Post on 04-Jan-2016
description
1
Ландшафтоведение: часть русской географической традиции.
Shaw D. J. B., Oldfield J. D. Landscape science: a russian geographical tradition // Annals of
the association of american geographers, 2007. № 97(1). Pp. 111–122
Рассматривается русская географическая традиция изучения ландшафтов
(ландшафтоведение). Обсуждаются основные различия в понятии ландшафта в русской и
западной географии. Выделяются основные различия, происходящие от различий в
социальной и политической среде, и подчеркивается самобытность русской школы, берущей
начало от В.В. Докучаева. В то же время отмечается, что ни одной из школ не удалось
выделить ни единого понятия ландшафта, ни общего географического понятия отношений
между человеком и окружающей средой.
У данной статьи три основных задачи:
1. Рассмотреть основной смысл понятия ландшафта, а также взаимоотношений, -
между человеческим обществом и природой в российской и западной школах. Утверждается,
что в англоговорящем мире традиционно считается, что ландшафт – нечто оформляемое
человеком, или же воспринимаемое и понимаемое им (то есть, ландшафт рассматривается
через призму культуры), тогда как в русской школе принято рассматривать ландшафт как
некий набор биофизических характеристик, подлежащий трансформации и утилизации
человеком (ландшафт через призму биофизики).
2. Использовать историю русского ландшафтоведения для выявления и объяснения
его основных черт, опираясь не только на русские, но и на европейские (в основном
немецкие) географические традиции конца 19 – начала 20 веков. Смысл такого исследования
в том, чтобы показать, что как русская, так и европейская школа восходят к немецкой школе
географии, а все различия появляются в дальнейшем в силу влияния отдельных личностей и
различий в окружающей среде. Упоминаются такие авторы, как Ливингстон (Livingstone),
Шапин (Shapin), Барн (Barn), Уизер (Wither).
3. Понять, каким образом различные понимания ландшафта могут дополнять друг
друга, особенно сейчас, в эпоху глобального подхода к охране окружающей среды.
Говорится о том, что во всех подходах начинает преобладать «экологическое» понимание
ландшафта (Хаггет и Перкинс и др.). Русской школе уделяется небольшое внимание, а также
говорится о необходимости сближения англоязычной и континентальной европейской школ.
Широко известно, что основоположником российского ландшафтоведения считается
Л.С. Берг (1876 – 1950). Берг отошел от принесенного ранее и немецкой школы определения
ландшафта как набора черт рельефа, сделав данное понятие более широким и определив
2
ландшафт как «группу объектов и явлений в зависимости от рельефа, климата, воды, почвы,
растительности и определенной степени человеческого вмешательства». Берг подчеркивает,
что изменение одной из черт в этой группе ведет к изменениям во всех остальных. Целью
Берга было сделать географию отдельной наукой с собственным предметом изучения. Он
отрицал традиционное разделение на общую географию (землеведение) и специальную
географию (страноведение), заменив его разделением специальной географии на географию
и физическую географию. Последняя может быть разделена на тематические ветви, такие как
метеорология и гидрология. Для Берга изучение ландшафтов и являлось собственно
географией, поэтому термин ландшафтоведение он не употреблял.
В то время, как в русской школе основоположником ландшафтоведения был Берг, в
американской школе сильное влияние имела Школа университета Беркли и в частности Карл
Зауэр (Carl Sauer), введший понятие «культурного ландшафта», отражающее результат
взаимодействия человеческой деятельности и того, что раньше было «природным
ландшафтом». В отличие от Берга и российской школы того времени в целом, в центре
внимания Беркелейской школы находится именно человек и его деятельность. Школа
университета Беркли подвергалась сильной критике за понятие культурного ландшафта,
приводящее к «дисциплинарной дематериализации ландшафта», в результате которой
ландшафт становился не более материальным, чем текст или метафора.
В англо-американской школе материальная сторона ландшафта рассматривалась не
только противниками Школа университета Беркли, такими как Олвиг (Olwig), Мур (Muir),
Арнц (Arnz), Хэд (Head). Сам Зауэр, испытывая влияние немецкой школы, и в частности
Зигфрида Пассаржа (Siegfried Passarge), одного из основоположников немецкого
ландшафтоведения, говорил о том, что биофизический характер ландшафта ни в коем случае
нельзя игнорировать, несмотря на преобладающее значение человеческого общества.
