англии и Франции вывести свои войска из Западного Берлина и предоставить ему статус демилитаризованного города. Западные страны, понимая, что реализа-ция предложений Хрущева будет означать переход всего города под суверенитет ГДР, отклонили их.

Не было достигнуто согласия по данному вопросу и на встрече Хрущева с Дж. Кеннеди в июле 1961 г. в Вене. Более того, произошло ужесточение позиций сторон. Лидер СССР заявил, что в случае отказа западных держав подписать мирные договоры с двумя германскими государствами и изменить статус Западного Берлина, Советский Союз подпишет не позже декабря 1961 г. мирный договор с ГДР и передаст ей всю полноту власти над восточной частью Берлина со всеми вытекаю-щими отсюда правовыми последствиями. На прямой вопрос Кеннеди: означает ли такой вариант запрещение доступа западным державам в Западный Берлин, последовал жесткий ответ Хрущева: «Вы правильно поняли, господин президент».

В конечном итоге был выработан компромиссный вариант по бер-линскому вопросу. На заседании Политического Консультативного ко-митета государств–участников Варшавского договора и встрече гене-ральных секретарей компартий социалистических стран в начале авгу-ста 1961 г. было решено принять меры по закрытию границы с Запад-ным Берлином. Их практическим воплощением стало возведение стены между Восточным и Западным Берлином, что явилось нарушением ре-шений Потсдамской конференции о свободном передвижении по горо-ду.

Еще более взрывоопасная ситуация сложилась в период Карибского кризиса осенью 1962 г. По мнению многих политиков, в то время мир стоял на грани термоядерной катастрофы. Инициаторами данных собы-тий явились США, стремившиеся свергнуть прокоммунистический ре-жим Ф. Кастро, установленный в результате революции 1959 г. После провала попытки вторжения на Кубу отряда наемников в апреле 1961 г. ЦРУ подготовило новый секретный план под кодовым названием «Лан-густа». Американские ВВС и ВМС регулярно вели разведывательные операции вокруг острова. Одно за другим проводились военные учения вблизи кубинских берегов. Устанавливается экономическая блокада

255

Кубы. 6 октября 1962 г. министр обороны США Р. Макнамара отдал приказ командующему атлантическими ВМС о подготовке к выполне-нию чрезвычайных планов №314 и 316, целью которых было свержение Ф. Кастро.

Все это свидетельствует об обоснованности тревоги кубинского пра-вительства и Н.С. Хрущева за судьбу Кубы и принятия срочных мер по укреплению обороноспособности республики. С весны 1962 г. СССР тайно стал обустраивать свою военную базу на Кубе. Н.С. Хрущев мо-тивировал необходимость размещения на острове советских ракет со-здавшейся обстановкой, отсутствием других эффективных мер, способ-ных остановить американцев, желанием дать почувствовать админи-страции США, что значит жить под ракетным прицелом. Всего на Кубу было переброшено 42 ракеты и свыше 40 тыс. советских военнослужа-щих.

Данные меры Хрущева произвели на США ошеломляющее впечат-ление. Страх, охвативший американцев, был связан с тем, что ракеты Р-12, способные нести ядерные боеголовки, были способны поразить большую часть территории США.

Ответными шагами Д. Кеннеди явилось ультимативное требование немедленного вывода советских ракет с Кубы и ужесточение военно-морской блокады острова. Хрущев также получил сведения о том, что американское командование приняло решение начать 29 или 30 октября 1962 г. бомбардировку советских военных объектов с последующим вторжением на Кубу.

И в этот предельно критический момент лидеры СССР и США суме-ли не перейти роковой черты, проявили политическую гибкость. В ночь на 28 октября Хрущев дает согласие на американские условия разреше-ния конфликта. В ноябре советские ракеты были вывезены с территории Кубы. Ответными шагами Д. Кеннеди явилось обязательство гаранти-ровать безопасность Кубы и вывод американских ракет из Турции и Италии.

В 1963 г., во многом благодаря урокам Карибского кризиса и сбли-жению позиций, СССР, США и Великобритания подписали Договор о запрещении испытаний атомного оружия в атмосфере, космическом пространстве и под водой. Между Москвой и Вашингтоном устанавли-вается линия прямой связи, расширяются экономические и культурные контакты, растет понимание необходимости отказа от силового проти-воборства между двумя великими государствами.

Политика «разрядки» и причины ее краха

256

Вторая половина 1960-х – первая половина 1970-х гг. вошли в исто-рию как период разрядки международной обстановки. Этому способ-ствовал ряд факторов. Во-первых, возросшая взаимная заинтересован-ность всех государств в развитии экономических связей. Буржуазные страны к этому подталкивал серьезный энергетический кризис. Нор-мальные отношения с СССР, обладавшим богатыми сырьевыми и энер-гетическими ресурсами, позволяли им менее болезненно осуществить модернизацию своей промышленности, связанную с внедрением ресур-сосберегающих технологий. Тесные экономические и научно-технические связи были выгодны и Советскому Союзу, пытавшемуся с середины 1960-х гг. провести реформирование собственной экономики, а поэтому нуждавшегося в закупках новейших технологий и оборудова-ния.

Во-вторых, достижение военно-стратегического паритета между США и СССР, НАТО и Варшавским Договором. Поэтому уже в 60-е гг., особенно после Карибского кризиса, ведущие политики мира стали осо-знавать, что балансирование на грани войны становится чрезвычайно опасным в ядерный век. О невозможности достижения политических целей военным путем свидетельствовали поражения американской ар-мии во Вьетнаме. В связи с этим в США растут антивоенные настрое-ния, что явилось одной из причин прихода к власти в 1969 г. админи-страции Никсона, провозгласившего стратегию «реалистического сдер-живания» в отношениях с Советским Союзом.

В-третьих, обеспокоенность советского руководства положением в мире социализма. В странах Восточной Европы нарастало недовольство существовавшей политической и экономической системой, проявлялось стремление вырваться из-под диктата Москвы. Наиболее сильно это проявилось в Чехословакии, где коммунисты-реформаторы выступили за окончательное избавление от сталинизма, разработали программу преобразований, предусматривавшую широкую демократизацию, эко-номическую реформу, проведение более независимой внешней полити-ки. Курс на построение «социализма с человеческим лицом» получил всенародную поддержку. Но против этих преобразований выступили консервативно настроенные члены ЦК КПЧ, боявшиеся радикальных изменений. Их обращение за помощью в борьбе против «буржуазного перерождения» Чехословакии встретило поддержку советского руко-водства. В ночь с 20 на 21 августа 1968 г. на территорию Чехословакии были введены войска стран – участниц Варшавского пакта. Карательной операцией руководил член Политбюро ЦК КПСС К.Т. Мазуров. Под жестким давлением Москвы руководство Чехословакии вынуждено бы-ло отказаться от курса реформ и оставить на территории ЧССР совет-ские войска.

257

Для оправдания советского вмешательства во внутренние дела дру-гих государств идеологами КПСС была разработана доктрина «ограни-ченного суверенитета», вошедшая в историю как «доктрина Брежнева». Ее суть сводилась к тому, что «социализм является общим завоеванием всех стран, а поэтому коммунисты братских стран не должны допус-кать, чтобы во имя абстрактно понимаемого суверенитета социалисти-ческое государство оставалось в бездействии, видя, как та или иная страна подвергается опасности антисоциалистического перерождения».

Большое беспокойство у советского руководства вызывал Китай, по-требовавший в начале 1960-х гг. возвращения КНР 1,5 млн кв. км «ис-торических китайских земель, захваченных в свое время царской Росси-ей». В Китае СССР был объявлен «врагом №1», принимается решение о форсированном наращивании военного потенциала. Только за лето 1969 г. было зарегистрировано около 500 нарушений советской грани-цы. Дело доходит до военных столкновений. Наиболее крупные бои между китайскими войсками и советскими пограничниками произошли на острове Доманском и на юге Семипалатинской области (у населенно-го пункта Жаланшколь). В них погибло 60 и было ранено 99 советских военнослужащих. В то время советское руководство не исключало раз-вязывания Китаем крупномасштабной войны против СССР.

Данная ситуация подталкивала лидеров СССР к улучшению отно-шений с развитыми буржуазными странами, ибо без этого невозможно было навести «порядок» в мире социализма.

В-четвертых, важнейшим фактором разрядки было стремление за-падных стран проводить более независимую от США внешнюю поли-тику. Одним из инициаторов политики разрядки являлся Вилли Брандт, ставший в 1969 г. канцлером ФРГ. Венцом его новой «восточной» поли-тики являлись подписанные в 1970 г. договоры с СССР, ЧССР и Поль-шей, предусматривающие отказ от применения силы и признание по-слевоенных границ, а также соглашение с ГДР об основах взаимоотно-шений между двумя германскими государствами.

Важнейшую роль в изменении европейского климата сыграла Фран-ция. В 1966 г. она вышла из военной организации НАТО и объявила о самостоятельности своей внешней политики. Франция не только уста-новила с СССР доверительные отношения, но и поддержала предложе-ния Советского Союза о признании нерушимости сложившихся границ в Европе, суверенитета ГДР, установлении мира во Вьетнаме, сохране-нии неделимости Кипра, о проведении переговоров по проблемам разоружения и др.

Изменения во взаимоотношениях ведущих европейских государств позволили в сентябре 1971 г. подписать специальное соглашение по Западному Берлину. СССР, США, Англия и Франция взяли на себя обя-

258

зательство решать возникающие в этом регионе споры только мирными средствами, урегулировали статус Западного Берлина.

Важные совместные меры были выработаны по ядерному оружию. СССР, США, Англия и Франция в конце 60-х – начале 70-х гг. подписа-ли договоры о нераспространении ядерного оружия и о запрещении его размещения на дне морей и океанов и в их недрах.

Во время визита Р. Никсона в Москву в мае 1972 г. были подписаны бессрочный договор об ограничении систем противоракетной обороны, соглашение о запрещении размещения оборонительных ракетных си-стем в космосе и ряд других важных документов. В последующем СССР и США подписали договоры об ограничении стратегических наступа-тельных вооружений (ОСВ-1, ОСВ-2), устанавливающие количествен-ные и качественные ограничения на этот вид оружия.

Укрепляются экономически связи СССР с промышленно развитыми государствами. Так, с 1971 по 1975 г. товарооборот с этой группой стран увеличился в 2,5 раза и достиг 42,2 млрд долл., в том числе с ФРГ – более 6,4 млрд долл., США – 5,4 млрд долл., Францией – 3,8 млрд долл. и т.д.

Наиболее ярким выражением разрядки международной обстановки явилось Общеевропейское Совещание по безопасности и сотрудниче-ству в Европе, заключительный этап которого проходил в Хельсинки в конце июля – начале августа 1975 г. В его работе приняли участие тридцать три европейских государства, а также США и Канада. В при-нятом Заключительном акте признавалась нерушимость послевоенных границ и территориальная целостность государств, определялись меры укрепления доверия между европейскими странами, включавшие обмен на добровольной основе военным персоналом и наблюдателями на крупных учениях войск. В Заключительный акт были также включены обязательства государств по защите прав человека, свободе информации и передвижения, что послужило международно-правовой основой дис-сидентского движения в СССР.

Вместе с тем разрядка с самого начала не носила устойчивого харак-тера. Вирус противоречий был заложен в самом подходе к данному процессу. Западные страны первоначально рассматривали разрядку как определенные правила игры, способствующие сохранению установив-шихся сфер влияния между коммунистическим и буржуазным миром. Этим объясняется спокойная реакция западных государств на военные и иные силовые акции СССР в Восточной Европе. Но со временем в стра-нах НАТО усилились позиции тех политиков, которые считали, что раз-рядка является «улицей с односторонним движением», выгодна только Советскому Союзу. Для таких оценок были основания. Идеологи КПСС исходили из того, что разрядка не должна распространяться на сферу

259

классовых отношений. В силу этого СССР оказывал активную под-держку коммунистическому движению и под флагом «пролетарского интернационализма» расширял свое присутствие в различных районах земного шара. В 1970-е гг. советское влияние распространилось на Ла-ос, Камбоджу, Анголу, Мозамбик, Никарагуа, Эфиопию и другие стра-ны.

В свою очередь в США к концу 1970-х гг. стали забываться горькие уроки поражений во Вьетнаме, а поэтому отчетливо проявлялась но-стальгия по временам всесилия Америки, что повышает активность американской дипломатии в различных регионах мира, обусловило жесткость позиции США на переговорах по вопросам разоружения. Бо-лее того, западные аналитики, изучавшие состояние советской экономи-ки, пришли к выводу, что втягивание СССР в очередной раунд гонки вооружений открывает возможность подрыва мощи Советского Союза, нанесение ему поражения путем экономического истощения. Админи-страция Рейгана разрабатывает концепцию «конкурентной стратегии», имевшей специальной целью «делать устаревшими прошлые советские капиталовложения в оборону», навязывать СССР с помощью своих про-грамм соперничество в самых дорогостоящих системах вооружения.

Однако руководство Советского Союза не учло этой опасности. Бо-лее того, восстановило против себя всю Западную Европу, приняв ре-шение об установке в западных районах страны новых ракет СС-20 (РДС-10), способных с большой точностью поражать любой объект в западноевропейском регионе. Ответными шагами стран НАТО явилось решение о размещении в Западной Европе американских ракет средней дальности – «Першинг-2» и крылатых ракет, а также ежегодное увели-чение военных расходов на 3%. В результате перечеркивается многое из того, что было сделано в сфере укрепления доверия и налаживания нормальных отношений между Западной и Восточной Европой.

Особенно сильно по престижу СССР и разрядке ударил факт введе-ния советских войск в Афганистан 25 декабря 1979 г. и их непосред-ственное участие в гражданской войне. Данную акцию осудили свыше 120 государств мира. Афганская авантюра дорого стоила Советскому Союзу не только в политическом плане. В Афганистане погибли 14751 (с учетом пропавших без вести) советских военнослужащих, а санитар-ные потери составили 469685 человек. По американским данным, в фи-нансовом отношении война в Афганистане обошлась СССР в 50 млрд долл., что окончательно подорвало экономику страны.

В целом можно сказать, что в конце 1970-х – первой половине 1980-х гг. во взаимоотношениях СССР и США вновь стала преобладать став-ка на силовое противоборство, на наращивание военной силы. В 1983 г. Рейган заявил о начале работ по программе СОИ, предусматривающей

260

создание системы космической противоракетной обороны. Страны За-пада все чаще стали переходить к использованию военных акций, к угрожающей демонстрации своей военной мощи. Об этом наглядно свидетельствовала высадка войск США в Ливане и Гренаде, бомбарди-ровка американской авиацией Ливии, война Англии против Аргентины, вмешательство Франции в ход гражданской войны в Чаде. Междуна-родные аналитики в это время не исключали и возможность реального военного противоборства между странами НАТО и Варшавского пакта.