Доказано, что именно интерес Зауэра в биофизическом аспекте ландшафта привел к
возникновению такого направления науки, как культурная экология (Денэван, Бутцер,
Циммерер и др.). Несмотря на то, что сам Зауэр никогда не употреблял термина «экология»,
его можно с полным правом называть основоположником культурно-экологической
традиции. В немецкой школе наибольшую роль в развитии ландшафтной географии сыграл
Карл Тролль, опиравшийся в своих исследованиях на исследования Александра фон
Гумбольдта и назвавший собственные исследования «ландшафтной экологией». Тем не
менее, его исследования, как и исследования его современников, отличались некоторой
однобокостью вследствие слишком тесных связей ландшафтной экологии с физической
географией (как и в русской традиции).
3
Позднее (в 70-е гг.) в Нидерландах, в результате роста внимания к состоянию
окружающей среды, возник новый междисциплинарный подход к ландшафтной экологии.
Этот подход сочетает природные, экологические и социальные черты, и возник отчасти
благодаря появлению новых технологий, таких как возможность изучения объектов на
большом расстоянии и система географической информации.
Несмотря на то, что европейская и англоязычная географические школы не всегда
были близки, настоящую стадию их взаимоотношений можно охарактеризовать как
«возобновление дружеских отношений».
Пункт «Ландшафтоведение в русской традиции: школа окружающей среды В.В.
Докучаева» посвящен отдельному рассмотрению русской традиции ландшафтоведения,
которая с одной стороны имеет чисто русское происхождение, а с другой явно испытала
серьезное влияние немецкой географической традиции.
Берг признавал, что в своих исследованиях опирался на работы исконно русского
геолога и почвоведа Докучаева. В своих исследованиях почв Докучаев выделил 5 основных
пунктов, затем примененные Бергом к исследованию ландшафтов. Так, Докучаев:
1. Подчеркнул, что почва сочетает в себе органические и неорганические компоненты,
которые не могут быть рассмотрены в отрыве друг от друга;
2. Под влиянием теории Дарвина доказал, что почвы должны изучаться в развитии, с
учетом прошлого и будущего.
3. Подчеркнул роль полевых исследований, часто долгосрочных.
4. Выделил основные проблемы окружающей среды и необходимость их учета.
5. Выработал зональную классификацию почв, исходя из зависимости почвы от
географического положения, климата и растительности, а не от глубинных пород.
Сам Докучаев в своих работах употребляет такие понятия, как «глобальные
природные зоны» или биомы. Берг в своих работах заменил это понятие понятием
«ландшафтных зон», которое и стало известным в широких кругах.
Несмотря на явное влияние исследований Докучаева на исследования Берга и русской
школы в целом, сам Докучаев утверждал, что подобные исследования не могут являться
частью географии, для которой он не видел большого будущего, а являются частью
физических наук. Берг же, с опорой на немецкую школу изучения ландшафтов, делает
ландшафтоведение именно частью географии. Сам термин «ландшафт» пришел в Россию из
немецкого языка еще задолго до Берга, однако именно Берг сделал его общепринятым. Берг
опирается на исследования таких немецких ученых, как Карл Риттер, Альфред Геттнер и
Зигфрид Пассарж. Основной заслугой Геттнера перед географией является то, что он
выделил уникальный предмет исследования науки, заявив, что для географии пространство и
4
время – то же, что время для истории, и география, таким образом, так же является
хорологической наукой, как история – хронологической. Пассарж впервые начал
использовать понятие биофизических ландшафтов. Заслугой Берга же является успешная
попытка объединения достижений Докучаева и немецкой географической школы.
Берг, как и многие его современники, был сильно озабочен тем, чтобы придать
географии научный статус. По этой причине исследования носили широкий и
междисциплинарный характер. Однако тяготение ландшафтоведения к физической
географии можно объяснить тем, что сам Берг был в первую очередь физическим географом
и зоологом.
Кроме того, повышенное внимание к науке в целом и географии в частности, можно
объяснить тем, что Россия осознала собственную недоразвитость относительно передовых
стран Европы. Исследования Докучаева и Берга стали небольшой, но важной составляющей
в создании национальной научной системы. В этих условиях не могло уделяться достаточное
внимание вопросам окружающей среды и деятельности человека, однако создание в 1915 г.