Новое мышление в международных отношениях В целях выхода из крайне опасной ситуации, сложившейся в мире к

середине 1980-х гг., советское руководство во главе с М.С. Горбачевым разрабатывает так называемую концепцию нового политического мыш-ления. Она провозглашала целостность и взаимозависимость мирового цивилизационного пространства, а существующие различия рассматри-вались не как основания для непризнания и конфронтации, а как много-образие мировой цивилизации, дающее человечеству возможность учи-тывать всю совокупность накопленного опыта и выбирать оптимальный путь своего развития. В связи с этим провозглашается деидеологизация международных отношений. Суть советского подхода состояла в том, чтобы все государства мира, и прежде всего великие, отказались от практики навязывания своего социального строя, образа жизни и поли-тики, признавали суверенитет и независимость, равноправие и невме-шательство основополагающими нормами международных отношений, исходили прежде всего из общечеловеческих ценностей. К приоритет-ным общечеловеческим интересам были отнесены: предотвращение ядерной и экологической катастрофы, развитие взаимовыгодного эко-номического, научно-технического и культурного сотрудничества.

В качестве основных задач советской внешней политики были выде-лены следующие: остановить материальную подготовку к ядерной войне путем цивилизационного диалога с ведущими странами мира; добиваться ограничения военных потенциалов пределами разумной до-статочности; способствовать созданию в Европе действующей системы безопасности на базе Хельсинского процесса, радикального сокращения ядерного и обычного вооружений; разблокировать региональные кон-фликты и прежде всего афганский, нормализовать отношения с Китаем; расширить экономические связи со всеми государствами, не отдавая более предпочтение странам марксистско-ленинской ориентации.

Западные страны, официально одобряя курс советского руководства на приоритет «общечеловеческих ценностей», в своей практической деятельности продолжали руководствоваться собственными националь-ными и геополитическими интересами, поддерживали лишь те инициа-тивы Горбачева, которые, наряду со смягчением международной обста-

261

новки, способствовали уменьшению военной мощи СССР и его влияния в различных регионах мира. В этих целях умело использовались и чисто человеческие слабости Горбачева, его претензии на роль мирового ли-дера. Поэтому фактически все международные инициативы Горбачева завершались односторонними уступками Советского Союза.

В августе 1985 г. СССР объявил о моратории на испытания ядерного оружия, в последующем неоднократно продлеваемом. Однако лишь в 1987 г. начались советско-американские переговоры об ограничении и прекращении ядерных взрывов. Другие ядерные державы продолжали совершенствовать данный вид оружия массового уничтожения. На пер-вых порах не проявляла гибкости в решении данного вопроса и совет-ская сторона, выступавшая против международного контроля. Только в 1986 г. СССР заявил о готовности разместить на своей территории меж-дународную систему контроля за соблюдением моратория на ядерные взрывы.

Советская дипломатия приняла активное участие в подготовке и проведении Венской встречи представителей государств-участников совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе, состоявшейся в ноябре 1986 г. На ней был проанализирован процесс межгосударствен-ных отношений после принятия Хельсинских договоренностей 1975 г. В итоговом документе отмечалось, что многочисленные возможности, предоставленные Заключительным актом, не были в достаточной степе-ни выполнены, особенно в области военной и соблюдения прав челове-ка. Государства-участники СБСЕ подтвердили свою приверженность всем десяти принципам, изложенным в Заключительном акте, и намере-ние строго соблюдать вытекающие из них обязательства. Подчеркива-лось, что участники СБСЕ будут уважать право друг друга свободно выбирать и развивать свои политические, социальные, экономические и культурные системы, равно как и право каждого устанавливать свои законы, административные правила, практику и определять политику в строгом соответствии с их обязательствами по международному праву, Декларацией принципов и другими обязательствами по СБСЕ. Стороны подтвердили свою решимость содействовать всемирному уменьшению военного противостояния и наметили конкретную программу совмест-ного решения важнейших общеевропейских проблем.

Данное совещание открыло дорогу для дальнейшего прогресса в со-ветско-американских отношениях. В декабре 1987 г., во время визита М. Горбачева в США, был подписан советско-американский договор по ракетам средней и малой дальности (РСД–РМД). Советская сторона взяла на себя обязательство в течение трех лет демонтировать и уни-чтожить 1752 ракеты, американская – 869. Это было первое соглашение, когда уничтожался целый класс самого современного оружия, хотя и со

262

значительными уступками со стороны СССР. Москва не только ликви-дировала значительную часть своих ракет в Сибири и на Дальнем Во-стоке, но и уничтожила ракеты малой дальности «Ока», не подпадавшие под условия советско-американского соглашения. Вместе с тем закон-чились неудачей все попытки СССР добиться от США принципиально-го отказа от создания СОИ. Была достигнута лишь договоренность о продолжении работы по подготовке соглашения о 50-процентном со-кращении СНВ. СССР также подтвердил свою готовность вывести вой-ска из Афганистана.

Урегулирование афганской проблемы проходило в несколько этапов. Первоначально Москва отказалась от вмешательства в политические процессы в Афганистане, а с мая 1988 г. начинается вывод советских войск, завершившийся в феврале следующего года.

Изменение советской позиции по Афганистану и визит Горбачева в КНР в мае 1989 г. способствовали нормализации советско-китайских отношений. Стороны договорились придерживаться во взаимных отно-шениях принципов мирного сосуществования, провести демилитариза-цию границы, содействовать решению кампучийской проблемы поли-тическими средствами, дальнейшему развитию взаимовыгодных торго-во-экономических, научно-технических и культурных связей, проводить консультации по международным вопросам. В плане их реализации Ки-тай сократил численность своих вооруженных сил в приграничных с СССР районах на миллион человек, прекратил строительство здесь но-вых военных объектов. В свою очередь СССР начал вывод своих войск из Монголии, на 200 тыс. чел. уменьшил группировку советских воин-ских соединений на Дальнем Востоке, демонтировал многие военные объекты в этом регионе, а также содействовал выводу вьетнамских войск из Кампучии. СССР и КНР договорились, что граница между двумя странами будет проходить по фарватеру судоходных рек и по середине несудоходных.

Устраняются идеологические препятствия в налаживании межгосу-дарственных отношений Советского Союза с Южной Кореей, Тайванем, Израилем, ЮАР и другими странами. Резко сокращается, а в последу-ющем полностью прекращается экономическая и военная помощь СССР прокоммунистическим режимам и идейным единомышленникам на Ку-бе, в Анголе, Мозамбике, Эфиопии и Никарагуа. Летом 1990 г. СССР открыто выступил в поддержку военной операции западных государств против Ирака, оккупировавшего часть территории Кувейта.

Отказ СССР поддержать просоветские режимы в восточноевропей-ских странах и начавшийся здесь бурный процесс демократизации при-вели к так называемым бархатным революциям 1989 г., в ходе которых мирным путем произошла смена моделей развития. Исключением из

263

этого правила явилась Румыния, где ликвидация режима Н. Чаушеску сопровождалась кровавыми столкновениями противоборствующих сил.

В результате проведенного в марте 1990 г. референдума ГДР вошла в состав ФРГ. Это было следствие объективного процесса, искусственно сдерживаемого все послевоенные годы. 12 сентября 1990 г. в Москве США, СССР, Англия и Франция, а также представители ГДР и ФРГ, подписали договор об урегулировании внешнеполитических аспектов немецкого единства. В нем фиксировался отказ объединенной Германии от каких-либо территориальных претензий к другим государствам, про-изводства и владения оружием массового уничтожения, а территория бывшей ГДР объявлялась безъядерной зоной, закрытой к тому же для дислокации иностранных войск.

Было также подписано особое соглашение, касающееся вывода со-ветских войск и их обустройства в новых местах дислокации. Прави-тельство ФРГ выделяло на эти цели 15 млрд марок, в том числе 12 млрд марок безвозмездно, а 3 млрд марок – в качестве беспроцентного креди-та с погашением через 5 лет.

Но в этом отношении не обошлось без просчетов со стороны совет-ской дипломатии. Даже западные политологи полагали, что СССР, да-вая согласие на объединение Германии, добьется ее выхода из НАТО. Однако руководство СССР, хотя и выдвигало эту идею на начальной стадии переговоров, не стало настаивать на ее реализации. Как показало дальнейшее развитие событий, при нейтральном статусе Германии шан-сы на ликвидацию двух военных блоков в Европе и создание новых единых эффективных европейских структур безопасности были бы ве-сомее и реалистичнее. Однако сложилась иная ситуация. Весной 1991 г. в связи с изменениями, происшедшими в восточноевропейских странах, прекращают существовать лишь Организация Варшавского договора и Совет Экономической Взаимопомощи. Созданные же в ноябре 1990 г. по решению 34 государств общеевропейские структуры, т.е. постоян-ный Секретариат СБСЕ, Совет министров иностранных дел Европы, Центр по предотвращению конфликтов и другие органы, вопреки пер-воначальным заявлениям лидеров западных стран, не стали играть са-мостоятельную роль, были подчинены политике Вашингтона и НАТО. Единственно весомым результатом действия общеевропейских структур является реализация договора о сокращении обычных вооружений и вооруженных сил в Европе, подписанного в ноябре 1990 г. Он преду-сматривал ликвидацию около 100 тыс. единиц тяжелых вооружений, из которых почти 90% пришлось на долю СССР.

Таким образом, «новое политическое мышление», способствуя лик-видации идеологических наслоений в международной политике, распа-ду восточного блока, прекращению гонки вооружений и «холодной

264

войны», разрушило в то же время и сложившуюся биполярную систему международных отношений, на которой базировалась стабильность в мире, не позволяющая одной из сторон диктовать свою волю. С исчез-новением Варшавского договора и СССР решающее влияние на миро-вую политику стали оказывать США, оставшиеся единственной сверх-державой.

Приоритеты внешнеполитического курса России в 1990-е гг. Про-исшедшие в начале 1990-х гг. изменения обусловили и новое геополи-тическое положение Российской Федерации. Территория страны сокра-тилось примерно на четверть, а численность населения – до 148 млн чел. Россия отодвинута в глубь Евразийского континента, лишилась большей части морских портов. За пределами территории РФ остались до 30% принадлежащего пограничным войскам оборудования с соот-ветствующей системой управления и жизнеобеспечения, большая часть созданных в соответствии с международными стандартами пропускных пунктов. В результате до 14 тыс. км новых российских сухопутных гра-ниц не были обустроены. Развалилась единая система противоракетной и противовоздушной обороны.

Основные транспортные артерии, нефте- и газопроводы в Европу оказались на территории новых независимых государств, которые стали использовать их в собственных интересах, оказывать давление на Рос-сию в целях получения максимальных выгод.

За границей оказалось почти 25 млн русских, в отношении которых в большинстве республик бывшего Советского Союза проводится явно дискриминационная политика. Нередко «русская проблема» стала ис-пользоваться в качестве дополнительного рычага выбивания уступок и льгот со стороны РФ.

Все это не могло не наложить свой отпечаток на формирование внешнеполитической концепции России. На ее содержании сказались и острейшая внутриполитическая борьба, явно прозападный уклон ко-манды Б. Ельцина, идеологизация сущности и перспектив российско-американских отношений, несбывшиеся первоначальные надежды и амбиции. Поэтому в 1990-е гг. постоянно вносились коррективы во внешнеполитическую концепцию. Но ее принципиальные основы со-хранялись. Российская дипломатия последовательно выступала против любых проявлений идеологических приоритетов в межгосударственных отношениях, практики двойных стандартов.

Главной целью внешнеполитической деятельности РФ является обеспечение наиболее благоприятных условий для внутренних эконо-мических и политических преобразований, создающих соответствую-щие предпосылки для интеграции страны в мировое сообщество. В свя-зи с этим особое внимание придается решению задач, связанных с де-

265

монтажем оставшихся от времен соперничества материальных структур конфронтации, сокращению военных расходов, доведению вооружен-ных сил до параметров оборонной достаточности, демилитаризации производства, науки, всех сторон жизни общества, созданию регио-нальных систем мира и безопасности.

Важнейшим приоритетным направлением внешней политики России является сохранение исторически сложившегося общего экономическо-го, правового, оборонного, социального и культурного пространства в рамках Содружества Независимых Государств. Эта необходимость ста-ла осознаваться и руководством большинства бывших республик СССР, первоначально взявших курс на дистанцирование от России. По имею-щимся подсчетам, до 30% спада промышленного производства в стра-нах СНГ является следствием разрыва экономических связей. Практика хозяйственной деятельности наглядно показала, что даже наиболее крупные и богатые ресурсами страны СНГ не в состоянии самостоя-тельно развивать свою экономику. К примеру, Россия за счет собствен-ных ресурсов может обеспечить свое производство на 67%, а Украина – лишь на 42%. Казахстан почти 70% товарной массы получает из России. На российский рынок ориентировано около 70% белорусского экспорта. Для многих стран СНГ Россия является и основным поставщиком энер-гоносителей.

В октябре 1994 г. страны СНГ создали Межгосударственный эконо-мический комитет, который должен осуществлять курс на хозяйствен-ную интеграцию по примеру ЕС и «Общего рынка». Учрежден тамо-женный союз России, Белоруссии, Казахстана, Киргизии и Таджикиста-на, отменяющий госпошлину во взаимной торговле. Утвержден Устав СНГ, подписанный семью странами. В мае 1995 г. принята Конвенция о межпарламентской ассамблее стран-членов СНГ, статус которой носит международно-правовой характер. Между шестью государствами СНГ (Россией, Белоруссией, Казахстаном и др.) подписан договор о коллек-тивной безопасности. Российские воинские подразделения, выступаю-щие в ранге миротворцев по решению стран СНГ, способствовали по-гашению внутренних вооруженных конфликтов в Таджикистане, Гру-зии, Нагорном Карабахе, Молдавии. На основе двухсторонних соглаше-ний созданы российские военные базы в Армении, Грузии и Таджики-стане.

И тем не менее на начало XXI в. СНГ представляло собой аморфную организацию, в которой наблюдаются серьезные различия в подходах к характеру и масштабам реинтеграции. Из сотен подписанных совмест-ных соглашений большинство не действуют или выполняются лишь частично. Многие государства СНГ продолжают рассматривать Россию как страну-донора, обязанную предоставлять им льготы или безвоз-

266

мездные субсидии. И преуспели в этом отношении, несмотря на тяже-лейшее экономическое и финансовое положение самой России, взятый ею на себя долг СССР в сумме 69 млрд долл. Уже к середине 1990-х годов сумма льготных кредитов странам СНГ составила 17 млрд долл., а нефтепродукты и газ поставлялись им по ценам в два раза ниже миро-вых.

Особенно ощутимых уступок от России добилась Украина не только в территориальном, но и экономическом плане, несмотря на нередко открыто демонстрируемую антироссийскую позицию. Как отмечает З. Бжезинский, Украина стала стратегическим опорным пунктом нацио-нальных интересов США. Однако только финансовой помощи США для развития экономического потенциала Украины недостаточно, а поэтому ее руководство экономику ориентирует на Россию, а политику – на За-пад. Только в 2001 г., благодаря твердости В. Путина, Украина обяза-лась бороться с так называемыми несанкционированными изъятиями российской нефти и газа из проходящих по ее территории трубопрово-дов, а также погасить многомиллиардный долг России, но опять-таки с льготной отсрочкой на 10 лет.