Комиссии по изучению естественных производительных сил России (КЕПС) можно считать
большим достижением в данной области.
Прикладная направленность русской науки усилилась в советский период по той
причине, что наука была «национализирована» и должна была служить общей цели
милитаризации и индустриализации. Потребность в географах, вызванная величиной и
«неисследованностью» территорий, обусловила основание первого Географического
института (1918 г.).
Согласно теории марксизма-ленинизма, законы, управляющие физическим миром и
человеческим обществом, являются разными сводами законов, и любая попытка соотнести и
объединить их (как это пытался сделать Берг), заслуживает критики. По этой причине,
практически все исследования советского периода служили для того, чтобы разделить
общество и среду и доказать преимущество первого над последней. По этой причине такие
ученые, как Геттнер считались антимарксистскими и осуждались. Основным врагом
ландшафтоведения, тормозящим его развитие, был А.А. Григорьев, который заменял
понятие ландшафтоведения понятием общей физической географии. В целом, изучение
ландшафтов, как только биофизических явлений, и рассмотрение ландшафтоведения как
ветви физической географии, определило слабость и однобокость русской школы
ландшафтоведения на тот момент. Тем не менее, были ученые, стремившиеся учитывать
деятельность человека в своих исследованиях. Одним из них был В.П. Семёнов-Тян-
Шанский и его книга «Регион и страна», напечатанная в 1928 году.
5
После смерти Сталина советская школа ландшафтоведения была подвергнута
критике, и в 1970 г. была произведена частичная «экологизация», которая отразилась, в
частности, в работе Милькова над «антропогенными ландшафтами» и в попытках создания
новой науки, геоэкологии.
В заключительной части данной статьи рассматриваются возможности
взаимодействия различных школ ландшафтоведения и их взаимного дополнения. Как уже
было сказано, ни одна из школ не смогла выработать достаточно четкого и полного взгляда
на понятие ландшафта. С другой стороны, можно утверждать, что в настоящее время как
европейская, так и западная школы смотрят на ландшафт, как сочетание социальных и
физических компонентов, что дает возможность для взаимодействия.
И русская, и западная традиция имеют сильные и слабые стороны. По мнению
Тернера (Turner), на западе социально-экологическое направление заглушается тем, что он
называет «пространственно-хронологической» парадигмой, вследствие чего такие новые
направления в исследованиях, как культурная и политическая экология, не получают
достаточного развития. Кроме того, очень широким остается пробел между социальной и
физической географии.
В русской же школе традиционно сильной остается опора ландшафтоведения на
физическую географию. Более того, сохраняется доминирование физической географии над
географией в целом. Связи с социальными науками остаются слабыми и только начинают
формироваться. Кроме того, следует учитывать недостаточность финансирования науки в
России, а также недостаточную подготовленность кадров к взаимодействию с Западом (до
последнего времени серьезной проблемой являлось элементарное незнание английского
языка).
Пожалуй, основной слабой стороной русского ландшафтоведения является
пренебрежение ролью человека в формировании ландшафтов в пользу прикладного,
техноцентрического подхода. Тем не менее, в настоящее время ситуация изменяется.
Литература последних лет в области геоэкологии (С.П. Горшков, 2001), защиты культурных
ландшафтов (Веденин, 1997, 2003), эстетики ландшафта (Николаев, 2003) и т.д., позволяет
расширить рамки советского ландшафтоведения.
Российской школе есть, что привнести в мировое ландшафтоведение. В частности, ее
сильной стороной является развитая система функциональных аспектов ландшафта и
естественных механизмов биоты, что важно при экологическом подходе к ландшафту.
Утверждается, что, преобразуя природные ландшафты, человек нарушает естественное
функционирование биоты, а его ограниченные знания в области физической географии не
позволяют ему ни восстановить, ни поддержать исходные механизмы. Кроме того, Россия
6
является важным участником международного процесса Рио и Киотского соглашения. Тем
не менее, к сожалению, на настоящий момент достаточное внимание западной школы к
русской пока не достигнуто.
Л. Семёнов