Нежелание считаться с российскими интересами отмечается в поли-тике Грузии и Азербайджана, что особенно ярко проявилось при обсуж-дении проектов раздела нефтеносных месторождений Каспийского моря и путей транспортировки нефти. Факты нарушений прав русских наблюдаются в Казахстане, Молдавии и на Украине.

В граждан второго сорта превращено русскоязычное население в странах Прибалтики, не входивших в СНГ, но экономическое благопо-лучие которых во многом зависит от сотрудничества с Россией. Поэто-му защита прав русскоязычного населения является одной из важней-ших задач российской дипломатии.

Наиболее конструктивно развиваются взаимоотношения между РФ и Белоруссией, несмотря на сильное противодействие со стороны внут-ренних и внешних политических сил. Госдепартамент США даже наме-тил специальную программу, направленную на дискредитацию прези-дента Лукашенко и поддержку белорусской и русской оппозиции. Этим во многом объясняется замедленный темп реинтеграции, а не только чисто объективными факторами, связанными со сближением уровней экономического и политического реформирования, созданием единого правового пространства.

В 1996–1997 гг. между Белоруссией и Российской Федерацией были подписаны Договор об образовании Сообщества и Устав Союза, а в де-кабре 1998 г. – декларация «О дальнейшем единении Республики Бела-русь и Российской Федерации». Год спустя стороны подписали Договор о создании союзного государства. Этими документами предусматрива-

267

ется создание единых союзных органов власти, единого союзного бюд-жета, единой валюты и т.д. Это взаимовыгодные соглашения. Через Бе-лоруссию идет 75–80% российского транзита на Запад, здесь не возни-кают проблемы хищений сырой нефти и нефтепродуктов, пропажи кон-тейнеров и автопоездов. Поэтому не случайно именно в Белоруссии планируется строительство нового газопровода. Кроме того, взаимное использование имеющегося потенциала позволит России добиться 25%, а Белоруссии – 40% прироста в экономике ежегодно. Усиливается сов-местная оборона, что особенно важно в условиях продвижения НАТО на Восток.

Приоритетным направлением внешней политики РФ является разви-тие всестороннего сотрудничества со странами Запада и США. И это не случайно, учитывая экономические и научно-технические достижения этих государств, их решающее влияние на мировую политику. Однако надежды на установление равноправных союзнических отношений ока-зались иллюзией. Если российское руководство надеялось на мощную экономическую и финансовую помощь в целях создания рыночной эко-номики и становления сильной России, то его партнеры преследовали прежде всего собственные интересы. Они в основном поддерживали только те мероприятия, которые способствовали завершению демонта-жа коммунизма, недопущению потери контроля над ядерным оружием, сокращению российского военно-стратегического потенциала, укрепле-нию позиций антисоциалистических сил, усилению влияния прозапад-ных партий и движений, недопущению становления РФ в качестве сильного экономического конкурента и воссоздания в любой форме СССР-2. Различие в подходах Запад прикрывал ничего не обязывающи-ми декларациями и заявлениями об установлении «особых» дружеских отношений с демократической Россией, поощрением любви Б. Ельцина к панибратским выражениям («друг Билл», «друг Колль» и т.п.), встреч «без галстуков», приглашениями российского лидера на совещания «семерки» ведущих государств, но лишь для рассмотрения некоторых политических вопросов.

Однако осознание нецелесообразности преимущественной ориента-ции на государства Запада пришло не сразу, а поэтому почти весь рас-сматриваемый период характеризовался односторонними уступками России.

В начале 1990-х гг. Ельцин заявил о том, что ядерные ракеты не направлены на США и другие страны НАТО. В январе 1993 г. США и РФ подписали договор СНВ-2, согласно которому к 2003 г. ракетно-ядерные потенциалы двух стран должны сократиться еще на 66% по отношению к уровню договора СНВ-1. В России полному уничтожению подлежат тяжелые ракеты наземного базирования с разделяющимися

268

боеголовками (по натовской классификации – «Сатана»), фактически неуязвимые для противоракетной обороны США, в том числе и косми-ческого базирования. Поэтому не случайно, что данный договор с тру-дом был ратифицирован Государственной Думой. Многие депутаты считают его неравноправным и серьезным подрывом обороноспособно-сти РФ.

Россия досрочно вывела свои войска из Германии, сократила на 57% численность военнослужащих Калининградского военного округа, на 52% – военнослужащих Ленинградского военного округа, на 29% – личного состава Балтийского и на 19% – Северного флота. Если к сере-дине 1980-х гг. соотношение обычных видов вооружения в Европе было 3:1 в пользу СССР, то к середине 1990-х гг. сложилась обратная про-порция в пользу НАТО. Западные страны так же знали, что в связи с развалом ВПК РФ и тяжелейшей финансово-экономической ситуацией фактически прекратилось поступление новейших образцов оружия в российскую армию. И тем не менее не только не приняли предложение РФ о создании новых структур общеевропейской безопасности, но и стали усиливать блок НАТО. Первоначально, чтобы снять возражения РФ против включения в Организацию Североатлантического договора бывших союзников СССР по Варшавскому пакту, России и другим бывшим республикам СССР предложили в 1994 г. присоединиться к программе «Партнерство во имя мира», которая определяла некоторые формы их военного сотрудничества с НАТО. Однако уже в мае 1998 г. НАТО принимает решение о приеме в эту организацию Венгрии, Поль-ши и Чехии. Стало также известно, что еще в 1997 г. «друг Билл» под-писал секретную директиву, предусматривающую в случае необходи-мости нанесение ядерного удара по российским военным и граждан-ским объектам.

Нежелание Запада считаться с мнением России и ее интересами наглядно проявлялось в период Балканского кризиса 1999 г. Используя обвинения сербов в притеснении албанского населения в провинции Косово, страны НАТО обрушили всю мощь своей бомбардировочной авиации на Югославию. Все заявления Москвы о противоречии данной агрессивной акции Уставу ООН и требования немедленного ее прекра-щения были проигнорированы западными странами. В апреле 1999 г. страны НАТО приняли новую доктрину блока, в которой сфера его ин-тересов распространяется на все районы мира. В начале 2001 г. было объявлено о создании европейскими странами собственного воинского контингента, способного выполнить поставленные задачи без привлече-ния вооруженных сил НАТО. В свою очередь пришедшая к власти в США администрация Буша заявила, что договор 1972 г. о ПРО устарел и к тому же был подписан с уже с несуществующим государством, а поэтому Соединенные Штаты будут разрабатывать СОИ и работать в

269

других областях, способствующих усилению национальной безопасно-сти.

Не оправдались надежды российского руководства и на широкомас-штабное участие США и других западных государств в перестройке и модернизации отечественной промышленности. Прямые иностранные инвестиции незначительны и в основном направляются в нефтегазовую отрасль, которая гарантирует получение прибыли и позволяет Западу решать собственные энергетические проблемы. Интерес США к со-трудничеству в области космических технологий вызван прежде всего желанием фактически безвозмездно получить новейшие российские технические наработки при строительстве космической лаборатории «Альфа». А с другой стороны, несмотря на предоставление России ре-жима наибольшего благоприятствования в торговле, США не сняли за-прет на продажу РФ высоких технологий и сохранили до 300 других законодательных ограничений. Американцы сделали все возможное, чтобы вытеснить Россию с мировых рынков оружия, не гнушаясь при этом тактикой двойных стандартов, откровенным давлением. Так, толь-ко в 1997 г. США сочли нецелесообразным продажу Россией системы ПВО С-300 Кипру, партии самолетов-вертолетов МИ-17 Колумбии, партии вертолетов КА-32 – Канаде. Со ссылкой на то, что в Китае нарушаются права человека, палата представителей Конгресса США пригрозила России финансовыми санкциями, если Москва поставит КНР противокорабельные ракеты «Москит». В 1998 г. РФ продала ору-жие другим странам на сумму около 2,5 млрд долл., а США – на 21 млрд долл. При этом 85% всех контрактов на поставку боевой техники Вашингтон подписывает с так называемыми недемократическими ре-жимами, с которыми России торговать запрещалось.

Финансовая помощь РФ в основном сводилась к представлению кре-дитов для поддержания курса рубля и закупок в западных странах про-довольствия и других товаров. Она использовалась и в целях влияния на внутреннюю и внешнюю политику российского руководства. В резуль-тате с 1991 по 1999 г. внешний долг России вырос до 160 млрд долл., а выплаты только по процентам достигли непосильных для российского бюджета величин. Данная финансовая «удавка» проявилась уже в авгу-сте 1998 г., когда С. Кириенко объявил о невозможности погасить те-кущие платежи. Попытка РФ ускорить выплату долгов бывшему СССР со стороны развивающихся стран, составлявших в совокупности до 170 млрд долл., и таким путем погасить собственную задолженность Западу, не была поддержана. Более того, как члена Парижского клуба ее выну-дили списать более половины этих долгов странам «третьего мира». А с другой стороны, отвергнуты предложения РФ не только о списании хо-тя бы части долгов СССР, но и его реструктурировании.

270

Директор Института США и Канады РАН С. Рогов, анализируя по-литику западных стран, вполне обосновано отмечает, что «с Россией не обращаются как с равным партнером. Нам отвели второстепенный ста-тус, и при этом от нас требуют выполнения решений, которые приняли “большие дяди”, принадлежащие к кругу избранных».

Немецкий политолог А. Рар считает, что «многополярного мира в эко-номике не будет. Путину с его прагматизмом будет очень не просто в от-ношениях с мощной Америкой. Ведь он начал борьбу за бывшие советские рынки, которую Ельцин проиграл. Тут можно обозначить рынок оружия, его вернуть почти невозможно, потому что он занят американскими и ев-ропейскими фирмами… Российским металлургам будут закрывать всеми силами двери на западные рынки, потому что они уже заняты».

В этих условиях, наряду с усилением борьбы за равноправное парт-нерство в Европе, особое значение для России приобретают отношения со странами Азиатско-Тихоокеанского региона, где ведущие позиции занимают Китай, Япония, Южная Корея, Тайвань, Индия и ряд других стран, добившихся в последние десятилетия ощутимого экономического и научно-технического прогресса, превратившиеся в новый геополити-ческий центр, способный оказывать весомое влияние на развитие миро-вых процессов. Не случайно в последние годы российская дипломатия, решая задачи расширения взаимовыгодных связей со странами АТР, пытается реализовать и идею установления стратегического партнер-ства с Китаем и Индией в качестве противовеса претензиям США на гегемонию в мировой политике.

Рекомендуемая литература 1. Анашкин А.П. Лекции по истории внешней политики России (окт. 1917–

1993 гг.). Барнаул, 1994. 2. Бжезинский З. Великая шахматная доска. Господство Америки и ее геост-

ратегические императивы. М., 1998. 3. Гриневский О. Тайны советской дипломатии. М., 2000. 4. Загладин Н.В. История успехов и неудач советской дипломатии. М., 1990.

5. Косолапов Н. Становление субъекта российской внешней политики // Proet Contra. 2001. №1-2. С. 7–30.

6. Нежинский Л.М., Челышев И.А. Проблемы внешней политики // СССР и холодная война. М., 1995.

7. Сталинское десятилетие холодной войны: факты и гипотезы. М., 1999.

Хронология событий

1898 Основание РСДРП.

1901 Образование партии социалистов-

революционеров.

271

1904–1905 Русско-японская война.

1905, 9/I «Кровавое воскресенье».

1905, 17/X – Манифест о гражданских свободах и о предо-

ставлении Государственной Думе законода-

тельных и контрольных полномочий.

1905, X – Образование Конституционно-демократической

партии.

1905, XII – Вооруженное восстание в Москве.

1906, 27/IV–8/VII – Первая Государственная Дума.

1906, 9/XI – Указ о праве крестьян укреплять надельную

землю в собственность.

1907, 3/VI – Роспуск II Думы и изменение избирательного

закона.

1914, 19/VII – Вступление России в Первую мировую войну.

1917, 2/III – Образование Временного правительства под

председательством Г.Е. Львова.

1917, 2/III – Отречение Николая II от престола.

1917, 5/V – Образование 1-го коалиционного Временного

правительства под председательством кн. Г.Е.

Львова. А.Ф. Керенский – военный министр.

1917, 3–24/VI – I Всероссийский съезд Советов рабочих и сол-

датских депутатов в Петрограде.

1917, 24/VII – Сформирование 2-го коалиционного Временно-

го правительства под председательством А.Ф.

Керенского.

1917,12–15/VIII – «Государственное совещание» в Москве.

1917, 25/VIII – Начало контрреволюционного мятежа генерала

272

Корнилова. Движение воинских частей генера-

ла Крымова на Петроград.

1917, 30/VIII – Ликвидация корниловского мятежа. Назначение

Керенского верховным главнокомандующим.

1917, 25/IX – Образование 3-го коалиционного правитель-

ства.

1917, 25/X – Победа Великой Октябрьской социалистиче-

ской революции и установление советской вла-

сти в Петрограде.

1917, 25–26/X – II Всероссийский съезд Советов рабочих и сол-

датских депутатов в Петрограде в Смольном.

26/X – принятие II съездом Советов декретов

«О земле» и «О мире». Формирование Совета

Народных Комиссаров под председательством

В.И. Ленина.

1917, 2/XII – Декрет ВЦИК и Совнаркома об организации

Высшего Совета Народного Хозяйства (ВСНХ).

1917, 7/XII – Постановление Совнаркома об организации

Всероссийской чрезвычайной комиссии по

борьбе с контрреволюцией и саботажем (ВЧК).

1917, 14/XII – Декрет ВЦИК о национализации банков.

1917, 27/XII – Организация в Новочеркасске белогвардейской

Добровольческой армии во главе с генералами

Л.Г. Корниловым и М.В. Алексеевым.

1918, 5–6(18–19)/I – Учредительное собрание в Петрограде.

1918, 6(19)/I – Декрет ВЦИК о роспуске Учредительного со-

брания.

1918, 25/I (7/II) – Опубликование декрета СНК о введении кален-

даря нового стиля с 1(14)/II 1918.

1918, 3/III – Подписание в Брест-Литовске мирного догово-

273

ра между Россией, с одной стороны, Германией,

Австро-Венгрией, Турцией и Болгарией – с дру-

гой.

1918, 10–11/III – Переезд Советского правительства из Петро-

града в Москву.

1918, 14-16/III – IV Чрезвычайный Всероссийский съезд Советов

в Москве. Ратификация съездом Брестского

мира.

1918, 25/V – Начало чехословацкого мятежа.

1918, 11/VI – Декрет ВЦИК об организации комитетов дере-

венской бедноты (комбедов).

1918, 10/VII – Принятие 5-м Всероссийским съездом Советов

первой советской Конституции – Конституции

РСФСР.

1918, 17/VII – Расстрел Николая II Романова в Екатеринбурге.

1918, 10/IX – Декрет СНК о введении международной метри-

ческой системы мер и весов.

1918, 18/XI – Установление в Сибири контрреволюционной

диктатуры ставленника Антанты А.В. Колчака,

объявленного в Омске «верховным правителем

России».

1919, 8/I – Объединение белогвардейской Добровольче-

ской армии с армиями Дона и Кубани. Образо-

вание «Вооруженных сил Юга России» под ко-

мандованием А.П. Деникина.

1919, 11/I – Декрет о продразверстке (опубликован 21/I).

1919, 4/III – Переход Колчака в общее наступление на Во-

сточном фронте.

1919, 10/V – Первый коммунистический субботник на Мос-

274

ковско-Казанской железной дороге.

1920, 15/I – Ликвидация Восточного фронта. Восстановле-

ние советской власти в Сибири.

1920, 21/II – Создание по инициативе В.И. Ленина Государ-

ственной комиссии по электрификации России

(ГОЭЛРО).

1920, 27/III – Взятие Новороссийска Красной Армией. Лик-

видация деникинщины. Сосредоточение остат-

ков белогвардейской армии в Крыму (4/IV пе-

реход командования к Н.Н. Врангелю).

1920, 8–12/XI – Штурм Перекопа частями Красной Армии под

командованием М.В. Фрунзе.

1920, 16/XI – Занятие Красной Армией Керчи. Ликвидация

Южного фронта.

1920, 22–29/XII – VIII Всероссийский съезд Советов. Принятие

плана ГОЭЛРО.

1921, 2/III – Начало Кронштадтского мятежа.

1921, 8–16/III – Х съезд РКП(б).

1921, 21/III – Утверждение сессией ВЦИК закона о замене

продразверстки продналогом (начало нэпа).

1922, 16/IV – Рапалльский договор между РСФСР и Германи-

ей.

1922, 30/XII – Образование СССР. Утверждение I Съездом

Советов Союза ССР по докладу И.В. Сталина

Декларации и Договора об образовании СССР.

1924, 21/I – Смерть В.И. Ленина, основателя большевизма и

первого в мире социалистического государства.

1924, 31/I – Утверждение II Съездом Советов СССР первой

275

Конституции (Основного закона) СССР.

1924 г. – Сооружение временного мавзолея Ленина (ар-

хитектор А. Щусев). 1929 г. – сооружение по-

стоянного каменного мавзолея.

1928, 18/V–5/VII – Процесс над Шахтинской «вредительской» ор-

ганизацией в Москве.

1929, 23–29/IV – XVI конференция ВКП(б). Принятие програм-

мы 1-й пятилетки (1928–1933). Обращение XVI

конференции ВКП(б) ко всем трудящимся о

развертывании социалистического соревнова-

ния.

1930, 2/III – Опубликование Примерного устава сельскохо-

зяйственной артели.

1930, 16/VI – Пуск Сталинградского тракторного завода.

1930, 25/XI–7/XII – Процесс «Промпартии».

1932, 7/VIII – Постановление ЦИК и СНК СССР об охране

социалистической собственности (закон о «ко-

лосках»).

1932 г. – Завершение в основном первого пятилетнего

плана развития народного хозяйства.

1933, январь – Создание очага новой империалистической

войны в Европе. Захват фашистами власти в

Германии.

1933, 2/VIII – Открытие Беломорско-Балтийского канала им.

Сталина.

1933, 6/XI – Восстановление дипломатических отношений

между СССР и США.

1934, 16/IV – Постановление ЦИК СССР об установлении

высшей степени отличия – звания Героя Совет-

276

ского Союза.

1935, 15/V – Открытие первой очереди Московского метро-

политена им. Л.М. Кагановича.

1935, 31/VIII – Начало стахановского движения.

1936, 19–24/VIII – Процесс троцкистско-зиновьевского террори-

стического центра в Москве.

1936, 5/XII – Принятие Чрезвычайным VIII Всесоюзным

Съездом Советов Конституции (Основного за-

кона) СССР – сталинской Конституции.

1937, 3/III – Доклад И.В. Сталина на февральско-

мартовском Пленуме ЦК ВКП(б) «О недостат-

ках партийной работы и мерах ликвидации

троцкистских и иных двурушников».

1938, 2–13/III – Процесс антисоветского «право-троцкистского

блока» в Москве.

1938, 1/X – Выход в свет «Краткого курса истории

ВКП(б)».

1938, 27/XII – Указ Президиума Верховного Совета СССР об

установление высшей степени отличия в обла-

сти хозяйственного и культурного строитель-

ства – звания Героя Социалистического Труда.

1939, 1/VIII – Утверждение медали «Золотая звезда» (знака

отличия Героя Советского Союза).

1939, 28/IX – Заключение советско-германского договора о

дружбе и границах.

1939, 29/XI–

1940, 12/III

– Война СССР с Финляндией.

1940, 22/V – Учреждение золотой медали «Серп и молот»

Героя Социалистического Труда.

277

1941, 6/V – Назначение И.В. Сталина председателем Совета

Народных Комиссаров СССР.

1941, 22/VI – Вероломное нападение фашистской Германии

на Советский Союз. Начало Великой Отече-

ственной войны советского народа против

немецко-фашистских захватчиков.

1941, 30/VI – Образование Государственного комитета обо-

роны под председательством И.В. Сталина.

1941, 19/VII – Назначение И.В. Сталина народным комисса-

ром обороны СССР.

1941, 6/XII – Переход советский войск Западного фронта в

контрнаступление под Москвой.

1942, 1/I – Подписание в Вашингтоне декларации двадца-

ти шести государств (Атлантическая хартия).

1942, 26/V – Договор между СССР и Великобританией о

союзе в войне против гитлеровской Германии и

ее сообщников в Европе и о сотрудничестве и

взаимной помощи после войны.

1942, 19/XI – Начало стратегического контрнаступления

Красной Армии в районе Сталинграда.

1943, 18/I – Прорыв блокады Ленинграда советскими вой-

сками Ленинградского и Волховского фронтов.

1943, 6/III – Указ Президиума Верховного Совета СССР о

присвоении Верховному главнокомандующему

Вооруженными силами СССР И.В. Сталину

военного звания маршала Советского Союза.

1943, 5/VIII – Освобождение от немецких захватчиков Орла и

Белгорода. Первый салют в Москве.

1943, 21/VIII – Постановление СНК СССР и ЦК ВКП(б) «О

278

неотложных мерах по восстановлению хозяй-

ства в районах, освобожденных от немецкой

оккупации».

1943, 28/XI–

1/XII

– Тегеранская конференция руководителей трех

союзных держав – СССР, США и Великобрита-

нии.

1944, 6/VI – Высадка союзных войск во Франции. Создание

второго фронта в Западной Европе.

1945, 4–12/II – Крымская конференция руководителей трех

союзных держав – СССР, Великобритании и

США.

1945, 25/IV – Встреча советских и союзных войск на Эльбе в

районе г. Торгау.

1945, 8/V – Подписание в Карлсхорсте (пригород Берлина)

представителями немецкого главнокомандова-

ния в присутствии представителей Верховного

командования союзных войск и Верховного

главнокомандования советских войск акта о

безоговорочной капитуляции Германии.

1945, 9/V – Всенародный праздник – день Победы над фа-

шистской Германией.

1945, 24/VI – Парад победы в Москве на Красной площади.

1945, 27/VI – Присвоение И.В. Сталину высшего воинского

звания генералиссимуса Советского Союза.

1945, 17/VIII–

2/VIII

– Потсдамская (Берлинская) конференция руко-

водителей трех союзных держав – СССР, Вели-

кобритании и США.

1945, 2/IX – Обращение И.В. Сталина к народу в связи с

победой над Японией. Завершение Второй ми-

ровой войны полной победой свободолюбивых

народов.

279

1945, ноябрь –

1946, октябрь

– Процесс над главными немецкими военными

преступниками в Нюрнберге.

1946, 18/III – Принятие 1-й сессией Верховного Совета СССР

второго созыва закона о пятилетнем плане вос-

становления и развития народного хозяйства на

1946–1950 гг.

1949, 29/VIII – Первое испытание ядерного оружия в СССР.

1953, 5/III – Смерть И.В. Сталина.

1955, май – Подписание Варшавского договора.

1956, 14–25/II – ХХ съезд КПСС. Осуждение культа личности

Сталина.

1956, октября – Ввод советских войск в Венгрию.

1957, 4/X – В СССР произведен запуск первого в мире ис-

кусственного спутника Земли.

1957 – Реорганизация в управлении промышленно-

стью, создание совнархозов.

1961, 12/IV – Полет Ю.А. Гагарина в космос.

1961, август–

сентябрь

– Берлинский кризис.

1962, октябрь – Карибский кризис.

1962 – Принятие Программы КПСС на XXII съезде.

1963, 5/VIII – Подписание ядерными державами договора о

запрещении испытания ядерного оружия в трех

сферах (в атмосфере, в космосе и под водой).

1964, октябрь – Смещение Н.С. Хрущева и приход к власти в

партии Л. И. Брежнева.

280

1964 – Ввод в действие нефтепровода «Дружба».

1965 – Реформы в промышленности и в сельском хо-

зяйстве.

1968, август – Ввод советских войск в Чехословакию.

1969 – Завершение обустройства Самотлорского

нефтяного месторождения в Тюменской обла-

сти.

1974, апрель – Начало строительства БАМа.

1975, август – Участие советской делегации в работе совеща-

ния по безопасности и сотрудничеству в Европе

в Хельсинки и подписание Заключительного

акта.

1975 – Пуск в эксплуатацию железнодорожной линии

Тюмень–Сургут.

1977, октябрь – Принятие третьей Конституции СССР.

1979, декабрь – Ввод советских войск в Афганистан.

1982, 10-12/XI – Кончина Л.И. Брежнева и избрание Ю.В. Ан-

дропова генсеком ЦК КПСС.

1984, 13/II – Избрание К.У. Черненко после кончины Ю.В.

Андропова генсеком ЦК КПСС.

1985, 10-11/III – Избрание М.С. Горбачева после кончины К.У.

Черненко генсеком ЦК КПСС.

1985, 23/IV – Пленум ЦК КПСС, принятие решения об уско-

рении социально-экономического развития

СССР.

1986, 26/IV – Катастрофа на Чернобыльской АЭС.

281

1988, 28/VI–1/VII – 19 конференция КПСС. Курс на политическую

реформу.

1989, 25/V–9/VI – 1-й съезд народных депутатов СССР.

1990, 12/VI – Принятие Декларации о государственном суве-

ренитете России.

1991, 19/VIII – Власть в стране захватывает Государственный

комитет по чрезвычайному положению в СССР.

1991, 20/VIII – Многотысячный митинг у Белого дома.

1991, 21/VIII – Провал путча. Арест членов ГКЧП.

1991, 15/IX – В Грозном низложен Верховный Совет. Начало

установления диктатуры Джохара Дудаева.

1991, 28/X – Начался второй этап V съезда народных депу-

татов РСФСР. Борис Ельцин становится премь-

ер-министром правительства экономической

реформы. Руслан Хасбулатов избран председа-

телем Верховного Совета РСФСР, государ-

ственным флагом России утверждено трехцвет-

ное полотнище.

1991, 8/XII – Подписание в Беловежской пуще договора о

создании Содружества Независимых Госу-

дарств.

1992, 2/I – Начало радикальной экономической реформы.

1993, 25/IV – Референдум. Ельцин и его экономические ре-

формы получили доверие народа.

1993, 21/IX – Президент России указом №1400 распустил

съезд и Верховный Совет. Выборы в Федераль-

ное Собрание назначены на декабрь.

1993, 3–4/X – Разгром мэрии, штурм «Останкино», расстрел

танками здания Верховного Совета

282

1993, 12/XII – Принятие на всенародном референдуме ныне

действующей Конституции России.

1994, 23/II – Государственная Дума амнистирует путчистов

и мятежников 1991–1993 гг.

1994, 11/XII – Начало восстановления конституционного по-

рядка в Чеченской Республике.

1995, IV – В России насчитывается более семидесяти офи-

циально зарегистрированных партий. К ним

вскоре добавляется «Наш дом – Россия» и Блок

Ивана Рыбкина.

1996, 2/IV – Подписание документов о создании российско-

белорусского союза.

1996, 3/VII – Борис Ельцин выбран на второй президентский

срок.

1998, 23/III – Отставка правительства Черномырдина.

1998, IX – Формируется правительство во главе с Евгени-

ем Примаковым.

1999, 24/III – Первая натовская бомбардировка Сербии. Сле-

дующим премьер-министром РФ становится

Сергей Степашин.

1999, VIII – Борис Ельцин объявил нового премьер-

министра – Владимира Путина – своим преем-

ником. Вторжение террористов в Дагестан.

Начало второй чеченской кампании.

1999, IX – Взрывы жилых домов в Москве.

1999, 31/XII – Телеобращение Ельцина – первый президент

России уходит в отставку.

2000, I – Начинает работу вновь избранная Государ-

283

ственная Дума.

2000, VIII – Террористический акт в переходе под Пушкин-

ской площадью. Трагедия подводной лодки

«Курск». Пожар на Останкинской башне.

2000, 30/XII – Первое исполнение гимна со старой музыкой и

новыми словами на новогоднем кремлевском

приеме.

Содержание Предисловие………………………………………………………………3 Тема 1. Октябрьская революция 1917 г.: предпосылки, альтернативы, историческое значение……………….…………………………………..4 Тема 2. Россия в 1918–1920 гг.: Гражданская война………………….19

284

Тема 3. Новая экономическая политика…………………………….…33 Тема 4. Коллективизация сельского хозяйства………………………..47 Тема 5. Индустриализация СССР (конец 20-х – 30-е гг.) …………….55 Тема 6. Общественно-политическая жизнь в 20–30-е гг. .……………74 Тема 7. Внешняя политика в 20–30-е гг. .…………………….………..89 Тема 8. Великая Отечественная война 1941–1945 гг. ……………….110 Тема 9. Общественно-политическая жизнь СССР в 1945–1953 гг. …131 Тема 10. Социально-экономическая политика в 1945–1953 гг. ……..142

Тема 11. Первые попытки либерализации политического режима в СССР (середина 1950-х – начало 1960-х гг.)………………………….154 Тема 12. Социально-экономическое развитие СССР во второй половине 1950-х – первой половине 1960-х гг……………………………………165 Тема 13. Общественно-политическая жизнь страны во второй половине 60-х – первой половине 80-х гг. ……………………………………….177 Тема 14. Социально-экономическое развитие СССР во второй половине 1960-х – первой половине 1980-х гг. .………………………………….196 Тема 15. СССР в период «перестройки» (1985–1991 гг.) …….………210 Тема 16. Становление российской государственности в 1990-е гг. …225 Тема 17. Радикальные социально-экономические преобразования в Рос-сии в 1990-е гг. …………………………………………………………..235 Тема 18. Внешняя политика в 1945–1990-е гг. .……………………….243 Хронология событий…………………………………………………….269

Учебное издание

285

ОТЕЧЕСТВЕННАЯ ИСТОРИЯ

ХХ ВЕК

Учебное пособие

Редактор Л.И. Базина

Подготовка оригинал-макета

Л. Селютина, З. Васильева

Изд. лиц. 020261 от 14.01.1997 г.

Подписано в печать....2006. Формат 60х84 1/16.

Печать офсетная. Бумага офсетная.

Уч.-изд. л.16,7. Тираж 150. Заказ

Издательство Алтайского государственного университета;

Типография Алтайского государственного университета

656049, Барнаул, ул. Димитрова, 66